Великая Победа нашего народа во Второй мировой войне имела поистине всемирно-историческое значение. Она спасла человечество от фашизма - этого варварства XX века - и позволила миру возобновить поступательное развитие.

Чтобы лучше понять, в чем конкретно состояло ее значение, полезно представить, как выглядел бы мир не будь нашей Победы. Это был отнюдь не гипотетический, а вполне реальный сценарий, который, как свидетельствуют документы, прорабатывали участники тех событий.

Вот только один пример. Летом 1942 года, когда вермахт рвался к Волге и судьба нашей страны висела на волоске, Комитет начальников штабов (КНШ) США подготовил подробный прогноз развития мировой ситуации в случае поражения Красной армии под Сталинградом и прекращения активного советского сопротивления по всему фронту. «Падение России - говорилось в этом документе - станет катастрофой, которая поставит США в отчаянное положение». Континентальная Европа будет полностью и надолго потеряна для союзников.

Взяв под контроль основные природные и экономические ресурсы СССР, Германия с ее союзниками окажется непобедимой в прямом военном противоборстве. В лучшем случае удастся удержать Британские острова, но и там ожидалось резкое усиление прогерманских настроений в правящих кругах страны, падение кабинета Черчилля и заключение сепаратного мира с Германией. Крах СССР, прогнозировал КНШ, вызовет цепную реакцию по всему миру: рухнет движение Сопротивления в Европе, развалится Британская империя, широко распространятся прогерманские настроения на Ближнем Востоке и в Латинской Америке, соединение германских и японских армий в районе Суэца отрежет союзников от доступа к ближневосточной нефти. США окажутся запертыми в Западном полушарии и будут вынуждены перейти к глухой и длительной обороне. Перспективы казались настолько мрачными, что в документе рассматривался вариант сепаратного мира с Германией или с обеими ведущими странами «оси»1. Этот вариант, правда, был отвергнут как чреватый полной изоляцией США в мире.

Так думало военное командование США, не склонное преувеличивать значение советского фактора в войне. К этим вполне вероятным геополитическим последствиям следует добавить, что победа государств «оси» привела бы к всемирному распространению тоталитарной модели германского нацизма, расизма и антисемитизма. Мир стоял тогда на краю вселенской катастрофы.

Победа, достигнутая вместе с союзниками, отвела мир от этого края. Враги человеческой цивилизации были разгромлены, их безумные идеи надолго дискредитированы. Потерпела крах часть консервативных элит Европы, сотрудничавшая и заигрывавшая с фашизмом, укрепились позиции левых и демократических сил, которые в существенной степени стали определять вектор дальнейшего развития Европы в направлении социального государства и улучшения жизни большинства граждан. Осознание опасности агрессивного национализма и межгосударственной вражды привело к зарождению интеграционных процессов на европейском континенте. Не кто иной, как Черчилль, одним из первых заговорил об объединенной Европе. Был дан мощный толчок распаду колониальной системы с последующим выходом на мировую арену таких новых гигантов, как Китай и Индия. Тем самым наша победа в войне расчистила путь к созданию нового миропорядка, основанного на более справедливых и демократических началах.

В отличие от Первой мировой, основы нового миропорядка закладывались еще в ходе войны совместными усилиями ведущих держав антигитлеровской коалиции. Важную роль сыграли уроки, извлеченные из печального опыта Версальской системы, Лиги Наций и мирового экономического кризиса 1930-х годов. Руководство «Большой тройки» понимало необходимость создания новых, более инклюзивных и эффективных механизмов поддержания международной безопасности и стабильности мировой экономики. Отсюда проекты создания ООН и Бреттон-Вудской системы, запущенные к концу войны.

Особо следует сказать о роли нашей страны в планировании и создании послевоенного мира, которая сегодня нередко замалчивается или искажается. На Западе стало модно изображать Советский Союз чуть ли не «больным человеком», своего рода «спойлером» антигитлеровской коалиции, противопоставляя его западным демократиям. Между тем наша страна принимала активное и равноправное участие в создании этих новых международных институтов.

Известный американский дипломат Чарльз Йост, участник конференции в Думбартон-Оксе, разработавшей основы ООН, вспоминал, что ему как американцу досадно было наблюдать, что основной интеллектуальный вклад в разработку Устава ООН внесли «двое русских» - член советской делегации Аркадий Соболев и советник Госдепартамента российского происхождения Лео Пасвольский2. На конференции ООН в Бреттон-Вудсе 1944 года советская делегация, как показывают документы и новые исследования наших историков, также вела себя активно и добилась престижных условий членства СССР в МВФ и Всемирном банке.

