Архив 2 номера 2017 года СССР и Великобритания: афганский формат переговоров и консультаций 1941 года

Нападение фашистской Германии на Советский Союз коренным образом изменило соотношение сил на международной арене. В документах НКИД СССР той поры отмечалось, что «волею обстоятельств СССР и Англия стали товарищами по оружию, то есть если не формально, то фактически стали военными союзниками»¹. Непосредственно 22 июня 1941 года министр иностранных дел Великобритании А.Иден в беседе с послом СССР в Лондоне И.М.Майским заявил, что сам факт объявления Германией войны Советскому Союзу ни в какой мере не меняет политику Англии, что действия Англии в борьбе с Германией сейчас не только не ослабеют, но, наоборот, усилятся². В этот же день премьер-министр Великобритании У.Черчилль выступил по радио и сделал следующее заявление: «Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером, - наши враги… Такова наша политика, таково наше заявление. Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем»³.

Эти заявления А.Идена и У.Черчилля, сделанные как в узком кругу, так и на широкой публике, продемонстрировали, что английский кабинет меняет свое отношение к СССР перед лицом фашистской агрессии. Дипмиссиям и загранпредставительствам Великобритании было предписано оперативно возобновить или заново установить прямые контакты с посольствами и постпредствами СССР за рубежом. Незамедлительно отреагировало на эти перемены и английское посольство в Кабуле. 23 июня 1941 года по поручению посла Великобритании в Афганистане Ф.Тайтлера майор британских спецслужб Флетчер, официально аккредитованный в Кабуле как пресс-атташе в ранге первого секретаря английской миссии, посетил советское посольство. Целью его визита являлась задача установить непосредственный контакт между спецслужбами СССР и Великобритании на «афганском плацдарме».

Однако руководство легальной резидентуры советской внешней разведки в Кабуле посчитало преждевременным прямой контакт такого рода с англичанами без соответствующих консультаций с Москвой. Было принято решение, что советскую сторону на этой встрече будет представлять кадровый сотрудник НКИД СССР (карьерный дипломат), советник посольства В.С.Козлов. В ходе состоявшейся беседы был очерчен круг вопросов, представлявших взаимный интерес. Английский разведчик выразил готовность информировать советскую сторону о подрывной деятельности фашистской агентуры и германского посольства в Афганистане. Он также указал на необходимость совместной борьбы СССР и Великобритании с происками фашистской Германии в Афганистане, особо отметив, что немцы неоднократно предлагали кабульским правителям попытаться расширить афганскую территорию за счет СССР и Британской Индии. В конце беседы Флетчер предложил советской стороне объединить усилия и выдворить немецких специалистов и советников из Афганистана. По его словам, большинство из них в действительности являлись фашистскими агентами.

Этот первый контакт британской разведки с советским посольством англичане решили продублировать и по официальным дипломатическим каналам: спустя всего лишь несколько часов после визита Флетчера советскую миссию посетил еще один «спецпредставитель» - советник посольства Великобритании Халей. Он также был принят советником В.С.Козловым. Халей предложил свой вариант советско-английского сотрудничества по нейтрализации происков немцев в Афганистане. Английский дипломат в первую очередь призывал к тому, чтобы совместными усилиями блокировать торговые операции немцев в Афганистане. Если бы это удалось, советская сторона обеспечила бы себе монополию на покупку афганского сырья, и прежде всего шерсти, на севере Афганистана, а англичане - в Кандагаре, то есть на юге страны. По мнению английского советника, совместные усилия затруднят немцам покупку каких-либо товаров в Афганистане и в итоге закроют для них афганский рынок. Эти действия рассматривались английским дипломатом как первый шаг, который неизбежно приведет к сокращению числа работавших в Афганистане немецких специалистов и советников⁴.

Подробную информацию о первых контактах советника В.С.Козлова с представителями английской дипмиссии в Кабуле срочно направили в Москву. Присланные из Кабула донесения были изучены в Центре, специалисты которого пришли к единому мнению: очевидно, что английские дипломаты в Афганистане получили от своего правительства карт-бланш в выборе тем для обсуждения с сотрудниками советской дипмиссии, при этом они не имели каких-либо полномочий для принятия конкретных решений. Дальше обсуждения и обмена мнениями дело так и не пошло.

Интересно, что англичане вели себя аналогичным образом и в Лондоне, что подтверждается сообщениями в адрес НКИД СССР. В одной из телеграмм советского посла в Великобритании говорится следующее: «В области политической Британское правительство охотно будет обсуждать с нами все вопросы, затрагивающие интересы обеих стран, в частности и в особенности проблемы Ближнего и Дальнего Востока; далее такого обсуждения и координации линий Британское правительство не считает возможным идти...»⁵ Таким образом, можно сделать вывод, что в первые дни Великой Отечественной войны английская дипломатия отрабатывала главную на тот момент свою задачу - попытаться повсеместно, где это возможно, сформировать устойчивые каналы связи с официальными представителями СССР.

27 июня 1941 года афганская тема была поднята и в Москве на переговорах народного комиссара иностранных дел СССР В.М.Молотова и посла Великобритании в СССР Р.С.Криппса. В ходе встречи договаривающиеся стороны пришли к единому мнению о желательности общей политической линии правительств СССР и Великобритании в отношении стран Ближнего и Среднего Востока, в том числе и в Афганистане⁶. Получив соответствующие инструкции из Москвы, советник дипмиссии СССР в Кабуле В.С.Козлов 28 июня 1941 года посетил посольство Великобритании и информировал английского посла Ф.Тайтлера о том, что советская сторона принимает предложение о сотрудничестве с Великобританией по выдворению немцев из Афганистана⁷.

