«Мягкая сила» с китайской спецификой: конкуренция за общественное мнение

Как твердо-сильное себя ни утверждает,
Однако мягкое его одолевает
«Дао дэ цзин»

Бурный экономический рост обусловил появление у Китая новых ресурсов для продвижения собственных геополитических и экономических интересов за рубежом. В этом контексте происходит переосмысление места страны в мировых проблемах.

Председатель КНР Си Цзиньпин неоднократно выражал неудовлетворенность современным мироустройством, отрицая право силы и указывая на неприемлемость правил «игры с нулевой суммой» и гегемонистских устремлений отдельных государств [12]. В октябре 2017 года в своем политическом докладе на XIX съезде КПК китайский лидер обозначил контуры новой внешнеполитической стратегии [28], предполагающей иной уровень глобальных интересов и ответственности КНР. В качестве ключевой цели дипломатии крупного государства с китайской спецификой в новую эпоху провозглашается построение «сообщества единой судьбы человечества», что фактически означает намерение Китая принимать деятельное участие в трансформации существующего миропорядка и отход от принципа taoguang yanghui «держаться в тени и ничем не проявлять себя», определявшего внешнеполитический курс страны на протяжении трех десятилетий.

Стремительный рост влияния (и военной мощи) КНР вызывает закономерные опасения у сопредельных государств и ключевых мировых игроков. На этом фоне реализация эффективной стратегии «мягкой силы» приобретает значение необходимого условия для утверждения Китая в статусе глобальной державы.

q

Автор концепции «мягкой силы» американский неолиберал Дж.С.Най-мл. определяет эту разновидность силы как способность государства достичь желаемых результатов в международных делах через формирование предпочтений других стран. «Мягкая сила» противопоставляется силе «жесткой», предполагающей воздействие посредством принуждения, угроз («кнута») или поощрения, вознаграждения («пряника») [17, c. 5]. Иными словами, «мягкая сила» - это способность создавать благоприятное международное окружение, в котором государство, носитель этой силы, может реализовывать собственные интересы, не прибегая к прямому, жесткому воздействию.

Три «канонических» ресурса «мягкой силы», по Дж. Наю, - культура, система (политических) ценностей и внешняя политика государства [17, c. 11]. Ряд исследователей сегодня также сходятся во мнении, что факторы, традиционно ассоциируемые с «жесткой» силой, могут одновременно выступать и в качестве источников «мягкого могущества» [8, 10].

Будучи взятой на вооружение властями КНР, концепция «мягкой силы» претерпела определенную трансформацию, что позволяет говорить о стратегии «мягкой силы» с китайской спецификой. Первую статью по этой тематике еще в 1993 году опубликовал тогдашний декан факультета международных отношений Фуданьского университета Ван Хунин [26] (впоследствии принимал деятельное участие в разработке политического курса китайских руководителей от Цзян Цзэминя до Си Цзиньпина, в октябре 2017 г. был избран в состав ПК Политбюро ЦК КПК). В политический словарь партийно-государственного руководства понятие вошло при Ху Цзиньтао, который в 2006-2007 годах неоднократно заявлял о важности укрепления «мягкой силы» страны. В октябре 2011 года на шестом пленуме ЦК КПК 17-го созыва был утвержден и соответствующий официальный документ - комплексная стратегия «могущественного социалистического культурного государства» (shehuizhuyi wenhua qiangguo).

Концепция «мягкой силы культуры» получила дальнейшее развитие при Си Цзиньпине. В ходе 12-й сессии коллективной учебы Политбюро ЦК КПК 18-го созыва (декабрь 2013 г.) по тематике культурной составляющей «мягкой силы» китайский лидер выделил некоторые ориентиры, которых следует придерживаться в работе по формированию позитивного образа КНР за рубежом [29].

Китай должен ассоциироваться как с древней восточной цивилизацией, так и социалистическими ценностями, считает Председатель КНР. Необходимо транслировать внешней аудитории ряд характеристик китайского государства, среди которых многонациональность, поликультурность, исторические традиции, уверенный политический курс, социальная стабильность и сплоченность, открытость внешнему миру, нацеленность на экономическое развитие, пассионарность и устремленность в будущее. Составной частью этого образа должно стать и определенное представление о внешней политике Китая - ответственного государства, активно принимающего участие в решении глобальных проблем и отстаивающего на международной арене принципы равенства и справедливости, мирного сосуществования и развития.

