*Евдокимова Е.В. Последние послы Российской империи. История и судьбы. М.: Молодая гвардия, 2023. 256 с.

К началу 1900 года Ихэтуаньское (Боксерское) восстание стало масштабным, приобрело агрессивные обертона и поставило под угрозу жизни русских дипломатов. Сама императрица Цы Си с частью придворных укрылась в Посольском квартале. М.Н.Гирс, посол Российской империи в Китае, вместе с сотрудниками миссии, которая оказалась на линии огня, был вынужден защищаться с применением оружия. Осада длилась два месяца.

За проявленную отвагу посол, гражданский, по определению, чиновник, в виде исключения был представлен к ордену Св. Анны I степени с мечами, который относился к разряду боевых наград для людей военных. «Скромный, тихий, даже застенчивый, Михаил Николаевич  в минуты опасности мог стать отчаянным храбрецом, взять на себя ответственность в сложной ситуации, принять неординарное решение». Так пишет об этом малоизвестном эпизоде Елена Евдокимова, автор только что вышедшего исследования «Последние послы Российской империи».

Портретная галерея состоит из незаурядных личностей, оставивших глубокий след в турбулентной дипломатической летописи России на стыке двух столетий: граф Александр Бенкендорф (посол при Сент-Джеймском дворе), Александр Извольский (Франция), Михаил Гирс (Италия), Николай Шебеко (Австро-Венгрия), Сергей Свербеев (Германия), князь Иван Кудашев (Испания), Георгий Бахметев (США), Василий Крупенский (Япония).

Выстрелы в Сараево 28 июня 1914 года, оборвавшие жизнь наследника австро-венгерского престола Франца Фердинанда фон Эсте, не обязательно автоматически вели к развязыванию панъевропейской бойни. Несторы исторической науки почти единодушно признают, что континентальные державы - Британскую империю выносим за скобки, поскольку она стала на время главным выгодополучателем от распада по итогам Первой мировой войны четырех империй - не имели намерений помериться силой на поле боя.

Но случилась череда прискорбных, хотя и рукотворных, по всей видимости, происшествий, сделавших войну неизбежной. К одному из них имел непосредственное отношение посол Российской империи в Германии Сергей Николаевич Свербеев, который не сумел должным образом оценить последствия убийства престолонаследника, покинул в этом момент берлинскую резиденцию и уехал в Россию в свое имение на отдых. Как резюмирует автор книги, «в те дни, когда еще можно было предпринять какие-то шаги, нашего посла на месте не оказалось».

Позднее загадочным образом с большим опозданием дошла до адресата и его вторая телеграмма с опровержением первой, в которой Петербург был им извещен о мобилизации германской армии и флота. Российский генштаб к тому моменту уже отдал приказ о приведении в боеготовность четырех военных округов. В ответ германский статс-секретарь Готлиб фон Ягов объявил российскому послу, что «он не видит теперь возможности избежать европейской войны».

Безграмотное поведение в форс-мажорной ситуации посла Свербеева осталось позорным пятном в его биографии. Как пишет Елена Евдокимова, «можно только представить, какой град обвинений в бездеятельности, беспечности и недальновидности обрушился на него, ведь даже в воспоминаниях коллег-дипломатов мало у кого нашлось для Свербеева доброе слово».

Данный драматический эпизод может служить иллюстрацией того, насколько велика роль личности в истории, относящейся, как ныне принято выражаться, к категории «лиц, принимающих решения».

Мнения послов, несмотря на высокий статус, наличие впоследствии перед их титулом эпитетов «чрезвычайный и полномочный», далеко не всегда приходились ко двору, в прямом и переносном смысле. Так, Александр Петрович Извольский, который снискал заслуженную похвалу за свои таланты, будучи посланником в Риме и затем в Мюнхене, получив назначение в Токио, всячески старался убедить Петербург в необходимости найти компромисс с восходящей азиатской державой по Корее и Маньчжурии. Он предлагал России занять примирительную позицию и найти приемлемый modus vivendi.

Дипломатическая переписка, полагаю, наглядно показывает, что послу Извольскому пришлось вести безнадежную кампанию по отстаиванию диссидентского мнения, своего рода «uphill battle», поскольку ближайшие советники императора, напротив, советовали в отношении Японии провести демонстрацию силы.

Любопытно признание самого Извольского после оказанного ему в Петербурге холодного приема, которое находим в его воспоминаниях: «Я пользовался при Дворе в Царском селе репутацией «либерала». Похоже, что при всей несоразмерности смысла тогдашнего и сегодняшнего понятия «либерал» исходная и чаще всего негативная коннотация осталась неизменной.

В те давние времена, как верно подмечает Елена Евдокимова, «уровень самостоятельности послов был весьма значителен. Они не просто слепо выполняли указания государя [автор в книге пишет титул с заглавной буквы] и министра иностранных дел, но, обладая проницательностью, политическим чутьем и умением устанавливать доверительные отношения с официальными лицами страны пребывания, пользуясь в ней уважением, часто могли влиять на ход тех или иных событий».

Работа исследователя всегда сопряжена с выбором фактов и мнений, напоминая технологию скульптора, следующего завету Микеланджело и Родена: брать кусок мрамора и отсекать все лишнее. Потому и выразительны словесные портреты российских топ-дипломатов, подчас беспримесно комплиментарные, нередко язвительно-насмешливые, что позволяет тщательно вылепить многомерные и сложные характеры, противоречивые, как и сама История.

