ENGLISHУникальность такой малой самобытной страны, как Швеция, проявляется, безусловно, во многих отношениях. Главное - ее особый национально-исторический опыт, свидетельствующий, в частности, о том, что ей удалось не позволить втянуть себя ни в мясорубку Второй мировой войны (ВМВ), ни в последующую за ней «холодную». Особенности международно-политической линии Стокгольма, практической реализации шведского нейтралитета как в годы ВМВ, так и в последующий продолжительный «холодный» период по-новому освещены в двух неравновесных рецензируемых монографиях. Эти две работы особенно ценны и примечательны в свете 75-летнего юбилея Победы в Великой Отечественной войне. Праздник 9 Мая остается ценностно-смысловой датой, тем поворотным рубежом, фундаментальной базой для национального самосознания, что находит также свое подтверждение на примере современной Швеции.
Первое представленное исследование в основном опирается на печатные и архивные документы, мемуары, беседы с участниками событий и пр. Во второй работе большое внимание уделено анализу мнений, взглядов политиков, военных, историков из скандинавских стран, которые освещают линию своих правительств на всех этих крайне сложных исторических этапах.
Историческое наследие ВМВ для Швеции весьма значимо, хотя многие события почти неизвестны шведам. При этом наша скандинавистика внесла немалый вклад в исследование данной проблемы1. Хотя Швеция во ВМВ напрямую не участвовала, соблюдая в сложных международно-политических условиях свой нейтральный статус, но, геополитически зажатая между двумя воюющими группировками - гитлеровской Германией, державами «оси» (соседние Дания и Норвегия были оккупированы рейхом в 1940 г., а Финляндия являлась его союзником вплоть до осени 1944 г.) и антигитлеровской коалицией (Великобританией, США и СССР), - вынужденно лавировала, «прогибалась», делала уступки и «исключения» из своего положения и статуса.
Фактически до середины 1943 года (до решающей битвы на Курской дуге) Стокгольм в значительной мере поддавался неприкрытому давлению Берлина (отступления по вопросам транзита германских войск через национальную территорию, выгодные для нацистов масштабные поставки стратегического сырья и материалов, следование линии «идеологического нейтралитета» во внутриполитической жизни и т. д.), а позже, когда война пошла вспять, также ужесточал все эти условия в свою пользу, склоняясь в новых политических обстоятельствах в сторону оценок, взглядов, позиций коалиции антигитлеровских держав-победительниц.
Война привела в движение огромные людские массы на разных континентах, сплошь и рядом меняя судьбы людей. Чудовищный молох разрывал привычные родственные связи, ведя к трагическим потерям, нечеловеческим утратам. Именно на этот гуманистический аспект далеких исторических событий обращает пристальное внимание своих читателей Элисабет Хедборг, известная журналистка, писательница и эксперт по России2. Созданное ею документальное повествование о советских экс-военнопленных, оказавшихся волею судеб в Швеции во время ВМВ, об их контактах со шведами, коснулось отдельного, особого пласта низовой, «народной дипломатии».
В целом шведская политика в отношении беженцев, перемещенных лиц, мигрантов была жесткой и ограничительной еще с 1930-1940-х годов. Ее рамки определились в период правления социал-демократических кабинетов Г.Мёллера, Р.Сандлера и К.Шлютера. Однако с германской оккупацией соседних Дании и Норвегии шведские власти вынуждены были смягчать условия приема иностранных граждан. Так, уже к 1943 году в Швеции оказалось около 40 тыс. беженцев, мигрантов, перемещенных лиц. Число же советских военнопленных, бежавших из германских лагерей в Норвегии и Финляндии, было незначительным, всего несколько сотен. А к концу войны в стране насчитывалось уже порядка 200 тыс. вынужденных иностранных переселенцев, главным образом из соседних северных и прибалтийских стран (I, s. 178).
Шведская исследовательница обоснованно считает, что ее соотечественники мало знают о проблемах бывших советских военнопленных из немецких лагерей в Норвегии и Финляндии. Шведские СМИ традиционно больше интересовались трагическим возвратом в СССР жителей советских республик Прибалтики, в частности ингерманландцев (по одной версии, субэтническая группа финнов, по другой - самостоятельный финно-угорский этнос). Но об отправке контингента советских граждан - 900 человек - обратно в Советский Союз в октябре 1944 года знали откровенно мало (I, s. 172).