2 июля 1941 года посол СССР в Кабуле К.А.Михайлов после возвращения из поездки по северным районам Афганистана принял в своей резиденции главу английской дипломатической миссии Ф.Тайтлера. Английский дипломат вновь затронул тему о возможной высылке немцев из Афганистана. К.А.Михайлов, в свою очередь, заметил, что советская сторона ждет конкретных предложений на этот счет, ибо инициатива исходила от англичан. Посол СССР также подчеркнул, что советская сторона не видит каких-либо принципиальных возражений по установлению более тесного контакта и сотрудничества с английской миссией. Однако никаких договоренностей по итогам этой встречи К.А.Михайлов и Ф.Тайтлер так и не достигли. Английский посол лишь проинформировал главу советской дипмиссии, что в ближайшее время он ожидает получить от своего правительства инструкции по поводу дальнейших действий. Ф.Тайтлер выразил уверенность, что их контакты будут продолжены⁸.

К.А.Михайлов впоследствии отмечал, что «наша политика в Афганистане с первых дней войны исходила из необходимости выявлять и учитывать все могущие возникнуть здесь провокационные по отношению к нам комбинации и пресекать враждебную нам деятельность. Естественно, что главными нашими противниками с этого времени стали немцы и итальянцы. Напротив, англичане могли быть нами использованы в деле борьбы с угрозой фашистской опасности Афганистану, поскольку они были заинтересованы в этом»⁹.

Как отмечает историк российских спецслужб Ю.Н.Тихонов, Ф.Тайтлер был первым представителем Великобритании в ранге посла, посетившим советское посольство в Кабуле. На этой встрече оба дипломата вели себя сдержанно, так как за долгие годы противостояния и вражды между СССР и Великобританией в Афганистане сформировался устойчивый «образ врага»¹⁰. Однако сдержанность посла СССР К.А.Михайлова была продиктована не только «грузом прошлых лет». Советский дипломат располагал информацией, что англичане намерены начать некую игру с русскими на «афганском плацдарме». Накануне встречи с Ф.Тайтлером К.А.Михайлов в телеграмме от 30 июня 1941 года в адрес НКИД СССР проинформировал Центр о содержании беседы английского военного атташе Ланкастера с военным министром Королевства Афганистан Шах Махмудом, состоявшейся сразу же после нападения фашистской Германии на Советский Союз. На этой встрече Ланкастер, являвшийся также резидентом английской разведки в Афганистане, доверительно довел до сведения высокого афганского сановника английскую точку зрения по поводу ожесточенных боев, развернувшихся на советско-германском фронте. Англичанин, в частности, заявил, что Англия не заинтересована в полной победе СССР над Германией¹¹. Свой антисоветский настрой подполковник Ланкастер демонстрировал повсеместно и не считал нужным его скрывать. Как отмечал советник полпредства СССР в Кабуле В.С.Козлов, в первые месяцы советско-германской войны этот английский офицер в беседе с начальником штаба афганской армии Омар-ханом открыто заявлял, что он не принадлежит к числу сторонников победы Советского Союза над фашистской Германией¹².

В той или иной степени подобных взглядов придерживались и другие сотрудники британской миссии в Кабуле. Полпредство СССР в афганской столице располагало информацией, что летом 1941 года англичане в своих беседах с афганскими чиновниками не скрывали скептического отношения к силе советского вооружения, прозорливости стратегического руководства советского военного командования, организации военного хозяйства в СССР и к политической устойчивости советских граждан. Вывод напрашивался сам собой. «Англичане, - говорилось в сообщениях советского посольства из Кабула в Москву, - полагают, как бы подольше затянуть войну Германии с СССР, ослабить обе стороны и выиграть на этом»¹³. Вот почему советские представители в Афганистане, как отмечал полпред СССР К.А.Михайлов, с первого своего контакта с англичанами должны были занять осторожную позицию, учитывая возможность провокации с их стороны¹⁴.

Такого рода двойственное поведение британских должностных лиц в Кабуле руководство СССР напрямую связывало с военными приготовлениями англичан на Востоке. Например, накануне вероломного нападения фашистской Германии на Советский Союз из Лондона в Москву по разведканалам поступило срочное сообщение о том, что 16 июня 1941 года состоялось очередное заседание Комитета имперской обороны под председательством У.Черчилля. Обращаясь к участникам совещания, английский премьер-министр настаивал на скорейшем завершении всех приготовлений к бомбардировке Баку. По его мнению, в случае нападения Германии на Советский Союз необходимо было в первую очередь лишить нацистов доступа к стратегическим запасам нефти в Советском Закавказье.

В тот же день главнокомандующему индийской армией была послана телеграмма №130: «Развитие советско-германских отношений может сделать для нас исключительно выгодным быть готовыми предпринять бомбардировку Бакинских промыслов с минимальнейшей задержкой. В связи с этим предлагаем Вам… сделать все административные приготовления для этой операции, включая все требуемые расширения и улучшения выбранных посадочных площадок. Предполагаемый объем атак будет равняться интенсивности операций двух эскадрилий бомбардировщиков «Веллингтон» и двух эскадрилий бомбардировщиков типа «Бленхейм», оперирующих из Мосула [Ирак] примерно в течение месяца»¹⁵.