Николай II, приведу свидетельство из книги, вступился за своего посла в Лондоне Александра Константиновича Бенкендорфа после жалобы германского кайзера Вильгельма II, который приходился ему троюродным дядей. Кайзер прознал, что посол, мол, стал конфиденциальным посредником в тайных переговорах в Копенгагене между Москвой и Лондоном, и разразился гневным посланием.

Бенкендорф, ответил государь в письме своему дальнему германскому родственнику, - «верный подданный и настоящий джентльмен. Я знаю, что он никогда не поддастся ни на какие ложные уловки, даже если они бы исходили от «самого великого интригана» (видимо, имелся в виду тогдашний глава Форин офиса сэр Эдвард Грей). Это письмо говорит о том, что государь полностью доверял внучатому племяннику шефа жандармов и «пушкинского цензора» А.Х.Бенкендорфа.

Наглядным примером служат и контрастные суждения о преемнике графа Ламсфдорфа на посту министра иностранных дел Российской империи, уже упоминавшемся Александре Петровиче Извольском. Вдовствующая императрица Мария Федоровна сочла его «очень умным и серьезным человеком, с которым приятно говорить».

В свою очередь, «старший делопроизводитель» В.Б.Лопухин (занимал пост директора одного из департаментов МИД) оставил потомкам довольно уничижительный портрет Извольского: «Надменно самоуверенный, хлыщеватый министр с неизбежным моноклем в мигающем глазу и позою сгибающего плечи под бременем ответственности усталого сноба». Понятно, что сколько людей - столько и мнений, а истина, как водится, находится где-то посередине.

Князь Иван Александрович Кудашев, последний посол Российской империи в Мадриде, после того как министр иностранных дел во Временном правительстве П.Н.Милюков приступил к крупномасштабной чистке начальствующего состава дипломатического корпуса, подал в отставку. Он приобрел ферму в Пиринеях, где превратился в садовода и, согласно дошедшим до нас свидетельствам, добился выдающихся успехов, выращивая дыни, кукурузу и спаржу.

Невольно возникает параллель с римским императором Диоклетианом, который в возрасте 60 лет отрекся от престола, уединился в своем дворце в Сплите, что располагался на территории современной Хорватии, где, по преданию, занялся выращиванием капусты (упоминание об этом находим в сцене из фильма «Москва слезам не верит») - в чем безмерно преуспел.

Одним словом, князь Кудашев подтверждает выражение «Талантливый человек талантлив во всем». В некрологе, опубликованном в выходившей в Париже эмигрантской газете «Возрождение», в июле 1933 года дана краткая, но исчерпывающая характеристика посла в последние годы его жизни: «Все знали его сохранившую юношескую стройность фигуру, несколько суровый взгляд, за которым скрывалась житейская мудрость и золотое сердце».

Эта книга заслуживает доброжелательного прочтения по целому ряду бесспорных достоинств. Первое - это достоверность, поскольку все факты, высказывания и комментарии «властителей дум» из числа дипломатических гуру приведены со ссылками на первоисточники (библиография на трех языках занимает почти 12 страниц).

Второе - это строго выверенная последовательность повествования, позволяющая окунуться в атмосферу междувременья, ощутить биение мысли государевых людей, которые в начале ХХ века отстаивали интересы державы в условиях возникающего первого по счету переформатирования (если избежать не менее если не более уместного слова - «ломка») западноцентричного колониального мироустройства.

Наконец, в числе привлекательных особенностей этой монографии -  чистота и точность русского языка, что превращает основательно аргументированное научное исследование в сборник увлекательных портретных очерков или даже новелл.

Хочется отметить, что летописец, а Елена Евдокимова именно летописец этого темпераментного, роскошного по стилю (La Belle Époque, или «Прекрасная эпоха» длилась в европейской истории с 1871 по 1914 г.) и одновременно неоднозначного времени, не мог не придать тексту эмоциональную окраску, в которой неизбежно проявляется отношение автора к предмету. История, особенно персонифицированная, представленная портретами действующих на дипломатической авансцене лиц, не может не вызывать весь спектр эмоций. От бравурного восхищения до бурного негодования и даже растерянного недоумения от осознания пробелов в своих познаниях людей и нравов. 

Стоит обратить внимание, что автор собирала материал для книги, по ее словам, «с благоговейным трепетом изучая уникальные документы в Архиве внешней политики Российской империи». Такой трепет может возникнуть не просто у неравнодушного человека, но именно у того, кто впитал в себя дух времени, сдувая архивную пыль с бумажных свидетельств той эпохи.

Скрупулезно отобранные Е.В.Евдокимовой факты о высших дипломатах последних десятилетий в истории Российский империи складываются в мозаичное, но целостное полотно. Возникает стойкая ассоциация с панорамной картиной Ильи Репина «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года…», на которой изображен 81 государственный муж, где в портрете каждого соблюдены все детали - чин, мундир, ордена.

Главная отличительная черта книги «Последние послы Российской империи» - не только детальная правдивость факта, правильно выбранная тональность повествования, но, что важнее всего, - простая и одновременно возвышенная мысль, заложенная в данном исследовании: связь времен не распалась!

Российская империя и ее внешняя политика того бурного разломного периода - вовсе не мертвая каменная глыба на раскопках. Это живая и неотъемлемая часть единого событийного пространства. Дух и буква той эпохи пронизывают всю историю русской государственности и образуют неразрывную связь дипломатической службы - как служение Отечеству - с географическими реперными точками: Певческий мост в Петербурге в начале ХХ века и ныне Смоленская площадь в Москве.