Это было, разумеется, не случайно. Советское руководство не собиралось отстраняться от участия в формировании послевоенного мира и послевоенном урегулировании. Известны слова Сталина о том, что «Россия выигрывает войны, но не умеет пользоваться плодами побед. Русские воюют замечательно, но не умеют заключать мир, их обходят, недодают»3. Современник Первой мировой, Сталин опасался, что и на сей раз западные союзники сначала используют Россию в качестве «пушечного мяса» с помощью посулов, а затем обойдут при заключении мира. Победа в войне, превратившая Советский Союз в великую мировую державу, давала долгожданную возможность перевести гигантские жертвы и военные свершения советского народа в гарантии безопасности страны на долгие годы вперед. И в Кремле не собирались упускать эту возможность. Еще в 1943 году создаются три комиссии НКИД: по подготовке мирных договоров и послевоенного устройства во главе с М.М.Литвиновым, по вопросам перемирия во главе с К.Е.Ворошиловым и по репарациям, которую возглавил И.М.Майский. В их работе участвовали не только дипломаты, но и ученые, и военные.

Советские планировщики исходили из продолжения взаимодействия с западными союзниками, которое считалось необходимым для решения основных задач, стоявших перед советской внешней политикой: долговременного обезвреживания Германии и Японии, легитимации новых советских границ и зон влияния за их пределами, получения экономической и финансовой помощи на послевоенное восстановление разрушенного хозяйства страны.

Накануне Ялтинской конференции в Вашингтоне получили советскую заявку на долгосрочный 6-миллиардный кредит для закупки американского промышленного оборудования после войны. Тогда же постановлением правительства была создана межведомственная комиссия для подготовки вступления СССР в МВФ и Всемирный банк. Советское руководство было готово пойти дальше своих западных партнеров в послевоенном взаимодействии по обеспечению международной безопасности в рамках ООН.

Еще в 1942 году, во время визита В.М.Молотова в Вашингтон, Сталин полностью поддержал идею Рузвельта о «четырех полицейских» («Большая тройка» плюс Китай) как основных гарантах послевоенного мира. «Не может быть сомнения, - телеграфировал он Молотову, - что без создания объединенной вооруженной силы Англии, США, СССР, способной предупредить агрессию, невозможно сохранить мир в будущем. Хорошо было бы сюда включить Китай»4. На Тегеранской конференции Сталин в развитие этой идеи поднял вопрос о создании коллективных вооруженных сил четырех держав, которые контролировали бы важнейшие стратегические пункты мира для предотвращения агрессий в будущем. Однако Рузвельт, на словах согласившись с этим «на 100 процентов», уклонился от конкретного обсуждения вопроса5 и возможность продвижения на этом важнейшем направлении была упущена. Прообраз объединенного военного командования в виде Военно-штабного комитета ООН впоследствии останется на бумаге.

В Кремле обоснованно полагали, что решающим вкладом в разгром фашизма и огромными жертвами в этой борьбе СССР заслужил признание своих законных интересов безопасности и равноправное участие в послевоенной мировой политике наряду с США и Великобританией. Советские эксперты видели расхождения геополитических, идеологических и других интересов между великими державами, но не считали, что эти расхождения носят антагонистический характер, и надеялись на «полюбовное разграничение сфер безопасности в Европе по принципу ближайшего соседства» (по словам Литвинова)6.

Речь, в частности, шла о том, чтобы соседние с Советским Союзом страны воздерживались от участия в военно-политических союзах других великих держав в обмен на аналогичные гарантии со стороны СССР в отношении западных держав. По существу, имелось в виду мирное сосуществование сфер жизненных интересов великих держав на основе взаимного признания и уважения этих интересов. Данные идеи перекликались с проектами западных экспертов-международников, в том числе авторитетного обозревателя Уолтера Липпмана, который в своей резонансной книге «Цели Соединенных Штатов в войне» (1944 г.) называл эти возникавшие сферы интересов «стратегическими орбитами», вращающимися вокруг великих держав - США с Великобританией, Советского Союза, а также Китая.

