19 июля 1921 года исполнилось 100 лет со дня подписания Томоса (Указа) об автономии Латвийской православной церкви Святейшим патриархом Тихоном (Белавиным).

Сегодня в условиях стремительно меняющейся геополитической обстановки, связанной с притязаниями Фанара на Украине, становится очевидной необходимость серьезного предвосхищения развития ситуации в Прибалтике.

Ключ для прогнозирования современных церковных отношений находится в исторической плоскости. В 1921-1934 годах Латвийская православная церковь (ЛПЦ) в лице ее главы архиепископа Иоанна (Поммера) стала примером как для построения отношений внутри независимого государства, так и наиболее удачной модели взаимодействия с Московской патриархией.

Личность священномученика Иоанна (Поммера; 1876-1934 гг.), единственного латышского святого и одновременно депутата Сейма Латвии, в настоящее время является национальным и духовным символом Латвии, залогом укрепления культурных связей между Россией и Латвийской Республикой. Его проповедь о терпимости и симфонии в отношениях между русскими и латышами на основе православия стала в наши дни как никогда актуальной.

Всероссийский Поместный Собор 1917-1918 годов и образование Латвийской православной церкви

До 1917 года православные приходы Курляндской, Лифляндской и Эстляндской губерний Российской империи составляли единую Рижскую епархию, входившую в состав Русской православной церкви (РПЦ). Однако процесс формирования запроса национальной паствы на выделение эстонского и латвийского викариатства с возглавлением епископами соответствующих национальностей к 1917 году был неизбежен и необратим. Во время епархиального собрания Рижской епархии по подготовке к Всероссийскому Поместному Собору архиепископ Иоанн (Смирнов) подписал официальное обращение к Собору с просьбой о рукоположении протоиерея Павла Кульбуша в викарные епископы для эстонских приходов, которое было ранее одобрено Синодом1.

Подробная инструкция ревельскому викарному для эстонских приходов епископу была разработана уже в октябре 1917 года и сопровождена рапортом архиепископа Рижского Иоанна (Смирнова) в Священный синод. Данная инструкция была составлена при участии местных деятелей эстонского края из духовенства и мирян, как значится в рапорте Преосвященного. Главной заботой ревельского епископа было собирание и объединение живых сил в отдаленных приходах и направление их деятельности на благо Церкви, для чего требовалось возможно частое посещение их. На Всероссийском Поместном Соборе 1917-1918 годов проект установления двух викарных епископов в Рижской епархии обсуждался на соответствующей комиссии Собора, постановлено «признать желательным наименовать эстонского викария Ревельским и Юрьевским, в возможно скором времени учредить латышское викариатство с титулом Либавского и Венденского, назначив туда природного латыша, и принять меры к скорейшему замещению Рижской кафедры»2.

Делегация от Рижской епархии на Всероссийском Поместном Соборе была представлена двумя латышами, двумя эстонцами и двумя русскими. Именно там латышские делегаты обратились напрямую к епископу Пензенскому Иоанну (Поммеру), предлагая ему стать латышским викарием. По всестороннем ознакомлении с наличным проектом и обсудив его совместно с архиепископом Рижским, епископ Иоанн (Поммер) высказал мнение, что Рижскую епархию надлежало бы разделить на две епархии, с оставлением в Рижской епархии всех латышских приходов и перечислением в новую, Ревельскую епархию всех приходов эстонских. К этому мнению присоединился и архиепископ Рижский, и патриарху было подано соответствующее представление3. В результате было принято решение отделить от Рижской епархии эстонские приходы и из них создать самостоятельную Ревельскую (Таллинскую) епархию.

После перевода в конце 1917 года на Рязанскую кафедру архиепископа Иоанна (Смирнова) около года Рижской епархией на временной основе управлял епископ Ревельский Платон (Кульбуш), хиротонисанный 30 декабря 1917 года. Однако уже в январе 1919 года он был зверски замучен большевиками, а потому как Рижская, так и Ревельская епархии в разгар боевых действий остались без правящего архиерея.

Предварительная договоренность делегатов от Латвийской церкви на Поместном соборе в 1917 году о ее возглавлении этническим латышом епископом Иоанном (Поммером), пользующимся несомненным авторитетом у духовенства Латвии, заложила прочное основание в будущий сценарий развития Латвийской православной церкви и предохранила ее от неизбежных автокефалистских устремлений, навязываемых в самом начале формирования независимой республики.

Так, на совместных совещаниях священнослужителей и мирян в 1919 году в Берзауне и январе 1920 года в Марциене было решено собрать в феврале 1920 года в Риге собрание представителей всех православных приходов Латвии. Центральным вопросом собрания, которое состоялось с 22 по 27 февраля 1920 года, был вопрос о дальнейшем статусе православной церкви на территории Латвии. Большинство делегатов выступили за то, что ЛПЦ будет самостоятельной и независимой в административных, хозяйственных вопросах, в отношениях с государственной властью Латвийской Республики, а в иерархическом отношении будет продолжать поддерживать духовную связь с Московским патриархатом. Февральское собрание избрало также Синод ЛПЦ.

Однако после окончания собрания представители Рижского Вознесенского латышского прихода обратились в Департамент духовных дел Министерства внутренних дел Латвии с жалобой на решение февральского собрания, в которой отметили, что «представители русских приходов выступили антигосударственно, выступили против признания независимости и самостоятельности» Церкви. Поэтому приходской совет Вознесенского прихода впредь отказывается поддерживать отношения с приходами, которые «не признают автокефалию Церкви и возносят молитвы за Патриарха Московского».

