Весной этого года в арабском мире произошло похожее на казус событие: Королевство Саудовская Аравия (КСА), Бахрейн и Объединенные Арабские Эмираты (ОАЭ) отозвали своих послов из столицы союзного им государства Катар, объяснив это вмешательством последнего в их внутренние дела, дела соседних стран, поддержкой «враждебных СМИ». Катар как одно из самых малых членов Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), оказывается, поддерживает в более крупных странах деструктивные силы, угрожающие миру и стабильности в регионе, и ведет в них свою пропаганду.

5 июня 2017 года КСА, ОАЭ, Бахрейн и Египет официально порвали с ним дипломатические отношения, прекратив всякое сообщение, позже к «четверке» присоединились Мальдивы, Маврикий и Мавритания. Иордания и Джибути снизили уровень своих диппредставительств в Дохе. А за ними и ряд стран Африки - Сенегал, Нигер и Чад - объявили об отзыве послов. Однако два государства ССАГПЗ - Кувейт и Оман к акции не примкнули. Позже тройка инициаторов передала Катару список из 13 требований, необходимых для прекращения изоляции. Среди них - понижение дипломатических отношений с Ираном, закрытие в стране военной базы Турции и информационного канала «Аль-Джазира». На выполнение требований заявители отвели десять дней. В дальнейшем политика Катара будет контролироваться1. Катар ультиматум отверг как ущемляющий его суверенитет.

Вне зависимости от развития ситуации эпизод с Катаром стал одним из проявлений глубоких внутренних социально-политических сдвигов, происходящих в последнее время на Арабском Востоке по следам «цветных революций» в условиях глобализации, информатизации, демократизации и размывания традиционных ценностей восточных обществ, а также поиском ответа на все эти вызовы.

Доигрался?

Уточняя банальную поговорку «Деньги решают все», кто-то заметил: «Большие деньги решают все». Но так ли это? А может, все-таки политика? Вопрос применительно к Ближнему Востоку далеко не праздный. Но вернемся к Катару.

В переводе с арабского Катар означает «страна» - название, которое он за собой явно авансирует. По сути, это маленький полуостров в Аравии, сухопутная граница которого монополизирована Саудовской Аравией. Катар упорно шел к вершине своего благополучия, в 2000-х годах он стал лидером среди арабских и азиатских стран по уровню ВВП на душу населения. Основу экономики Катара до недавнего времени составляло крупное газовое месторождение Северное/Южный Парс. Но обретенное благополучие вскоре перестало давать ему покоя. Катарское руководство активно искало нишу в региональных и мировых делах, естественно, думая о том, что будет «после нефти». Создали свой бренд - авиакомпанию «Катар Эйрвэйз», инвестировали средства в экономику стран Западной Европы, включая объекты спорта. Катар, например, приобрел известный парижский футбольный клуб «Пари Сен-Жермен» (ПСЖ), стал проводить соревнования мирового уровня.

Старания его были отмечены на Западе. Международная федерация футбола - ФИФА впервые в истории объявила не просто арабскую, а столь малую страну хозяйкой вторых по масштабу после летних Олимпийских игр соревнований - Чемпионата мира по футболу - 2022. Далеко не бедному Катару, вклад которого в мировой футбол едва различим, дали шанс на порядок поднять уровень собственной инфраструктуры с перспективой, в случае успеха ЧМ-22, стать спортивной столицей арабского мира.

Обретение права на проведение ЧМ-22 подхлестнуло амбиции катарского руководства. Хотя этот подарок связывался с двумя проблемами: выяснилась нечистоплотность проголосовавших за Катар футбольных чиновников, а позже, задним числом, вспомнили, что проводить футбольные матчи в 40-градусную жару - это за пределом человеческих возможностей. Но тут Россия неожиданно оказала Катару «услугу»: под влиянием Вашингтона мировое спортивное руководство погрязло в допинговых обвинениях российских спортсменов, занялось торпедированием Чемпионата мира по футболу 2018 года в России. В таких условиях топить еще и следующий чемпионат - под стать рубить собственную голову. Катарские власти, правда, в качестве компенсации пообещали установить на футбольных стадионах кондиционеры - невиданное дело в мировой спортивной практике.

Большую известность Катару также дал информационный канал «Аль-Джазира», созданный с использованием опыта ведущих западных каналов (уже само название говорит о масштабности задумки, поскольку аль-Джазира - это Аравийский полуостров). «Аль-Джазира» был раскручен за счет нестандартных ходов, в частности трансляции ультимативных заявлений бен Ладена и других проводников террора, но потом значительно расширил круг передач и на данном этапе фактически стал наиболее влиятельным каналом арабского мира. Через СМИ влияние Катара распространяется на страны Северной Африки, на политику Лиги арабских государств (ЛАГ) в целом. Многие эксперты оценили деятельность, а точнее, дезинформацию «Аль-Джазиры» в Ливии в деле сопровождения военной операции против М.Каддафи как очень эффективную. Фактически Катар овладел сильным средством воздействия на умы жителей региона.