Китайские власти считают необходимым использовать все возможные коммуникационные площадки для разъяснения сути «китайской мечты» и системы ценностей социализма с китайской спецификой. Свою роль в формировании позитивного образа страны должны сыграть традиционные СМИ и новые медиа, образовательные учреждения и научно-исследовательские институты, кинематограф и литература, а также культурная индустрия в целом.

Отличительной характеристикой китаизированной концепции «мягкой силы» стала ее культуроцентричность [1] - сознательный выбор китайского руководства, обусловленный необходимостью снижения конфликтного потенциала стратегии. При этом акцент делается не на современную массовую культуру, где международные позиции Китая выглядят пока недостаточно убедительно, а на богатое культурное наследие [14]. Еще одно новшество китайской стратегии - использование «мягкой силы» в качестве инструмента для обеспечения культурного суверенитета страны [15].

Фактически ресурсы «мягкой силы» КНР не ограничиваются одной лишь традиционной культурой. Среди прочих можно отметить успешную экономическую модель, внешнюю политику и социальные достижения (ликвидация бедности) [5]. Рассмотрим подробнее ключевые элементы культурной составляющей «мягкой силы» Китая.

Создание сети центров развития языка и культуры за рубежом

В 2003 году руководство КНР приняло решение о создании разветвленной системы некоммерческих образовательных организаций, заточенных под продвижение китайского языка и культуры за рубежом. Ориентируясь на передовой опыт Британского совета, Альянс Франсез, институтов Гёте и Сервантеса, Китай за короткое время опередил своих конкурентов как по количеству ресурсных центров, так и по широте их географического охвата. По состоянию на декабрь 2017 года, в 146 странах было открыто 525 институтов Конфуция (далее - ИК) и 1113 классов Конфуция [19] (аналоги ИК, работающие в системе начального и среднего образования), в которых в общей сложности обучается 2,1 млн. человек [23].

Координацией деятельности ИК занимается Hanban - Государственная руководящая группа по продвижению китайского языка за рубежом (бюджетная организация, подведомственная Минобразования КНР). Большинство ИК функционирует на базе зарубежных образовательных учреждений, которые участвуют в их финансировании совместно с Hanban. Как правило, при этом в качестве партнера иностранного университета выступает один из китайских вузов [16].

Благодаря финансовой и кадровой поддержке Пекина, ИК предлагают привлекательные условия для желающих изучать китайский язык. При этом их деятельность не ограничивается преподаванием языка. Они активно вовлечены в организацию разнообразных культурных мероприятий, включая конкурсы на знание китайского языка, кинопоказы, выставки искусства, сценические перформансы, фестивали и праздники, летние молодежные лагеря, классы танцев, кулинарные курсы и т. д.

Географическое распределение институтов и классов Конфуция отражает прежде всего глобальный характер китайской стратегии «мягкой силы». В качестве главного направления своей работы Hanban видит США и в целом «англосаксонский» Запад. Значительные усилия по продвижению китайского языка и культуры предпринимаются в Европе и Азии, широко представлены ресурсные центры на африканском континенте.

В качестве одного из новых приоритетов рассматриваются государства - участники инициативы «Один пояс и один путь» (Belt and Road Initiative, далее - BRI). Задача по созданию новых ИК на пространстве BRI отражена в документе «Меры по совместному развитию инициативы BRI в сфере образования» [22], опубликованном Министерством образования КНР в июле 2016 года. Сегодня в странах BRI действует сравнительно небольшое количество ИК и классов Конфуция (135 и 129 соответственно) [23]. Кроме того, на пространстве BRI функционируют 11 из 30 китайских культурных центров [18, c. 267].

ИК сознательно делают акцент на изучении китайского культурного наследия в отрыве от современных реалий, с тем чтобы дистанцироваться от потенциальных политических дискуссий. И все же западные академические круги озвучивают опасения относительно превращения ИК в рупоры китайской правительственной пропаганды, усматривая в их деятельности угрозу свободе преподавания. В США, которые лидируют по количеству ИК (110) и классов Конфуция (501), обеспокоенность их растущей образовательной активностью вылилась в решения ряда университетов о закрытии имеющихся ИК (или отказе от открытия новых) и попытки навесить на них ярлык иностранных агентов.

