Князь А.Б.Лобанов-Ростовский. К 200-летию министра иностранных дел Российской империи

Окончание. Части 1, 2 опубликованы в журнале «Международная жизнь» №10, 11. 2024.

Визит в Вену

Летом 1896 года с подачи Лобанова-Ростовского царь решил осуществить зарубежное турне по важнейшим столицам Европы, которое было начато с Вены (15-17 августа). По прибытии российской делегации на Западный вокзал австрийской столицы император Франц Иосиф, как сообщали местные газеты, в течение длительного времени беседовал с Лобановым-Ростовским, что говорит об уровне их отношений. На следующий день австрийский император пожаловал ему высший знак Австро-Венгрии - орден Святого Стефана в бриллиантах, а также дорогую вазу. 

В ходе переговоров с австрийцами удалось, в частности, достичь взаимопонимания относительно нецелесообразности форсирования распада Османской империи. Была достигнута договоренность и о координации действий на Балканах на основе сохранения статус-кво.

По итогам визита в Австрию газета «Русские ведомости» писала 18 августа 1896 года: «В те дни, казалось, внимание всей Западной Европы было сосредоточено на Вене, а мысли ее народов поглощены заботой о том, как бы достойнее и торжественнее встретить у себя самодержавного повелителя обширнейшей в мире Империи и пожелать ему от всего сердца счастья, мира, радости в его царственном служении благу своей земли и общему спокойствию». По оценке публициста А.М.Уманского, при министре Лобанове-Ростовском «отношения наши улучшились не с одной только Францией. Последнее свидание в Вене наглядно доказывает, что наши отношения с Австро-Венгрией вступили в совершенно новую колею».

На полях визита российского императора в Вену Лобанов-Ростовский провел беседы в неформальной обстановке не только с министром иностранных дел Австро-Венгрии А.Голуховским, но и с послами других стран, с которыми, в частности, обсуждались возможности сокращения влияния Великобритании в Египте и Турции. Как следует из дневника немецкого посла в Вене князя Ф.Эйленбурга, которого он также посетил, Лобанов выглядел «странно», а во время беседы с итальянским послом графом Нигрой с ним даже случился сердечный приступ¹. Стоявшая в то время в Вене сильная жара, видимо, этому поспособствовала.

Трагическая кончина и некоторые оценки личности

По воспоминаниям коллег Лобанова-Ростовского, князь обладал «завидным здоровьем», был всегда жив и «весел как жаворонок» и «в 70 лет выглядел лет на 15-20 моложе». Однако к концу жизни из-за трудовых перегрузок у него со временем стали возникать проблемы с сердцем. Еще осенью 1895 года Лобанов говорил: «Скоро, очень скоро и я туда отправлюсь… Я уверен, что буду жить очень недолго, хотя лет с пять еще хотелось бы поработать на пользу России»². 

Лечиться он не любил и, будучи простуженным, оставался на рабочем месте. На посту министра к лету 1896 года у Лобанова на фоне переутомления стало играть давление. При врачебном осмотре у него был выявлен склероз кровеносных сосудов. Перед отъездом в Вену осматривавший князя доктор настоятельно рекомендовал отложить поездку. Министр, однако, решил: «Вы знаете, я не принадлежу себе… Завтра я должен ехать с Государем, и, что бы ни случилось, я еду»³. 

На обратном пути из Вены в Петербург императорский поезд 18 августа (по новому стилю - 30 августа) сделал остановку для прогулки близ живописной рощи у станции Шепетовка (ныне Хмельницкая область). Лобанов-Ростовский, читавший в поезде роман Г.Сенкевича «Огнем и мечом», также вышел прогуляться, но почувствовал себя плохо и присел на траву. Обессиленного князя внесли в поезд, где он вскоре скончался, как констатировали доктора, «из-за разрыва сердца». В дневнике Николая II имеется запись от 18 августа 1896 года: «Бедный Лобанов скоропостижно скончался в вагоне. Его смерть страшно поразила нас всех; для меня это почти незаменимая потеря»⁴.

Прощальная панихида перед гробом Лобанова-Ростовского с участием императора была проведена 19 августа в Киеве. Государь и государыня возложили на гроб «два роскошных венка из орхидей, чайных роз и пальмовых ветвей»⁵. Погребение Алексея Борисовича состоялось в Москве, о чем будет сказано ниже.