Свои экономико-финансовые и пропагандистские достижения катарское руководство решило трансформировать в политическое влияние. На каких-то этапах оно близко прислонилось к саудовскому, действуя более-менее синхронно. Подобно тому, как Британия блокировалась с США, олицетворяя англосаксонскую ось, Катар блокировался с Саудовской Аравией, представляя салафитскую «ось». Тем более что население КСА и Катара во многом сходно по своему этноконфессиональному составу, что предопределяло такого рода взаимодействие. И, естественно, за спиной у обоих в военном плане стоял Вашингтон.

Но постепенно Катар стал выходить за пределы очерченных ему ССАГПЗ рамок. С началом «цветных революций» он отправил в Ливию своих военных свергать режим полковника М.Каддафи, развернув против последнего самую настоящую пропагандистскую войну и оказав военную и финансовую помощь повстанцам. Вопрос, чем не угодил Катару Каддафи, экспертам, в общем, понятен. Ливия - нефтеносная страна, располагает своими ресурсами, которые она вкладывала во внешнюю политику. Катар также стал больше средств инвестировать во внешнюю политику, поддерживая во многих странах, в том числе и африканских, разного рода исламистов, в частности оппозиционных, и на этом поле столкнулся с Джамахирией как спонсором ряда африканских режимов и политических движений. Устранить ливийского полковника стало целью Катара, которой он и достиг. Так нынешние руководители Ливии стали обязаны Катару, но при этом, будучи разобщенными, плохо структурированными, не имеющими ходовых идеологических воззрений, перестали быть ему соперниками. Через них Катар получил доступ к использованию нефтяных ресурсов страны - не все же там работать западным компаниям!

В Сирии он вместе с Саудовской Аравией выступил в качестве главного кукловода вооруженной сирийской оппозиции. Ясно, что гуманистические идеалы, права человека и вопросы демократии в этой арабской стране Катар мало или вообще не интересовали. Резоннее выглядело стремление саудитов и катарцев свалить режим, который они считали едва ли не атеистичным. Баасистская идеология, если учесть что под ее знаменами свергались монархи и оказывалось противодействие колониализму, была враждебна монархизму. Помимо политических, в Сирии Катар преследовал и свои корыстные экономические интересы, саудовцы - свои. Очевидно, на столкновении этих интересов тоже возникли противоречия. В ноябре 2011 года Эр-Рияд и Доха настояли на том, чтобы при-остановить членство Сирии в ЛАГ, причем нажим (возможно, что финансовый) был оказан на такие традиционно близкие Сирии страны, как Алжир и Палестина. Катар возглавил комиссию ЛАГ по урегулированию в Сирии и фактически стал сводить ее работу к выкручиванию рук Б.Асаду путем выдвижения инициатив, заранее неприемлемых для Дамаска. По иронии судьбы позже он получит от своих арабских братьев схожие требования.

Австрийский эксперт Томас Шмидингер считает, что Катар стал более независим в силу двух факторов: в 1991 году саудовцы не смогли защитить Кувейт от иракского вторжения и, таким образом, «потеряли лицо», побудив близкие им эмираты искать иные гарантии обеспечения безопасности. Катар дальше своих соседей продвинулся в развитии двусторонних связей с США, Турцией и Ираном. К тому же с 1990-х годов начал внедрять технологии по сжижению газа, став более независимым от саудовских трубопроводов и транзита2. Доха предпринимала усилия по укреплению связей с США - в разное время позволяла со своей территории координировать боевые действия в Ираке, организовывала переговоры талибов с кабульским правительством. Более того, Катар стал своего рода «проводником» западных ценностей (в допустимых пределах) в консервативном аравийском обществе: он быстрее, нежели КСА, воспринимал и опробовал на своей почве достижения мировой цивилизации, адаптируя их к местным условиям. Так, например, с размахом проводил крупнейшие в регионе и мире автосалоны.

С развертыванием «цветных революций» Катар одним из первых среди аравийских монархий осознал, что революцию если нельзя предотвратить, то можно возглавить. А заодно и удовлетворить собственные интересы. Где надо - жестко придавить выступления. В феврале 2011 года вооруженные силы Катара и КСА, когда в Бахрейне вспыхнули волнения, дружным тандемом вошли в этот маленький эмират и жестко подавили бунтовщиков, не допустив его превращения в «новый» Тунис.

Были ли опасения повторения «арабской весны» в самом Катаре? Лидеры Катара отрицают такую возможность: в эмирате обеспечен самый высокий уровень жизни среди нефтеносных арабских стран. Но вот если взглянуть на структуру населения, то из почти двухмиллионного населения коренных арабов там менее 40% (кто-то считает, что 20%) - это тех, кому, собственно, этот уровень и обеспечен. Живут там выходцы из Пакистана, Индии (18-20%), Ирана (10%), из других стран (14%), составляя обслугу коренного населения. При этом иранцы-шииты противостоят салафитам, но у первых нет возможности сделать карьеру. Есть еще христиане (8,5%), представители других религий (14%). Эти люди обеспечены работой, но тем не менее смесь, как говорится, небезопасная, да и сами игры с революционерами могут быть чреваты. За последние годы, правда, поток прибывающих сузился, но все равно их больше, нежели убывающих.