Использовав эту жалобу как повод, МВД не признал избранный февральским собранием Синод. По распоряжению МВД 25-26 августа 1920 года было созвано новое собрание представителей православных приходов. Это собрание приняло резолюцию, по которой самостоятельность и независимость ЛПЦ «осуществляется в соответствии с канонами Православной Церкви». Таким образом, августовское собрание также выступило за сохранение канонической связи с Московским патриархатом. Собрание вновь избрало Синод ЛПЦ, который МВД Латвийской Республики 20 ноября 1920 года официально признал руководящим органом управления ЛПЦ4.

Уже на февральском собрании большинство делегатов поддержали предложение пригласить в качестве главы ЛПЦ епископа Пензенского и Саранского Иоанна (Поммера). Августовское собрание также поддержало это предложение. Синод ЛПЦ попытался через латвийскую правительственную делегацию на переговорах с РСФСР установить связь с Патриархом Московским и всея Руси Тихоном, однако этого не удалось сделать. Второе письмо, отправленное Синодом через Эстонию, патриарх Тихон получил и переслал его архиепископу Иоанну. В Ригу архиепископ Иоанн прибыл 24 июля 1921 года. Ему предстояло решить сложную задачу как сохранения канонического статуса ЛПЦ в независимом государстве, так и сохранения единства русской и латышской паствы, ее защиты на государственном уровне. И с этими задачами архиепископ Иоанн блестяще справился.

На пути к Балтийскому союзу

К 1920 году прибалтийские государства прекратили вести военные действия с советской Россией. В результате подписания мирных договоров советской Россией были признаны независимые Латвия, Эстония, Литва. Сразу же после ухода немецких войск с территории Латвии в начале мая 1920 года начало работу Учредительное собрание Латвии, которое просуществовало до ноября 1922 года. Оно приняло Конституцию, в соответствии с которой Латвия объявлялась республикой. Принятие конституций прибалтийскими странами ознаменовало собой новый этап в развитии государственности. Особое внимание в основных законах Латвии, Литвы и Эстонии уделялось государственному суверенитету этих республик.

В январе 1921 года последовало решение союзных держав о признании де-юре прибалтийских государств, которым предоставлялась роль «санитарного кордона» между советской Россией и странами Западной Европы.

Одним из важнейших направлений внешней политики прибалтийских стран явилось стремление объединить свои внешнеполитические усилия. Руководство Латвии, Литвы и Эстонии понимало, что в одиночку им трудно будет выжить в изменившихся мировых условиях. Поэтому органы власти названных стран прилагали значительные усилия для объединения и координации своей внешней политики. В этих целях их правительства разрабатывали различные проекты формирования Балтийского союза. Основной целью попыток его создания являлась защита от возможных военных действий со стороны советской России и «коммунистической угрозы». В августе-сентябре 1920 года в Риге состоялась конференция по вопросам создания Балтийского союза. В ней участвовали Польша, Литва, Латвия, Финляндия и представители Украины. Была разработана военная конвенция, подписан совместный политический документ, но усилия оказались безрезультатными. Помешали разногласия между партнерами по блоку, в первую очередь острые противоречия между Польшей и Литвой по пограничному вопросу.

Тем не менее попытки создания антисоветского блока в составе Польши, Латвии, Эстонии и Финляндии предпринимались еще неоднократно. Так, в марте 1922 года на конференции министров иностранных дел Латвии, Эстонии, Финляндии и Польши в Варшаве была выработана «Программа противодействия советской угрозе». По замыслу инициаторов конференция должна была «послужить основой для объединения «Малой Антанты» с прибалтийскими странами и началом создания непрерывной цепи государств от Северного Ледовитого океана до Черного моря»5.

Балтийский регион, будучи в пограничном положении, в вопросе формирования государственной конфессиональной политики не мог развиваться в отрыве от мировой геополитики и попыток установления сфер влияния, курс был взят на создание православных церквей, не зависящих от Москвы.

В то же время период 1920-1930-х годов ознаменован претензиями Вселенской патриархии на всемирную юрисдикцию, что напрямую отразилось на судьбе как лимитрофных государств и стран Балтии в целом, так и Латвии в частности. Еще в IX веке греки выдвинули теорию, что вся православная церковь должна подчиняться пяти патриархатам. Имелись в виду Рим, Константинополь, Александрия, Антиохия и Иерусалим. Однако эта концепция постоянно отметалась самими же греками, если становилась им невыгодна. Позднее появилось учение, что границы поместных церквей не должны выходить за границы государств, где эти церкви находятся, а диаспора должна подчиняться только Константинополю. Греки иногда пытались ссылаться на данную теорию, например, когда препятствовали образованию той или иной поместной церкви, но все попытки оканчивались неудачно.

Теперь, когда наиболее сильный противник этой доктрины, Московский патриархат, оказался в тяжелом положении, Фанар вознамерился вернуться к старым планам. В декабре 1921 года на конференции православных епископов Америки Вселенский патриарх заявил, что ему должны подчиняться все православные приходы за пределами канонической территории своих церквей. 1 марта 1922 года эта претензия обрела официальную форму - по предложению патриарха Мелетия (Метаксакиса) Константинопольский синод постановил, что вся православная диаспора должна подчиняться Вселенскому престолу. В 1922 году стало известно, что патриарх Мелетий планирует предоставить автокефалию Финляндской, Грузинской, Польской и даже Украинской церквям6.

