Русификация Бессарабии: несостоявшийся проект Дома Романовых (1828-1917 гг.)

В феврале 1828 года император Николай I (1825-1855 гг.) прервал эксперимент с автономным устройством Пруто-Днестровского региона, подписав законопроект «Учреждение для управления Бессарабской областью». Взамен прежних «прав и свобод», дарованных местной элите Александром I (1801-1825 гг.), его преемник на российском престоле предоставил Бессарабии статус области в составе Новороссийско-Бессарабского генерал-губернаторства - новой административно-территориальной единицы, созданной на юге России¹.

По замыслу Дома Романовых, включение Бессарабии в программу освоения Новороссии должно было приблизить управление этим краем к общероссийским стандартам.

Для достижения поставленной цели царские власти сделали ставку на русификацию управленческого аппарата в Пруто-Днестровском междуречье. Следует отметить, что это решение ни в коей мере нельзя рассматривать как «имперский каприз» российского самодержца. Административная русификация Бессарабии представляла собой меру вынужденную и обусловленную рядом конкретных обстоятельств.

Вертикаль власти в Бессарабии возводилась по примеру административного устройства российских губерний с учетом местной специфики. Для кишиневских властей высшей надзорной инстанцией являлся Департамент Сената по работе с губерниями Великороссийскими, Малороссийскими, Новороссийскими, Грузией и Бессарабией. Непосредственный контроль за деятельностью областной администрации Пруто-Днестровского междуречья возлагался на Министерство внутренних дел. С этой целью в штат ведомства была введена должность куратора в ранге советника по делам Бессарабии.

Одновременно столичным министерствам и ведомствам было предписано начать работу по формированию дополнительных экстерриториальных (отраслевых) структур управления в этом пограничном регионе. Российские министры получили право командировать чиновников в Новороссию и Бессарабию по своему усмотрению и в обход Новороссийско-Бессарабского генерал-губернатора. Эти чиновники также не были подотчетны кишиневской администрации. Такого рода практика привела к бесконтрольному росту управленческого аппарата на местах и бесчисленным межведомственным конфликтам.

В итоге официальный Санкт-Петербург принял решение об упорядочении организационно-штатного расписания структур местной власти. «Оптимизация» кадрового состава была достигнута за счет уменьшения доли природных жителей края в пользу уполномоченных центра. С 1818 по 1848 год число молдаван в областных учреждениях сократилось более чем в три раза и составило лишь 15,6% от общего количества чиновников. Как показала практика, в последующий период, 1828-1917 годов, количество молдаван в администрации Бессарабии в редких случаях превышало отметку 20%. Эта политика дискриминации в отношении молдаван сохранялась в Пруто-Днестровском междуречье вплоть до крушения Дома Романовых в феврале 1917 года².

Административная русификация Бессарабии совпала по времени с формированием в Пруто-Днестровском междуречье новых зон этнического расселения как пришлых «новоселов», так и природных жителей региона. На юге области селились болгары, гагаузы, немцы, русские, малороссы и евреи, в центре обосновались в основном молдаване, а на севере - молдаване, русины и малороссы. Возникает вопрос: как в этой полиэтничной среде можно было обеспечить коммуникационные связи верхов и низов бессарабского общества? Ответ напрашивается сам собой: языком межнационального общения в регионе должен был стать русский язык. Поэтому вышеупомянутым Законом 1828 года устанавливалось, что исполнительные органы власти должны были вести делопроизводство на русском языке и предоставлять документы на молдавском языке только в крайнем случае. Таким образом, административная русификация с самого начала включала в себя языковой компонент.

Однако между решением об использовании в регионе русского языка и повседневной реальностью оказалась дистанция огромного размера. Российской администрации никак не удавалось преодолеть языковой барьер в отношениях с местным населением. В 1835 году было принято решение временно снять ограничения на использование молдавского языка в деятельности областной администрации. С этой целью официальный Санкт-Петербург установил новый семилетний срок для перевода делопроизводства в Бессарабии на русский язык. Но все было тщетно…

В свою очередь, российские власти в Бессарабии стремились сузить сферу применения молдавского языка среди жителей региона. Местная администрация всячески поощряла переезд молдавских крестьян в соседние губернии России, где проживали преимущественно великороссы и малороссы. Таким способом молдаване погружались в русскоязычную среду. Например, по переписи населения 1897 года в Херсонской губернии численность молдавского населения составила более 147 тыс. человек, в Подольской губернии - около 27 тыс. человек. Молдавское население также увеличивалось в некоторых сопредельных с Бессарабией регионах в составе Новороссии³.