Изменение политики Катара наблюдатели частично объясняют и сменой власти. В июне 2013 года эмир Хамад бен Халифа ат-Тани добровольно отрекся от престола в пользу своего сына - Тамима. И в этой связи считается, что Тамим оказался менее скрупулезным в соблюдении негласных договоренностей между катарским и саудовским руководством. В этой связи упоминалось некое секретное соглашение, случившееся в ноябре 2013 года, то есть вскоре после перехода власти, заключенное между эмиром Тамимом ат-Тани и королем Саудовской Аравии Абдаллой в присутствии эмира Кувейта шейха Сабаха ас-Сабаха, которое в той ситуации выглядело как своего рода назидание «старшего брата» «младшему». Катару предложили придерживаться общей политики ССАГПЗ, не вмешиваться в дела других стран - членов этой организации, не поддерживать экстремистские и террористические группы, угрожающие стабильности в регионе, и не оказывать поддержку «враждебным СМИ»3. 

Растущая роль Катара в мировых делах вызвала опасения даже европейских политиков, многие из которых приходили к выводу, что катарские инвестиции неслучайны, на деле обеспечивается поддержка действующих в Европе исламистов. Одним из первых забил тревогу французский правый политик Ж.-М. Ле Пен. По сообщениям польской печати, катарцы засветились в ряде недобросовестных оружейных сделок. В целом нет уверенности, что катарцы поддерживают именно тех исламистов, которых надо поддерживать, а не взращивают «пятую колонну».

У Гоголя Иван Иванович и Иван Никифорович поссорились из-за пустяка. Пустяк в конфликте часто оказывается каплей, переполнившей чашу терпения. Какая именно кошка пробежала между Эр-Риядом и Дохой - узнать доподлинно сложно, а выдвигаемые требования являются, скорее всего, лишь надводной частью конфликта. Есть мнение, что Катар не по рангу набрал вес, при этом подчеркивая свою большую мобильность, открытость к новому. Говорится также, что он восстановил против себя часть членов ССАГПЗ не только поддержкой ячеек «Братьев-мусульман» на их территории, но еще и оказанием помощи шиитскому движению хуситов в Йемене, с которым КСА вступило в вооруженную борьбу. Другие моменты выглядят личными. Так, некоторые западные эксперты указывают как на причину конфликта все более негативный тон канала «Аль-Джазира» в отношении лидеров других стран ССАГПЗ и нового египетского руководства4. И не исключено, что какой-то один репортаж - типа Катар стремится обойти конкурента в лице Саудовской Аравии в желании стать лидером арабского мира - все перевернул.

Особое упоминание Египта в этой связи станет понятным, если вспомнить, что КСА интенсифицировало свои контакты с его новым руководством, ССАГПЗ - с АРЕ с предоставлением финансовой поддержки новому режиму в Каире при условии, что Египет будет защищать эти страны от региональных вызовов (например, Ирана и др.). Речь шла о планах «сдачи в наем» некоторых египетских армейских подразделений или формировании на их основе боеспособных частей под эгидой ССАГПЗ. Тем более что в АРЕ наблюдается переизбыток рабочей силы и служивых людей. Египту при этом обещали многомиллиардные инвестиции от КСА и стран Залива.

Как исходную точку кризиса российский эксперт А.Железнов назвал обнародование в 2014 году планов Катара и Ирана по созданию свободной экономической зоны и «совместного политического комитета» по региональным вопросам5. Именно тогда последовала первая «черная метка» от саудитов эмиру Катара, внешне вроде бы не имеющая прямого отношения к Ирану. Требования - прекратить подпитку «Братьев-мусульман», закрыть «Аль-Джазиру» и внушающие сомнения в незыблемости монархии региональные представительства американских центров - Института Брукингса и корпорации РЭНД, а также выдать иностранцев, обвиняемых в террористической деятельности. Ситуация, как мы видим, имела продолжение.

Что грозит Катару? Его сухопутная граница в самом деле может быть закрыта саудовцами для подвоза продуктов сельского хозяйства, большая часть которых поступает от них же, а также товаров из других стран ССАГПЗ, которые пожелают присоединиться к блокаде. Но остаются морские поставки, для расширения которых потребуется дополнительная инфраструктура. Закрытие воздушного пространства осложнит деятельность его авиакомпании. А вот сокращение инвестиций - инвесторы опасаются вкладывать деньги в изолируемую экономику - дело серьезное. Однако в Дохе полагают, что до крайних мер не дойдет.

Интеграция и дезинтеграция

Потенциально арабский мир всегда стремился к некоему единству, но его практически никогда не случалось. Кто-то начинал вести себя не так, как остальные, кто-то строил коалиции в противовес другим, кому-то не нравилась чья-то дружба с кем-то. Разные конфессии и разные идейные построения и взгляды усугубляли ситуацию. Поэтому со своими противоречиями Лига арабских государств всегда напоминала ООН в миниатюре.

Как средство противодействия Османской империи в конце XIX века сложились идеи панарабизма. В силу различия социально-политических условий арабских стран они не получили интеграционного воплощения на практике. Позже в арабском мире под воздействием Советского Союза началось оформление социалистических идей, нашедших отражение в насеризме, баасизме. Партия «Баас», например, задумывалась как межгосударственная, охватывающая две страны - Сирию и Ирак. Но в итоге два ее региональных отделения, по сути, стали на путь вражды. Лидер ливийской революции полковник Каддафи много позаимствовал у своего кумира - Г.А.Насера, а позже развил идеи «ливиецентризма» и государства всеобщего равенства (слово «джамахирия» означает массовость), самого его именовали «брат полковник». Но реальных союзников, а тем более последователей он среди арабов не нашел, договорился до того, что в запале назвал себя «вождем без страны», а Египет - «страной без вождя», чем вконец испортил свои отношения с Президентом АРЕ Мухаммедом Садатом.