Эти региональные системы безопасности, по мнению Липпмана, вполне могли уживаться друг с другом и дополнять работу всемирной организации безопасности, будущей ООН7. На этой основе можно было сохранить согласие и взаимодействие великих держав, без которых прочный мир после войны будет невозможным. Об этом неоднократно заявляли и западные лидеры - Ф.Рузвельт, У.Черчилль, Г.Трумэн.

У послевоенного мироустройства были и другие составляющие. Мирные договоры с европейскими сателлитами Германии определили новые границы в Европе и репарации в пользу пострадавших от фашистской оккупации стран. Нюрнбергский процесс установил новые международно-правовые принципы ответственности за подготовку, развязывание и ведение агрессивной войны или соучастие в таких действиях, включая насилие в отношении индивидуумов или меньшинств по политическим, расовым или религиозным мотивам. Потсдамские соглашения по Германии во многом определили послевоенный статус Германии и закрепили особую ответственность четырех держав-победительниц в германском вопросе, которая стала одной из опор европейского порядка.

В Москве, как, впрочем, и в Вашингтоне, и  Лондоне, сидели реалисты, которые не замахивались на создание идеальной системы безопасности, способной обеспечить мир на вечные времена. Сталин в Ялте говорил о необходимости сохранить мир на 50 лет, Майский в своей программной записке «Желательные основы будущего мира» писал о 1930-1950 годах, охватывающих жизнь «двух поколений»8. Поколение лидеров, переживших две мировые войны, не питало иллюзий насчет достижения всеобщей гармонии. Тем не менее созданная странами-победительницами Ялтинско-Потсдамская система решила задачу сохранения мира на эту обозримую перспективу.

Не все получилось так, как надеялись и рассчитывали создатели этой системы. Вместо «полюбовного разграничения сфер интересов» произошло их жесткое разграничение через раскол и конфронтацию. Вместо сотрудничества великих держав между ними началась холодная война. Но в том, что она осталась холодной, большая заслуга принадлежит Ялтинско-Потсдамской системе. Она не создала рай на земле, но помогла избежать ада.

Этому способствовал и демонстрационный эффект Великой Победы, наглядно показавший огромные мобилизационные возможности и военную мощь Советского Союза. Уважение к советской военной мощи и ее человеческому ресурсу сохранилось надолго. Еще многие годы СССР жил на проценты с капитала Великой Победы, покуда была жива память о ней и о «известного рода ущербе, который влечет за собой нападение на Россию». Так говорил на заседании комиссии Литвинова в 1944 году академик Е.В.Тарле, предсказывая полезность сохранения этой памяти в «еще предстоящие тревожные времена»9.

Ялтинско-Потсдамская система объективно отражала новое соотношение сил в мире, сложившееся в результате разгрома стран «оси» и прежде всего - исполинских побед советского народа и его армии. Ее системообразующими факторами стали СССР и США, образовавшие полюса биполярной системы. Основу ее стабильности составляло взаимное сдерживание этих двух полюсов, возглавлявших свои системы союзов. После обретения Советским Союзом военно-стратегического паритета с США стабилизирующая роль этого фактора сдерживания усилилась.

В ходе кризисов холодной войны обе стороны научились избегать прямого военного столкновения, создали двух- и многосторонние площадки и механизмы достижения взаимоприемлемых соглашений, а также новый договорной режим в ключевой военно-стратегической сфере - ядерной. Они выработали определенные правила поведения, в том числе негласное взаимное признание сфер жизненных интересов друг друга. В период разрядки эти правила получили свое дальнейшее развитие, а послевоенный статус-кво - окончательное международно-правовое закрепление.

В итоге Ялтинско-Потсдамская система при всех ее издержках и недостатках оказалась гораздо более эффективной и устойчивой, чем ее предшественница - Версальско-Вашингтонская. Президент Российской Федерации В.В.Путин на юбилейной, 70-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН говорил: «Ялтинская система была действительно выстрадана, оплачена жизнью десятков миллионов людей, двумя мировыми войнами, которые прокатились по планете в XX веке, и, будем объективны, она помогла человечеству пройти через бурные, порой драматические события последних семи десятилетий, уберегла мир от масштабных потрясений»10.