Незамысловатая история Ингер Густафссон легла в основу неординарного документального исследования, книги-исповеди. Ингер еще подростком от матери узнала, что ее отец Алексей Перов был советским солдатом, защищавшим ленинградское направление, а после немецкого плена в лагере в Норвегии бежавшим в Швецию. В 2014 году она с помощью Э.Хедборг нашла в России трех своих единокровных сестер, проживавших в старинном городе Буй Костромской области. Встреча состоялась через российскую версию телепередачи «Жди меня», которая известна там как «Spårlöst» (бесследно исчезнувшие). Их первая встреча была настолько трогательной, что в студии и перед экранами и русские, и шведы не сдерживали своих эмоций. Выяснилось, что ее отец давно скончался, но зато у И.Густафссон появились новообретенные русские родственники, большая семья. «Это так правильно, - говорила она, улыбаясь, - и здорово»3.
Сюжетная нить повести Э.Хедборг развивается вокруг судьбы и жизни в Швеции красноармейца Алексея Перова, который попал в плен под городом Белостоком, где после разгрома советских 3-й и 10-й армий в плен попали 323 тыс. человек (I, s. 63). Он был направлен на тяжелые строительные работы на север Норвегии. По некоторым данным, на ее территории в разное время находились и работали от 80 до 100 тыс. советских военнопленных, из которых 15,5 тысячи умерли, погибли также почти 3 тыс. югославов4. Лишь немногим удалось бежать, как, например, А.Перову и его двум товарищам, которые после недельных блужданий сумели в апреле 1942 года перейти норвежско-шведскую границу.
Северо-западная соседка Швеции - Норвегия была в годы ВМВ стратегическим плацдармом Третьего рейха, базой для надводного и подводного флотов, авиации, нацеленных на нанесение ударов по Британским островам и советскому Северу. Незамерзающие северные порты открывали немцам хорошие оперативные возможности для действий в Атлантике и Северном Ледовитом океане. Кроме того, германское руководство получало доступ к стратегическому сырью (медь, никель, молибден). А в Швеции - к ее железной руде, которую вывозили через норвежский порт Нарвик.
В ответ гитлеровская верхушка рассматривала норвежцев, как и другие народы германской языковой группы, в качестве части будущего «нового мирового порядка», «нордической расы» господ. Перемещенные сюда контингенты военнопленных власти фашистской Германии нещадно использовали для постройки военной инфраструктуры (укреплений береговой обороны, портов, аэродромов, дорог, пунктов связи и т. д.), то есть для обустройства театра военных действий. Не всем совершившим дерзкий побег, как свидетельствуют архивные документы, удавалось удачно достичь нейтральной Швеции. Помимо истребления лагерной охраной, преследования конвойными войсками и подразделениями СС, серьезным испытанием для них стали неприступные горы, сложный рельеф местности, суровая природа и переменчивая погода. Поэтому проникновение с апреля 1942 года на ее территорию групп советских военнопленных стало «головной болью» для тогдашних шведских властей.
Э.Хедборг приводит данные из ряда закрытых шведских инструкций (I, s. 102, 171, 173 etc.) относительно того, как с ними следовало поступать, какой статус им придать - военнопленных, перемещенных лиц, мигрантов или кого-то еще. Прибегая к приему реконструкции, автор увлекательно, драматично и пошагово описывает все действия советских беглецов - побег от немцев в Норвегии, переход границы и появление в Швеции, размещение в приемных лагерях, а также описание распорядка их жизни и быта, перипетии разных судеб.
Простые шведы, да и власти весьма радушно, с сочувствием принимали бывших советских военнопленных: им предоставляли убежище и давали разрешение на работу. Ими занималась социальная служба Швеции (Kungliga Sosialstyrelsen). Местная газета «Värmlands folkblad» вначале регулярно писала об экс-красноармейцах, но в мае 1942 года появилось категорическое распоряжение Государственного ведомства по информации (Statens Informationsstyrelse) «о беженцах не писать» (I, s. 55-57). Со временем отношение к ним стало меняться: очевидный исход ВМВ указывал прагматичным шведским властям, что взаимоотношения с могучим Советским Союзом важнее проявлений доброжелательности.