Надо сказать, что националисты губили всякие объединения. Не сработал самый продвинутый эксперимент с созданием Объединенной Арабской Республики в составе Египта и Сирии. Арабские националисты, революционеры первой волны, частью ограниченно принимали, частью жестко отбивались от советских коммунистических идей - вплоть до гонений на местные компартии и физического уничтожения их представителей. СССР так и не сумел обратить ни одну арабскую страну в свою веру, но при этом своей поддержкой арабских народов в ближневосточном конфликте завоевал среди них популярность. У монархий он вызывал отторжение как атеистическое и антимонархическое государство. Чтобы теснее работать с арабскими и другими развивающимися странами, в СССР разработали теорию соцориентации.

Местные социалистические идеологии - насеризм, баасизм и др., - изначально разработанные как наднациональные, вскоре или наталкивались на их неприятие соседями и/или замыкались на собственной ограниченной территории, или действовали с ограничением доступа в другие страны нежели способствовали интеграции.

Впрочем, общие дела временно объединяли. Например, по следам поездки Садата в Израиль в 1977 году так называемые антиимпериалистические арабские страны в лице Алжира, Ливии, Сирии, НДРЙ, а также ООП создали Национальный фронт стойкости и противодействия (НФСП) на основе неприятия идей сепаратизма. Однако НФСП так и не смог свернуть процесс египетско-израильского примирения, в результате чего его деятельность иссякла. США, в свою очередь, для скрепления египетско-израильского мира попытались создать некую «ось» Египет - Израиль - КСА, но из этого также ничего не вышло: в Эр-Рияде сочли такой союз противоестественным.

Примером более успешного объединения считается упоминавшийся ССАГПЗ, созданный в 1981 году для отражения возможной угрозы аравийским монархиям со стороны Ирана в разгар ирано-иракской войны. Хотя официально Совет предназначался для сотрудничества в экономической, социальной и культурной сферах, понятно, что на деле предназначение было, скорее, политическое. С завершением десятилетней войны снизились активность и революционная риторика Ирана, и ССАГПЗ, подобно НАТО в 1990-х годах, стал терять почву под ногами. Иран, особенно для некоторых малых стран, перестал восприниматься в качестве угрозы. Попытки подцепить к ССАГПЗ другие арабские монархические режимы - Иорданию и Марокко - мало что добавили союзу. А разговоры о присоединении Йемена - единственной аравийской страны в него не входящей - закончились внутрийеменской войной, вовлечением в нее саудитов и новым раздраем среди участников Совета.

В противовес Москве Вашингтон старался нести в регион свои либерально-демократические ценности. Распад СССР и уход его с Ближнего Востока вроде бы облегчал американцам задачу, развязывал руки, но из этой свободы они не извлекли желаемого. Сначала вторжение США в Ирак, потом оккупация этой страны и попытки навести в ней демократию вызвали у арабов отторжение и побудили их больше брать собственной инициативы. Ни в одной арабской стране не было создано политической системы, схожей с европейскими демократиями. Американский эксперт Валид Фарес, имеющий ливанские корни, убежден в негативном отношении в странах региона к так называемой западной демократии. За исключением Ливана, Турции, Израиля и в некоторой степени Иордании, элиты всех остальных стран резко критикуют то, что они называют «демократией в западном стиле»6. «Регион слишком перенасыщен идеями, идеологиями, борьбой за идентичность, наследственными конфликтами, чтобы реформаторы и гуманисты могли возглавить какое-либо из движений», - заключал специалист7. 

Сегодня господствующим идейным течением на Арабском Востоке стал исламизм. Говорить об исламизме как едином учении можно лишь условно, равно как и нет какого-то общепризнанного определения этому понятию. Скорее - это набор воззрений, считающих ислам не только религией, но и политической и социальной системой, осуществление жизни по законам шариата. Современные мусульмане должны вернуться к корням своей религии и воссоединиться в политическом плане. Исламизм вследствие этого имеет самые разные проявления, политические течения - от умеренных до экстремистских. При этом в нем прослеживаются постоянные попытки как найти объединяющую идею, так и доминировать - то есть считать свою школу главенствующей.

Исламизм в одном очевиден - это реакция на навязывание арабскому и мусульманскому миру в более широком контексте чуждых идейных схем, реакция на внешнее вмешательство. На всякое действие возникает противодействие. В свое время свержение американцами М.Мосаддыка в Иране с последующей вестернизацией привело к накоплению латентных протестов, выплеснувшихся наружу в виде исламской революции. Образование запрещенного в России и многих странах ИГ - это опять же следствие американской агрессии в Ираке, попыток обустройства Ирака по американским лекалам. И неслучайно боевые отряды ИГ возглавили бывшие офицеры иракской армии, которых бомбила и обстреливала самая передовая армия мира.