 

Документальный фильм «Священномученик Иоанн Рижский. На страстном пути» (часть I)

20-летию канонизации священномученика Иоанна Рижского и 100-летию Латвийской православной церкви посвящается

Священномученик Иоанн (Поммер) - символ единства Церкви. Судьба его уникальна тем, что это страстной, мученический путь одновременно и архиерея, и депутата парламента: как предстоятелю Латвийской церкви ему приходилось бороться за сохранение канонического единства, как политику - за элементарные права верующих. В Пензе архиепископ Иоанн в годы Гражданской войны смог сохранить Церковь от раскола и уничтожения, за три года (1918-1921 гг.) перевернуть ход истории.

Первая часть документального фильма посвящена жизненному пути священномученика Иоанна от рождения до отъезда из Пензы в Ригу в 1921 году. Продолжительность фильма - 60 минут. Съемки проходили в России, Белоруссии, Украине и Латвии.

Совместный проект Пензенской епархии и Латвийской православной церкви, реализуемый под эгидой православного телеканала «Союз», стал возможен благодаря государственной поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям РФ. Международный проект объединяет творческие усилия профессионалов из Пензы, Санкт-Петербурга, Москвы и Риги.

Автор сценария и режиссер - журналист Васильев Николай Михайлович (Санкт-Петербург), известный своими работами на исторические, культурные и религиозные темы.

Научный консультант, продюсер - начальник юридического отдела Пензенской епархии, доцент Пензенской духовной семинарии, кандидат исторических наук Аристова Кира Георгиевна.

Учитывая направленность проекта на консолидацию общества на основе сохранения церковного единства, а также широкую географию служения архиепископа Иоанна (Поммера), можно с уверенностью сказать, что фильм найдет отклик у широкой аудитории - церковной и светской, в России, странах Балтии и дальнего зарубежья.

В 2021 году предстоит завершение фильма «Священномученик Иоанн Рижский. На страстном пути» (часть 2) в Латвии - основном месте его подвига. Планируются премьерные показы фильма на русском, латышском, эстонском, литовском и английском языках в России, Белоруссии, Украине, Литве, Эстонии, Израиле, США, Франции и Латвии.

Первая часть фильма доступна по ссылке под QR-кодом.

Архиепископ Иоанн и Томос Святейшего патриарха Тихона об автономии Латвийской православной церкви: блестящая дипломатия и залог стабильности Балтийского региона

Основой складывания канонических структур в лимитрофных государствах должны были стать решения Всероссийского Поместного Собора, которые в силу исторических обстоятельств так и не были приняты. Поэтому Святейший патриарх Тихон как глава автокефальной церкви предоставил широкую автономию церквям Эстонии (1920 г.), Финляндии (1921 г.) и Латвии (1921 г.).

Однако, несмотря на одинаковые правовые исходные позиции, в межвоенные годы независимости прибалтийских республик каноничный статус широкой автономии практически весь период смогла сохранить только ЛПЦ, это обусловлено дальновидной и независимой позицией ее главы архиепископа Иоанна (Поммера), сумевшего удержать управление православными приходами Латвии вплоть до своей трагической гибели от рук неизвестных в октябре 1934 года.

Архиепископ Иоанн, будучи латышом по национальности, как никто другой понимал, что нахождение в административном подчинении у Московской патриархии сделает практически невозможной государственную легитимацию ЛПЦ. Потому непосредственно перед отъездом в Латвию архиепископа Иоанна Томос №1026 об автономии ЛПЦ им был получен от Святейшего патриарха Тихона 19 июля 1921 года как залог будущей успешной церковной политики: «Преосвященному Иоанну, Архиепископу Рижскому и Митавскому. По благословению Святейшего Патриарха, Святейший Синод и Высший Церковный Совет в соединенном присутствии имели суждение о даровании православной церкви в Латвии самостоятельности в делах церковно-хозяйственных, церковно-административных, школьно-просветительских и церковно-гражданских. Постановлено: принимая во внимание, что православная церковь в Латвии находится в пределах самостоятельного государства, предоставить названной церкви пользоваться самостоятельностью во всех делах церковно-хозяйственных, церковно-административных, школьно-просветительских и церковно-гражданских, о чем уведомить Ваше Преосвященство, поручив Вам в отношении календаря давать по своему усмотрению разрешение пользоваться и новым стилем. 6/19 июля 1921 года. №1026»7.

Этот акт сыграл ключевую роль в судьбе ЛПЦ. Архиепископ Иоанн, умело используя и интерпретируя его, сумел предотвратить разрыв канонических уз с Московским патриархатом вплоть до своей кончины. Православные церкви Польши, Финляндии и Эстонии не смогли этого сделать и под нажимом правительств ушли в юрисдикцию Константинополя.

Архивные данные свидетельствуют, что на протяжении 1921-1922 годов при участии МИД Латвии, Эстонии, Финляндии и Литвы велась подготовка к конференции в Финляндии, целью которой был выход православных церквей из юрисдикции Московской патриархии и провозглашение Балтийской автокефальной церкви.