Возникает естественный вопрос: почему миропорядок, созданный державами, принадлежавшими к разным общественно-политическим системам, оказался гораздо более жизнеспособным, чем Версальская система, построенная однотипными по своему устройству государствами «большой четверки» (как тогда называли США, Великобританию, Францию и Италию)? Часть ответа состоит в уже отмеченном учете опыта двух мировых войн и других потрясений XX столетия (в этом смысле Ялтинско-Потсдамская система была действительно «выстрадана»). Недаром преамбула Устава ООН начинается словами: «Мы, народы Объединенных Наций, преисполненные решимости избавить грядущие поколения от бедствий войны, дважды в нашей жизни принесшей человечеству невыразимое горе…»

Был устранен ключевой дефект Версальской системы - исключение из нее России, без которой невозможно было создать устойчивую безопасность в Европе и мире. В результате победы СССР обрел новый статус и авторитет в мире, что уже нельзя было игнорировать. Это хорошо понимали западные архитекторы послевоенного мира. «Даже если вам русские не нравятся, вы все равно обязаны иметь с ними дело, - говорил Президент Ф.Рузвельт в своем кругу. - Они слишком велики и сильны, чтобы согласиться на разоружение, и вам будет лучше следовать старому политическому правилу: если вы не можете заставить кого-либо подчиниться вам силой, сделайте его вашим союзником. Вот тогда вы обретете колоссальную мощь»11. Другое важнейшее отличие состояло в том, что, в противоположность беспомощной Лиге Наций с ее распылением ответственности между всеми членами, ООН была основана на принципе особой роли и ответственности великих держав - постоянных членов Совета Безопасности за поддержание международной безопасности. Пусть они далеко не всегда действовали сообща, но наличие у каждой из них права вето удерживало от опасных односторонних действий.

После распада СССР основы Ялтинско-Потсдамской системы оказались подорваны. Наряду с этим происходила и происходит форсированная политизация исторических процессов. Прошлое все чаще рассматривается как сфера, напрямую связанная с вопросами национальной безопасности. «Войны памяти» перестали быть уделом отдельных политиков и историков-маргиналов, занятых ревизией итогов Второй мировой войны, роли СССР в разгроме нацизма, отрицанием или преуменьшением масштабов Холокоста.

За резолюцию Европейского парламента «О важности сохранения исторической памяти для будущего Европы» от 19 сентября 2019 года, провозгласившей равную ответственность СССР и нацистской Германии в развязывании Второй мировой войны12, проголосовали более 500 депутатов - подавляющее большинство. В январе 2020 года с призывом отстоять «историческую правду» и признать вину СССР наряду с нацистской Германией в развязывании Второй мировой войны выступил на заседании в Европарламенте и немецкий парламентарий, глава фракции Европейской народной партии в Европарламенте Манфред Вебер13.

Неприглядные казусы исторического ревизионизма нередко пытаются понять и оправдать «агрессивной внешней политикой» России по отношению к соседям, которая якобы исторически ей присуща. Такой политизированный (и что важнее - системный) пересмотр оценок причин и последствий Второй мировой войны начался задолго и до событий 2014-го, и до событий 2008 года. Резолюцией Парламентской ассамблеи Совета Европы от 27 июня 1996 года вопрос о восточноевропейских странах как о жертвах коммунизма был внесен в общеевропейскую повестку14. Известная метафора чешского прозаика Милана Кундеры о «похищении» Восточной Европы и необходимости ее «возвращения» в семью цивилизованных народов получила, таким образом, практическое воплощение.

В этом ряду и программная резолюция ПАСЕ «Необходимость международного осуждения преступлений тоталитарных коммунистических режимов» (25 января 2006 г.). В ней преступления коммунизма упоминались наравне с преступлениями нацизма. Именно этот документ может считаться исходным пунктом движения к внедрению на уровне общеевропейской исторической политики идеи об уравнивании двух тоталитаризмов - нацистского и коммунистического15.

Таким образом, шаг за шагом оформлялся особый «символ веры», суть которого - в отрицании решающей роли СССР в победе во Второй мировой войне, релятивизм в отношении к ответственности за ее развязывание с купированием таких сюжетов, как умиротворение агрессора и коллаборационизм. И в этом контексте закономерным представляется совместное заявление руководителей трех главных структур ЕС (Европейского совета, Еврокомиссии и Европарламента) от 27 января 2020 года, приуроченное к Международному дню памяти жертв Холокоста. В нем для характеристики освободителей нацистского концлагеря Аушвиц-Биркенау был использован эвфемизм «союзные силы».