Опираясь на документы, автор пишет, что некоторые шведы завидовали русским, которые пришли «скелетами», но при нормальном питании и приемлемых жилищных условиях быстро физически и психологически восстановились. При неконтролируемых молодежных контактах, как отмечается, шведские девушки предпочитали русских. Один обиженный швед даже написал жалобу в полицию (есть документ), что его служанка «путается с русским и не хочет с ним». Надо отдать должное местному полицейскому, написавшему на письме резолюцию, что, мол, не наше это дело (I, s. 134-154).
Пока еще живы шведы, которые помнят прибытие в страну бывших советских военнопленных, а пять лет назад они даже устроили сценическую реконструкцию их отъезда в СССР. Именно так происходило в судьбах А.Перова и М.Персон и их детей. А таких «детей войны», которым сейчас хорошо за 70, немало, и со многими из них Э.Хедборг лично встречалась, в том числе с теми, кто откликнулся после издания книги, телепередач и газетных публикаций.
Интересным представляется рассказ об условиях жизни и быта бывших советских военнопленных. Их лагеря в Швеции представляли собой жилые помещения, где они проживали без охраны и строгого надзора. В условиях дефицита рабочей силы в стране экс-красноармейцев, как правило, использовали на лесозаготовках. Они трудились на тех же условиях, что и шведы, получая восемь шведских крон в день (I, s. 124). Дополнительно советское посольство доплачивало им еще по три кроны. Со временем советские дипломаты получили от шведских властей разрешение посещать лагеря, где размещались соотечественники. Через некоторое время между шведскими властями и советским диппредставительством была достигнута договоренность, что первые будут нести ответственность за обеспечение работников и внешний порядок, а второе - за внутренний. Так, советское посольство подбирало старост в лагерях и осуществляло выдачу работающим советских паспортов.
Другой интересный факт заключался в том, что с самого начала лагеря беженцев были смешанные: там наряду с советскими экс-военнопленными размещались и немцы, сбежавшие от нацизма. В одном из лагерей в Baggo, например, трудился молодой немец по имени Херберт Фрам, который по окончании войны вернулся в Германию. А позже он стал ее федеральным канцлером - Вилли Брандтом! При этом шведские власти привычно обложили всех прибывших налогом, что вызвало их протесты, и однажды на этой почве даже случилась забастовка.
Советское посольство в Швеции, когда получало информацию о том, что в стране появилась очередная партия из нескольких сотен бывших советских военнопленных, обычно требовало возвращения их на родину. В отношении этой категории лиц у шведов была своя юридическая мотивация. Для них они являлись беженцами не из СССР, а из немецкого плена, поэтому по всем формальным признакам их следовало вернуть домой. Тот факт, что некоторые боялись возвращаться, не являлся веской причиной для предоставления им политического убежища. Э.Хедборг достаточно подробно разбирается в судьбах тех, кого с их согласия или против их воли вернули обратно на родину - в Советский Союз, где им предстояло пройти через фильтрационные лагеря для бывших военнопленных.
Правда, особенно на начальных этапах, некоторым беглецам, доказавшим, что они не любят советскую власть, удалось убедить шведские власти оставить их у себя, но большинству в предоставлении убежища было отказано. А вот выходцам из Прибалтики и восточным финнам (ингерманландцам) убежище охотно предоставлялось, и к концу войны почти 30 тыс. лиц данной категории его получили (I, s. 178-179). В книге приведен документ из шведской полиции, где сказано: «Иностранцы отказываются возвращаться в Россию, так как они боятся подвергнуться жестокому наказанию, потому что сдались в плен немцам, и поэтому просят воспользоваться правом на получение убежища в Швеции» (I, s. 171). Что же касается героя книги - А.Перова, то он был возвращен в СССР, прошел фильтрационный лагерь, после которого почти год работал на восстановлении вагоностроительного завода в Калинине, а дальше еще 20 лет регулярно отмечался в милиции. Только в 1995 году его полностью реабилитировали, признав ветераном ВОВ (I, s. 209-217, 224).
