Понятие «мягкая сила» («soft power») известно в российской науке уже более десяти лет. За это время оно стало одной из наиболее популярных тем в отечественной политологии, прочно закрепилось в литературе и нашло отражение в Концепции внешней политики Российской Федерации1,2,3. С теоретической точки зрения этот термин, заимствованный из трудов Джозефа Ная-мл.4, оказался не просто модным и бессодержательным словом, а, напротив, позволяет взглянуть по-новому на многие аспекты международных отношений5,6,7. Появились также исследования, в которых рассматривается задействование «мягкой силы» в международном бизнесе, деятельности транснациональных корпораций, эффективно использующих данный инструментарий в укреплении своих экономических позиций8. 

Активное практическое применение «мягкой силы» по своим темпам значительно обогнало теоретическую проработанность концепции. И сейчас получается, что теория догоняет практику, обобщая и систематизируя имеющийся разрозненный опыт. Сам Дж.Най указывал на недостаточную теоретическую проработку данной идеи: «Мягкая сила» - это скорее образное обобщение, чем нормативно выраженная концепция»9. 

В работах различных исследователей можно подметить тенденцию своего рода объективизации «мягкой силы». Например, П.Б.Паршин указывает: «Обладание «мягкой силой» - это состояние, открывающее перед обладателем возможность разнообразных действий, но само оно ни действием, ни деятельностью не являющееся»10. Иными словами, исследователи склонны представлять себе «мягкую силу» как некие присущие государству характеристики, предопределяющие его привлекательность для других государств или их граждан. В попытках дать более четкое определение часто указывают в качестве ее компонентов национальную культуру и историческое наследие. Собственно, объективизация «мягкой силы» представляет, на наш взгляд, серьезное затруднение в анализе ее как элемента внешней политики того или иного государства, а также в выработке рекомендаций практического использования.

В данном контексте возникает вопрос о механизме ее влияния на другие страны. В профильной литературе сколько-нибудь ясного и развернутого ответа не дается. Классическое определение Дж.Ная также не подводит к пониманию механизма влияния «мягкой силы» на другие страны: «То или иное государство может достигать предпочтительных для него результатов в мировой политике потому, что другие государства хотят следовать за ним или соглашаются на некоторую ситуацию, обеспечивающую такие результаты. В этом смысле в мировой политике в определенных случаях так же важно устанавливать повестку дня и структурировать ситуации, как и заставлять других изменяться. Этот второй аспект силы, который проявляется, когда одна страна добивается того, чтобы другая хотела того же, что и первая, может быть назван приобщающей, или «мягкой силой», в противоположность жесткой, или командной силе приказания»11.

Неоднократно предпринимались попытки научно обосновать действие «мягкой силы». К примеру, Дж.Маттерн пытался объяснить ее влияние посредством коммуникативного фактора как власть, проявляющуюся через создание структуры представления о действительности12. Эта точка зрения опирается на одно из определений в работе Дж.Ная13. Подобная позиция была подхвачена в России, в частности Т.Р.Кузьминой, рассматривавшей Интернет как средство «мягкой силы»14, а также в работе И.А.Чихарева и О.В.Столетова, которые считают, что основой данного феномена выступает массовая культура, оказывающая влияние на сознание населения и политической элиты15.

С нашей точки зрения, коммуникативный подход в теории «мягкой силы» носит скорее поверхностно обобщающий, иллюстративный характер, нежели систематизирующий и разъясняющий причинно-следственные связи. Процесс информкоммуникаций, многокомпонентный и весьма сложный, включает в себя анализ и критику информации, а также целенаправленное противодействие в информационной сфере16. В этом контексте он, несомненно, затрагивает ряд аспектов «мягкой силы», но вряд ли способен вскрыть ее суть.

Сам Дж.Най явно отвергал коммуникативный подход, выступая также против сведения «мягкой силы» исключительно к массовой культуре17, а также считал некорректным отождествление «мягкой силы» с культурой в целом18. То есть выступал против расширительного понимания своей концепции. По мнению М.А.Неймарка, в работах Дж.Ная возникли определенные нестыковки, подрывающие его теоретические построения и открывающие возможность произвольных трактовок19. На наш взгляд, этого можно было избежать, если бы Дж.Най предложил концепцию механизма реализации «мягкой силы», то есть разъяснил, каким именно образом одна страна добивается, чтобы другая страна желала того же, что и первая.