Отмечу, что демографическая ситуация в Бессарабии явно играла на руку российским властям. Доля молдаван среди жителей Бессарабии уменьшалась, то есть объективно сокращалась сфера применения молдавского языка в Пруто-Днестровском междуречье. Если в 1817 году молдаване составляли 86,8% от общей численности населения края, то в 1843-1844 годах эта цифра сократилась до 59%, а в городах число молдаван было еще меньше и равнялось 26,2%. В 1897 году молдаване составляли уже менее половины населения Бессарабии - приблизительно около 48%. Однако речь не шла о потере молдаванами своей идентичности. На рубеже XIX-XX веков общее население Бессарабии составило 1млн. 935 тыс. человек, в том числе 920 919 молдаван⁴.

Царские власти отдавали себе отчет, что вряд ли удастся только административными методами закрепить русский язык среди местного населения как язык межнационального общения. Однако русификация бюрократического аппарата в Бессарабии создавала предпосылки к денационализации молдавской элиты. Имперский центр начал свою деятельность в этом направлении с «наглядной агитации» среди бессарабской знати. Представители молдавской элиты могли на конкретных примерах убедиться, что знание русского языка позволяло им не только стать «туземными начальниками» в Пруто-Днестровском междуречье, но и достичь карьерных высот в общероссийском масштабе.

Широкую известность в российском обществе во второй половине XIX - начале XX века получили имена потомственных молдавских дворян: А.А.Абаза - министр финансов России при Александре II, Л.А.Кассо - министр народного просвещения России в последние годы царствования Николая II, митрополит Новгородский Арсений (А.Г.Стадницкий) - член Государственного совета Российской империи, Г.И.Кристи - участник обороны Шипки в ходе Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, ставший впоследствии московским гражданским губернатором и т. д.

Одновременно российские власти ставили перед своими доверенными лицами задачу ослабить молдавское ядро бессарабской знати. Петербургским эмиссарам предписывалось обеспечить благоприятные условия для переезда молдавских дворян в Новороссию и во внутренние районы Российской империи. К этому времени в ряде губерний уже сформировались устойчивые молдавские диаспоры, представленные известными дворянскими фамилиями: все те же Абаза, Бантыши, Батезатулы, Гредескулы и т. д.

Этот список можно было бы продолжить как подтверждение успешной адаптации молдавской знати в российском обществе. Например, в Херсонской губернии обосновалось более 60 дворянских семей молдавского происхождения, в Харьковской губернии насчитывалось 30 молдавских дворянских родов. Также заявила о себе молдавская элита в составе губернских дворянских собраний в Воронежской, Екатеринославской и Подольской губерниях⁵.

Карьерный рост молдавских дворян в районах традиционного расселения великороссов и малороссов уже никого не удивлял. В 70-х годах XIX века. Н.С.Абаза - однофамилец российского министра финансов А.А.Абазы, занимал посты херсонского, а затем рязанского губернатора, а генерал-лейтенант Н.М.Батезатул в 1864-1867 годах являлся начальником штаба Казанского округа и т. д. В последние годы существования монархии качественно обновился и состав бессарабской знати. В 1911 году из 498 знатных фамилий Бессарабии лишь 138 семей были молдавскими по своему происхождению⁶.

Царское правительство внимательно отслеживало не только качественные перемены в бессарабской элите, но и контролировало социальные процессы в остальных слоях местного населения. В 1830 году была отменена таможенная линия на Днестре и бессарабские торговцы получили статус российских купцов. Столичные власти стремились также регламентировать взаимоотношения сельских жителей, составлявших большинство населения края. С этой целью еще при Николае I были приняты два закона: «Положение о царанах, или свободных землевладельцах Бессарабской области» (1834 г.) и «Правила, утверждающие взаимные обязанности бессарабских владельцев земель и живущих на них крестьян» (1846 г.). Социальную стабильность в молдавском обществе обеспечивал также закон от 10 марта 1847 года «О правах состояния жителей Бессарабской области». Этот процесс социальной унификации в Пруто-Днестровском междуречье был прерван в связи с началом Крымской войны (1853-1856 гг.).