Привлечение иностранных студентов в китайские вузы

Высшее образование - область, открывающая большие возможности для реализации «мягкой силы» государства, позволяющая ему принимать участие в формировании иностранных элит через влияние на мировоззрение и ценности выпускников.

По информации Министерства образования КНР, в 2017 году Китай стал крупнейшим в Азии экспортером образовательных услуг [23]. Таким образом, можно констатировать досрочное выполнение основной задачи министерской программы «Обучение в Китае 2010-2020». С учетом текущей динамики (см. табл.) можно утверждать, что в ближайшее время будет достигнут и другой целевой показатель - доведение общего числа иностранных студентов на территории КНР к 2020 году до 500 тыс. человек [21]. В 2016 году в Китае уже обучались 443 тыс. иностранцев, значительная часть которых представляет граничащие с КНР азиатские государства.

Таблица

Обучение иностранных студентов в китайских вузах

Таблица составлена на основе статистики Минобразования КНР // URL: http://www.moe.gov.cn, http://old.moe.gov.cn (дата обращений: 14.04.2018).

Китай последовательно наращивает расходы на материальную поддержку студентов. В 2016 году только стипендию правительства КНР получили около 50 тыс. иностранных граждан. Большое число квот распределяется дополнительно через ИК, Министерство коммерции КНР, региональные правительства и другие организации. При квотировании учитываются страновые приоритеты. Так, 7 сентября 2013 года Председатель КНР Си Цзиньпин в ходе своего выступления в «Назарбаев университете» пообещал в течение следующих десяти лет выделить для стран - членов ШОС до 30 тыс. правительственных стипендий и дополнительно 10 тысяч - по линии ИК.

Расширение международного информационного присутствия

Власти КНР уделяют большое внимание информационной работе с зарубежной аудиторией. Деятельность китайских СМИ курирует ЦК партии, в системе органов исполнительной власти за нее отвечает Главное государственное управление КНР по делам прессы, печати, радиовещания, кинематографии и телевидения.

В августе 2013 года Председатель КНР Си Цзиньпин в своем выступлении на Национальном рабочем совещании по концептуальным вопросам пропаганды подчеркнул, что перед средствами массовой информации стоит задача рассказать китайскую историю, донести голос Китая [24]. На практике данная установка выражается в отходе ключевых официальных СМИ (ИА «Синьхуа», Центральное телевидение Китая (ЦТК), Международное радио Китая (МРК), «Чайна дэйли», холдинг «Жэньминь жибао») от постулатов прямой внешней пропаганды [27].

Массмедиа должны перейти к более гибкой стратегии информационной работы, которая позволила бы в большей мере учитывать запросы зарубежной аудитории. Это предусматривает развитие международной кооперации на рыночных принципах и повышение степени локализации новостного контента. Поэтому в последнее время китайские медиакомпании активно нанимают консультантов из ведущих зарубежных СМИ, привлекают квалифицированные местные кадры, диверсифицируют каналы передачи информации через сотрудничество с местными операторами (т. н. стратегия «выхода в море на чужих кораблях») [27].

Интенсивно развивается взаимодействие со странами BRI. В 2016 году в Пекине была учреждена Ассоциация международного телевизионного сотрудничества «Пояс и путь», объединившая несколько десятков СМИ, вещательных корпораций и продюсерских компаний из 30 стран мира. Ассоциация призвана способствовать «формированию единого информационного пространства в странах - участницах инициативы» [3], читай - создать благоприятную почву для распространения информационного влияния Китая в этом квазирегионе.

Одновременно в русле комплексной стратегии «мягкой силы» в целях повышения международного влияния и конкурентоспособности китайских СМИ происходит реорганизация системы зарубежного вещания, предполагающая консолидацию имеющихся ресурсов. Так, в 2016 году была образована новая структура, ориентированная на работу с внешней аудиторией, Китайская глобальная телевизионная сеть (CGTN - China Global TV Network). Под ее вывеской осуществляются трансляции на всех официальных языках ООН на базе семи телеканалов. Следующим шагом в рамках реформы стало слияние в марте 2018 года CGTN и мирового лидера по количеству языков вещания - МРК. На их базе была создана Центральная телерадиовещательная корпорация («Голос Китая») [2].