Так, 3 октября 1921 года за подписью Я.Сексиса - латвийского министра-резидента в Эстонии, - а также секретаря отдела Балтийских государств в письме Министерству иностранных дел Латвии приводится мысль о том, что в Эстонии православная церковь отделена от Российской церкви. Даже формально православная церковь может существовать, если у нее есть три епископа. В разговоре с эстонским главой государства К.Пятсом выяснилось, что он думает о необходимости войти в сношение с финскими, эстонскими и латвийскими властями, чтобы эти три разных государства, у которых только по одному епископу, дабы не быть связанным с Россией, вместе создали духовное учреждение, формально и по содержанию полностью свободное от русофильства и Москвы. Сюда же можно пригласить и Литовскую православную церковь. Излагая мысли главы эстонского государства, автор просит в определенных кругах возбудить вопрос о возможности в Балтийских государствах основать независимую от Москвы православную церковь8.

В ответ на данный запрос 14 ноября 1921 года за подписью товарища министра внутренних дел Латвии и директора Департамента духовных дел на бланке с надписью «конфиденциально» направлено письмо в МИД Латвии следующего содержания: «В ближайшее время со стороны Латвии не могут быть предприняты какие-либо шаги, потому что латвийские православные приходы и фактически их представители в Синоде не являются полностью свободными от русофильства, и кандидат от Москвы на должность епископа Латвийской православной церкви Иоанн (Поммер) по его деятельности не может рассматриваться как свободный от русофильства»9.

30 ноября 1921 года за подписью Я.Сексиса и секретаря отдела Балтийских государств конфиденциально отправлено послание в Министерство иностранных дел Латвии. «Эстонские православные приходы настроены сильно национально и живут с реформаторским желанием. Ими поставлен на епископскую должность национально настроенный эстонец Александр, так как большевики в русское время выбранного епископа убили в Тарбате (Тарту). Утвердить епископа они потребовали от Патриарха Тихона в Москве, в противном случае обещая обратиться к англиканскому епископу в Лондоне. Эстонские православные сильно настроены на реформирование церкви, может быть, в церкви устроят орган и приходское пение. В скором времени эстонцы должны выбрать и второго епископа. Московской ориентации придерживаются русские эмигранты и частично сетуки. В последнее время они праздники справляют по старому стилю и держатся строго старого календаря.

Православные финны еще большие националисты, чем эстонцы, и они желают еще больше отдалиться от Москвы. Финны хотят выбрать епископа из национально настроенных финских священников. Эстонский Православный Синод охотно вступит в связь с представительной организацией Латвийских православных приходов. Они нынешнего Латвийского архиепископа воспринимают как русофила, потому что в царское время Поммер принадлежал к думским товарищам Маркова»10.

Чуть позже, 25 ноября 1921 года, директору Политико-экономического департамента МИД Латвии из Хельсингфорса (Финляндия) поступило конфиденциальное послание К.Зариньша, в котором сообщалось, что финские власти также думают, что православная церковь должна окончательно отделиться от Московского патриархата11.

И наконец, 17 декабря 1921 года из Латвийского представительства в Литве за подписью секретаря отдела Балтийских государств в Политико-экономический департамент Министерства иностранных дел Латвии поступило секретное донесение следующего содержания: «Отвечая на Ваше письмо №18903 от 27 октября в отношении основания в Балтии независимой православной церкви, имею честь сообщить, что по собранным данным Литва в этом вопросе участвовать не может. Не то, что православных литовцев нет, православных в Литве очень мало и из этого контингента в раннее время сюда поселялись преступники и их последователи, а из немногих остальных - русские колонисты, крестьяне и бывшие чиновники царского времени, которые об отделении от Москвы и думать не хотят»12. Таким образом, из возможного блока по созданию Балтийской церкви исключалась Литва, а это означало, что планы по реализации задуманного были под угрозой в случае несогласия Латвийской православной церкви.

На протяжении октября 1921 - ноября 1922 года в адрес Синода ЛПЦ поступали многочисленные письма от архиепископа Эстонской православной церкви Александра (Паулуса) с приглашением на конференцию с участием Латвии, Эстонии и Финляндии в целях более тесного сближения церквей. Однако Синод ЛПЦ и архиепископ Иоанн дипломатично, но твердо отказались участвовать в данной конференции. По причине отказа конференция несколько раз откладывалась на более поздний срок, но согласия от непреклонного архиепископа Иоанна так и не добились. Последнее, ноябрьское письмо осталось без ответа Синода ЛПЦ.

Дальнейшие стремительно разворачивающиеся события в связи с нарастающими автокефалистскими настроениями правительств стран Балтии и экспансионистской политикой пришедшего к власти в 1922 году Вселенского патриарха Мелетия (Метаксакиса) показали истинные цели этих так называемых соборов и твердую позицию по данному вопросу главы ЛПЦ.

Не добившись от архиепископа Иоанна согласия на участие в создании балтийского блока, МИД Финляндии и Эстонии уже весной-летом 1922 года начали подготовку к взаимодействию с Константинопольской патриархией. Так, весной 1922 года патриарх Мелетий обратился к главе Финляндской православной церкви архиепископу Серафиму (Лукьянову) с предложением рукоположить вдового протоиерея модернистской направленности Германа Аава в викарные епископы и принять автокефалию от Константинопольского патриархата, на что архиепископ Серафим ответил отказом. Тем не менее Герман Аав под давлением финских властей 8 июля без предварительного монашеского пострига был хиротонисан в Константинополе патриархом Мелетием во епископа Сортавальского. 6 июня 1923 года Финляндская православная церковь в нарушение канонов была принята в юрисдикцию Константинопольского патриархата, при этом ей предоставили не автокефалию, а автономию, хотя Церковь уже пользовалась ею с 11 февраля 1921 года согласно Томосу Святейшего патриарха Тихона.