Вся иностранная печать, за исключением британской, скорбела по поводу смерти российского министра⁶. Как отмечалось в австрийской прессе, князь Лобанов-Ростовский «был миролюбивый государственный деятель, с большим умом и осмотрительностью, скоропостижная смерть которого должна вызвать глубочайшую скорбь. […] Уважение, которым Россия пользуется за границей, значительно возросло за время управления князем внешними ее делами». Неожиданная смерть Лобанова «является тем более прискорбной, что переговоры его с графом Голуховским... достигли полного соглашения по восточным делам. […] Трудно будет найти другого государственного деятеля, который сумеет содействовать сохранению мира с такой твердой волей и такой мудростью».

По оценке издававшейся во Львове галицийской газеты, «несомненно, он действовал искусно. […] Некоторые утверждают, что сближения Австрии и России… князь желал, потому что главную задачу видел на Дальнем Востоке. Это самообман. Россия издавна распространяет свое влияние одновременно
в Азии и в Европе. […] Князь Лобанов-Ростовский своими беседами с князем Фердинандом, своею предупредительностью… если не уничтожил, то значительно ослабил в Софии австрийское влияние».

Болгарская печать указывала на то, что Лобанов-Ростовский дважды доказывал Болгарии свою искреннюю дружбу. Содействовал приобретению церковной независимости в бытность послом в Константинополе и сумел убедить молодого царя в необходимости примирения с Болгарией.

Германская пресса вела речь о том, что «эта смерть - политическое событие потому, что снимает с европейской шахматной доски фигуру, исчезновение которой составляет тяжелую потерю не только для России, но также и для Европы. Замена его будет делом трудным».

Французская печать сетовала, что российский министр «скончался как раз накануне торжества своей политики, в момент, когда его монарх и он готовились пожинать плоды многолетней мудрой политики».

Сербская газета писала, что «сербы имеют повод пролить слезу сожаления и братского участия о погибшем друге. Да, князь Лобанов-Ростовский был искренним другом сербского народа и его интересов».

Британская пресса сухо сообщала, что князь «обращался к Англии в резком тоне и питал не особенно дружелюбное чувство». Не без радости констатировалось, что «России будет нелегко подыскать себе министра, который, соблюдая правила вежливости, относился бы так недоброжелательно к нашему отечеству, как покойный князь».

Немецкий посол в Вене князь Ф.Эйленбург после получения известия о смерти российского министра, которого считал «хитрецом», сделал в своем дневнике следующую любопытную запись: «Его политика не была для нас дружественной, и поэтому мы не должны слишком громко сожалеть. Я лично любил его и был близок с ним по-дружески. […] Англия потеряла в его лице непримиримого врага, который был хорошим противовесом англомании русских величеств»⁷.

В прессе цитировалась и оценка бывшего «железного канцлера» О. фон Бисмарка в адрес «художника-дипломата», который умел извлекать из дипломатического искусства необходимые эффекты и был «истинным мастером своего дела»⁸.

В начале XX века бывший председатель Совета министров Российской империи граф С.Ю.Витте напишет в своих мемуарах: «Смерть эта очень огорчила Государя и Государыню и была в известном смысле роковою, ибо, я уверен, что, несмотря на некоторую легкомысленность князя Лобанова-Ростовского, он был все-таки настолько опытный и культурный человек, что не допустил бы многих событий в нашей политике, которые так плачевно окончились и результаты коих мы переживаем теперь»⁹.

По воспоминаниям коллег по службе в Министерстве иностранных дел о Лобанове-Ростовском, он «был всегда преданным слугою Царя и привык ставить ни во что вопросы о своем личном удобстве»¹⁰. Он «пламенел в исполнении своих обязанностей. Точно что-то таинственное подсказало ему, что недолго придется ему быть во главе Министерства иностранных дел, и он спешил воспользоваться этим коротким сроком, чтобы привести в исполнение все, что роилось в его голове, когда он еще не был ближайшим сотрудником Царя».

Во время непродолжительного, но насыщенного и эффективного руководства Министерством иностранных дел (18 месяцев) Лобанов-Ростовский не боялся брать на себя ответственность за принимаемые решения, пытался основательно разбираться в текущих вопросах самостоятельно. Как-то раз, реагируя на очередное донесение одного из российских послов, князь в шутливой манере заметил: «Вообще… я не стремлюсь к тому, чтобы все послы были орлами; достаточно, чтобы они были порядочными людьми. Орлы слишком любят проявлять инициативу, а всегда лучше, чтобы руководство исходило отсюда. […] Тем более что у посла широта доступного кругозора неизбежно относительно ограничена»¹¹.