Поскольку Швеция в годы ВМВ стала прибежищем для многих эмигрантов (в том числе для таких будущих видных политических деятелей, как Вилли Брандт - ФРГ, Бруно Крайский - Австрия, и многих других известных персон), то на этом фоне, с одной стороны, «проблема советских военнопленных» вызывала напряженность в отношениях с Германией. В Берлине считали, что Швеция незаконно поощряет бегство к себе военнопленных. А с другой - трения в отношениях с Советским Союзом, которому удалось повернуть вспять ход боевых действий. Советское руководство добилось, как известно, безусловной поддержки союзников относительно возврата всех насильственно угнанных советских граждан и перемещенных лиц на родину, а руководству Швеции приходилось «выпутываться», как казалось тогда в Стокгольме, из нового непростого политико-дипломатического узла противоречий (I, s. 155-160).
Война приближалась к концу, 19 сентября 1944 года было подписано Московское перемирие Финляндией, с одной стороны, СССР и Великобританией - с другой. Уже через месяц первая партия бывших военнопленных красноармейцев была отправлена на поезде в город Евле и далее пароходом через финский город Турку до Выборга. 10 октября 1944 года около 900 бывших советских военнопленных (около 50 отказались возвращаться, а двое совершили самоубийство) были репатриированы из Швеции в СССР. Эта операция проводилась в секрете, а шведской прессе было запрещено сообщать что-либо об этом.
Так, в приказе одного из руководителей Администрации по делам беженцев Стена Ларсона по этому поводу говорилось: «Важно. Следующие лица в ночь с 6 на 7 октября 1944 года совершили побег из лагеря Лисма, в случае их задержания следует немедленно сообщить г-ну Сеннингу с тем, чтобы по возможности выслать их вместе с русскими. Высылка русских секретна. Постарайтесь их немедленно арестовать. P. S. В случае сомнения свяжитесь с Лиcма» (I, s. 173). В конце войны и некоторое время после ее окончания Швецию посещали сотрудники советской комиссии по делам репатриации, которую с октября 1944 года возглавлял генерал-полковник Ф.И.Голиков (I, s. 157). В октябре 1945 года в своей статье, опубликованной газетой «Правда», он сообщал, что в результате работы комиссии 5236 советских граждан были возвращены на родину (I, s. 270).
Вскользь автор книги упоминает и иные политические сюжеты. Например, с конца 1943 года велись переговоры о предоставлении Швецией торгового кредита СССР в 1 млрд. шведских крон сроком на пять лет. Этот контракт был выгоден шведским властям, но найти документальное подтверждение связи между предполагаемым кредитом и принудительной высылкой экс-красноармейцев ей не удалось. Другой сюжет касается доклада советского посла в Швеции наркому А.Микояну5 о ходе высылки 900 бывших советских военнопленных, который получил позитивный отклик в Москве (I, s. 186-187). Позже, в июле 1968 года маршал Ф.И.Голиков направил письмо советскому руководству относительно своего желания подробно рассказать о деятельности возглавляемой им в годы войны комиссии. Ответ пришел от тогдашнего заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС А.Н.Яковлева, который сообщил, что, согласно мнению Института истории6, публикация подобной информации считается «нецелесообразной» и отдел пропаганды присоединяется к такому мнению института (I, s. 271-272).
Документальная книга Э.Хедборг, таким образом, представляет собой достаточно объективное нешаблонное отображение отношений Швеции и Советского Союза в течение 1940-х годов. Текст пронизан грустью и большой симпатией к судьбам простых русских и шведов того драматического периода истории, что сделано вопреки многим общественным антипатиям и объективным препятствиям.
После ВМВ политическое положение Швеции оставалось достаточно непростым. Весь последующий период холодной войны (от Фултонской речи У.Черчилля в 1946 г. до падения Берлинской стены в 1989 г.) королевство, бесспорно, играло свою роль в планах сторон относительно возможного развития «горячего конфликта» в Европе, в частности в северной ее части. Территориально Швеция как нейтральная (скорее, неприсоединившаяся) страна покрывала почти половину «демаркационного пространства» между НАТО и Организацией Варшавского договора (ОВД). К тому же королевство предпринимало беспрецедентные шаги в сфере укрепления своей обороны в те годы, направляя на оборонные цели порой свыше 3,5% своего ВВП, особенно на ударный компонент - ВВС. Официально Стокгольм имел прочные, неоспоримые узы с Западом, но намеривался оставаться, как и ранее, вне мировых войн и конфликтов7.