Эта война началась как русско-турецкая и вскоре превратилась в европейскую - на стороне Турции выступили Великобритания, Франция и Сардинское королевство. Несмотря на то что боевые действия велись за пределами Пруто-Днестровского междуречья, молдавские добровольцы в составе русской армии приняли активное участие в сражениях на Кавказском фронте и обороне Севастополя. В ходе Крымской кампании отличился Мало-Валашский отряд, в состав которого входил полк генерала А.С.Костанды, сформированный из православных молдаван, валахов, болгар, сербов и греков⁷.

Одновременно в Бессарабии местным дворянством и духовенством был организован сбор средств в помощь российскому воинству. Особенно отличились предводитель местного дворянства Г.Балш и протоиерей Кишиневского кафедрального собора Рождества Христова В.В.Пуришкевич, зачисленный позднее со всем своим семейством в потомственное дворянство⁸. Кстати отмечу, что его внук В.М.Пуришкевич - один из лидеров Союза русского народа (СРН) участвовал в заговоре об убийстве Г.Распутина.

Весной 1856 года Россия признала поражение в Крымской войне и на переговорах в Париже западные державы продиктовали свои условия заключения мира:

Во-первых, Россия лишалась права официально выступать в защиту интересов христианских народов - подданных Османской империи, что предусматривалось Кючук-Кайнарджийским миром, подписанным Россией и Турцией в 1774 году. Царские власти были вынуждены подтвердить вассальный статус Молдавского и Валашского княжеств в составе Османской империи.

Во-вторых, план западных союзников турков предусматривал «нейтрализацию» Черного моря. России и Турции запрещалось держать на Черном море военный флот и создавать на побережье военные арсеналы. Обеспечение безопасности прибрежных границ России и Турции никоим образом не оговаривалось в статьях Парижского мира.

В-третьих, европейские державы настояли на проведении новой пограничной линии по территории Бессарабии. Договор предусматривал, что передача южных районов Бессарабии Молдавскому княжеству будет происходить под патронажем Блистательной Порты. Речь шла о землях, примыкавших к Дунаю и нижнему течению реки Прут. В предъявленном России иске общая площадь этих территорий составляла 10,3 тыс. кв. километров с населением 130 тыс. человек⁹. После подписания Парижского мира западным союзникам понадобился почти год, чтобы разрешить спор, возникший уже между Турцией и Молдавским княжеством по поводу «российского наследства». В итоге город Болград был передан Молдавскому княжеству, а острова дельты Дуная стали собственностью Османской империи¹⁰.

Александр II считал своим священным долгом добиться отмены всех условий Парижского мира 1856 года. По свидетельству премьер-министра Румынии И.К.Брэтиану, во время его встречи с российским монархом в 1876 году в Ливадии тот оценил временную утрату Южной Бессарабии следующим образом: «Важна не территория. Россия ее имеет достаточно, важен принцип - с тех пор как существует Россия, она впервые вынуждена была уступить часть своих земель, пусть малую толику, ранее завоеванную оружием»¹¹.

По мнению российского императора, потеря даже самой малой толики земли негативно сказывалась на имидже России. Поэтому в Берлинском трактате, окончательно закрепившем итоги Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, было зафиксировано: «Княжество Румыния уступает обратно е.в. императору Всероссийскому часть бессарабской территории, отошедшей от России по Парижскому трактату 1856 года, ограниченную с запада руслом Прута, а с юга руслом Килийского рукава и устьем Старого Стамбула» (ст. 45)¹².

Представляет интерес, как российские власти оценивали «освоение» Южной Бессарабии как части румынского государства в период с 1856 по 1878 год. В редакционной статье официального органа МИД России «Journal de St.-Petersbourg» от 16 марта 1878 года говорилось: «Южная Бессарабия в составе Румынии пребывала если не Богом, то властями забытой окраиной и влачила жалкое существование, так что нынешние заявления, будто она составляет драгоценнейшее национальное достояние, по меньшей мере неуместны»¹³. Представитель МИД официально заявлял, что Россия не признает прав Румынии на Южную Бессарабию, которой она так дурно управляла.

Такого рода заявление не было случайностью. Тема обустройства Бессарабии - территории пограничной и стратегически важной для России, приобрела особую значимость в царствование Александра II как с точки зрения внутренней, так внешней политики. Российский самодержец был крайне озабочен возможной дестабилизацией обстановки в Пруто-Днестровском регионе в связи с новым раскладом сил на рубеже конца 50-х-начала 60-х годов ХIХ века. Если ранее господари Молдавии и Валахии искали расположения России, то теперь они стремились всячески дистанцироваться от своего традиционного союзника. Более того, в 1859 году они создали Объединенное княжество Молдавии и Валахии, а в 1862 году провозгласили образование унитарного национального государства - княжества Румыния на базе этих двух территорий.