На сегодняшний день все государственные СМИ Китая активно вовлечены в процесс медиаконвергенции (интеграции новых и традиционных СМИ), поэтому реорганизация структуры зарубежного вещания позволит китайским медиагигантам более эффективно применять широкий спектр современных средств информационного воздействия. Например, CGTN в октябре 2017 года запустил мультифункциональный медиацентр для оптимизации работы на различных платформах (мобильные приложения, социальные сети, видеохостинги).

Укрепление позиций на мировом рынке культуры

Компании из КНР пока занимают не самые сильные позиции (по сравнению с лидерами индустрии) на мировом рынке культурной продукции. Если объем данной отрасли в развитых странах составляет в среднем 10% ВВП (в США - 25%), то в КНР - всего 4-5% [30]. Этот фактор оказывает сдерживающее влияние на рост культурного потенциала «мягкой силы» китайского государства.

Среди ключевых проблем в торговле культурной продукцией называют структурные ограничения. В китайском экспорте преобладает относительно трудоемкая продукция (визуальное искусство, аудиовизуальная и печатная продукция) [18, c. 268], доля техноемких отраслей и экспорта услуг пока значительно ниже, чем в развитых странах. По ряду направлений по-прежнему сохраняется отрицательное сальдо (печатная продукция, телеконтент, документальное кино, кинопрокат, анимация и пр.), налицо региональные диспропорции (более половины торговли завязано на США, ЕС и страны АСЕАН) [18, c. 269].

Однако власти КНР предпринимают комплексные меры, направленные на ускоренное развитие индустрии культуры. В соответствии с 13-м пятилетним планом социально-экономического развития и планом Министерства культуры КНР по развитию индустрии культуры на период 13-й пятилетки, к 2020 году культурное производство должно превратиться в «опорную отрасль» национальной экономики [25].

Новыми «точками роста» призваны стать цифровой и онлайн-сегменты: интернет-СМИ, игровые мобильные приложения, онлайн-вещание. Стремительно расширяется сфера применения технологий виртуальной и дополненной реальности, больших данных, искусственного интеллекта [18, c. 31]. Акцент на новые технологии позволит китайским предприятиям упрочить свои позиции в наиболее перспективных нишах мирового рынка культуры. Например, в последние годы бурный рост демонстрирует производство интернет-игр, доход от реализации которых за рубежом в долларовом эквиваленте вырос с 70 миллионов в 2008 году до 7,23 миллиарда в 2016-м [18, c. 261]. Среди других приоритетов в развитии отрасли - индустрия развлечений, анимационное кинопроизводство, культурный туризм, дизайн, театр, изящные искусства и ремесла, конгрессно-выставочная деятельность [25].

Отдельное внимание уделяется сотрудничеству в рамках BRI с упором на предприятия Центрального и Западного Китая, что, с одной стороны, будет способствовать росту китайской «мягкой силы культуры» в странах - участницах инициативы, а с другой - позволит нивелировать региональные диспропорции в этой отрасли национальной экономики.

Китайская «мягкая сила» в Центральной Азии: конкуренция за общественное мнение

Традиционно считается, что, исходя из ряда характеристик, присущих «мягкой силе», в ситуации, когда несколько акторов проецируют ее на одни и те же государства или группы населения, их взаимодействие не может быть сведено к «игре с нулевой суммой». Однако это не исключает конкуренции между игроками [8]. Как представляется, в перспективе такие конкурентные отношения могут сформироваться в ходе реализации «мягкой силы» Китаем и Россией в бывших советских республиках Центральной Азии (далее - ЦА). Эти взаимоотношения практически не изучены и заслуживают детального исследования. В рамках данной статьи остановимся коротко на следующих моментах.

Российские институции «мягкой силы», такие как Россотрудничество и Фонд «Русский мир», в работе со странами ЦА делают ставку преимущественно на взаимодействие с соотечественниками и русскоговорящим населением этих государств [9]. Не вдаваясь в дискуссию о правильности выбора целевой аудитории, отметим, что китайские организации работают с более широкими слоями населения, поощряя их интерес к китайскому языку и восточной культуре, используя заинтересованность в сотрудничестве с перспективным соседом.