Этот период рассматривается во второй представленной книге - оригинальном продукте шведского исследовательского проекта «Försvaret och det kalla kriget» (FOKK - Sweden’s defense during the Cold War), финансируемом известным в стране и за рубежом Фондом Валленберга, благодаря которому с 2002 года было издано более 50 трудов. В кратком введении изложены не только цели и задачи издания, но и сама технология его проведения (II, s. 9). Сгруппируем выступления по геополитической важности стран-участниц.
Американский взгляд изложен в статье старшего научного сотрудника Центра Брента Скоукрофта по международной безопасности Лео Михеля. Автор исходит из хрестоматийного тезиса холодной войны, что целью Вашингтона было «предотвращение доминирования Советского Союза и его союзников над сухопутной континентальной массой Евразии и недопущение риска основным американским национальным интересам» (II, s. 103). Хотя высшие официальные лица в Вашингтоне достаточно внимательно следили за послевоенной трансформацией политики безопасности Стокгольма, до образования НАТО в американском руководстве доминировала точка зрения, что Швеция следует традиционной линии, главным образом исходя из угрозы советских ответных действий против Финляндии в случае изменения блокового статуса своей страны.
После твердого отказа Швеции от вступления в НАТО в Белом доме осознали важность внутреннего фактора шведского неприсоединения, а также специфической расстановки партийно-политических сил в стране. «Думаю, что Швейцария могла обеспечить свой нейтралитет, основанный на географии, - отмечал госсекретарь Дж.Маршалл после переговоров с министром иностранных дел Швеции Бу Ёстен Унденом, - а Швеция нет» (II, s. 108). Также настороженно, без каких-либо симпатий в Вашингтоне отнеслись к неудавшемуся плану создания северного оборонительного союза вместо НАТО в субрегионе.
По мере успешной реализации программы милитаризации Западной Европы в администрации Соединенных Штатов стали более терпимо относиться к специфике шведского курса, удовлетворившись к тому же неформальными широкими военными контактами шведов с альянсом. Произвели впечатления на Белый дом, очевидно, и заверения Стокгольма о способности ВС страны (мобилизационные ресурсы до 600 тыс. человек, мощный ударный потенциал ВВС и т. д.) обеспечить самостоятельную защиту от советского нападения на первой фазе конфликта и только в случае крайней необходимости обратиться уже к Западу за военной помощью. Более того, проблемы безопасности Швеции не были среди важнейших приоритетов у Вашингтона на начальном этапе холодной войны (II, s. 108-110). Семь администраций США в период холодной войны, как подчеркивает Лео Михель, принимали Швецию политически и особенно в военно-ресурсном плане в качестве важной части системы безопасности северного фланга (II, s. 112-113).
Освещая сюжет, связанный с «ядерным решением» Швеции - отказом от производства ядерного оружия, - автор отмечает, что вопросы его создания изначально рассматривались в Стокгольме и даже проводились соответствующие НИОКР в качестве «дешевой альтернативы углю, а не развитию оружия» (II, s. 114). Однако многие политики и значительные сегменты шведского общества были против создания ядерного оружия. Американским аналитикам к 1967 году также стало ясно, что программа производства тактического ядерного оружия (ТЯО) в Швеции не будет реализована, особенно после того, как правительство меньшинства СДРПШ урезало военный бюджет, завершило ядерные НИОКР, прекратило соответствующее планирование, а в 1968 году подписало Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) (II, s. 115). В заключение Лео Михель констатирует, что в постбиполярный период Швеция (и Финляндия) политически и военно-стратегически более тесно включена в процессы поддержания мира, безопасности и стабильности в Балтийском регионе (II, s. 120-121).
Взвешенный исторический подход на взгляды советского руководства изложены профессором Алексеем Комаровым из Института всеобщей истории РАН. В 1930-х годах в условиях роста опасности новой войны в Европе заинтересованность Москвы в северных странах заметно выросла. После германской оккупации Дании и Норвегии в 1940 году советское правительство в официальном заявлении твердо выступило в защиту шведского нейтралитета. Хотя в сталинский период отношение к шведскому нейтралитету было негативным, а сам вождь рассматривал нейтралитет как своего рода свободную «ковбойскую» политику, которая могла осуществляться лишь с позволения великих держав» (II, s. 82).