Многие лидеры государств выбирают исламизм (в умеренной интерпретации) в качестве политической мысли, стремясь навести мосты с себе подобными. Но в любом объединении есть некая доминанта: ведущие государства стремятся объединять вокруг себя более мелкие. Другие считают себя ведущими, но их собратья придерживаются иного мнения. На сегодня, можно сказать, среди арабских стран существуют два признанных центра силы - Египет как самое многонаселенное государство и одна из колыбелей мировой цивилизации и Саудовская Аравия - как самое финансово сильное и являющееся колыбелью ислама государство. Остальные могут соглашаться с этим или нет - ситуация мало изменится.

ИГ - халифат - тоже своего рода объединительная идея, пусть утрированно-искаженно, но нацеленная на объединение, по крайней мере, части суннитского ареала ислама. Идея достаточно стойкая и островками возрождаемая на территории других государств. Не только в Ливии, где халифату принадлежат целые территории, но и в ряде европейских государств, где живут и поселяются выходцы из стран Ближнего Востока. Примечательно, но она находит много последователей и среди разочарованной западной молодежи. Идеологизированные люди оказывают яростное сопротивление, например, иракской армии, вооруженная борьба с ИГ ведется несколько лет, тяжело берутся города и села, а джихадисты быстро восстанавливают утраченные позиции. В пропагандистском плане они демонстрируют свою жизнестойкость.

Кроме того, ИГ - это опыт несистемного интеграционного образования вне традиционных государственных схем, хотя и с элементами государственной атрибутики. Образование, не признающее существующих границ между странами, призвано показать, что объединительные процессы могут совершаться сугубо на идейном уровне. Очевидно поэтому в Соединенных Штатах не имеют достаточно ясных представлений относительно того, что будет после победы над ИГИЛ (если она случится после взятия Мосула) и насколько окончательной будет победа. Оружие может победить комбатантов, но оно бессильно, чтобы победить мысль. Россия на этом фоне оказывается в более выигрышной и, кстати, конструктивной позиции. Она - за решение сирийского вопроса на основе народного волеизъявления. Народ этой арабской страны, как и все арабы, должен решать свои проблемы сам, своими руками. Такой подход и стал бы альтернативой ИГ.

Политика США

Американская позиция и действия в ходе «цветных революций», закончившихся самой кровопролитной войной XXI века, вызвала у арабских правителей настороженность. То, как администрация Б.Обамы отнеслась к З.Бен Али и Х.Мубараку, заставило серьезно переосмыслить ситуацию: если американцы легко отказываются от своих старых друзей и соглашаются с приходом оппозиционных исламистов, то насколько можно им доверять и не нужно ли искать помимо них иные точки опоры? Новое египетское руководство и Президент А.Ас-Сиси стал больше рассчитывать на взаимодействие с КСА и другими государствами Залива. Хотя позиции Египта не всегда созвучны саудовским, он, в частности, сравнительно далеко расположен от Ирана и не особенно стремится к противодействию с Тегераном, общих проблем у них немало.

Американская политика на Ближнем Востоке, как правило, имея набор общих констатаций, перечисление принципов и постулатов, зафиксированных в официальных документах, на самом деле, прикрываясь обтекаемыми формулировками, предусматривает максимальную свободу действий в деле обеспечения интересов США. Расширительная трактовка позволяет Вашингтону менять приоритеты, опоры, союзников, кого-то поддерживать, а кого-то карать по своему усмотрению. Так, в Стратегии национальной безопасности, одобренной администрацией Б.Обамы, записано буквально следующее: «Мы имеем возможность и обязательство вести дело к укреплению, формированию и, если необходимо, созданию правил, норм и институтов, нацеленных на укрепление мира, безопасности и защиты человеческих ценностей в XXI столетии»8. Трактовать это можно как угодно.

За последние годы политика США в арабском мире стала меняться не только в связи с уходом из региона Советского Союза, появлением Ирана как влиятельного идейного игрока, но и изменениями в структуре импорта. Сегодня в пятерке главных поставщиков нефти в США - Канада, Мексика, Венесуэла и Нигерия и лишь одна страна Ближнего Востока - Саудовская Аравия. Ближневосточная нефть для США уже не имеет того критического значения, как, скажем, в начале 1980-х, а внутреннее сланцевое производство отнюдь не утратило актуальности. И если в период противоборства с СССР в Вашингтоне априори считали, что соперник стремится отрезать их от ближневосточной нефти, то теперь, похоже, таких опасений внешне не высказывается.

«Цветная революция» в Ливии смела режим главного американского антагониста в арабском мире, что было США на руку. Другой антагонист - Башар Асад в Сирии, - как считают в Вашингтоне, временно уцелел во многом благодаря неожиданной поддержке со стороны Москвы, но он уже не определяет погоду в арабском мире и вопросах ближневосточного урегулирования. Дожать его - дело престижа. Зато посредством использования сирийского конфликта США могут манипулировать ситуацией, создавая и одновременно решая проблемы региона, оказывать нажим на одних и выстраивать отношения с другими в нужном русле.

В принципе, интеграционные процессы в арабском мире, тем более под флагами исламизма при отсутствии глобального противостояния, США особенно не нужны, а создание местных военно-политических группировок пока тоже не столь актуально, особенно в связи с расширением зоны ответственности НАТО. Иран и без того будет сдерживаться местными антагонизмами, а привлекательность его революции как экспортного продукта не так высока, как в 1980-х годах. Иными словами, арабский мир с его нерешаемыми проблемами и возникающими противоречиями, в которых его представители сами с трудом разбираются, - в общем, неплохой продукт для Вашингтона.