Отталкиваясь от первоисточника, можно сформулировать основной и наиболее актуальный вопрос в исследовании «мягкой силы»: что именно заставляет одну страну принять точку зрения другой или граждан этой страны принять точку зрения, распространяемую иностранным правительством, чтобы возникло явление, описанное определением Дж.Ная. Иными словами, что является главным триггером для принятия и следования чужеродным, зачастую даже противоречащим исконному культурно-историческому коду государства концепциям.

Для поиска вариантов ответа на этот вопрос, на наш взгляд, необходимо обратиться к примеру страны, активно использующей «мягкую силу» в своей внешней политике, - ФРГ.

Германия среди стран, использующих «мягкую силу» в своей внешней политике, отличается прежде всего выраженной дистанцированностью от «жесткой силы» и развитой системой институтов «мягкой силы», главным образом культурного, образовательного и научного характера. Среди этих институтов можно назвать Немецкую службу академических обменов, Институт Гёте, фонды немецких политических партий: Фонд Эбелин и Герд Буцериус, Фонд Александра Гумбольдта, Фонд немецкой экономики, Фонд Эберхардта-Шёка, Фонд Герды-Хенкель, Фонд Фридриха Эберта, Фонд Фридриха Науманна, Гамбургский фонд поддержки преследуемых по политическим мотивам, Фонд Ганса Зайделя, Фонд Генриха Бёлля, Фонд Конрада Аденауэра, Фонд Роберта Боша, Фонд Розы Люксембург20, организации немецкой диаспоры - Немецко-русский дом21, различные ассоциации. Эти структуры часто работают под руководством МИД ФРГ и получают финансирование из государственного бюджета.

ФРГ рассматривает фонды и НПО как наиболее действенный и проверенный инструмент внешней политики22. Цели деятельности этих организаций, способных работать в условиях, когда официальные внешнеполитические органы оказываются неэффективными, формулируются предельно ясно: «Мы хотим одновременно воздействовать на становление политического и общественного порядка, на ход процессов принятия политических решений и на развитие политических и общественных институтов. Мы хотим изменить структуры»23.  

Неправительственные организации ведут обширную научную и образовательную работу как в стране пребывания, так и в самой Германии. В этом случае используются различные стипендиальные программы для представителей политической элиты, журналистов и ученых, а также для студентов и аспирантов24. Данные программы немецких фондов, как правило, предусматривают участие в общественных мероприятиях, специальных семинарах, на которых слушателей знакомят с идеологией и политической позицией соответствующих партий, со строгим контролем их посещения и результатов учебы. Также создаются группы бывших стипендиатов, через которые отслеживается их социальное, финансовое положение, карьерное движение и социальная активность.

Большое внимание германские неправительственные организации уделяют изучению немецкого языка. К примеру, в Балтийском федеральном университете им. И.Канта немецкий язык изучают более
3 тыс. студентов25. Большую работу в этой сфере ведет Институт Гёте - признанный лидер в преподавании немецкого языка за пределами ФРГ.

Таким образом, «мягкая сила» ФРГ добивается своей внешнеполитической задачи тремя основными способами. Во-первых, преподавание немецкого языка среди иностранных граждан, что автоматически превращает их в реципиентов и потребителей продукции немецких информационных ресурсов, предоставляет возможности личной коммуникации с представителями ФРГ. Во-вторых, ознакомление с немецкой моделью организации государства и общества, его важнейших институтов, достижениями немецкой науки и техники (эту функцию исполняют фонды, немецкие университеты и служба академических обменов). В-третьих, всемерное содействие продвижению участников программ культурного и образовательного сотрудничества в политическую и общественную элиту своих стран, а также установление прочных, долговременных контактов этих представителей с немецкой политической и общественной элитой.

Стоит отметить, что суть «мягкой силы» ФРГ сводится к установлению прямой, постоянной коммуникации между институтами германского государства и наиболее перспективными представителями других стран. Следуя метафорическому подходу Дж.Ная - предоставлению доступа иностранных элит, а также отдельных групп иностранных граждан к немецким политическим, культурным и научным ресурсам.

Это взаимодействие, добровольное по своей сути (и этим оно отличается от «жесткой силы», принуждающей по своему характеру), в которой каждая группа субъектов удовлетворяет свои интересы. Об этой стороне «мягкой силы» говорил Дж.Най: «Мягкая сила» не должна быть игрой с нулевым результатом, в которой достижение одной страны обязательно означало бы потери для другой»26. Немецкая группа субъектов удовлетворяет свои интересы во влиянии на политические и общественные элиты других стран, на принимаемые решения и на создаваемые или развиваемые общественные институты.