Было бы неверным ограничивать «войны памяти» исключительно вопросами безопасности и внешней политики. Их деструктивный потенциал намного шире. Он касается и соблюдения прав человека, и демократических свобод. Односторонние черно-белые трактовки прошлого, ставшие во многих странах Европы мейнстримом, провоцируют акты вандализма, кампании ненависти по отношению к людям, не разделяющим подобных подходов. В данном контексте можно вспомнить истории польского писателя Яна Гросса, польского и канадского историка Яна Грабовского, литовской писательницы Руты Ванагайте, итальянского сенатора Лилианы Сегре.

«Войны памяти» опасны и для самих западных стран. Это осознают многие ученые, писатели, общественные активисты в странах ЕС вне зависимости от их отношения к российской внешней политике. Этому есть прагматические резоны. Если сегодня поставить знак равенства между красноармейцем и солдатом вермахта (а то и СС), то завтра встанет вопрос о том, что нацизм (и фашизм) были наряду с другими идеологиями просто системами политических взглядов.

Аналогично применительно к Испании упомянутая резолюция Европарламента о сохранении исторической памяти может работать на реабилитацию диктатуры Франсиско Франко. Не менее чувствителен кейс Греции, пережившей тяжелый период оккупации, а затем и гражданскую войну, где очевидна значительная роль коммунистов. Во Франции же подобное уравнивание ставит под сомнение нарратив о Сопротивлении (где роль коммунистов была высока), один из основных столпов послевоенной идентичности этой страны.

Никуда не уйти и от вопроса о внутриевропейских границах, созданных по итогам Второй мировой войны при участии «агрессора» (в терминологии исторических ревизионистов). Тешинская область и Судеты в составе Чехии, часть Восточной Пруссии и Померании в составе Польши, Трансильвания в составе Румынии. До сих пор сложности в отношениях между Прагой и Брюсселем возникают среди прочего и вокруг последствий так называемых декретов Бенеша. Встает непраздный вопрос: возможна ли была реализация этого сценария без победы антигитлеровской коалиции?

Но, пожалуй, самое главное - создание современного мироустройства в виде ООН и его институтов, а также выработка принципов неделимости европейской безопасности, зафиксированных Заключительным актом в Хельсинки. Все это стало возможным благодаря действиям союзников по антигитлеровской коалиции. Их действия во многом опирались на неформальные договоренности и тайную дипломатию. Таков был политико-дипломатический стиль того времени. Признавая роль Сталина в существовавших тогда подходах, необходимо разделить ее с США Ф.Рузвельта и Г.Трумэна, Великобританией У.Черчилля и К.Эттли.

Что же пришло на смену Ялтинско-Потсдамской системе? Сначала попытка установления нового, однополярного порядка, при котором весь мир должен был стать сферой влияния США. Но не успели американцы убедить себя и других в необходимости, стабильности и благости этого порядка, как он начал быстро разрушаться, не успев толком установиться. Обнаружились упорное сопротивление международной среды, нехватка ресурсов «жесткой» и «мягкой мощи» у самих Соединенных Штатов.

Поднялись другие центры силы - Китай, Россия, а также такие региональные державы, как Иран, Турция и др. Сейчас мы видим, как Америка при Д.Трампе отказывается нести это бремя мирового лидерства. Вместо этого предлагается стратегия национального эгоизма - односторонней защиты узконациональных интересов, невзирая на интересы других стран. Формула «каждый за себя», или «все против всех», оказалась заразительной и для некоторых других государств. Мы уже начинаем пожинать плоды этого национального эгоизма в виде размножающихся локальных конфликтов, усиления гонки вооружений, торговых войн и обострения общечеловеческих глобальных проблем - изменения климата, экологических катастроф, распространения эпидемий. Ибо если каждый за себя, то кто за всех?

Даже такой небольшой поклонник многостороннего сотрудничества, как Сталин, предупреждал западных партнеров в Ялте об опасности эгоизма после войны. Он предложил тост «за то, чтобы наш союз, рожденный в огне сражений, стал прочным и сохранился после войны; за то, чтобы наши страны не погрязли только в своих собственных делах, но помнили, что помимо их собственных проблем есть общее дело и что в дни мира они должны защищать дело единства с таким же энтузиазмом, как и в дни войны»16.