Российский исследователь А.Б.Широкорад в монографии «Утерянные земли. Отколовшиеся республики» отмечает: «20 ноября (по старому стилю) 1861 года султан принял «Фирман об административном устройстве Молдовы и Валахии», который утвердил политическое и административное объединение Молдовы и Валахии, как автономных территорий, находящихся в составе Османской империи. 11 декабря 1861 года Александру Иоан Куза, будучи одновременно правителем Молдовы и Валахии, опубликовал прокламацию, утверждавшую образование румынской нации»¹⁴.

Ранее «утерянные» территории Дунайских княжеств, в первую очередь включая Трансильванию, Буковину и Бессарабию, были объявлены «румынским пространством», а их население, соответственно, «этническими румынами». Что касается запрутских молдаван, то провозглашение румынского государства обернулось для них потерей национальной идентичности: во-первых, молдавская государственность прекратила свое существование; во-вторых, из политического словаря румынского государства вообще исчезло понятие «молдавский этнос». По мнению официального Бухареста, в пограничной зоне реки Прут теперь проживали исключительно этнические румыны, а не запрутские молдаване - на правом берегу реки и, соответственно, бессарабские молдаване - на левом.

Потеря национальной идентичности запрутскими молдаванами привела и к другим серьезным последствиям. Правительство А.И.Кузы организовало гонения на Молдавскую православную церковь и ее паству. Румынские власти объявили о том, что отныне Молдавская православная церковь подчиняется светским властям, а церковная и монастырская собственность изымается в пользу государства.

Специальные правительственные комиссии (как их называли монахи - «разбойнические») отстраняли от должности непокорных настоятелей православных храмов и монастырей. Чиновники в открытую грабили казну, ризницу и другое церковное имущество. Было отменено богослужение на молдавском языке, уничтожены церковные книги, изданные как на молдавском, так и на церковно-славянском языках. В местах расселения запрутских молдаван закрывались школы с преподаванием предметов на молдавском языке, вся письменность переводилась с кириллицы на латиницу.

Примером, подтверждающим масштаб гонений на молдавскую православную церковь, явилась судьба монашеской братии Нямецкой лавры. Для молдаван значение этой обители было сопоставимо со значением Киево-Печерской и Свято-Троицкой лавр для россиян. На протяжении пяти столетий (с 1367 г.) Нямецкая лавра была важнейшим духовным, нравственным, религиозным, культурным и просветительским центром Молдавии. И в этой жемчужине православия был учинен полный разгром. История Нямецкого монастыря свидетельствует, что непокорные монахи были изгнаны из святой обители, некоторых из них подвергли мученической смерти. Тех, кто возвысил свой голос в защиту Святой православной церкви, заклеймили «русолатрами», то есть русофилами¹⁵. В итоге нямецкие иноки сумели поодиночке и небольшими группами перейти границу и просить защиты у российских властей.

Полагаю, что неслучайно император Александр II посетил Бессарабию именно в 1860 году. Приезд самодержца в Кишинев совпал во времени и пространстве с исходом нямецких монахов с территории Румынского княжества. Присутствие российского монарха в Бессарабии обеспечило оперативное рассмотрение ходатайства об оказании помощи Молдавской православной церкви, поданное уполномоченным Нямецкой лавры в России иеромонахом Феофаном Кристей. По распоряжению официального Санкт-Петербурга близ Тирасполя были выделены земли под строительство Свято-Вознесенского Ново-Нямецкого монастыря. Впоследствии царские власти сумели значительно укрепить материальную базу нового монастыря. Только площадь переданных ему земельных угодий составила более 12 тыс. десятин земли¹⁶.

Этот пример со всей очевидностью показал верхам и низам молдавского общества, насколько значимо и необходимо было для них российское попечительство. Ново-Нямецкий монастырь стал форпостом защиты православной веры, а также символом сопротивления православного населения Бессарабии румынским националистам. Прямым следствием этого духовного противостояния явился окончательный раскол молдавского этноса на молдаван бессарабских и запрутских. Молдавский исследователь Л.А.Мосионжник пишет по этому поводу, что «бессарабские молдаване до 1860-х годов не отделяли себя от своих же собратьев в оставшейся части княжества. И хотя в XIX в. началось формирование двух разных наций по обе стороны Прута, но лишь после 1918 г. этот факт стал явным»¹⁷.