Иностранная группа субъектов (например, российская) удовлетворяет другой интерес, выражаемый в стремлении решить те или иные политические, экономические или социальные вопросы, или же, если речь идет об отдельных индивидуумах, в занятии высокого положения в своем обществе или получении более выгодного положения в немецком обществе в случае возможной эмиграции. Институты германской «мягкой силы» предоставляют им такую возможность непосредственно: в форме грантов, субсидий и иных форм прямой экономической поддержки, организации контактов и выгодного взаимодействия с немецким бизнесом, возможности трудоустройства в крупных немецких или международных компаниях, а также опосредованно: в основной массе случаев, предоставляя качественное образование, нередко за счет принимающей стороны.

С нашей точки зрения, «мягкой силой» обладают государства с более высоким уровнем экономического и социально-политического развития по сравнению с другими, превращающимися в ее потенциальных реципиентов. Ее основы формируются в ходе их исторического развития, и в этом смысле действительно представляют собой национальное культурное наследие. Однако реализация «мягкой силы» невозможна без сознательной и целенаправленной организации доступа представителей других стран к этому наследию, причем не случайного, а специальным образом конструированного так, чтобы этот доступ и его последствия отвечали внешнеполитическим интересам страны - обладателя «мягкой силы». Принцип ее влияния, таким образом, состоит в заимствовании другими странами или их отдельными представителями передового социально-политического или экономического опыта, значимых политических или экономических ресурсов (в случае развития на основе «мягкой силы» тесного двустороннего сотрудничества). Нехватка этих ресурсов или опыта, принимающего влияние «мягкой силы», обусловленная сравнительно более низким уровнем развития, делает взаимодействие с достаточно развитой страной потенциально выгодным, в ряде случаев неизбежным, а потому политически целесообразным.

Страна, оказывающая влияние «мягкой силы», управляя доступом к своим ресурсам, может не только открывать этот доступ, но и закрывать его, то есть, говоря языком жесткой политики, вводить санкции. Проблема санкций в контексте «мягкой силы» была поставлена в работе М.А.Неймарка27, и она, на наш взгляд, значительно углубляет понимание «мягкой силы» как добровольного взаимовыгодного взаимодействия. «Мягкая сила» может действовать не только предоставлением доступа к политическим, экономическим и культурным ресурсам, но и отказом в таком доступе.

Предложенное понимание «мягкой силы» позволяет перейти к формированию теоретической концепции, учитывающей достижения Дж.Ная и других исследователей, а также имеет большое практическое значение для внешней политики Российской Федерации.

Основными тезисами этой теоретической концепции, по нашему мнению, могут быть следующие положения.

Во-первых, в действии «мягкой силы» со стороны одного государства на другие необходимо учитывать сравнительный уровень экономического развития влияющего игрока и подвергающихся влиянию «мягкой силы». Более богатая и развитая страна эффективнее оказывает влияние на менее развитые, чем если бы речь шла о субъектах взаимодействия, стоящих примерно на одинаковом уровне развития. Сравнение ВВП в валовом и подушевом измерениях вполне выразительно, поскольку социальное, общественное и политическое развитие какой-либо страны является производным от экономических возможностей.

Стремление государств и их граждан повысить уровень своего благосостояния за счет сотрудничества с более развитыми странами, заимствования их опыта и использования их ресурсов является важным фактором, объясняющим механизм воздействия «мягкой силы».

Во-вторых, влияние «мягкой силы» строится на предоставлении доступа к ресурсам влияющей страны: экономическим, политическим, научным, образовательным, культурным. В частности, доступ к образовательному ресурсу обеспечивает возможность пользоваться социальными лифтами: работники с более качественным высшим образованием или же с дипломом признанного зарубежного вуза имеют больше шансов на выгодное трудоустройство. Это также важные социальный и политический факторы в масштабе общественных организаций или отдельных граждан. К примеру, руководители политических партий в странах, испытывающих влияние «мягкой силы», прежде всего молодые лидеры, могут детально изучить эффективные стратегии и применить их в собственной политике, в целях привлечения сторонников, победы на выборах или укрепления своего политического положения.