Именно в такой обстановке, на фоне планируемых англичанами военных операций, 8-10 июля 1941 года в Кремле состоялись переговоры председателя Государственного комитета обороны (ГКО) СССР И.В.Сталина с послом Великобритании в Москве Р.С.Криппсом. Афганская тема в контексте советско-британских отношений в условиях войны также была поднята в ходе этих встреч. Советский лидер обратил внимание собеседника на большое скопление немцев в Афганистане, отметив, что этот факт будет вредить и Англии, и СССР. И.В.Сталин сообщил английскому дипломату о донесении советского посла из Кабула, в котором последний информировал, что в разговоре с ним глава английской миссии заявил о необходимости выбросить немцев из Афганистана.

Считая высказывания представителя английской миссии мнением английских кругов, Сталин и решил поставить перед Криппсом вопрос о немцах. Что, по мнению Криппса, необходимо предпринять, спросил Сталин, чтобы выгнать немцев из Афганистана сейчас, так как потом это будет сделать трудно¹⁶. Английский посол не имел, по-видимому, соответствующих полномочий и постарался уйти от ответа. Он лишь проинформировал советского лидера о своей беседе с афганским послом в Москве по поводу немцев. По словам Р.С.Криппса, афганский дипломат сообщил, что кроме немецкой миссии в Кабуле, в Афганистане немцев нет. По мнению Р.С.Криппса, для того, чтобы прояснить ситуацию, В.М.Молотову следовало бы сделать соответствующее представление в адрес афганской дипмиссии в Москве. Криппс также обещал Сталину немедленно связаться с английским посланником в Кабуле и выяснить вопрос о немцах.

В ходе переговоров Р.С.Криппс демонстрировал преувеличенную осторожность при обсуждении афганского вопроса. Такое свое поведение Криппс объяснял тем, что лично сам он не мог давать какие-либо указания, так как это выходило за сферу его деятельности. Все инструкции, продолжал английский дипломат, должны были идти через Лондон, где они согласовывались с английским правительством. Тем не менее Криппс выразил готовность связаться со своим правительством по вопросу о принятии мер в Афганистане, если имеется такая опасность¹⁷.

10 июля 1941 года Р.С.Криппс известил И.В.Сталина о том, что он информировал Лондон и просил рассмотреть поставленный Сталиным вопрос о совместных действиях в Афганистане. Однако в действительности английский посол не спешил прояснить ситуацию по Афганистану и медлил выходить на контакт с британской миссией в Кабуле. Р.С.Криппсу пришлось повторно давать обещание И.В.Сталину непременно связаться с английским посланником в Кабуле. Для пущей убедительности Р.С.Криппс заявил, что «если надо будет, то он согласует со своим правительством вопрос о совместных действиях английского и советского правительств»¹⁸. Очевидно, на тот момент такой надобности, по мнению английского посла, еще не возникло.

Совместные действия на «афганском плацдарме», намеченные представителями СССР и Великобритании в ходе переговоров в Кремле, сдерживались неопределенностью союзнических обязательств. Хотя 8 июля 1941 года премьер-министр У.Черчилль направил И.В.Сталину личное послание, с тем чтобы разрядить обстановку на переговорах при обсуждении вопросов советско-британского сотрудничества. В этом документе глава английского кабинета особо подчеркивал: «Мы сделаем все, чтобы помочь Вам, поскольку это позволяет время, географические условия и наши растущие ресурсы. Чем дольше будет продолжаться война, тем большую помощь мы сможем предоставить»¹⁹.

Однако камнем преткновения на переговорах в Москве явился вопрос о политическом сотрудничестве СССР и Великобритании. С одной стороны, для налаживания такого сотрудничества имелась объективная основа, ибо наличие общего врага определяло и общие интересы в войне с фашистской Германией; с другой стороны, СССР и Великобритания не скрывали, что они проводят самостоятельную политику и по-своему расставляют приоритеты в развитии двусторонних контактов.

Советское руководство считало необходимым прежде всего решить вопрос о создании политической базы для развития отношений между двумя странами. Это позволило бы определить степень военно-политического сближения, а также конкретизировать масштабы и размеры взаимной помощи. В свою очередь, официальная позиция Лондона сводилась к тому, что в области экономической и военной помощи нет и не могло быть никаких границ для сотрудничества с СССР, кроме границ возможного. Следуя этой линии, посол Великобритании Р.С.Криппс утверждал, что в данный момент ощущалась бóльшая необходимость в военном и экономическом сотрудничестве, нежели чем в политическом. Он заявлял, что не нужно ждать заключения политического соглашения, а нужно немедленно перейти к военно-экономическому сотрудничеству. После того как Великобритания и СССР достигнут сотрудничества по военным и экономическим вопросам и добьются в этой области успеха, будет создана основа для достижения политического сотрудничества между обеими странами. Однако, как показывает практика, любое сотрудничество немыслимо без базового соглашения. В итоге договаривающиеся стороны смогли лишь в некоторой степени сблизить свои позиции и учесть интересы друг друга.

12 июля 1941 года в Москве было подписано Соглашение между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии. В этом документе платформа советско-британского сотрудничества была изложена очень кратко. Договаривающиеся стороны заявили о следующем: оба правительства взаимно обязуются оказывать друг другу помощь и поддержку всякого рода в настоящей войне против гитлеровской Германии; они далее обязуются, что в продолжение этой войны они не будут ни вести переговоров, ни заключать перемирия или мирного договора, кроме как с обоюдного соглашения. Этот документ вступал в силу немедленно и ратификации не подлежал²⁰.