В свою очередь, российский автор О.А.Гром делает акцент на специфику «бессарабского вопроса». Он подчеркивает, что «этот регион [Бессарабия] представлял собой пограничную территорию, находившуюся в поле символического противостояния двух проектов идентичности - русского (имперского) и румынского (национального)»¹⁸. Все эти оценки справедливы, но требуют дополнительного комментария.

Здесь важно отметить решение официального Бухареста о переводе письменности румынского языка с кириллицы на латиницу. Новая система записи языка - латиница стала у румын внешним маркером, определявшим принадлежность этой восточно-романской народности к ценностям западной цивилизации. Таким образом, государственная граница между Российской империей и Румынией стала представлять собой не только разграничительную линию в этнической истории запрутских и бессарабских молдаван, но и цивилизационный рубеж, наметивший перспективу развития молдавского этноса по обе стороны реки Прут.

Что касается бессарабских молдаван, то их положение вполне справедливо оценивает западный исследователь А.Каппелер в своей книге «Россия - многонациональная империя». Он, в частности, пишет: «Для большинства населения Бессарабии присоединение к России означало смену господина, но не нарушало прежнего социального и политического порядка, что облегчало восприятие российского владычества и примиряло с ним»¹⁹.

В отличие от румынских властей, Россия не имела какого-либо четкого цивилизационного проекта и ставила своей целью превратить молдаван в полноправных граждан Российского многонационального государства. Великие реформы Александра II 60-70-х годов XIX века способствовали ускорению этого процесса. Отмена крепостного права в России, в 1861 году, не затронула жизнеустройства бессарабцев коренным образом. В личной зависимости от помещиков находилось только 1,7% населения края. В основном это была дворовая челядь российских землевладельцев, переселившихся в Пруто-Днестровский регион до 1861 года. Что касается молдавских крестьян, то они по своему статусу поселян (царан) были формально независимы. Тем не менее в ходе реформы отношения помещиков и поселян Бессарабии были упорядочены. Согласно «Положению о поземельном устройстве поселян (царан) Бессарабской области» крестьяне наделялись наследственными земельными наделами в размере от восьми до 13,5 десятин, что превышало величину наделов в среднем по России²⁰.

Во второй половине XIX века царские власти провели земскую, судебную, городскую и другие реформы и тем самым завершили унификацию управления Бессарабским краем. В 1873 году имперский центр объявил о создании новой административно-территориальной единицы в составе России - Бессарабской губернии. Статус губернии предусматривал действие на ее территории всех законов Российской империи без каких-либо ограничений и послаблений для инородцев, вводилась всеобщая воинская повинность, единая система налоговых сборов и т. д.

Вхождение Бессарабии на равных в состав российских губерний определило новый масштаб русификации края. Основные результаты этой работы представлялось возможным оценить в первую очередь в сфере просвещения и образования. Отмечу, что после присоединения Бессарабии к России, в 1812 году, царские власти создавали систему образования «с чистого листа». В период правления молдавских господарей-фанариотов в Пруто-Днестровском междуречье в 1711-1812 годах не было ни одного учебного заведения. Местная знать предпочитала обучать своих детей в домашних условиях и в редких случаях направляла их на учебу за границу. Первое учебное заведение было создано в Бессарабии в 1813 году по инициативе Кишиневской православной епархии РПЦ. Эта духовная семинария готовила священников и светских чиновников для областной администрации.

Создаваемая в Бессарабии светская система образования была подчинена интересам Российского государства. Обучение велось только на русском языке. В программах учебных заведений допускалось изучение молдавского языка, но в большинстве случаев речь шла о факультативных занятиях. В 1834 году в Кишиневе была открыта первая гимназия с полным семилетним циклом обучения на русском языке. Вскоре первая Кишиневская мужская гимназия благодаря своим выпускникам приобрела известность за пределами Бессарабского края.

В 1850 году это учебное заведение с золотой медалью закончил выдающийся российский дипломат А.И.Нелидов. Высокий уровень подготовки в Кишиневской гимназии позволил ему обучаться в Санкт-Петербургском университете сразу на двух факультетах - юридическом и восточных языков. С 1855 по 1910 год А.И.Нелидов работал в системе МИД России, занимая последовательно высшие дипломатические должности посла России в Турции, Италии и Франции²¹. Высокую оценку подготовки учащихся в Кишиневской гимназии дал и другой ее выпускник - граф С.Ю.Витте, ставший впоследствии премьер-министром Российской империи (1903-1906 гг.) В своих воспоминаниях С.Ю.Витте писал, что он перевелся в Кишиневскую гимназию из Одессы, чтобы получить полноценное гимназическое образование, а не просто аттестат²².