Вот почему в случае с Катаром Вашингтон пытался играть некую посредническую роль в урегулировании саудовско-катарских отношений, хотя и весьма специфическую. В июне 2017 года в Вашингтоне озвучили сделку на поставку ВВС Катара американских истребителей F-15 на сумму около 12 млрд. долларов и порекомендовали следовать курсом на деэскалацию возникшей напряженности. Это намерение, однако, не вызвало резко негативной реакции Эр-Рияда, поскольку месяцами ранее США обещали ему поставки вооружений на кратно большую сумму.

Есть еще одно соображение, касающееся проекции и применения США военной силы. Надо сказать, что Б.Обама проводил на Ближнем Востоке сравнительно осторожную политику, его силовое вмешательство во внутренние дела арабских стран было больше опосредованным. На то были и свои причины. Так, по следам вторжения (читай - оккупации) Соединенными Штатами Ирака влиятельный Институт Брукингса провел социозамеры в арабском мире на предмет того, кого арабы больше всего боятся. Замеры были сделаны среди жителей Египта, КСА, Иордании, Ливана и ОАЭ. 79% опрошенных боятся Израиля, что, видимо, естественно, 74% - США и лишь 4% - Ирана9. Определился среди мировых политиков и лидер по степени неуважения. Им оказался Дж.Буш-мл., в которого, очевидно, неслучайно на одной из пресс-конференций запустили башмаком.

На фоне всего этого происходило переосмысление применения силы и в самом американском обществе. Сила - еще не гарантия достижения результата, часто результат оказывается не таким, как задумывалось. Вот почему известный американский политолог Дж.Най, не отвергая право Америки наводить в мире порядок, вместе с тем признал, что «вторжение и оккупация порождают ненависть и сопротивление, которые, в свою очередь, повышают издержки интервенции, снижают вероятность успеха и еще больше подрывают поддержку активной внешней политики внутри страны»10. Невмешательство же Обамы на Ближнем Востоке местные правители расценили однозначно: Америка уже не та, дает слабину, отмахиваться от нее нельзя, но нужно и можно проявлять больше самостоятельности. А Иран вообще всеми своими действиями демонстрировал, что ее не стоит бояться.

Трудно оценить еще формирующуюся ближневосточную политику Д.Трампа, но она в первых своих очертаниях напоминает «бизнес-политику»: заключим выгодные сделки, а уж потом будем разбираться, насколько они политически продуктивны. В пользу этого говорят результаты первой поездки американского президента в КСА в мае этого года, в результате которой было заключено различных соглашений о сотрудничестве, по разным оценкам, на 280, а то и на 350 млрд. долларов, из них только по линии министерств обороны - на 110 млрд. долларов - объемы, которые и не снились иным американским союзникам11. С другой стороны, свой первый зарубежный вояж Трамп совершил именно на Ближний Восток, где принял участие во встрече лидеров ССАГПЗ на высшем уровне, а затем в переговорах в расширенном формате, к которым присоединились также руководители других арабских и исламских стран. Значит, регион не так уж американцам безразличен.

Российское возвращение

Россия не стремится проводить блоковую политику в регионе. Во-первых, у нее нет привлекательной для арабских правителей идеологии, она не может реализовывать сопоставимые с американскими программы экономической помощи. А во-вторых, государства, с которыми она могла бы политически сблизиться (Сирия, Иран), имеют слишком отрицательную репутацию на Западе, именуются «странами-изгоями», и для нее лучше все-таки соблюдать некую дистанцию. Но зато как неидеологизированная страна она может сотрудничать с самым широким спектром стран, в том числе в вопросах добычи углеводородов. А как одна из ведущих в военном отношении держав - поставлять современное вооружение практически любой спецификации и в любых объемах.

Но даже не это главное. Россия особенно в последние три года в глазах арабов видится в качестве некой и, возможно, единственной альтернативы политике Вашингтона, направленной на всемерное укрепление американских позиций и реализацию только американских интересов. В этом ключе ее значение для арабских стран даже более значимо, нежели, например, Китая с его огромным экономическим потенциалом. Китай проводит по всему миру политику наведения мостов, но при этом ни с кем не вступает в союзнические отношения, предусматривающие внешнюю защиту. В политических катаклизмах он предпочитает занимать позицию хоть и заинтересованного, но наблюдателя.

Турецкий поток

Активность Турции на арабском направлении связана не только с ее вмешательством во внутренний конфликт в соседней Сирии и стремлением доминировать в этой стране. Основная проблема Анкары состоит в разнице между ее желаниями и возможностями. Турция не располагает достаточными финансово-экономическими рычагами для реализации своих амбициозных целей. В свое время малоэффективными оказались идеи пантюркизма - попытки соединить под турецкой эгидой тюркский мир, а отдельные эксперты склонны считать их провалившимися, в частности применительно к Центральной Азии12. На их подмену пришли идеи неоосманизма - соединить под турецкой эгидой и идеей весь тот мир, который когда-то входил в состав Османской империи. А это в основном арабский мир. Известным обоснованием теории стал труд профессора Ахмета Давутоглу «Стратегическая глубина», а сам автор получил возможность реализовывать свои идеи на практике в качестве министра иностранных дел Турции и премьер-министра, на это стали выделяться соответствующие средства. Тогда А.Давутоглу назвал Турцию «гравитационным центром притяжения для арабского мира»13.