Финляндскому представителю МИД Э.Сетяля, используя дипломатические связи в Швеции, удалось повлиять на турецкое правительство, чтобы отложить изгнание патриарха Мелетия, назначенное на 3 июля, ради «решения вопроса» об устройстве Финляндской и Эстонской церквей13. 7 июля 1922 года патриарх Мелетий вручил в Константинополе архиепископу Таллинскому и Эстонскому Александру (Паулусу) Томос о принятии православной церкви в Эстонии в юрисдикцию Константинопольского патриархата в качестве отдельного автономного церковного округа. Московская Патриархия не признала каноническими эти переходы. Фактически произошло изъятие двух частей Российской церкви, прикрытое следующей незаконной формулировкой: «…вследствие сложившихся здесь новых политических условий, а также в результате того, что из-за возникших в России церковных нестроений… <мы> постановили удовлетворить просьбу православной церкви Эстонии и утвердить испрошенный ею церковный статус, а также ввести в нее церковный порядок согласно установившейся канонической практике, учитывая при этом невозможность установления надлежащего церковного устроения в Эстонии со стороны Святой Церкви России»14. В отношении финляндской церкви Томос включал такие же формулировки. В результате данных незаконных действий власти Финляндии сместили архиепископа Серафима (Лукьянова) и сослали его в Коневецкий монастырь.

Однако, несмотря на смену юрисдикции, противоречия между русскими и эстонскими, русскими и финскими приходами не только не прекратились, но и усилились в последующие годы. Конфликты лишали церковь стабильности, расширяли зазор между этническими группами, делая примирения все более трудным на долгие годы.

И лишь священномученику Иоанну удалось избежать противостояния русской и латышской паствы и в то же время сохранить духовную связь с Московской патриархией на правах широкой автономии благодаря блестящей дипломатии и Томосу Святейшего патриарха Тихона от 19 июля 1921 года.

Из переписки архиепископа Иоанна с протоиереем Евстафием Калисским, настоятелем Каунасского кафедрального собора, обозначается четкая позиция главы Латвийской православной церкви к автокефалистским устремлениям Эстонии, Финляндии, Польши и др.: «Вопрос о правильно проведенной канонической церковной автокефалии настолько сложен, что проведение его с соблюдением требований церковных законов в настоящее смутное и путаное время едва ли возможно, автокефалия же, проведенная явочным порядком, путем политических давлений без соблюдения соответствующих канонов, не есть автокефалия, а один из видов раскола - схизмы. Некоторые из наших соседей пытались «прокламировать» и «декларировать» явочную автокефалию, и дело их приняло оборот крайне прискорбный и в отношении внутренней жизни Церкви (не все свои же сопастыри и пасомые признали явочную автокефалию и стали решительно против нее), и в отношении к соседним автономным и автокефальным церквам (антиканонической автокефалии никто не признал каноническою). Политические вдохновители автокефалистов, видя их канонические неудачи, ныне омывают руки и твердят, что они в этом деле ни при чем. Что выйдет из этого дела, ведает Господь, а пока из него вышла позорная, прискорбная смута в православной среде на радость врагам православия»15.

Архиепископ Иоанн (Поммер) и Фанар: не идти за «лукавыми греками»

Проницательно усмотрев в выходе ряда церквей из Московской патриархии действие врагов православия по расколу Церкви, архиепископ Иоанн сформировал не менее твердую позицию относительно обновленческого раскола в СССР и роли в этом процессе Фанара. Касательно самого обновленчества у Рижского архиепископа иммунитет был выработан еще при борьбе с «путятинской смутой» в Пензе, на Рижской кафедре ему пришлось непосредственно бороться с лжеепископом Николаем Соловьем. Жесткая позиция его была четко обозначена неоднократно публично на страницах печати в газетах «Сегодня» и «Слово», церковном журнале «Вера и жизнь»16.

Относительно участия Константинопольской патриархии в этом вопросе архиепископ Иоанн был подробно проинформирован письмами, регулярно шедшими через него из Западной Европы к Святейшему патриарху Тихону и лично ему. Самым ярким является письмо управляющего западноевропейскими приходами митрополита Евлогия (Георгиевского) от 8 июня 1924 года.

«Документально доказано, что Цареградская Патриархия действует в контакте с большевиками и при живейшем участии Евдокима. Подкладка такая: Патриархию выпирают из Конст[антинополя]; цепляясь за свое место, она хочет опереться на cов[етскую] власть, а последняя обещает ей поддержку под условием разложения нашей церковной организации за границей. Маклером в этом деле является Евдоким, который хочет привлечь Конст[антинополь]скую Ц[ерковь] для борьбы с П[атриархом] Тиxоном… Теперь нам стало известным, что в Москву направляется митрополит Фиатирский Герман, управляющий греческими приходами в Зап[адной] Европе, для того, чтобы воздействовать на П[атриарха] Тихона. В этой миссии м[итрополита] Германа ему, конечно, всячески будут содействовать советские власти и Евдоким, который уже ухитрился войти в контакт и привлечь на свою сторону Конст[антинопольского] Патриарха. Не исключается даже возможность, что Конст[антинопольский] Патриарх объявит П[атриарха] Тихона низложенным, чтобы подчинить своему влиянию всю Русскую Церковь, как это было до ХIV в[ека]. На языке лукавых греков это называется «помочь» бедствующей Русской Церкви, а на нашем - это та же своего рода погоня за русскими концессиями, какой охвачены теперь все желающие делить шкуру русского медведя… Вы видите, какие папистические замыслы теперь зреют в Царьграде: там хотят подчинить себе Русскую Церковь, пользуясь нашим безвремением. Лакей Евдоким, лишь бы найти где себе опору, на все соглашается».