С 1953 года, в период так называемой «хрущевской оттепели», в СССР стали все более позитивно относиться к нейтралитету Швеции и Финляндии (II, s. 84). Советское руководство сделало некоторые политические и идеологические уступки (в рамках концепции мирного сосуществования двух систем), готово было принять идею скандинавского оборонительного союза на нейтралистской основе (II, s. 89-91). Дипломатически успешные визиты Н.Хрущева в Копенгаген, Осло, Стокгольм летом 1964 года закрепили эти подвижки. В середине 1970-х годов в период «второй разрядки» двусторонние советско-шведские добрососедские отношения достигли «солидного базиса, стороны выражали твердое желание укрепить мир, воспрепятствовать гонке вооружений, предотвратить ядерную войну». Эти достижения зафиксировал состоявшийся в июне 1978 года официальный визит на высшем уровне короля Швеции Карла XVI Густава и королевы Сильвии в Советский Союз (II, s. 94).
В 1980-х годах советско-шведские взаимосвязи вновь спустились на низший уровень из-за нового витка холодной войны (размещения США/НАТО РСМД в Европе), из-за начала регулярной охоты на советские подлодки в территориальных водах Швеции8. Резюмируя, профессор А.Комаров пишет: «Шведский нейтралитет был признанным внешнеполитическим феноменом холодной войны и биполярной эры. Когда Советский Союз распался, и Швеция стала членом Европейского союза, внешнеполитическая концепция Стокгольма начала меняться. Классическая формулировка Ундена9 - «свобода от союзов в мирное время с целью обеспечения нейтралитета в случае войны», дополненная в 1990-х годах оговоркой «в ближайшем к стране окружении», - была заменена на более расширенное определение политики безопасности. Отход Швеции от нейтралитета способствовал иному его восприятию в России, утратил важность и значительность, которую он представлял в годы холодной войны» (II, s. 96).
В анализе, представленном бригадным генералом в отставке и сотрудником Королевской высшей военной школы в Копенгагене Михаэлом Клеммесеном, отмечалось, что Дания, как пробка в бутылке, геостратегически занимает ключевое место при обороне Датских (Малый и Большой Бельт, Эресунн, Каттегат и Скагеррак) проливов на Балтике с привлечением также сил и средств ФРГ, Норвегии, Великобритании и США. Это и ее национальная задача, и миссия перед командованием ОВС НАТО в зоне балтийских проливов (КОМБАЛТАП) (II, s. 14).
Будучи знакомым с типичным стратегическим мышлением альянса, генерал М.Клеммесен пишет, что поскольку часть южной Швеции (провинция Сконе) примыкает к зоне Датских проливов, то датские военные полагали, что в случае нападения СССР/ОВД на шведскую территорию ее армия будет защищать страну всеми доступными средствами, тем самым сформировав прочный коллективный северо-западный фланг КОМБАЛТАП. Для обсуждения вопроса проводились встречи высшего датского и шведского военного руководства, а также поддерживалась оперативная связь и проходили совместные командно-штабные учения типа «Exercise Blekinge» зимой 1990/1991 годов (II, s. 15-16).
В руководстве НАТО считали, что Швеция может воспользоваться своим нейтральным статусом, по крайней мере, на начальной стадии конфликта, что даст определенные политические и военные выгоды евроатлантическим союзникам. Генерал напомнил, что Швеция занимала важное место в геополитической теории «северного баланса» - районе низкого напряжения между блоками, которое обусловливалось сдержанностью сторон в своей зоне ответственности. Позже на ее основе возникла идея «северной безъядерной зоны» (СБЗ), которую не удалось осуществить по целому ряду внешних (так называемое «двойное решение» НАТО 1979 г. о размещении РСМД в Европе) и внутренних (уход Социал-демократической партии Дании в оппозицию в 1982 г. и разрыв с либерально-консервативным правительством по вопросу консенсуса относительно ядерного оружия) причин (II, s. 18-19)10.