В 1864 году в Кишиневе была открыта и первая женская гимназия, опередившая на 14 лет создание женских Бестужевских курсов в Санкт-Петербурге. В пореформенный период стала неуклонно расти численность молдаван в российских высших учебных заведениях²³. Организация системы образования в Бессарабии была по достоинству оценена царскими властями. Неслучайно на рубеже XIX-XX веков пост министра народного просвещения России занимали уроженцы Бессарабского края граф И.Д.Делянов (1882-1887 гг.) и потомственный бессарабский дворянин Л.А.Кассо (1910-1914 гг.).

Но не все было так гладко, как это представлялось в высоких кабинетах Северной столицы. Имперская система образования на русском языке в Бессарабии имела определенные минусы, способствовавшие развитию центробежных тенденций в молдавском обществе. В 1866 году попечитель Одесского учебного округа запретил преподавание молдавского языка в кишиневских гимназиях, и затем этот запрет распространился и на Кишиневскую духовную семинарию. В 1871 году молдавский язык был исключен из программы обучения в уездных училищах Бессарабии и большинстве церковно-приходских школ. Картина складывалась крайне удручающая.

Российские чиновники рассматривали попытки некоторых бессарабских интеллектуалов защитить родной язык как проявление молдавского национализма и решительно их пресекали. Например, в 1869 году, накануне проведения судебной реформы в Бессарабском крае, группа молдавских юристов выступила с предложениями частично сохранить местные законы, а также вести судопроизводство не только на русском, но и молдавском языке. Правительство не удовлетворило ни одну из этих просьб²⁴. В 1883 году местная знать подала прошение с просьбой разрешить произносить речи в земских и дворянских собраниях на молдавском языке, но также получила отказ²⁵.

Как это ни парадоксально звучит, но, несмотря на все эти «оппозиционные» выступления, молдавская элита была заинтересована в культурной русификации. В силу своей малочисленности ее позиции без поддержки центра были достаточно шаткими. Молдавский этнос по выбранным сословиям согласно переписи 1897 года представлял собой следующее: наследственное дворянство - 0,26%, личное дворянство - 0,17%, христианское духовенство - 0,58%, купцы и почетные горожане - 1,13%, мещане - 8,02%, крестьяне - 89,29%, казаки - 0,01%, иностранцы - 0,40%. То есть национальная элита (наследственные и личные дворяне) составляли всего 0,43% против основной массы населения, представленного крестьянством²⁶.

Кроме того, русификация молдавской элиты привела к искажению этнических процессов в развитии бессарабского общества. Если в средние века молдаване являли собой «старую» нацию со своей национальной элитой, исторически сложившимися традициями государственности и культуры, то в Новое время молдавский этнос постепенно утрачивал свои «исторические» признаки. В 1828-1917 годах интеграция молдавской знати в состав российского дворянства привела к тому, что молдавский этнос превратился в крестьянскую нацию, то есть нацию, не имевшую своей собственной элиты. Молдавские дворяне стали рассматриваться среди местного населения как сила инонациональная. Дистанция между верхами и низами только возрастала.

В создавшихся условиях российские власти приняли решение провести русификацию в Бессарабии при непосредственном участии Русской православной церкви. В 70-х годах ХIХ века в Кишиневской епархии все делопроизводство было переведено на русский язык, епархиальная типография перестала выпускать церковные книги на молдавском языке и была закрыта. Если ранее «Кишиневские епархиальные ведомости» печатались с параллельными текстами на русском и молдавском языках, то затем это издание выходило только на русском языке. Под надуманными предлогами закрывались молдавские приходские церкви, а вместе с ними и церковно-приходские школы. Только в период с 1872 по 1879 год их число сократилось с 773 до 444²⁷.

Кишиневская епархия одновременно обязала местные монастыри подключиться к реализации культурной и языковой русификации края. Настоятелям монастырей было предписано открывать русские школы при своих обителях на собственные средства. В этих школах наряду с мирянами из окрестных сел должны были обучаться и местные монахи. Русская православная церковь усилила контроль за монастырями в Бессарабском крае: были запрещены выборы местных игуменов и введена система их назначения Кишиневской епархией.