Далее митрополит Евлогий обращался к архиепископу Иоанну с просьбой: «Найдите какой-либо способ, чтобы предупредить П[атриарха] Тихона об этих замыслах греков, угрожающих большою опасностию для нашей Церкви, желающих внести в нее новую смуту и подкапывающихся под нашего Патриарха. Надеюсь, что народ наш не пойдет за этими лукавыми и льстивыми греками, особенно если они свяжутся с Евдокимом, но нажим на Патриарха будет огромный, и его необходимо предупредить, чтобы эти господа не вырвали у него обманом или насилием какого-либо нежелательного и неполезного для Церкви акта. За документальную достоверность всего здесь написанного я ручаюсь. Идет [определенный ход?] Конст[антинополь]ского Патриарха поглотить сначала все русские церкви за границей, а потом подчинить себе и всю Русскую Церковь. Большевики и прислужник их Евдоким всячески этому содействуют - первые, чтобы внести новую смуту и разложение в Церковь, а последний - чтобы там найти себе опору»17.

Итак, как видно из дальнейшей истории ЛПЦ, архиепископ Иоанн не пошел «за лукавыми греками», а до конца остался верен Святейшему патриарху Тихону, крепко держась за его дарованный Томос №1026 от 6/19 июля 1921 года.

Латвийское государство было вынуждено уважать твердого архиепископа, потому что знало, что за его спиной стояли более 160 тыс. православных Латвии. Данный акт упрочил позиции ЛПЦ на международной арене.

«Самостоятельность наша зафиксирована в весьма решительной форме»: архиепископ Иоанн и Декларация о лояльном отношении к советской власти 1927 года

Положение ЛПЦ с правами широкой автономии до смерти Святейшего патриарха Тихона не подвергалось сомнению. Однако с изменением курса во взаимоотношениях Церкви и СССР после его кончины произошло изменение церковной политики по отношению к зарубежью. Речь идет прежде всего об издании Декларации Заместителя Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского) и Временного при нем Синода, вызвавшей углубление и расширение возникших после революции расколов в Русской православной церкви. В тексте послания содержалось требование к заграничному русскому духовенству дать подписку о лояльном отношении к советской власти.

Тот же Томос помог архиепископу Иоанну отстоять независимость ЛПЦ от требования лояльности к Декларации митрополита Сергия (Страгородского) в 1927 году. Вскоре после опубликования Декларации митрополит Сергий обращается с письмом (от 14 сентября 1927 г. №402) к архиепископу Рижскому и всея Латвии Иоанну. Целью письма было выяснить отношение архиепископа Иоанна к созданному в России церковному управлению, а также и к тексту Декларации: «Долг имею просить Ваше Высокопреосвященство осведомить меня как о положении Православной Церкви в Вашей стране, об организации у Вас церковного управления, так, в частности, и о том, в каких канонических отношениях к Московской Патриархии признаете Вы состоящей возглавляемую Вами часть Церковного Тела»18.

Ответ архиепископа Иоанна дипломатичен, но вместе с тем достаточно определенен и тверд. Признавая возможную целесообразность политики митрополита Сергия для Православной Церкви в России, Рижский архиепископ в категорической форме отказался дать подписку о лояльном отношении к советской власти, мотивируя это тем, что и он сам, и основная часть его паствы являлись подданными независимого от советской России государства, имевшими гражданские обязательства перед своей страной. Что же касается отношений с Московской патриархией - не отрицая свою связь с ней, архиепископ Иоанн в то же время настаивал на правах, определявшихся широкой автономией, которая была получена Латвийской православной церковью от патриарха Тихона.

«Еще в дни Святейшего Патриарха Тихона республики, образовавшиеся из окраинных областей б[ывшего] государства Российского, стали домогаться оформления самостоятельности тех частей Православной Церкви, которые вошли в границы новообразовавшихся республик по принципу: в самостоятельном государстве и Церковь должна быть самостоятельна. Молодым суверенным республикам церковная зависимость части их граждан от церковной власти, находящейся в гражданском подчинении у Москвы, казалась противоречащей понятию полной суверенности молодых республик и грозящей неблагоприятными политическими возможностями, хотя [не было] двух таких политического порядка требований, какие ныне имеют место по отношению к иерархам и чадам Российской Православной Церкви в Обращении вр[еменного] Патриаршего Синода. Некоторые республики за оформлением самостоятельности расположенных в их пределах частей Вселенской Православной Церкви обратились к Вселенскому Патриарху. Мы почли канонически более правильным обратиться по сему острому и болезненному вопросу к главе той Церкви, от которой наши православные состояли в канонической зависимости.