Взгляды Норвегии были представлены в докладе коммандера ВМС в отставке (соответствует званию капитана II ранга в ВМФ России) Тор Эгиль Уолтера, который отметил, что влияние Швеции на создание норвежских ВС было хотя и скромным, но значимым особенно в деле подбора, обучения и подготовки офицерского состава, а основным направлением военной кооперации между Норвегией и Швецией в годы холодной войны стали массированные взаимные поставки современных вооружений, боеприпасов, средств материально-технического обеспечения (МТО). Больше со стороны Швеции, а не наоборот (II, s. 57-59).
Со стратегической точки зрения взгляды на обеспечение безопасности северных соседей, бесспорно, расходились. Вступление Швеции в НАТО обесценило бы идею ее нейтралитета, сказалось бы на норвежской концепции «ограниченного союзничества» в альянсе (так называлась «атомная» и «базовая» политика Осло по неразмещению ядерного оружия и иностранных войск на своей территории в мирное время), наконец, поставило бы Финляндию в более сложную ситуацию, когда стартовые площадки советских ракет оказались бы ближе к Скандинавии (II, s. 65). Оборонительные способности Швеции в годы холодной войны в Норвегии вызывали, по мнению коммандера Уолтера, однозначно уважение атлантических союзников, а центральная часть шведской обороны воспринималась в Осло как компонент своей собственной (II, s. 74-77).
Иначе как чудом нельзя объяснить, считает профессор истории Университета Хельсинки Киммо Рентола, выход Суоми в 1944 году из войны без утраты суверенитета и жизненно важных условий национального выживания (II, s. 33-34). Слагаемыми этого удачного решения он считает геополитическое существование Швеции к западу от его страны, посреднические способности Стокгольма и практическую готовность шведских властей прийти в тот период на помощь своей восточной соседке (II, s. 34-35). Хотя период сразу после завершения войны был для Финляндии достаточно тяжелым, в 1950-х годах начала складываться широко известная «линия Паасикиви - Кекконена». Финляндскому руководству удавалось делать робкие шаги в сторону сближения с Западом, в частности для укрепления связей со Стокгольмом (вступить в структуры субрегионального «северного сотрудничества»), и уходить из-под жесткого прессинга Москвы. Не без влияния убеждений и аргументов финляндской стороны стали видоизменяться и взгляды советского руководства (особенно после 1953 г.) относительно выгодности как с политической, так и военно-технической точек зрения для СССР северного нейтралитета (II, s. 36-38).
В конце 1950-х - начале 1960-х годов зависимость Финляндии от Швеции в политическом, даже стратегическом планах не только не снижалась, но порой и возрастала. Благоразумно пойдя на уступки СССР, Финляндия отказалась от участия в американской программе - плане Маршалла, но была вознаграждена вскоре приемом в состав ООН, членством в Северном совете, участием в миротворческих операциях ООН в Суэце с 1956 года и т. д. (II, s. 41-43). «Шведский нейтралитет и финляндское стремление к нейтралитету, - веско заключает профессор К.Рентола, - хорошо дополняли друг друга» (II, s. 42). В начале 1970-х годов начал развиваться процесс подготовки и проведения Совещания по вопросам безопасности и сотрудничества в Европе (СБСЕ), который завершился, как известно, триумфальным его проведением в 1975 году в финской столице (II, s. 43).
В заключительной части книги ее редакторы профессора К.Зеттерберг и Г.Артеус отмечали: «Датчане и норвежцы смотрели на шведский нейтралитет как на фактор поддержки стабильности и мира в Северном регионе… Шведский нейтралитет обеспечивал им громадную свободу действий (II, s. 123-124). В Дании и Норвегии, очевидно, существовал консенсус, разделяемый и американцами, относительно того, что шведы в достаточной степени обеспечивают свою оборону, а их вооруженные силы способны противостоять советским атакам по меньшей мере в течение двух недель, необходимых для того, чтобы Запад собрался и пришел им на помощь. А сами натовцы были впечатлены мощью шведских ВВС» (II, s. 124-125).