Организация доступа к ресурсам является важным аспектом, который имеет определяющее значение для успеха политики «мягкой силы». Она должна вестись на основе долгосрочной стратегии, предусматривать создание и поддержание политических, общественных и образовательных институтов, обладать необходимыми финансовыми средствами, техническим оснащением и кадровым потенциалом. Весьма значимый момент - обучение языку страны-донора. На примере «мягкой силы» ФРГ видно, насколько большое внимание уделяется изучению немецкого языка, развитию системы учебных учреждений, различных курсов, мультимедийных средств, а также поддержке интереса к немецкому языку за рубежом. Чем больше «мягкая сила» задействована во внешней политике, тем больше усилий должно прилагаться для создания структуры, осуществляющей доступ к ресурсам.

С точки зрения влияющего игрока, предоставление такого доступа является выгодным. Использование эффективного опыта (особенно если это сочетается с усвоением идеологии и ценностных установок донора) политической элитой страны, на которую влияет «мягкая сила», делает ее политику более предсказуемой, вплоть до следования в фарватере государства-донора, образования долговременных политических альянсов по принципу ведущий-ведомый. Доступ к экономическим, научным и образовательным ресурсам открывает для влияющей страны возможности выхода на рынок товаров и услуг и позволяет также в определенной степени снизить конкуренцию. В ФРГ именно этому аспекту политики «мягкой силы» уделяется большое внимание.

В-третьих, кроме позитивных мер «мягкой силы», например описанного выше доступа к ресурсам, могут быть еще и негативные, санкционные меры, предусматривающие ограничение или даже лишение такого доступа для целых стран или отдельных организаций и граждан. В рамках такого подхода предполагается, что, столкнувшись с санкциями, партнеры изменят свое поведение, чтобы восстановить выгодный для них доступ к ресурсам. Кроме того, сама по себе возможность лишения доступа (в немецких фондах, как было сказано выше, практикуется строгий контроль за стипендиатами) заставляет избегать нежелательных для влияющей страны действий или высказываний.

Теоретический анализ как концепции Дж.Ная, так и ее практического применения в разных странах, в особенности опыт ФРГ, в течение десятилетий строившей свою внешнюю политику на методах «мягкой силы» (этот инструментарий стал использоваться Западной Германией задолго до появления описывающего его термина; в Германии иногда задействовали термин «привлекательная сила» - die Anziehungskraft), имеет большое значение для выработки российской политики «мягкой силы».

Нельзя не отметить, что в Концепции внешней политики Российской Федерации 2013 года «мягкая сила» была упомянута лишь обобщенно28, при этом в достаточно негативном контексте. Половина параграфа была посвящена риску деструктивного и противоправного применения «мягкой силы» и оказания с ее помощью давления. Среди приоритетов Российской Федерации в решении глобальных проблем29 было указано «совершенствовать систему применения «мягкой силы»». Но не было предложено ни целей, ни задач, ни субъектов воздействия, ни самой системы «мягкой силы». Любопытно, что не упомянули Россотрудничество, несмотря на то, что на данный момент этот федеральный орган наиболее подходит по своим целям и задачам для реализации политики «мягкой силы».

При явно недостаточном уровне разработки стратегии использования «мягкой силы» во внешней политике России, конечно, нельзя рассчитывать на значительный эффект. Российская доктрина «мягкой силы» нуждается гораздо в более тщательном анализе, прежде всего с прикладной точки зрения, нацеленности на конкретные результаты.

Исходя из сделанного выше анализа, главное место в разработке российской доктрины должны занять не информационно-коммуникативные средства, а изучение ресурсной составляющей «мягкой силы». Там можно выделить три подвопроса. Во-первых, к каким именно политическим, экономическим, образовательным или культурным ресурсам Россия может предоставить доступ для других стран и их граждан. Во-вторых, какие именно страны могут быть заинтересованы в доступе к этим ресурсам. Разработка списка стран сформирует примерную сферу влияния «мягкой силы» России и представление о значимости этого фактора для внешней политики. Впрочем, было бы целесообразно определить не только круг государств, которые наиболее вероятно подвергнутся влиянию российской «мягкой силы», но также и проанализировать те страны, в которых влияние «мягкой силы» для России желательно. Это необходимо для разработки перспективной концепции. В-третьих, каким образом необходимо реорганизовать уже сложившуюся структуру институтов, чтобы влияние «мягкой силы» стало наиболее эффективным.

«Мягкая сила» во внешней политике является значимым и весьма мощным инструментом. К примеру, США с помощью средств экономического воздействия «мягкой силы» разрешили в свою пользу стратегическое, ядерное противостояние с СССР, без преувеличения, важнейшую в мировой политике ХХ века политическую задачу. ФРГ с помощью средств «мягкой силы» осуществила мирное объединение Германии в 1990 году, при этом полностью поглотив и «переварив» своего главного политического соперника - ГДР, с упразднением государственности, общественных и политических институтов и ликвидацией экономического базиса немецкого социалистического государства. Объединение Германии было, вне всякого сомнения, триумфом внешней политики ФРГ.