6 (19) июля 1921 года с благословения Святейшего Патриарха Тихона в Москве на Троицком Подворье на соединенном заседании Священного Синода и Высшего Церковного Совета было вынесено нарочитое постановление о предоставлении Латвийской Православной Церкви как Церкви, расположенной в пределах самостоятельного государства, предусмотренной в канонах самостоятельности. Мне как главе этой Церкви тогда же был вручен соответствующий документ. По предъявлении мною сего документа сопастырям, представителям клира и мирян, а также предержащим властям Латвии, данные документа были признаны удовлетворительными и пока не требующими обращения, по примеру наших соседей, ко Вселенскому Патриарху. До сего времени поводов для изменения такого нашего взгляда на дело не было и церковная наша жизнь в новом положении и условиях протекала и протекает хотя в тяжелых внешних условиях, но внутренне нерушимо мирно. Самостоятельность наша зафиксирована в весьма решительной форме в гражданском законе о положении Православной Церкви в Латвийской Республике. По отношению к иерархии и чадам Российской Православной Церкви мы всегда питали и питаем чувства глубочайшей любви и почтения»19.

Как свидетельствуют последующие события, данные в письме архиепископа Иоанна разъяснения митрополитом Сергием, очевидно, были приняты. Во всяком случае, ни наложенных прещений, ни исключения архиепископа Иоанна из московской юрисдикции в дальнейшем не последовало, несмотря даже на недвусмысленные антисоветские выступления Владыки как с амвона, так и с трибуны латвийского Сейма, включая речь, произнесенную им 6 ноября 1927 года перед всенародной панихидой по жертвам большевизма (в связи с десятилетием большевистского переворота), вызвавшую ноту протеста советского полпредства, а также ответную речь архиепископа по поводу этой ноты на заседании Сейма 29 ноября 1927 года20.

Это была последняя переписка митрополита Сергия (Страгородского) и архиепископа Иоанна (Поммера): более в архиве архиепископа Иоанна писем между ними не найдено, как не найдено и писем зарубежных иерархов в советскую Россию через Ригу. Фактически контакты с Московской патриархией у Латвийской православной церкви были прерваны.

«В случае моей смерти Латвийская Православная Церковь будет иметь полную возможность заместить пост архипастыря в каноническом порядке». Верность до конца

Однако, несмотря на вынужденные прерванные контакты с Московской патриархией, архиепископ Иоанн вплоть до своей мученической кончины в 1934 году не переставал считать Латвийскую церковь частью Московской патриархии, что подтверждается четкой позицией, изложенной в письме архиепископу Елевферию (Богоявленскому) после выхода Декларации 1927 года: «Акт Патриарха Тихона и его сотрудников обеспечил для Латвийской Православной Церкви возможность мирно осуществлять на месте высокие задания Православной Церкви независимо от того, мирно ли, не мирно ли течет церковная жизнь вне Латвии. Мы это ценили и в истекшие годы, но цену этого мы особенно ярко осознали в текущем году в связи с нашумевшим «обращением» Временного Патриаршего Синода. Среди чад Российского Патриархата, ставших по отношению к Москве «иностранцами» или эмигрантами, «обращению», по-видимому, суждено сыграть роковую роль. Патриарх Тихон и его высшие органы, испытавшие на себе все те же давления, под влиянием которых нынешнее возглавление Патриархата издало свое «обращение» со включением в него рокового требования лояльности к СССР от православных граждан, обязавшихся верноподданством Литве и другим подобным государствам, не поддались этому давлению.

Предвидя, однако, что этого рода давления со временем могут иметь тот успех, которым они увенчались ныне в обращении, что в том положении, в котором ныне оказалась, между прочим, Литовская Православная Церковь, могут очутиться и другие части Московского Патриархата, отрезанные от политической Москвы новыми государственными границами, Патриарх Тихон и его органы нашли канонически возможным, а практически целесообразным по руководству 17 правила IV Вселенского Собора, 38 правила VI Вселенского Собора и других предоставить частям Московского Патриархата, отрезанным от Москвы новыми государственными границами, вошедшим в пределы нового суверенного государства, узаконенную меру самостоятельности в делах церковно-административных, церковно-хозяйственных, церковно-государственных и других.

Я получил от Патриарха Тихона и его органов соответствующий акт в качестве главы Латвийской Церкви и должен засвидетельствовать, что этот акт, нисколько не умаливший достоинства Московского Патриархата, для меня и возглавляемой мною Церкви имел и имеет несказанно большое и исключительно доброе значение. В связи с последним «обращением» Временного Патриаршего Синода целесообразность такого акта обнаружилась особенно ярко. Этим актом я и возглавляемая мною Церковь раз и навсегда ограждены от возможности для большевиков простирать на меня и мою Церковь действие давлений, оказываемых на московские церковные органы. В случае моей смерти или выбытия с поста по другим причинам Латвийская Православная Церковь будет иметь полную возможность заместить пост архипастыря в каноническом порядке и вне большевистских давлений или других каких-нибудь давлений и вне конфликтов с предержащею у нас властью»21.

Таким образом, широкую автономию, дарованную Святейшим Патриархом Тихоном в 1920-х годах, архиепископ Иоанн (Поммер) считал лучшей формой канонического устройства в условиях существования независимых лимитрофных государств. Реализация подобной модели стала возможной благодаря его харизме лишь в Латвийской Православной Церкви. Ввиду прочного положения на международной арене ЛПЦ добилась признания государством. Следующий последовательный шаг архиепископа Иоанна - это прочное вхождение в политику в качестве депутата трех сеймов, создание блока православных русских и латышей на основе православия, формирование солидарного общества в силу единства духовных целей.