Из представленного обзора, таким образом, явствует, что судьбоносным, решающим фактором мира для Швеции являлась здравая и взвешенная шведская политика неприсоединения, удачное избежание участия в конфликтах великих держав. Опыт европейских нейтральных государств последнего времени свидетельствует также о смещении акцентов с сугубо военного в сторону политического измерения проблемы. Результаты представленных исследований могут быть положены в основу разработки концептуальных подходов к анализу проблем европейской и глобальной безопасности. Этот бесценный исторический опыт имеет, безусловно, свою актуальность и в постбиполярный период. Хотя сейчас картина поменялась, Швеция (как и Финляндия) включена в процессы интеграции с ЕС, тесно сотрудничает с НАТО, в том числе в рамках программы «Партнерство ради мира», а также других соглашений, двусторонних связей с США. Но спокойствие и стабильность на Севере, как убедительно следует из представленного анализа, зиждутся на выверенных расчетах национальных политиков, адаптивности, гибкости и сбалансированности курса Швеции в целом, широкой и прочной поддержке этой апробированной, жизнеспособной линии населением страны.
1Достаточно напомнить о широко популярной у нас и за рубежом фундаментальной монографии: Кан А.С. Внешняя политика скандинавских стран в годы Второй мировой войны. М.: Наука, 1967. 456 с.
2Элисабет Хедборг (14.03.1945) - журналист радио и телевидения Швеции, а также ряда национальных печатных изданий. В 1979 г. впервые назначена ТВ Швеции в качестве женщины иностранным корреспондентом в Риме. В 1983-1987 гг. - корреспондент Радио Швеции в Москве, в 1993-2000 гг. - корреспондент ТВ Швеции в Москве. В течение ряда лет была программным директором, ведущей, редактором, выпускающим на шведском телевидении («Magasinet», «24 minuter» и научном канале «Mera Historia») и шведском радио («Studio ett» och «God morgon Världen»). В 1998-1999 гг. работала в редакции канала TV4 «Kalla Fakta», в 2000-2001 гг. была приглашенным профессором в Институте журналистики, коммуникаций и СМИ при Стокгольмском университете. В качестве автора сотрудничает с редакцией по культуре общенациональной газеты «Svenska Dagbladet», ведет собственную колонку на портале Шведско-российской торговой палаты, ведущая еженедельной программы «God morgon Världen» (Доброе утро, мир) на Радио Швеции // https://sv.wikipedia.org/wiki/Elisabeth_Hedborg
3https://inosmi.ru/social/20190921/245859739.html
4Самсонов А. О «русской агрессии» в Норвегии. 10 октября 2019 // https://topwar.ru/163373-o-russkoj-agressii-v-norvegii.html
5На самом деле А.И.Микоян не являлся наркомом, а в годы войны возглавлял Комитет продовольственно-вещевого снабжения Красной армии.
6Очевидно, автор книги имела в виду Институт всеобщей истории АН СССР.
7Необходимо отметить, что на Севере продолжают планомерно и заинтересованно изучать прошедший период холодной войны. Так, с совершенно иных позиций - торгово-экономического взаимодействия Норвегии и СССР на Крайнем севере - проведено, например, недавнее исследование норвежского автора. См. подробнее: Karlstad K. Kald krig - varme mennesker. Ny Pomorhandel med Sovjet-Russland 1978-2003, Sandnes: Commentum Forlag, 2014. 252 s.
8Позже эти немаловажные сюжеты получили соответствующее освещение в рецензии. См. подробнее: Воронов К. Швеция - НАТО: конспиративная уния под лейблом нейтралитета / Den dolda alliansen. Sveriges hemliga NATO-förbindelser. Stockholm: Atlantis, 2011. 659 s. // МЭ и МО. 2013. №5. С. 110-120 // https://www.imemo.ru/jour/meimo/index.php?page_id=685&id=575&jid=49&jj=49
9Один из лидеров СДРПШ, дважды (в 1924-1926 гг. и 1945-1962 гг.) занимал пост министра иностранных дел страны.
10Автор часто и обоснованно ссылается на фундаментальный многотомник по истории холодной войны и участия в ней Дании, подготовленный коллективом сотрудников Датского института внешней политики (DIIS). Danmark under den kolde krig. Den sikkerhedspolitiske situation 1945-1991. Del 1. 1945-1962. Del 2. 1963-1978. Del 3. 1979-1991. Del 4. Konklusion og perspektiver. DIIS. København, 2005 // https://www.diis.dk/publikationer/danmark-kolde-krig (accessed 17.12.2018).