Соглашение от 12 июля 1941 года, как отмечалось впоследствии в документах МИД СССР, легло в основу союзнических отношений между Советским Союзом и Великобританией и положило начало созданию антигитлеровской коалиции²¹. Однако представляется, что такая оценка верна прежде всего для победного 1945 года. В первые же дни войны этот документ в большей степени представлял собой лишь протокол о намерениях. В соглашении от 12 июля 1941 года не были определены ни цели войны, ни задачи послевоенного устройства мира. Совместные действия в войне против фашистской Германии также не были конкретизированы каким-либо образом и подпадали под главную формулировку «об оказании друг другу помощи и поддержки всякого рода». Основываясь на этих фактах, можно сделать вывод, что летом 1941 года контуры антигитлеровской коалиции намечались лишь пунктиром. В отношениях с Советским Союзом англичане продолжали твердо придерживаться той позиции, что наличие общего врага не является достаточной базой для политического сотрудничества²².

Оценивая советско-британские контакты на первоначальном этапе Великой Отечественной войны, руководство внешней разведки СССР пришло к следующему заключению: «Хотя английское правительство осознает объем угрожающей Англии опасности в случае поражения СССР и намерено оказывать помощь Советскому правительству в соответствии с декларацией Черчилля, тем не менее все расчеты англичан базируются на неизбежности поражения Красной армии в самом ближайшем будущем»²³. Это сообщение разведорганов СССР было направлено в адрес Государственного комитета обороны СССР 15 июля 1941 года.

18 июля 1941 года ЦК ВКП(б) принял постановление о задачах внешней разведки в период войны. В этом документе особо подчеркивалось, что первоочередной целью органов советской внешней разведки является выявление истинных планов и намерений наших союзников, особенно США и Англии, по вопросам ведения войны, отношения к СССР и проблемам послевоенного устройства. В постановлении ЦК ВКП(б) были также конкретизированы задачи разведки в нейтральных странах, в том числе и в Афганистане, с тем чтобы не допустить их перехода на сторону стран «оси», парализовать в них подрывную деятельность гитлеровской агентуры и организовать разведку с их территории против Германии и ее союзников²⁴.

По мнению руководства советской разведки, благоприятные условия для активизации такого рода деятельности сложились на «афганском плацдарме». Учитывался также и тот факт, что сотрудники британской легальной резидентуры продолжали демонстрировать свое явное стремление войти в контакт с «советскими коллегами по работе». Летом 1941 года посол К.А.Михайлов информировал НКИД СССР о регулярных визитах «тихих англичан» в советскую дипмиссию. В телеграмме от 17 июля 1941 года К.А.Михайлов сообщил в Центр о новой встрече майора Флетчера с советником посольства СССР В.С.Козловым. В ходе состоявшейся беседы англичанин проинформировал советскую сторону о том, что в Афганистане действует «пятая колонна» немцев в составе примерно 80 человек, подчеркнув, что разведцентр абвера, координировавший ее деятельность, находился в Иране. Английский разведчик назвал некоторые имена фашистских агентов, предупредив, что вся афганская секретная полиция якобы полностью подкуплена немцами²⁵.

Разовые контакты английских легальных разведчиков с сотрудниками советской миссии в Кабуле продолжали развиваться по восходящей линии. Частым гостем советского посольства стал и резидент английской разведки в Афганистане подполковник Ланкастер. 25 июля 1941 года английский разведчик посетил советское посольство и проинформировал К.А.Михайлова о провале операции агентов абвера, пытавшихся проникнуть с территории Афганистана в Северо-Западную пограничную провинцию Британской Индии²⁶. В следующий свой визит британский подполковник уведомил советского посла об арестах, проводимых афганской контрразведкой в Кабуле. По данным английского разведчика, было арестовано 48 афганцев, подозреваемых в связях с немецкими агентами.

Все арестованные являлись пуштунами, большая часть которых были выходцами из Вазиристана (часть пограничной территории Британской Индии)²⁷.

Деятельность легальной советской разведки и ее агентурной сети в Афганистане была в значительной степени упорядочена после того, как в Кабул резидентом внешней разведки был назначен М.А.Аллахвердов (оперативный псевдоним «Заман»). В афганской столице М.А.Аллахвердов был аккредитован в качестве первого секретаря советской дипмиссии под фамилией М.А.Алмазов. Советский разведчик хорошо знал специфику агентурной работы на Среднем Востоке. В разные годы он руководил резидентурами советской разведки в Иране (1928-1930 гг.), в Афганистане (1934-1936 гг.) и в Турции (1936-1938 гг.). Для развития контактов с британской разведкой представлялось также немаловажным, что М.А.Аллахвердов обладал большим опытом работы в Европе и не понаслышке был знаком с деятельностью западных спецслужб. В 1933-1934 годах он находился на нелегальной работе в Австрии, Швейцарии и Франции, где возглавлял агентурную сеть советской разведки.

В рассматриваемый период деятельность резидентуры во главе с М.А.Аллахвердовым стала приобретать особую значимость. Высшее руководство СССР в своих контактах с англичанами все чаще стало использовать конфиденциальную информацию, поступавшую из Кабула. Более того, в Кремле сочли возможным передать английской стороне некоторые копии документов, добытых советскими разведчиками в Афганистане. Действуя таким образом, советское правительство также стремилось установить доверительные отношения и наладить политический диалог с британскими официальными лицами.