Северо-западные районы КНР и страны ЦА связывают транснациональные культурные связи таких этносов, как уйгуры, казахи, узбеки, таджики и др. Этот ресурс используется Пекином для наращивания «мягкой силы» в регионе. Так, с 2010 года при Канцелярии образования Синьцзян-Уйгурского автономного района функционирует специальная база по распространению китайского языка в ЦА. В ее задачи входит оказание содействия вузам стран - членов ШОС в создании ИК, разработка мультиязычных обучающих пособий, осуществление образовательных обменов и развитие дружественных отношений с государствами региона [20].

В настоящий момент в Казахстане, Узбекистане, Киргизии и Таджикистане уже функционируют 13 ИК и 22 класса Конфуция (из них 21 - на территории Киргизии) [19], при этом государства - участники инициативы BRI фигурируют в качестве приоритетного направления для дальнейшего расширения сети китайских ресурсных центров. Для сравнения, в тех же четырех странах под эгидой Россотрудничества действуют шесть российских центров науки и культуры [11], а также несколько центров и кабинетов фонда «Русский мир» [6].

В целях продвижения образовательных услуг китайских вузов в сентябре 2016 года был создан Союз университетов Китая и Центральной Азии со штаб-квартирой в Урумчи. Сегодня образование в КНР уже пользуется популярностью у молодежи Центральной Азии. Наибольший приток студентов обеспечивает Казахстан. В 2014 году из более чем 50 тыс. граждан РК, обучавшихся за рубежом, в Китае получали образование свыше 11 тыс. молодых людей. Для сравнения, в России в тот же период обучались 28 тыс. студентов из РК [4]. Популярность российского образования объясняется относительно выгодным соотношением цены и качества, лингвистической доступностью и близостью менталитетов. Однако учитывая сужение ареала использования русского языка в странах ЦА и значительные финансовые ресурсы, которые Китай готов выделять на образование, включая прямую материальную поддержку студентов, этот разрыв в будущем будет иметь тенденцию к сокращению.

Аналогично неплохо выглядят и перспективы китайской медиа-индустрии с ее единым организующим центром, обширными финансовыми ресурсами и консолидированной системой зарубежного вещания, в том числе русскоязычного.

КНР рассматривает накопление ресурсов «мягкой силы» в ЦА (укрепление близости между народами - minxin xiangtong) в контексте стратегических усилий по подготовке общественного мнения для осуществления своих зарубежных проектов в странах BRI [13]. Поэтому в долгосрочной перспективе Пекин продолжит наращивать усилия, направленные на создание собственного позитивного образа в ЦА. В этих условиях тенденция к конкуренции стратегий «мягкой силы» КНР и других государств, включая Россию, будет принимать все более отчетливые формы. Российская «мягкая сила» в ЦА по-прежнему обладает серьезным потенциалом, который, однако, базируется в основном на общем советском прошлом. Многовекторный характер внешней политики большинства государств ЦА и снижение роли русского языка в их общественной жизни вкупе со стратегической значимостью региона для России обусловливают важность дальнейшего совершенствования инструментов «мягкой силы» и конкретизации образа нашей страны, который транслируется внешней аудитории.

Кроме того, при определенном уровне политического доверия Россия и Китай будут иметь возможность предпринимать отдельные шаги по координации своих стратегий «мягкой силы». В практическом плане «сопряжение» «мягкой силы» двух государств могло бы выражаться в реализации совместных образовательных, культурных и информационных проектов с участием стран ЦА. В качестве примера успешного сотрудничества в этой сфере можно привести деятельность сетевого Университета ШОС, объединившего десятки базовых вузов и ставшего своего рода «переходником» [7] между образовательными пространствами стран - членов Организации.

q

В процессе расширения глобального культурного присутствия Китаю придется сталкиваться как с недоразумениями межцивилизационного характера, так и с противодействием со стороны политического истеблишмента ряда государств. Запад уже отреагировал на активность Пекина, выдвинув концепцию «острой силы» (sharp power). С помощью этого конструкта «авторитарные режимы» (Китай и Россия) обвиняются в использовании «мягкой силы» в качестве ширмы для ведения информационной войны и политического лоббизма.