Ради налаживания отношений с арабскими странами, которые турки именовали братскими, в 2010 году Анкара пошла на резкое понижение отношений с Израилем, используя инцидент с так называемой «Флотилией свободы»*. (*В мае 2010 г. «Флотилия свободы» в составе шести судов и 600 человек направилась с гуманитарной помощью для блокированных на территории сектора Газа палестинцев вопреки запрету со стороны Израиля. Турция присоединила к гуманитарному конвою свой военный катер. В результате израильского удара по конвою погибло 16 человек. МИД Турции назвал акцию «вопиющим нарушением основ международного права» и свел отношения с Израилем до самого низкого уровня.) Политика Турции в Сирии как в бытность дружбы с Б.Асадом, так и, по сути, войны с ним преследовала цель понизить в стране влияние своего конкурента - Ирана, а по большому счету Сирия являлась на тот момент единственной арабской страной, где у турок имелись хоть какие-то шансы закрепиться. А вот попытки укрепиться в других странах не прошли.

В начале 2011 года Р.Эрдоган попробовал свои силы на аравийском направлении - в странах Персидского залива - и получил прохладный прием. Его слова о необходимости создания турками и арабами союза на основе ислама, который «определит формирование всего мира», предложения забыть разногласия XIX и XX веков, когда арабские народы восстали против господства Османской империи, вспомнить об исторической общности, связывающей арабов и турок, так и не дошли до сердец аравийских правителей. Короли и шейхи Залива выслушали высокого гостя из вежливости, поскольку в отличие от Турции именно они располагают огромными финансовыми ресурсами и сами не в теории, а на практике являлись «гравитационными центрами». Но с еще большей прохладой Эрдоган столкнулся в Египте - самом крупном арабском государстве. Арабским правителям особенно не понравились попытки турецкого лидера завоевать популистские симпатии «арабской улицы», в Египте - выраженные Эрдогану симпатии со стороны «Братьев-мусульман».

В «цветных революциях» в арабских странах Турция усмотрела возможности сближения с широким кругом арабских государств со сменой старых режимов на новые, перспективу становления в них сходных с турецким политических режимов. Однако и на этом поприще она не преуспела, ожидаемого сближения не случилось. Тунис и Египет - сравнительно далеко. Даже казавшаяся близкой ставка на падение режима Б.Асада в соседней Сирии пока себя на оправдывает.

Турция не решилась на открытое военное вмешательство в Сирии в силу ряда причин. Это и опасения Вашингтона в связи с возможностью непредсказуемого развития событий, и жесткая позиция России, и даже непотерянная боеспособность сирийской армии. Но, думается, главное соображение - это то, что население самой Турции было против такого вмешательства и уж, конечно, Анкара навлекла бы на себя гнев арабских стран. То есть продвижение Турции в арабский мир не получило должного развития, там эту страну продолжали считать чужеродным элементом.

Пришлось действовать ситуативно. Это действие состояло в поддержке различных оппозиционных сирийскому режиму группировок, часть которых придерживалась явно экстремистской идеологии. В октябре 2014 года вице-президент США Дж.Байден обвинил Турцию в том, что она направляла без разбора сотни миллионов долларов и десятки тысяч тонн оружия любому, кто был готов сражаться против Асада, в том числе группировкам «Ан-Нусра», «Аль-Каида» и другим джихадистам, приехавшим из других частей света14. Турция категорически отрицала причастность к поддержке террористам. По мнению экспертов, на почве противодействия режиму Асада произошло и сближение Анкары с Катаром - государством, также увлекшимся игрой с вооруженной оппозицией. Дело в том, что Асад в свое время отказал в прокладке через свою территорию газопровода из Катара в Турцию, отдав предпочтение аналогичной ветке из Ирана.

В 2014 году Турция разместила контингент своих войск в Катаре. В июне 2017 года в связи с разворачивающимся кризисом Анкара отправила туда дополнительный контингент своих войск, при этом обе стороны заявили о том, что он предназначен для поддержания мира и безопасности в районе Персидского залива. Однако было бы неверным считать союз Турции и Катара вечным: Турции неприятен «флирт» Дохи с Ираном. Но пока мечты о переустройстве Сирии по своему лекало сохраняются, сохраняется и подобное взаимодействие. Анкара ищет точки или островки опоры в арабском мире. Влиятельные арабские страны не хотят этих опор. Это - суть одного из условий Катару.

Иранские ставки

На фоне зыбкости традиционных западных (капитализм и демократия) и восточных (социализм) рецептов свои идеи в арабский мир попытался нести еще один влиятельный игрок - Иран. Монархии Персидского залива в свое время получили мощную психологическую встряску от исламской революции в Иране, пошатнувшей казавшийся незыблемым монарший трон. Боязнь экспорта революции жива до сих пор, хотя после ирано-иракской войны, ухода аятоллы Хомейни Иран не стремится активно навязывать свои порядки соседним странам. Но его по-прежнему боятся вследствие его потенциальных возможностей оказывать влияние на шиитское население преимущественно суннитских арабских стран.