Поэтому, на наш взгляд, «мягкая сила» является важнейшим инструментом внешней политики России, особенно в разрешении проблем стратегической безопасности, и теоретической разработке концепции российской «мягкой силы» должно быть уделено больше внимания.

 

 

 1Концепция внешней политики Российской Федерации 2013 г. (утратила силу в соответствии с Указом Президента РФ от 30 ноября 2016 г.) // http://www.mid.ru/bdomp/nsosndoc.nsf/e2f289bea62097f9c325787a0034c255/c32577ca0017434944257b160051bf7f

 2Основные направления политики Российской Федерации в сфере международного культурно-гуманитарного сотрудничества (утв. Президентом РФ 18 декабря 2010 г.). // http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_130289/

 3Путин В.В. Россия и меняющийся мир // Московские новости. 27.02.2012.

 4Nye J.S. Jr. Soft Power // Foreign Policy. 1990. №80. P. 166.

 5Hall T. An Unclear Attraction: A Critical Examination of Soft Power as an Analytical Category. The Chinese Journal of International Politics 3. 2010. P. 189-211.

 6Vuving Alexander L. How soft power works. Toronto. September 3. 2009.

 7Леонова О.Г. Интерпретация понятия «мягкая сила» в науке // Научно-аналитический журнал «Обозреватель - Observer». 2015. №2 (301). С. 80-89.

 8Кузьмина Т.Р. Практические аспекты мягкой силы. Санкт-Петербург: Изд-во Санкт-Петербургского экономического университета, 2015. С. 8.

 9Най Дж. С. Будущее власти. Как стратегия умной силы меняет XXI век. М., 2014. С. 148.

10Паршин П.Б. Приключения мягкой силы в мире коммуникативных технологий (прекраснодушные заметки) // Soft power, мягкая сила, мягкая власть. Междисциплинарный анализ. Коллективная монография. М.: ФЛИНТА, Наука, 2015. С. 15.

11Nye J.S. Jr. Op. cit.

12Mattern J.B. «Why ‘Soft Power’ Isn’t So Soft: Representational Force and the Sociolinguistic Construction of Attraction in World Politics». Millennium: Journal of International Studies 33. 2005. №3. P. 583-612.

13Nye J. S. Jr. Soft Power: The Means to Success in World Politics. N.Y. Public Affairs 2004.

14Кузьмина Т.Р. Практические аспекты мягкой силы. Санкт-Петербург: Издательство Санкт-Петербургского экономического университета, 2015. С. 28-35.

15Чихарев И.А., Столетов О.В. «Мягкая сила» и «разумная сила» в современной мировой политической динамике. М.: МГИУ, 2015. С. 28-35.

16Почепцов Г.Г. Информационные войны. М.: Рефл-бук; Киев: Ваклер, 2000.

17Nye J. S. Jr. Soft Power… P. 11.

18Най Дж. С. Будущее власти... С. 58.

19Неймарк М.А. «Мягкая сила» в мировой политике. К уточнению проблемного поля. Часть 1 // Обозреватель-Observer. М., 2016. №1 (312). Январь. С. 38.

20Soft Power: европейские НПО. Активность, приоритеты, структура. Справочно-информационное издание. М.: ИПО «У Никитских ворот», 2014. С. 38.

21Макарычев А.С., Сергунин А.А. «Мягкая сила» в действии: Германия и Калининград // Россия и современный мир. М., 2013, №1(78). С. 86.

22Herzog R. Weltweiteres Wirken für Demokratie und Reichsstaatlichkeit. Ansprache zur Jubiläumsveranstaltung der FES am 8. März 1995 in Bonn. Bonn, 1995. S. 2.

23Henning O. Netzwerke schaffen // Einblicke. 1997. №10. С. 8.

24Погорельская С.В. Неправительственные организации и политические фонды во внешней политике Федеративной Республики Германии. М.: Наука, 2009. С. 165-166.

25Макарычев А.С., Сергунин А.А. Указ. соч. С. 83.

26Най Дж. С. Будущее власти... С. 162.

27Неймарк М.А. «Мягкая сила» в мировой политике... С. 40.

28Концепция внешней политики Российской Федерации 2013 г. … Гл. 2. П. 20.

29Там же. Гл. 3. П. 39.