Советское руководство поручило НКИД СССР совместно с НКГБ СССР подготовить на базе разведданных, полученных из Афганистана, материал, представлявший интерес для британских правящих кругов. В результате в компетентных ведомствах была подготовлена справка о подрывной деятельности немецкой агентуры в Афганистане, нацеленной на Британскую Индию. В приложении к справке были приведены данные радиоперехвата: тексты некоторых «свежих» телеграмм абвера, отправленных из Кабула в Берлин уже после нападения фашистской Германии на Советский Союз. 31 июля 1941 года эта секретная информация за подписью заместителя наркома НКИД СССР А.Я.Вышинского была направлена по договоренности в распоряжение английского посла в Москве Р.С.Криппса.

После того как Лондон подтвердил достоверность и значимость полученных из Москвы разведматериалов, посол Р.С.Криппс обратился к А.Я.Вышинскому с благодарственным письмом. В этом послании, в частности, говорилось следующее: «Британские органы выражают Вам благодарность за предоставление этих материалов [перехваченные советской разведкой донесения абвера о планируемых немцами операциях против Великобритании с территории Афганистана], они просили добавить, что любая другая информация, которую Советские органы могли бы предоставить по данному вопросу, то есть данные или указания об интригах, направленных против Индии не только со стороны немцев, но также и со стороны итальянцев в Афганистане и Иране, были бы весьма желательны. Поэтому я просил бы Вас быть столь любезным и сообщить мне, не имеются ли еще подобные материалы»²⁸.

Результативность советской разведки на афганском направлении способствовала поступательному развитию контактов как между спецслужбами СССР и Великобритании, так и между внешнеполитическими ведомствами двух стран. 5 августа 1941 года состоялись очередные рабочие консультации В.М.Молотова и Р.С.Криппса. В ходе этой встречи советский нарком передал английскому дипломату дополнительные данные о деятельности немецкой агентуры в Афганистане. Речь шла о секретной переписке фашистского агента К.Брикмана, полученной агентурным путем советской резидентурой в Кабуле. Эти письма касались планов деятельности немецкой разведки в полосе «независимых» племен Британской Индии. Разведорганами СССР было также установлено, что К.Брикман находился на особом положении в германской дипмиссии в Кабуле. Он не входил в штат абвера, а представлял внешнюю разведку СД (служба безопасности под руководством рейхсфюрера Гиммлера).

В связи с активной деятельностью К.Брикмана в Афганистане англичане были обеспокоены прежде всего двумя обстоятельствами. Во-первых, этот офицер СД, получая напрямую указания из Берлина, действовал автономно и не был подотчетен ни фашистской легальной резидентуре, ни послу Германии в Афганистане. Соответственно, сбор сведений о деятельности фашистского агента Брикмана был крайне затруднен. Во-вторых, британскую разведку тревожил также и тот факт, что К.Брикман имел прямой выход на премьер-министра Афганистана М.Хашим-хана.

Согласно официальной версии, К.Брикман прибыл в Афганистан в конце 1940 года в качестве врача-стоматолога и получил разрешение открыть первый и единственный в своем роде зубоврачебный кабинет в Кабуле. Столичная элита, в том числе и премьер-министр Афганистана М.Хашим-хан, стали его постоянными пациентами²⁹. В создавшихся условиях информированность и компетентность советской разведки по «афганским делам» предопределили обсуждение В.М.Молотовым и Р.С.Криппсом более широкого круга проблем на заданную тему. Английский посол поставил вопрос о сотрудничестве английской и советской разведок не только в Афганистане, но и в Иране³⁰.

По достоинству оценив поступавшую из Москвы развединформацию, английское правительство через своего посла в Москве официально обратилось с предложением установить прямые контакты между спецслужбами двух стран. 13 августа 1941 года в московской гостинице «Националь» объявился новый постоялец - сотрудник английской разведки подполковник Гиннес, прибывший для проведения переговоров с представителями НКГБ СССР. Сначала англичане пытались всячески скрывать от советской стороны официальное название службы, которую представлял Гиннес. Однако было установлено, что этот английский разведчик являлся всего лишь сотрудником Управления специальных операций (УСО), входившего в состав Министерства экономической войны Великобритании. В компетенцию данного ведомства входили военно-техническая разведка, организация саботажа на транспорте и объектах военной промышленности в тылу противника, проведение диверсионных операций и т. д.

Советское руководство, уделяя первостепенное внимание налаживанию военно-политического сотрудничества с англичанами, приняло решение замкнуть контакты с УСО все-таки на политическую разведку. Первому управлению НКГБ СССР (внешняя разведка) было поручено курировать эти переговоры. 14 августа 1941 года в обстановке строгой секретности начались первые советско-британские консультации по линии спецслужб. Однако соответствующая специфика и сфера деятельности этих двух ведомств СССР и Великобритании не способствовали успешному ходу переговоров и развитию взаимодействия. Договаривающиеся стороны зачастую демонстрировали принципиально иные, отличные друг от друга подходы к развитию двусторонних отношений. Даже английский разведчик Гиннес в своем докладе в Лондон отмечал, что «представления русских по отдельным вопросам были настолько отличны от наших, что могут отразиться на нашем будущем сотрудничестве»³¹.