Различия в духовной сфере у двух влиятельных мусульманских стран - КСА и ИРИ ощутимы настолько, что в некоторой степени их можно считать непримиримыми. Если сказать в общем, то они касаются как взглядов на власть, так и ряда важных религиозных и общественных постулатов. Господствующее направление религии в Саудовской Аравии - ваххабизм. Его суть в достаточно краткой форме выразил российский эксперт Р.Силантьев: «Сейчас под ваххабизмом понимается не конкретная и четко выраженная религиозная идея, а совокупность идеологий исламского происхождения, проповедующих крайнюю нетерпимость к инаковерующим и инакомыслящим… Проще говоря, традиционные мусульмане уживаются с представителями иных исповеданий, а ваххабиты - нет, хотя при определенных обстоятельствах и для тактической выгоды согласны их терпеть короткое время»15.

Другое религиозное направление в КСА - салафитское, весьма тесно сливающееся с первым. Салафизм объединяет мусульманских богословов, которые в разные периоды истории ислама выступали с призывами ориентироваться на образ жизни и веру ранней мусульманской общины, на праведных предков. Ваххабиты и салафиты представляют собой два направления суннитской конфессии в исламе.

Совсем иное представление о религии и мироустройстве в Иране. Шиизм в интерпретации имама Хомейни берет в качестве главного принципа деятельности государства так называемое руководство законоведа (велайат-е факих). То есть верховное руководство страной осуществляется шиитским духовным руководителем, а светская власть фактически призвана выполнять его установления, или фетвы. По мнению специалистов, такой подход, скорее всего, неприемлем для суннитов, расценивающих улемов как обычных мусульман, выполняющих религиозные функции16. Истину, по учению Хомейни, скрывают вожделение, тщеславие, высокомерие, любовь к власти, эгоизм и т. д. Акт снятия этих грехов составляет «большой джихад», очищающий общество от упадка, коррупции и тиранических правительств.

Эти и некоторые иные построения легли в основу концепции по распространению исламской революции на соседние страны, особенно те, в которых существуют шиитские общины. А целью революции было объединение мусульманского мира, чтобы покончить с империализмом и сионизмом. «Хотя ее «экспорт» должен был осуществляться мирными средствами (распространение «исламской этики», проповеди, воздействие на иностранных улемов и т. д.), Иран оставлял за собой право на защиту от внешних врагов, которое понималось им не только как защита отечества, но и как защита ислама», - считает эксперт Р.Силантьев17. Эта универсальная концепция в свое время во многом обусловила отношение Ирана к «угнетавшему шиитов» иракскому режиму С.Хусейна, к Соединенным Штатам, Израилю, арабским правителям, включая саудитов.

В мусульманском мире идейная борьба за влияние осуществляется не только государствами, но и посредством разного рода религиозных структур, организаций и проповедников. Причем не всегда эта борьба носит чисто дискуссионный характер, а подчас приобретает форму весьма жестких действий. КСА и ИРИ ведут эту борьбу не только на территориях сопредельных государств, но и на территории друг друга. Оба государства видят свои миссии в том, чтобы нести свои просветительские идеи вовне, и на этой почве вступают в сложные взаимоотношения и подчас неразрешимые противоречия.

Сейчас совершенно понятно, что именно КСА принадлежит главная инициатива по «наказанию» Катара, наводящего мосты с Ираном. Думается, справедливо утверждение, что главной целью этой акции является «возвращение его в русло общей политики», точнее, в русло саудовского курса, а в дальнейшем недопущение «бунта на корабле». Борьба за влияние на умы арабской улицы продолжается.

q

С точки зрения здравого смысла совершенно очевидна чрезмерность требований, предъявленных арабскими странами Катару. Государство вправе само определять, с кем ему дружить, с кем развивать отношения. Но не все так просто. Русская поговорка «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты» применима для нынешнего Ближнего Востока.

Но и объединяемые КСА арабские страны можно понять. Они защищают свою религиозно-историческую самобытность от внешних, в том числе региональных, влияний и, таким образом, они по-своему стремятся к поддержанию стабильности на своем берегу. В конфликте малого и большого очевидным кажется преимущество большого. Это так и не совсем так. Никто не знает, какие силы могут стать за спиной малого, чтобы сдержать этого большого.

 

 

 1https://news.mail.ru/politics/30175479/?frommail=1

 2http://inosmi.ru/politic/20170706/239743711.html

 3http://www.iimes.ru/?p=20320

 4Там же.

 5Там же.

 6http://www.libma.ru/istorija/revolyucija_grjadet_borba_za_svobodu_na_blizhnem_vostoke/

p6.php

 7Там же.

 8National Security Strategy. February 2015. President of the United States. Washington, 2017.
P. 23.

 9NEWSru.com. 2007. 12 февраля.

10https://oko-planet.su/politik/politiklist/365385-uceleet-li-liberalnyy-miroporyadok-istoriya-idei-otstuplenie-liberalizma.html

11http://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/4268498

12См., например: Надеин-Раевский В. Стамбульский курс - позитивный поворот? // Пути к миру и безопасности. М.: ИМЭМО РАН. 2011. №1-2 (40-41). С. 86-88.

13http://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/4268498.

14Независимая газета. 2014. 6 октября.

15Силантьев Р. Ваххабитская Россия // http://gazetav.ru/article/?id=833

16http://evrazia.org/article/1904

17Там же.