Как отмечали сослуживцы Лобанова-Ростовского, «в случаях важных усталость для него не существовала и, не прибегая к помощникам, он сам углублялся в изучение запутанных и сложных дел. Очевидцы рассказывают, что это было что-то невероятное, когда князь брался за работу, которая в его руках кипела и почти мгновенно отливалась в наиболее совершенную форму»¹².

Характерной чертой его нрава была «мысль, постоянно преследовавшая, как бы случайно не нарушить справедливости, даже по отношению к людям, по тем или иным причинам ему несимпатичным, так как он никогда не хотел примешивать к делу своих личных симпатий и антипатий»¹³.

Некоторые недостаточно знавшие Лобанова-Ростовского люди субъективно приписывали ему «легкомысленность» и даже «поверхностность», а завистники полагали, что причиной успехов Лобанова была «лишь удача и слепое счастье». Князь добродушно реагировал на такие отзывы о себе, вспоминая кардинала Джулио Мазарини, который всякий раз, когда его просили за кого-нибудь, неизменно перебивал говорившего вопросом: «Est-il heureux?»¹⁴.  И если ему подтверждали удачливость рекомендуемого кандидата, он тут же предоставлял ему просимую должность, даже не удостоверившись в его квалификации и личных качествах. Лобанов с улыбкой добавлял: «Если я достигаю успеха только благодаря тому, что мне везет, то и слава Богу! Для России важен результат, и не все ли равно, если он получается только благодаря моему личному счастью?»¹⁵.

Дипломат-историк

Наряду с дипломатией, страстным увлечением князя Лобанова-Ростовского являлась история - настолько, насколько позволяла интенсивная государственная служба. «Ум его требовал все новой и новой пищи и, верный своей давней страсти, он обращался к истории, этой прекрасной возлюбленной… которою стоит увлечься один раз, чтобы на всю жизнь остаться ее покорным рабом», - вспоминал его коллега В.А.Теплов¹⁶.

Особенно князя интересовал долгое время табуированный период царствования императора Павла: памятником его занятий остались в рукописи два огромных тома «Дневника» этого царствования, где на основании камер-фурьерских журналов, рукописного дневника Ростопчина и других материалов воспроизведена день за днем внешняя история императора Павла. Часть книг и рукописей, принадлежавших князю Лобанову-Ростовскому, в значительной мере испещрена его собственноручными, весьма ценными историческими и библиографическими замечаниями¹⁷. Он совершил поездку в Киевскую губернию, чтобы побеседовать с пожилым князем П.П.Лопухиным - единственным из оставшихся в живых государственных деятелей эпохи Павла I. Завершить эту работу он, однако, не успел.

По характеристикам современников, «князь Лобанов не принадлежал к числу тех людей, которые собранные ими данные ревниво хранят за семью печатями. Наоборот, когда исследователи или историки обращались к нему за советом, указанием или справкой, он охотно делился с ними всеми своими знаниями, сообщал добытые им сведения или же свои догадки, предположения, словом, не скупился делиться с ними всем собранным им с такою любовью и редким уменьем богатым историческим материалом»¹⁸.

В одном из писем от руководства российской Императорской Академии наук на имя Лобанова с просьбой предоставить отзыв на одну из работ по истории царствования Павла I отмечалось: «Никто не может лучше Вас быть судьею по этой теме»¹⁹.  В личном архиве министра Лобанова имеется также благодарственное письмо, в частности, от историка А.Ф.Бычкова за предоставленный материал, который использовался при подготовке полного собрания писем Петра I²⁰. 

Князь с разрешения Александра II работал в фамильном архиве императорской семьи, принимал участие в составлении биографии Николая I. Однако основным научным трудом Лобанова-Ростовского все-таки считается «Русская родословная книга», которая в генеалогии не утратила своего значения и по сей день. Эта книга по истории российского дворянства была составлена на основе генеалогического исследования князя П.В.Долгорукова и его архива. В 1873-1875 годах Алексей Борисович опубликовал данный труд сначала анонимно в журнале «Русская старина», с которым активно сотрудничал, а затем в 1895 году вышло двухтомное, значительно расширенное издание уже под его собственным авторским именем. Этот справочник входит в золотой фонд отечественной генеалогии. Кстати, князю принадлежит и инициатива создания Русского генеалогического общества, устав которого зарегистрировали в 1897 году - после кончины Лобанова.