Конечно, времена изменились и сейчас невозможно вернуться к форматам международного взаимодействия времен Второй мировой войны и первых послевоенных лет. Но его осмысленный опыт может и должен быть востребован. Одна из ключевых идей этого наследия, приобретающая ныне большую актуальность, - это особая роль великих держав в поддержании мира и международной безопасности. Речь, разумеется, не идет о диктате великих держав, невозможном в нашем плюралистическом и демократическом мире. Но с учетом их роли и веса в мировой политике на них лежит особая ответственность за судьбу человечества, которую необходимо наполнить новым содержанием.

Без согласованных совместных действий основных акторов мировой политики, без их коллективного лидерства невозможно преодолеть растущую энтропию международных отношений. Считать, что это получится стихийно, само собой, было бы наивно. Но налаживание такого взаимодействия облегчается отсутствием, в отличие от времен холодной войны, коренных системных противоречий между великими державами.

Поэтому предложение нашего президента созвать первую в истории встречу пяти ядерных держав - основательниц ООН для обсуждения назревших общих проблем, представляется как нельзя более своевременным. Как минимум, она может дать толчок «масштабному глобальному обсуждению роли международного сотрудничества в строительстве будущего», к которому призывает и сама ООН накануне своего 75-летия. Как максимум, такая встреча может стать поворотным пунктом в налаживании нового конструктивного взаимодействия ведущих государств мировой политики. Это прежде всего касается устранения предпосылок для глобальной войны, выработки новых подходов к обеспечению стабильности на планете.

Историческое значение Великой Победы состоит и в том, что великие державы антигитлеровской коалиции смогли тогда вместе выиграть войну и заложить основы послевоенного мира. Их задача сейчас - не дожидаясь большой войны и других потрясений - сделать наш, пока еще весьма хаотичный и опасный мир безопасным хотя бы для нескольких будущих поколений. И в этом общем деле большая роль должна принадлежать нашей стране.

 

 

1Strategic Policy of the United Nations and the United  States  on the Collapse of Russia. August 7 1942 // National Archives (College Park, Md), Record Group 165, ABC 384, USSR (6-1-42).

2Yost Ch. History and Memory: A Statesman’s Perceptions of the Twentieth Century. N.Y.: Norton, 1980. P. 93.

3Чуев Ф. Молотов. Полудержавный властелин. М.: Олма-Пресс, 2002. С. 102.

4Ржешевский О.А. Война и дипломатия: документы, комментарии (1941-1942). М.: Наука, 1997. С. 192.

5Советский Союз на международных конференциях периода Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Тегеранская конференция руководителей трех союзных держав - СССР, США и Великобритании (28 ноября - 1 декабря 1943 г.) // Сборник документов. М.: Полит-издат, 1978. Т. 2. С. 117-118.

6О перспективах и возможной базе советско-британского сотрудничества. 16 ноября 1944 г. // Архив внешней политики Российской Федерации (далее - АВП РФ). Ф. 06. Оп. 6. П. 14. Д. 143. Л. 84.

7Lippmann W. U.S. War Aims. Boston: An Atlantic Monthly Press Book; Little, Brown and Co., 1944. Сh. 3.

8Майский - Молотову, 11 января 1944 г. // АВП РФ. Ф. 06. Оп. 6. П. 14. Д. 147. Л. 8, 3.

9Об отношении к Италии (Протокол заседания от 04.09.1944) // АВП РФ. Ф. 06. Оп. 2. П. 8. Д. 4. Л. 110-111.

1070-я сессия Генеральной Ассамблеи ООН, 28 сентября 2015 г. // URL: http://kremlin.ru/events/president/news/50385

11Мальков В. Великий Рузвельт. «Лис в львиной шкуре». М.: Эксмо, 2011. С. 405.

12European Parliament resolution of 19 Sep-tember 2019 on the importance of European remembrance for the future of Europe (2019/2819/RSP/).

13Distortion of European history and remembrance of the Second World War (topical debate). Strasbourg. Wednesday, 15 January 2020. // URL: https://www.europarl.europa.eu/doceo/document/CRE-9-2020-01-15-INT-3-389-0000_EN.html

14Measures to dismantle the heritage of former communist totalitarian systems. Resolution 1096/1996 // URL: https://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=16507

15Need for international condemnation of crimes of totalitarian communist regimes. Resolution 1481/2006 // URL: https://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-en.asp?fileid=17403&lang=en

16Черчилль У. Вторая мировая война: В трех книгах. М.: Воениздат, 1991. Кн. 3. Т. 5-6. С. 522.