Священный Синод ставил задачу вытеснить молдавский язык из богослужения, заменив его в литургии на церковно-славянский и русский языки. Первичные результаты реорганизации церковной службы в Бессарабии были опубликованы в издании П.Н.Батюшкова товарищества «Общественная польза» за 1892 год. Согласно представленной отчетности в Пруто-Днестровском междуречье насчитывалось 1026 православных храмов, в большинстве которых служба велась якобы на церковно-славянском и русском языках. Однако в этот момент Кишиневская епархия испытывала острый дефицит в кадрах молдавских священнослужителей, знавших русский язык.

Насильственная русификация церковной жизни вызвала недовольство местного населения. В начале ХХ века в Бессарабии приобрел известность священник Балтского монастыря иеромонах Иннокентий, известный в миру как Иоанн Левизор. Своими проповедями на молдавском языке он снискал огромную популярность среди сельского населения. Только в 1910 году число паломников к иеромонаху Иннокентию составило более 80 тыс. человек, что в несколько раз превышало численность населения города Балта. В церковных кругах паломничество в Балту стали именовать Балтским движением, или Иннокентиевщиной. Одновременно русифицированные молдавские священники начали терять свою паству в Бессарабии.

Святейший Синод был вынужден пересмотреть свою политику в Пруто-Днестровском междуречье. Русская церковь вновь разрешила использовать молдавский язык в богослужении, а также в миссионерской деятельности. Было восстановлено преподавание молдавского языка в Кишиневской духовной семинарии. Меры, предпринятые Синодом, укрепили позиции РПЦ в регионе, однако было ясно, что Русская православная церковь не в состоянии русифицировать в одиночку природных жителей края. На роль естественного союзника РПЦ в Бессарабии стал претендовать Союз русского народа. Основные идеи СРН были созвучны догматам православной веры: незыблемость царской власти, особая роль православия в государстве и частной жизни граждан, единство и неделимость империи, специфика российского пути развития и т. д.

«Молдавские корни» руководства СРН объективно способствовали его сближению с Кишиневской епархией РПЦ. Основателем СРН являлся бессарабский помещик В.М.Пуришкевич. Одним из организаторов Союза стал также видный юрист и писатель П.Ф.Булацель - выходец из екатеринославских молдаван. Он редактировал периодические издания СРН: ежедневную газету «Русское знамя» и журнал «Гражданин». Духовным лидером Бессарабского отделения СРН являлся молдавский дворянин П.А.Крушеван, издатель русскоязычной газеты «Друг». Известный российский политический деятель монархист В.В.Шульгин в своих воспоминаниях отмечал: «Окраины, населенные так называемыми «инородцами», иногда больше ценили Россию, нежели природные русские. В частности, Бессарабия послала во 2-ю Государственную думу П.Н.Крупенского, В.М.Пуришкевича, П.А.Крушевана, П.В.Синадино и др., убежденных сторонников монархии и величия России»²⁸.

Руководство Союза русского народа убедило царских чиновников согласиться с назначением главы Кишиневской и Хотинской православных епархий архиепископа Серафима на должность почетного председателя СРН в Бессарабии. Этот религиозный деятель был хорошо известен в Пруто-Днестровском междуречье как прямой потомок адмирала П.В.Чичагова, командующего русской армией на Дунае в 1812 году. Архиепископ Серафим пользовался авторитетом среди местных светских интеллектуалов. Он считался одним из основоположников «молдовенизма» - теории о существовании в Бессарабии отдельной молдавской нации, отличной от румынской и близкой к русскому населению по своим культурным признакам.

Сотрудничество РПЦ и СРН было взаимовыгодным. Союз русского народа обеспечивал дополнительную опору РПЦ в молдавском обществе, а кишиневские церковные иерархи были призваны содействовать СРН в создании региональной структуры этой организации. Вскоре Бессарабское отделение СРН, сформированное из семи отделов и 55 подотделов, прошло официальную регистрацию. В Бессарабии прием инородцев в ряды СРН стал проводиться по упрощенной схеме: «партнабор» осуществлялся не только на индивидуальной, но и коллективной основе. Вышеупомянутый бессарабский помещик В.М.Пуришкевич использовал свои связи среди крупных землевладельцев и добился, что поселяне стали вступать в его партию целыми деревнями.