Однако реакция недоброжелателей только подтверждает эффективность стратегии «мягкой силы» Китая. Действия КНР на этом направлении носят комплексный характер и призваны обеспечить необходимые условия для продвижения собственной повестки экономической глобализации, в частности реализации ключевых проектов «дипломатии крупного государства с китайской спецификой» - инициативы BRI и «Сообщества единой судьбы человечества».

С точки зрения российских интересов дополнительного анализа заслуживают перспективы роста факторов конкуренции в российско-китайских отношениях в контексте реализации двумя странами «мягкой силы» на постсоветском пространстве ЦА.

Список литературы и источников

1. Борох О.Н., Ломанов А.В. От «мягкой силы» к «культурному могуществу» // Россия в глобальной политике. М.: Фонд исследований мировой политики, 2012. Т. 10. №4. С. 57.

2. В КНР крупнейшие национальные СМИ объединятся в медиахолдинг «Голос Китая» // РИА Новости. 2018. 21 мар. // URL: https://ria.ru/world/20180321/1516931851.html (дата обращения: 06.04.2018).

3. В Пекине учреждена Ассоциация международного телевизионного сотрудничества «Пояс и путь» // Сайт телеканала CCTV-Русский (CNTV). 2016. 28 авг. // URL: http://russian.cctv.com/2016/08/28/VIDEs9UdD2lYWrj1JPs6tX3o160828.shtml (дата обращения: 10.04.2018).

4. Гусарова А. «Мягкая сила» России в Казахстане и Центральной Азии: как выполняет свои цели Россотрудничество? // Central Asia Analytical Network. 2017. 9 июн. // URL: http://caa-network.org/archives/9305 (дата обращения: 27.03.2018).

5. Журавлева Е.В. Система «мягкой силы» с китайской спецификой и ее особенности // Политические процессы в условиях смены экономической модели: материалы ежегодной научной конференции Центра политических исследований и прогнозов ИДВ РАН. /М.: ИДВ РАН, 2016. Вып. 31. C. 141-144.

6. Информационный портал фонда «Русский мир» // URL: https://russkiymir.ru/rucenter/catalogue.php, https://russkiymir.ru/rucenter/cabinet.php (дата обращения: 25.03.2018).

7. Лебедева М.М. «Мягкая сила» в отношении Центральной Азии: участники и их действия // Вестник МГИМО-Университета. 2014. 2(35). С. 50.

8. Лебедева М.М. «Мягкая сила»: понятие и подходы // Вестник МГИМО-Университета. 2017. 3(54). С. 214-219. Doi: 10.24833/2071-8160-2017-3-54-212-223.

9. Летняков Д.Э., Емельянова Н.Н. Стратегии «мягкой силы» в постсоветской Центральной Азии: Россия vs США, Китай, Индия // Мир России. Т. 26. №4. С. 122. Doi: 10.17323/1811-038X-2017-26-4-118-142.

10. Радиков И.В., Лексютина Я.В. «Мягкая сила» как современный атрибут великой державы // Мировая экономика и международные отношения. 2012. №2. С. 21.

11. Сайт Россотрудничества // URL: http://rs.gov.ru/ru/contacts (дата обращения: 25.03.2018).

12. Си Цзиньпин. Помнить историю, открывать будущее // Российская газета. №6667 (96). 6 мая 2015 г. // URL: https://rg.ru/2015/05/06/knr-site.html (дата обращения: 09.04.2018).

13. Чубаров И.Г., Калашников Д.Б. «Один пояс - один путь»: глобализация по-китайски // Мировая экономика и международные отношения. 2018. Т. 62. №1. С. 28-29. Doi: 10.20542/0131-2227-2018-62-1-25-33.

14. Albro R. The disjunction of image and word in US and Chinese soft power projection // International Journal of Cultural Policy, 2015 Vol. 21. №4. P. 390. Doi: 10.1080/10286632.2015.1042471.

15. Edney K.J. Building national cohesion and domestic ligitimacy: a regime security approach to soft power in China // Politics, 2015. Vol. 35(3-4). P. 265. Doi: 10.1111/1467-9256.12096.

16. Hartig F. Communicating China to the world: Confucius Institutes and China's strategic narratives // Politics, 2015 Vol. 35(3-4). P. 246. Doi: 10.1111/1467-9256.12093.

