В августе 1876 года в одной из французских газет Виктор Гюго писал о происходивших в Болгарии трагических событиях: «Необходимо привлечь внимание европейских правительств к одному факту, одному весьма незначительному факту, который правительства даже не замечают… Подвергнут истреблению целый народ. Где? В Европе… Будет ли положен конец мучению этого маленького героического народа?» С гневными обличениями в адрес Порты выступили Оскар Уайльд, Чарльз Дарвин, Джузеппе Гарибальди. В Британии премьер-министр Дизраэли подвергся резкой критике со стороны обеих партий за свою османофильскую политику.

Подобно взорвавшейся бомбе, поставившей правительство на грань политического банкротства, стали публикации в «London Daily News» репортажей из Болгарии американского журналиста Мак-Гахана. Опровергая заявления Дизраэли о том, что турки гуманно относятся к мирному населению, Мак-Гахан описывал поджоги церквей с сотнями стариков и женщин, пытки мужчин, насилие над женщинами и убийства детей. Американец свидетельствовал о поголовном уничтожении людей 58 болгарских сел, в которых 90% были мирные жители. Мак-Гахан расшевелил и европейскую прессу. Крупнейшие газеты отправили своих корреспондентов на Балканы, и их сообщения с мест всколыхнули общественность Европы, а американская пресса обрушилась на европейских политиков за их бездействие.

Между тем Балканы, и особенно болгарский народ, продолжали истекать кровью, количество жертв насчитывалось уже десятками тысяч убитых и замученных. Однако дальше возмущений и словесной риторики европейские державы не пошли. И только Россия перешла от слов к делу. Общенародная поддержка болгар, сербов и черногорцев охватила всю страну, спонтанно возникали славянские комитеты, собиравшие средства и материальную помощь балканским страдальцам. Отчеты Третьего отделения относительно общественного мнения страны сообщали, что «каждый крестьянин готов поделиться последним, лишь бы помочь единоверцам». Пять тысяч добровольцев отправились на освободительную войну славян. Офицеры уходили в отставку, чтобы добровольцами влиться в ряды балканских ополченцев, к ним присоединились врачи Склифосовский, Пирогов, Боткин, писатель Глеб Успенский, сербскую армию возглавил генерал Михаил Черняев.

Наконец летаргический сон европейской дипломатии, имитировавшей некую общую деятельность, был нарушен. В эти дни Горчаков произнесет фразу, актуальную и по сей день: «Мы не можем примкнуть к коллективным действиям, лишенным правдивости, достоинства и действенности». Граф Николай Игнатьев, посол России при дворе Абдул-Хамида II, обратился к султану с требованием о немедленном созыве в Константинополе международной конференции по разрешению «восточного кризиса». Позиция Петербурга была сформулирована в резкой форме: в случае отказа Россия разрывает дипломатические отношения с османской Турцией.

Конференция состоялась в декабре 1876 года, и турецкое правительство торжественно обещало ввести Конституцию, уравнивающую в правах христиан и мусульман империи. Однако скоро стало очевидно, что Абдул-Хамид вовсе не собирался проводить какие-либо реформы, а только пытался выиграть время и приступил к энергичной подготовке к войне с Россией. Медлить было нельзя.

12 апреля 1877 года Россия объявляет Турции войну. Главная цель, как она была изложена в секретной инструкции русскому послу в Лондоне, - положить конец постоянным кризисам на Востоке, что возможно только в том случае, если «существование и безопасность христианского населения (в первую очередь болгарского) будут действительно гарантированы против нестерпимых злоупотреблений турецкой администрации». И эта цель была достигнута ценой жизни более 20 тыс. русских воинов.

Но вслед за ратными трудами, приняв на себя временное руководство разоренной страной, Россия в течение двух лет оказывает помощь в возрождении государственности в Болгарии, организует суды и местное управление, разрабатывает Конституцию, создает регулярную болгарскую армию и военно-морской флот. Как писал один из болгарских публицистов, Россия, сделав свое дело, «ушла не взяв ничего».

Сегодня нет недостатка в рассуждениях о «благодарной» и «неблагодарной» Болгарии, но уверен, что в сердцах простых болгар не вытравить так легко память о тех, кто освободил их от 500-летнего ига. Вот почему недавнее изгнание русских священников из храма Святителя Николая в Софии, попытки отнять храм, который является официальным представительством Русской православной церкви и принадлежит России, невольно поднимают вопрос: можно ли назвать такие действия исключительно антироссийскими? Ведь земля, на которой построена церковь, была подарена городским советом Софии в 1882 году в знак благодарности за освобождение Болгарии. Разве это не вызов и пощечина исторической памяти собственного народа? Разве не направлена она на раскол православной семьи народов?

Конечно, и раньше, особенно в последнее время, попытки искажать или замалчивать подлинную историю борьбы русского и болгарского народов с османским игом были слишком заметны. Любая фальсификация или забвение – это «мертвая вода» истории, и она мертвит не прошлое, а настоящее. Но есть у нее и «живая вода» - все то, что возрождает историческую память, неотрывную от исторической совести, благодаря людям, сознающим и переживающим наше «вчера» как наше сегодняшнее и наше будущее.

В этом номере мы хотим познакомить вас с отрывком из недавно вышедшей книги известного духовного писателя и историка епископа Ялтинского Нестора (Доненко) под названием «Не мир, но меч». Это не просто книга, это та самая «живая вода» истории, которая может оживить даже очень каменные сердца. Перед вами хроника страданий одной из многочисленных болгарских семей, бежавших из Турции в южные губернии Российской империи. Болгары и русские, прочтите…