Подполковник Гиннес, как и его соотечественник посол Р.С.Криппс, на переговорах в Москве избегал обсуждения политических тем и на словах делал упор прежде всего на необходимость развития военно-технического сотрудничества по каналам спецслужб. Однако на деле это никак не подтверждалось. В ходе затянувшихся переговоров между представителями НКГБ СССР и УСО советской разведке стало известно содержание телеграммы от 8 августа 1941 года, направленной МИД Великобритании в адрес английского посла в США. В этом послании английская сторона оговаривала свои «условия» военно-технического сотрудничества с СССР. В документе говорилось, в частности, следующее:

«1. Наше отношение к русским целиком строится на строгом взаимном базисе для того, чтобы заставить их показать нашим представителям в России свои военные заводы и другие объекты, в которых мы заинтересованы. Пока что русские у нас почти ничего не видели. В ближайшее время им будут показаны заводы, выпускающие стандартную продукцию, однако на экспериментальные объекты они допущены не будут.

2. Начальники штабов установили порядок в качестве общего принципа для руководства всем ведомствам, согласно которому русским можно давать только такую информацию или сообщения, которые, если бы даже и попали в руки немцев, ничего бы не дали им»³².

В итоге 29 августа 1941 года советско-британские переговоры по линии разведок двух стран были приостановлены, ибо сразу достичь какого-либо соглашения между спецслужбами, в том числе и в сфере военно-технического сотрудничества, не представлялось возможным. Подполковник Гиннес в своем отчете по этому поводу информировал Лондон, что возможное соглашение «рассматривается не как политический договор, а как основа для практической работы наших связующих звеньев и не нуждается в официальной подписи»³³.

Советский Союз предпринял еще одну попытку, третью по счету с начала Великой Отечественной войны, наладить стратегическое военно-политическое сотрудничество теперь уже одновременно с Великобританией и США. 24 сентября 1941 года СССР присоединился к Англо-американской декларации (Атлантическая хартия), где Президент США Ф.Рузвельт и премьер-министр Великобритании У.Черчилль излагали общие принципы своей национальной политики, на которых они основывали свои надежды на лучшее будущее для мира³⁴. Однако этот шаг руководства СССР не наполнил конкретным политическим содержанием союзнические отношения, а породил целый ряд вопросов. По сути дела, пассивно-выжидательная тактика правящих кругов Великобритании и США представляла собой аналог их традиционной политики «умиротворения» агрессора, но только теперь уже в условиях Великой Отечественной войны. В этой связи председатель ГКО СССР И.В.Сталин осенью 1941 года отмечал: «Все-таки есть много неясного в позиции Америки: с одной стороны, она поддерживает воюющую Англию, а с другой стороны, поддерживает дипломатические отношения с Германией»³⁵. Все это не мешало Великобритании выступать в поддержку США - своего стратегического союзника по всем вопросам мировой политики в годы Второй мировой войны.

С тем чтобы расставить все точки над «i», Советский Союз в ходе работы Московской конференции представителей СССР, Великобритании и США (29 сентября - 1 октября 1941 г.) выступил с предложением заключить соглашение о сотрудничестве трех держав. Спецпредставитель США Гарриман, которого У.Черчилль в посланиях И.В.Сталину характеризовал не иначе как «замечательным американцем, преданным всем своим сердцем победе общего дела»³⁶, оставил без внимания советское предложение, и эта инициатива СССР была заблокирована.

Великобритания, следуя в фарватере внешнеполитического курса США, в ходе Московской конференции демонстрировала некую двойственность в своей политике в отношении СССР: с одной стороны, англичане нарочито позиционировали себя в качестве младшего партнера США, с другой стороны, стремились подчеркнуть «особый» характер своих отношений с СССР.

30 сентября 1941 года, то есть в дни работы Московской конференции, представители спецслужб СССР и Великобритании подписали документ с пространным названием «Запись того, на что согласились советские и британские представители в своих беседах по вопросу о подрывной работе против Германии и ее союзников». Для повседневной координации и взаимодействия спецслужб были сформированы секции связи. В Москве такую секцию возглавил английский полковник Д.Хилл, а в Лондоне - сотрудник советской внешней разведки полковник И.А.Чигаев. Договаривающиеся стороны одобрили также «Предварительный план общей линии поведения в подрывной работе для руководства советской и британской секций связи». При подписании этих документов официальные представители разведорганов СССР и Великобритании заявили, что они «пришли к единодушному мнению, что сотрудничество не только желательно и осуществимо, но и существенно для достижения нашей общей цели разгрома врага»³⁷.

Действительно, договоренности, достигнутые представителями спецслужб СССР и Великобритании при подписании соглашения от 30 сентября 1941 года, казались достаточно весомыми. Этот документ предусматривал возможности сотрудничества органов разведки двух стран на трех континентах: в Европе, Азии и Америке. Что касается Азиатского региона, то здесь союзники планировали усилить совместную подрывную работу против стран «оси» на территории Турции, Ирана и Китая. Афганистан, по обоюдному согласию, в этом документе не был даже упомянут. Таким образом, на первоначальном этапе Великой Отечественной войны какие-либо совместные спецоперации разведслужб СССР и Великобритании по пресечению происков фашистской Германии и ее сателлитов на «афганском плацдарме» не планировались. Легальной резидентуре постпредства СССР рекомендовалось продолжать работу по развитию контактов с аккредитованными представителями спецслужб Великобритании в Афганистане строго по официальным каналам.