17. Nye J. Soft power: the means to success in world politics // New York: Public Affairs, 2004.

18. 2017中国文化产业年度报告/范周主编. - 北京：知识产权出版社, 2017. Ежегодный доклад «Индустрия культуры КНР - 2017». Пекин: Zhishi chanquan, 2017.

19. 关于孔子学院/课堂 Об институтах (классах) Конфуция // Официальный сайт Hanban // URL: http://www.hanban.edu.cn/confuciousinstitutes/node_10961.htm (дата обращения: 14.04.2018).

20. 汉语国际推广中亚基地在新疆成立 База по распространению китайского языка создана в Синьцзяне // Новостной портал Wangyi. 2010. 10 июн. // URL: http://news.163.com/10/0610/18/68RC9IEA000146BC.html (дата обращения: 13.04.2018).

21. 教育部关于印发《留学中国计划》的通知 Программа «Обучение в Китае» // Сайт Правительства КНР. 2010. 28 сент. // URL: http://www.gov.cn/zwgk/2010-09/28/content_1711971.htm (дата обращения: 10.04.2018).

22. 教育部关于印发《推进共建“一带一路”教育行动》的通知 ( «Меры по совместному развитию инициативы BRI в сфере образования») // Сайт Министерства образования КНР. 2016. 15 июля // URL: http://www.moe.edu.cn/srcsite/A20/s7068/201608/t20160811_274679.html (дата обращения: 11.04.2018).

23. 教育部：我国已成为亚洲最大的留学目的国 Минобразования КНР: Китай стал крупнейшим в Азии экспортером услуг // CERNET. 2017. 29 сен. // URL: http://www.edu.cn/rd/wang_luo_yan_jiu_yu_fa_zhan/201709/t20170929_1557719.shtml (дата обращения: 11.04.2018).

24. 国际话语权：习近平打造外宣旗舰 讲好中国故事 Право голоса на международной арене: Си Цзиньпин намерен развивать ключевые СМИ, чтобы поведать внешнему миру китайскую историю // Новостной портал China Youth. 2016. 24 фев. // URL: http://news.youth.cn/wztt/201602/t20160224_7667316.htm (дата обращения: 07.04.2018).

25. 文化部关于印发《文化部“十三五”时期文化产业发展规划》的通知 «План Министерства культуры КНР по развитию индустрии культуры на период 13-й пятилетки» // Сайт Минкультуры КНР. 2017. 20 апр. // URL: http://www.mcprc.gov.cn/whzx/ggtz/201704/t20170420_695671.htm (дата обращения: 21.03.2018).

26. 王沪宁. 作为国家实力的文化：软权力 Культура как элемент могущества государства: «мягкая сила» // 复旦学报 Журнал Фуданьского университета. 1993. №3. С. 91-96.

27. 王薇. 系数中国官媒的“外宣之变 Ван Вэй. «Коэффициент изменения» зарубежной пропагандистской работы государственных СМИ Китая // Media. 2017. 16 авг. // URL: https://wx.abbao.cn/a/4617-7b76fbbeb4ddfd7f.html (дата обращения: 12.04.2018).

28. 王毅. 进入新时代的中国外交：开启新航程 展现新气象 Ван И. Китайская дипломатия в новую эпоху. Новые условия - новые направления // 国际问题研究 журнал «Международные исследования». 2018. №1. С. 1.

29. 习近平主持中央政治局集体学习时强调提高软实力 实现中国梦 В ходе сессии коллективной учебы Политбюро ЦК КПК Си Цзиньпин подчеркнул необходимость наращивания «мягкой силы» для осуществления «китайской мечты» // Сайт CNPC. 2016. 3 мар. // URL: http://news.cnpc.com.cn/system/2016/03/03/001582425.shtml?from=singlemessage&isappinstalled=0 (дата обращения: 05.03.2018).

30. 专家:文化产业占世界市场份额越少软实力传播越受限 Эксперт: слабые позиции на мировом рынке культуры ограничивают возможности государства по применению «мягкой силы» // Портал «Экономика Китая». 2015. 29 мая // URL: http://www.ce.cn/culture/gd/201505/28/t20150528_5488322.shtml (дата обращения: 28.03.2018).