И наконец, 8 октября 1926 года Кабинет министров Латвии принял «Правила о положении Православной церкви», ЛПЦ получила статус юридического лица и гарантии предоставления регулярных государственных субсидий. Было восстановлено духовное образование: открыта семинария. Создан печатный орган ЛПЦ - журнал «Вера и жизнь».

Государственный переворот, осуществленный Карлисом Улманисом в ночь с 15 на 16 мая 1934 года, разрушил хрупкую латвийскую демократию. В стране было приостановлено действие Конституции, распущены Сейм и все политические партии, введено чрезвычайное положение, отмененное лишь в 1938 году.

На пути формирования националистического государства стоял глава ЛПЦ, имевший за плечами поддержку многотысячной наднациональной православной паствы. В ночь с 11 на 12 октября 1934 года архиепископ Иоанн (Поммер) принял мученическую смерть, он был убит на своей даче на окраине Риги. Убийство так и не было раскрыто. Неожиданная смерть архиепископа Иоанна повлекла серьезные осложнения для Латвийской православной церкви. Тотчас в 1935 году ЛПЦ под давлением националистических властей с серьезными каноническими нарушениями вышла из юрисдикции Московской патриархии и перешла в подчинение Константинополя. До образования Экзархата Московской патриархии во главе с митрополитом Сергием (Воскресенским) оставалось шесть лет.

17 июля 2001 года архиепископ Иоанн (Поммер) Архиерейским собором Русской православной церкви был причислен к Собору новомучеников и исповедников Российских от Латвийской православной церкви. Чуть позднее, 3-4 октября 2003 года, состоялось обретение и перенесение мощей священномученика Иоанна с Покровского кладбища в Рижский собор Рождества Христова, где они и пребывают в настоящее время.

Таким образом, на основании вышеизложенного можно сделать некоторые выводы.

Священномученик Иоанн (Поммер) смог реализовать идеальную модель взаимоотношений Московской патриархии и церковных структур лимитрофных государств, которую заложил Святейший патриарх Тихон в 1920-х годах: широкая автономия с сохранением канонической связи с Московской патриархией. Данная модель взаимоотношений на практике оказалась жизнеспособной в условиях принятия Декларации Патриаршего Местоблюстителя Сергия (Страгородского), благодаря чему Латвийская православная церковь не считалась выбывшей из канонического подчинения Московской патриархии вплоть до 1935 года.

Благодаря твердой позиции архиепископа Иоанна не были реализованы планы по созданию Балтийской церкви как фактора общей геополитики региона. В то же время Латвийская православная церковь сохранила независимость от константинопольской церковной политики вплоть до трагической кончины архиепископа Иоанна.

Латвийская православная церковь, единственная из церквей стран Балтии, смогла прочно утвердиться в государстве: принят закон о ЛПЦ, подтвержден статус церковной собственности, воплощены в жизнь решения Всероссийского Поместного Собора о приходе. Фактически была заложена основа стабильного положения ЛПЦ на будущее: в настоящее время положение ЛПЦ - самое прочное в странах Балтии.

 

 

1Поммер А. Православие в Латвии. Исторические очерки. Рига, 1931 // http: // ricolor. org / europe / latvia / mp / pommer / 6 / (дата обращения: 19.07.2021).

2ГАРФ. Ф. 3431. Оп. 1. Д. 220. Л. 491-493.

3Там же.

4Исторические очерки. Сб. ст. / А.В.Гаврилин (ред.). Рига: Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1993. С. 43-64.

5Крысин М.Ю., Литвинов М.Ю. Органы госбезопасности против буржуазных националистов Прибалтики. М.: Вече, 2017. С. 40.

6Мазырин А., свящ., Кострюков А.А. Из истории взаимоотношений Русской и Константинопольской Церквей в XX веке. М.: ПСТГУ, 2017. С. 259-260.

7ЛГИА. Ф. 7131. Оп. 1. Д. 41. Л. 27-28.

8Русский мир и Латвия: Православие в Латвии в документах эпохи: Архиепископ Иоанн (Поммер) в Латвии - 1921 год. Сборник документов / Под. ред. С.Мазура. Рига, 2016. Издание общества Seminarium Hortus Humanitatis. Вып. 43. С. 39.

9Там же. С. 47.

10Там же. С. 54.

11Там же. С. 51.

12Там же. С. 55.

13Утренняя заря. 1938. №12. С. 102.

14Римештад С. Меняя юрисдикции: православные церкви Балтийского региона между Москвой и Константинополем // Православие в Прибалтике: религия, политика, образование (1840-е - 1930-е гг.) / Под. ред. И.Пярт. Тарту, 2018. С. 330.

15Там же. С. 378.

16См. подробнее: Обращение к пастве по поводу судилища над Патриархом Тихоном // Вера и жизнь. 1923. Май; Будет ли в советской России Патриарх // Вера и жизнь. 1926. №3; Обновленчество о себе // Вера и жизнь. 1927. №5.

17История в письмах: Из архива священномученика Рижского Иоанна (Поммера): в 2-х т. / Подгот. изд., предисл. и коммент. Ю.Л.Сидякова. Тверь, 2015. Т. 2. С. 23-25.

18Там же. С. 461.

19Там же. С. 462-464.

20Там же. С. 459.

21Там же. Т. 1. С. 360-363.