Тем не менее все эти усилия не привели к желаемому результату - численность «партийцев» оставалась крайне низкой. К 1909 году в отделении СРН в Бессарабии насчитывалось всего лишь 18,5 тыс. человек²⁹. Тандем РПЦ и СРН не привел к изменению соотношения сил в молдавской глубинке в пользу великодержавной нации. Имперская программа русификации молдаван окончательно зашла в тупик. «Тесное приобщение Бессарабии к общественной жизни Государства нашего», - о чем рассуждал император Николай II по случаю 100-летнего юбилея присоединения Бессарабского края к России, не состоялось³⁰.

После крушения Дома Романовых и распада Российской империи молдавская тема для российской стороны вновь стала проблемой внешнеполитической. А для западных держав на исходе Первой мировой войны Бессарабия превратилась в разменную монету в борьбе за очередной передел мира. Новая эпоха - эпоха войн и революций стала определять судьбу молдавского этноса в ХХ веке.

¹Подробнее см.: Булатов Ю.А. Бессарабский сценарий императора Александра I // «Международная жизнь». 2020. №4.

²Русские в Евразии ХVII-ХIХ вв.: миграции и социокультурная адаптация в иноэтнической среде. М., 2008. С. 266-267.

³Зеленчук В.С. Население Молдавии. Кишинев, 1973. С. 18.

⁴Кушко А., Таки В. Бессарабия в составе Российской империи (1812-1917). М., 2012. С. 215-216.

⁵Гросул В.Я. Молдавская элита России // Этнические элиты в национальной политике России. М., 2018. С. 248.

⁶Hitchins K. Rumania: 1866-1948. Oxford: Oxford University Press, 1994. Р. 240.

⁷Российская империя в лицах. М., 2007. Т. 1. С. 580.

⁸Гросул В.Я. Указ. соч. С. 255-256.

⁹Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления. М., 1998. С. 178.

¹⁰Дьякова Н.А., Чепелкин М.А. Границы России. Исторический очерк. М., 1994. С. 52-53.

¹¹Jelavich B. Russia and the Requisition of Southern Bessarabia Sud-Ost Forschengen, Band 28, Munchen, 1968. S. 208-209.

¹²Виноградов В.Н., Ерещенко М.Д., Покивайлова Т.А., Семенова Л.Е. Бессарабия на перекрестке Европейской дипломатии. Документы и материалы. М., 1996.

¹³Там же. С. 130.

¹⁴Широкорад А.Б. Утерянные земли России. Отколовшиеся республики. М., 2007. С. 159.

¹⁵История Приднестровской молдавской республики. Тирасполь, 2000. Т. 1. С. 504-505.

¹⁶Там же. Т. 2. Ч. 2. С. 416.

¹⁷Мосионжник Л.А. Провинциальное общество Бессарабской губернии: формирование и особенности // Сборник научных статей и докладов по материалам научно-практической конференции «Провинциализм: сохранение самобытности или самоизоляционизм?» Орел - Кишинев, 2018. С. 58.

¹⁸Гром О.А. Молдавский вопрос в Бессарабии в конце XIX - начале ХХ века: сравнительный аспект // Науч. журнал «Россия ХХI». М., 2014. №5. С. 45.

¹⁹Каппелер А. Россия - многонациональная империя. М., 2000. С. 82.

²⁰Кушко А., Таки В. Бессарабия в составе Российской империи (1812-1917). М., 2012. С. 203-204.

²¹Российская империя в лицах. М., 2007. Т. 2. С. 114.

²²Мосионжник Л.А. Указ. соч. С. 60.

²³Бабий А.И. Формирование молдавской интеллигенции во 2-й половине ХIХ - начале ХХ в. Кишинев, 1971. С. 20.

²⁴Боршевский А.П. Судебная реформа 1864 года и ее особенности в Бессарабии // Научные труды. Российская академия юридических наук. Вып. 15. М., 2015. С. 81.

²⁵Будак И.Г. Общественно-политическое движение в Бессарабии в пореформенный период. Кишинев, 1959. С. 375.

²⁶Каппелер А. Указ. соч. С. 296.

²⁷Дурново Н.Н. Русская панславистская политика на православном Востоке и в России. М., 1908. С. 9.

²⁸Шульгин В.В. Годы. Дни. 1920. М., 1990. С. 51.

²⁹См.: Русин, 2007. №1 (7). С. 165.

³⁰К столетию присоединения Бессарабии к Российской империи // Сборник документов и материалов. Кишинев, 1912. С. 3.