Князь еще в 1876 году был избран почетным членом Императорской Академии наук, а в 1877 году - в совет библиотекарей Императорской публичной библиотеки за научные труды и «неоднократные пожертвования отечественному книгохранилищу русских рукописей и скоропечатных книг». Кроме того, князь являлся членом Попечительского совета Центрального училища технического рисования барона А.Л.Штиглица, почетным членом Санкт-Петербургского собрания художников, а также помощником председателя Императорского русского археологического общества. В 1895 году он стал почетным членом Холмского православного Свято-Богородицкого братства, а в 1883-м получил золотую медаль в память об окончании строительства и освящении Храма Христа Спасителя.

Лобанов-Ростовский известен своим меценатством в России и за рубежом в пользу музеев, учебных заведений и других учреждений. К примеру, в 1884 году он подарил Московскому главному архиву МИД свиток с воззванием Троицко-Сергиевского архимандрита Дионисия и келаря Авраамия Палицына 1611 года к жителям Перми и других городов о содействии в избавлении России от польской оккупации²¹. А в сентябре 1892 года он прибыл из Вены в Париж для передачи в дар Музею Карнавале шести акварелей 1804 года, сделанных в ходе судебного процесса над одним из участников заговора против Наполеона герцогом Арманом Полиньяком (последний в 1838 г. стал герцогом Баварии)²². Лобанов выделял средства Московскому университету, где была учреждена стипендия его имени. Там же в 1853 году он был удостоен звания «почетного члена университета»²³. 

Князь был активным коллекционером автографов и писем известных лиц, преимущественно XVIII-XIX веков. Его собрание включало, например, письма Александра I князю П.М.Волконскому, графу К.В.Нессельроде (1805-1825 гг.), князя А.А.Безбородко графу Н.И.Панину, графини М.Валевской (с прил. статьи «Наполеон и женщины» из газеты «Фигаро» за 1893 г.) 1815 года, разных лиц гетману И.Самойловичу (1680-х гг.), Г.Р.Державину (киевского митрополита Евгения Болховитинова), сочинения А.О.Корниловича «Жизнеописание Мазепы» 1820-х годов, стихотворения А.С.Пушкина (копированные рукой Д.В.Давыдова) 1827 года и др. После смерти князя они попали в разные коллекции и хранилища.

Лобанов владел также коллекциями портретов и монет, представляющих большую историческую ценность. Речь идет, например, о русских монетах, чеканенных в Кёнигсберге во время занятия его русскими войсками в ходе Семилетней войны (1758-1761 гг.). В Эрмитаже находится множество ценных византийских и старинных ближневосточных золотых, серебряных и медных монет из коллекции Лобанова. В коллекции картин князя находились, например, две версии картины Луи Каравака «Портрет царевны Елизаветы Петровны в детстве», которые в настоящее время выставлены в Русском музее в Санкт-Петербурге.

Князю принадлежала и огромная библиотека (почти 8,5 тыс. томов), выкупленная Николаем II после смерти хозяина вместе со шкафами. После 1917 года эта книжная коллекция, находившаяся в Зимнем дворце, оказалась в нескольких книгохранилищах страны (значительная часть - в Научной библиотеке Эрмитажа и Российской государственной библиотеке в Москве).

Последний приют А.Б.Лобанова-Ростовского

После прощальной церемонии в Киеве с участием государя Николая II гроб с забальзамированным телом князя Лобанова был доставлен в Москву в Новоспасский монастырь, который является усыпальницей бояр Романовых, князей Лобановых-Ростовских, Черкасских и графов Шереметевых, где 26 августа 1896 года и состоялось погребение. Усыпальница князей Лобановых-Ростовских находилась в юго-западной части Знаменского храма монастыря, под хорами церкви. Еще задолго до смерти Алексей Борисович назначил там место для своего погребения - «в тесном боковом проходе, под низким сводом», где оставалось единственное свободное место для могилы²⁴.  

В 1918 году этот мужской монастырь был закрыт и превращен в тюремное учреждение. Сначала там располагалась женская колония, а затем организован исправительно-трудовой лагерь для уголовников и политических заключенных. Позднее на территории монастыря в разные годы размещались ведомственные архивы, дом культуры, овощехранилище, складские помещения. В Знаменском храме, который, как и другие монастырские здания, подвергся неоднократным перестройкам, в послевоенные годы какое-то время функционировал медвытрезвитель.