Тем не менее посольства СССР и Великобритании в Кабуле активизировали свою совместную деятельность по выявлению агентов абвера среди немецких специалистов и советников, работавших в Афганистане. С подачи британского разведчика Флетчера советская резидентура взяла в дополнительную разработку немецких агентов Ф.Венгера, Л.Гильхамера, В.Кнейрляйна, П.Ливена. Например, немецкий разведчик Фридрих Венгер был давно известен НКГБ СССР. С 1929 по 1934 год он работал в СССР в качестве иностранного специалиста Энергоцентра. В 1938 году Ф.Венгер объявился в Афганистане как представитель Организации Тодта*(*Организация Тодта - полувоенное правительственное учреждение Третьего рейха, занимавшееся в Афганистане разработкой и строительством сети автомобильных дорог.) в статусе руководителя группы немецких советников и специалистов в афганском Министерстве общественных работ. В отчете советской разведки за 1941 год была дана следующая характеристика этому немецкому агенту: «Ф.Венгер принадлежит к числу самых опасных для нас фашистских агентов, и он немало поработал во вред нам. Известна его работа 1941 года по составлению топографического плана северного пограничного района, прилегающего к нашей территории, а также плана южного пограничного района, сопредельного с Британской Индией. Планы снабжены детальными заметками, имеющими военно-стратегическое значение».

Советская резидентура в Афганистане также сообщала, что, согласно полученной информации, копия южного плана вместе с сопроводительной запиской была изъята из дел афганского Министерства общественных работ швейцарским инженером Кирхгофом и, по-видимому, была передана им англичанам³⁸.

Советской разведкой было также установлено, что ближайшими помощниками Ф.Венгера в Министерстве общественных работ являлись немецкие агенты В.Кнейрляйн - инженер гидротехнического отдела и П.Ливен - инженер дорожно-строительного отдела. Посол Третьего рейха в Кабуле Г.А.Пильгер, оказавшись после окончания Великой Отечественной войны в тюремной камере НКВД в Москве, 1 ноября 1945 года на допросе однозначно указал на принадлежность В.Кнейрляйна к германской контрразведке³⁹.Что касается П.Ливена, то англичане неоднократно делали афганскому МИД представление о его деятельности близ границ Британской Индии, несовместимой со статусом гражданского инженера. Однако аргументы англичан афганская сторона сочла неубедительными. Единственное, на что пошли афганские власти, это был перевод П.Ливена - руководителя дорожного строительства на юге Афганистана - из Кандагара в Кабул.

Точными данными о другом немецком разведчике - Л.Гильхамере, его деятельности и положении в немецкой колонии советская разведка на тот момент не располагала. О Л.Гильхамере было лишь известно, что он возглавлял в Кабуле Бюро по координации деятельности всех немецких промышленных и торговых фирм и был тесно связан с Ф.Венгером. Функции и основные направления деятельности вышеназванного бюро, согласно донесениям советской резидентуры, были совершенно неясны⁴⁰.

Майор Флетчер, предоставляя советской стороне конфиденциальные сведения о немецких агентах в Афганистане, ставил перед собой задачу обезвредить фашистскую агентуру прежде всего в Министерстве общественных работ Афганистана. Англичане в этом вопросе были особо заинтересованы, так как именно это афганское ведомство разрабатывало планы по строительству в Афганистане аэродромов, мостов и дорог на основе рекомендаций немецких советников и специалистов. Не представляло большого труда убедиться, что большая часть транспортной инфраструктуры, созданной в Афганистане при содействии немцев, была нацелена на Британскую Индию.

Сотрудник британской миссии Флетчер также информировал советское посольство в Кабуле о родственных связях немецкого посла в Афганистане Г.А.Пильгера с представителем внешнеполитической разведки Третьего рейха в Кабуле Вильгельмом Ван Метереном. Этот немецкий разведчик, официально представлявшийся как заместитель руководителя технического бюро «Сименс» в Афганистане, был хорошо известен англичанам по активной шпионской работе в Египте в прошлые годы. Пользуясь своими родственными связями с послом Г.А.Пильгером, в мае 1941 года В.Метерен возглавил местное отделение НСДАП в немецкой колонии в Кабуле.

Все эти факты убедительно свидетельствовали о том, что Флетчер передавал советской резидентуре дозированную информацию в первую очередь о тех немецких агентах в Афганистане, чья деятельность была направлена против англичан. Сведения об агентурной сети фашистов в полосе советско-афганской границы оставались, как говорится, за скобками сообщений британского разведчика. Тем не менее сотрудничество с британскими спецслужбами продолжалось. Руководитель советской внешней разведки в годы Великой Отечественной войны П.М.Фитин, в частности, отмечал по этому поводу: «Устанавливая контакты с представителями американской и английской разведок, мы не рассчитывали на их искренность, но все же полагали, что такие контакты могут быть полезными»⁴¹.