Монастырский некрополь, где покоились видные деятели российского государства и православной церкви, был подвергнут разрушению. Хотя часть надгробий и сохранилась, захоронения на кладбище и внутри церквей монастыря перемешались, дополняясь последующими погребенными, в том числе расстрелянными политическими заключенными. По словам служащих монастыря, его территория в годы богоборчества и репрессий превратилась в «огромную братскую могилу», в которой в силу разных причин теперь крайне сложно определить точные места захоронений тех или иных исторических деятелей. Предполагается, что где-то в пределах Знаменской церкви покоятся и останки бывшего министра иностранных дел Российской империи А.Б.Лобанова-Ростовского.

Как отмечалось в 1896 году в одном из некрологов, «история вернет князю Лобанову-Ростовскому все, что он внес в ее движение; но было бы стыдно, если бы мы всегда предоставляли истории и будущему справедливость и заслуженные нарекания на неблагодарность современников, не стремясь со своей стороны к правдивой и беспристрастной оценке и характеристике великих и малых деятелей своего века». При этом обращалось внимание на «ненавистнические выходки английской печати» в связи с кончиной князя. Подчеркивалось, что ненависть англичан в отношении русских государственных деятелей - «лучшее мерило действительности их политических заслуг»²⁵.  Показательно, что на панихиду в Лондоне по поводу ухода из жизни министра Лобанова, в которой принял участие дипломатический корпус, представители английского правительства не явились.

Большое, как говорится, лучше видится на расстоянии. Спустя 200 лет со дня рождения А.Б.Лобанова-Ростовского представляется целесообразным отдать дань уважения к разноплановым заслугам выдающегося государственного деятеля Российской империи и увековечить память о нем в виде установки мемориальной доски в Знаменской церкви Новоспасского монастыря, а в перспективе, может быть, бюста или памятника в подходящих местах, связанных с его деятельностью.

¹Philipp Fürst zu Eulenburg-Hertefeld. Erlebnisse an deutschen und fremden Höfen. Leipzig, 1934 // https://www.projekt-gutenberg.org/eulenbur/erlebni2/chap09.html

²Теплов В.А. Князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский. С. 90.

³Там же. С. 94.

⁴Дневники императора Николая II (1894-1918 гг.). М., 2011. С. 291.

⁵Русский инвалид. №182. 20 августа 1896 г. С. 3.

⁶Князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский. Некролог // Исторический вестник. 1896. Т. LXVI, октябрь. C. 293-315.

⁷Philipp Fürst zu Eulenburg-Hertefeld. Erlebnisse an deutschen und fremden Höfen. Leipzig, 1934 // https://www.projekt-gutenberg.org/eulenbur/erlebni2/chap09.html

⁸Князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский. Некролог…

⁹Витте С.Ю. Воспоминания: Царствование Николая II. Том I. Берлин, 1922. С. 69.

¹⁰Теплов В.А. Указ. соч. С. 52.

¹¹Ламздорф В.Н. Дневник. 1894-1896. М., 1991. С. 378.

¹²Теплов В.А. Указ. соч. С. 16.

¹³Там же. С. 89.

¹⁴Кардинал Джулио Мазарини (1602-1661 гг.) - фаворит королевы Анны Австрийской, с 1643 г. - глава правительства Франции.

¹⁵Теплов В.А. Указ. соч. С. 86-87.

¹⁶Там же. С. 89.

¹⁷Князь Алексей Борисович Лобанов-Ростовский. К портрету // Русская старина, 1896. Т. 88. Декабрь. С. 691.

¹⁸Теплов В.А. Указ. соч. С. 45.

¹⁹АВПРИ. Ф. 340. Коллекция документальных материалов из личных архивов чиновников МИД. 1743-1933 гг. Оп. 805 (1863-1896 гг.). Личный архив Лобанова-Ростовского. Л. 33.

²⁰Там же. Л. 31.

²¹Там же. Л. 39.

²²АВПРИ. Ф. 340. Коллекция документальных материалов из личных архивов чиновников МИД. 1743-1933 гг. Оп. 805 (1863-1896 гг.). Личный архив Лобанова-Ростовского. Д. 50.

²³РГИА. Ф. 733 (Департамент народного просвещения). Оп. 36. Д. 2. Дело о пожертвовании сенатором, тайным советником, князем Лобановым-Ростовским на стипендию Московского университета пяти тысяч рублей серебром; об утверждении его в звании почетного члена Московского университета (27 июля 1852 г. - 12 ноября 1853 г.).

²⁴Теплов В.А. Указ. соч. С. 99.

²⁵Исторический вестник. Историко-литературный журнал. Октябрь 1896 г. Т. LXVI. С. 293.