Контакты между дипмиссиями СССР и Великобритании в Афганистане не остались незамеченными кабульскими правителями. Афганская верхушка с большим беспокойством отмечала сближение позиций СССР и Англии как на международной арене, так и на «афганском плацдарме» в годы Великой Отечественной войны. Эта озабоченность была связана с тем, что афганское руководство, всегда стремившееся укрепить независимость своей страны, в своей политике традиционно старалось играть на противоречиях, существовавших между СССР и Великобританией. Особую тревогу афганским лидерам внушали частые визиты в советское посольство пресс-атташе дипмиссии Великобритании Флетчера, чья принадлежность к «деликатной» английской спецслужбе не являлась секретом для афганцев. В итоге Флетчер был взят «под колпак» афганской контрразведкой, и по ее представлению майор Флетчер, кадровый сотрудник «Интеллидженс Сервис», в середине сентября 1941 года был объявлен афганским правительством персоной нон грата и выслан из Афганистана. Следует отметить, что такого рода меры афганской стороны никак не коснулись советского посольства в Кабуле.

Осенью 1941 года руководство СССР поставило перед советской дипмиссией в Кабуле задачу добиться во что бы то ни стало высылки из Афганистана немецких и итальянских разведчиков, действовавших под личиной гражданских советников и специалистов, а также ликвидации колоний граждан нацистской Германии и фашистской Италии на территории этого восточного государства. По поручению НКИД СССР советское посольство в Кабуле в контактах с англичанами стало уделять первостепенное внимание необходимости подготовить демарш в адрес афганского правительства с требованием удалить «неофициальных» немцев и итальянцев из Афганистана. Советская сторона оперативно подготовила соответствующую информацию, подтверждавшую подрывную деятельность представителей держав «оси» в Афганистане.

Однако советские предложения провести демарш СССР и Великобритании и потребовать от кабульских правителей пресечь происки фашистов в Афганистане были встречены сотрудниками британской миссии в Кабуле неоднозначно. Например, советник Халей в ходе беседы, состоявшейся в советском посольстве в Кабуле 5 сентября 1941 года, заявил следующее: «Вступление англо-советских войск в Иран 25 августа 1941 года предотвратило профашистский переворот в этом восточном государстве. Таким образом, немецкая угроза не представляет ныне большой опасности, и немцы изолированы сейчас настолько, что нецелесообразно требовать их выдворения из Афганистана»⁴².

Однако иной ответ прозвучал из уст нового посла Великобритании в Афганистане Ф.Уайли. 9 сентября 1941 года состоялось знакомство советского полпреда К.А.Михайлова с новым английским послом. В ходе первой же беседы Ф.Уайли высказал свое мнение по поводу немецкой опасности в Афганистане. Он сказал буквально следующее: «а) борьба с немцами должна вестись в Афганистане. Немецкая опасность - реальный факт. Халей в этом вопросе не прав; б) борьбу с немцами в Афганистане англичане в последние месяцы не вели. Если что-либо и делалось, так это только Советским Союзом; в) англичане в борьбе с немецкой угрозой в Афганистане не могут пойти на ввод своих войск в Афганистан и на замену нынешнего афганского правительства другим правительством. Эти меры внешнеполитического нажима со стороны Англии могут привести к антианглийским выступлениям афганских племен - пуштунов. В настоящее время Англия перебросила свои войска в большом количестве с северо-западных границ Индии в Ирак и Северную Африку». Подводя итог состоявшейся беседы, советский полпред сделал вывод, что Ф.Уайли еще не определился и занял колеблющуюся позицию в части конкретных мер по выдворению немцев из Афганистана. Английский дипломат также дал понять, что такого рода вопросы находятся вне его компетенции⁴³.

В конце сентября 1941 года министр иностранных дел Великобритании А.Иден заявил советскому послу в Лондоне И.М.Майскому, что настало время оказать давление на афганское правительство с целью избавиться от представителей стран «оси» в Афганистане. В качестве первого шага он говорил о необходимости потребовать удаления всех неофициальных немцев и итальянцев. Когда это будет сделано, он признал возможным поставить вопрос о ликвидации дипмиссий «оси» в Кабуле. Вместе с тем он подчеркнул, что для англичан было бы нежелательным доводить дело до вооруженного конфликта с афганцами⁴⁴.

29 сентября 1941 года И.М.Майский во время встречи с министром иностранных дел Великобритании сообщил о согласии Советского Союза на совместный с англичанами демарш по выдворению представителей нацистской Германии и фашистской Италии из Афганистана. Однако вскоре выяснилось, что англичане не особенно склонны к совместным действиям с СССР на «афганском плацдарме». Во-первых, настораживал тот факт, что англичане стремились взять все это дело исключительно под свой контроль и лишь информировать советских «товарищей по оружию» о результатах своих действий. Во-вторых, руководство британской миссии в Кабуле всячески пыталось избежать огласки в прессе и на радио по поводу предстоящего совместного демарша СССР и Великобритании в адрес премьер-министра Афганистана М.Хашим-хана.

В ходе встреч 2 и 6 октября 1941 года с советским полпредом К.А.Михайловым Ф.Уайли нарочито подчеркивал значимость именно совместного демарша, а также выражал желание сверить предварительные тексты демаршей. Такая возможность ему была предоставлена. Ф.Уайли попытался наставлять советского посла, как по-дружески просить М.Хашим-хана удалить неофициальных немцев и итальянцев из Афганистана. Он также признался, что всякого рода возбуждения афганцев могут привести к нежелательным последствиям и что афганское правительство может при желании создать большие неприятности англичанам. Он подчеркнул, что на севере от Гиндукуша, на советско-афганской границе, афганское правительство ничего серьезного сделать не может, поскольку там живут не афганцы (пуштуны), а другие народности⁴⁵.

Спустя несколько дней Ф.Уайли неожиданно отказался от совместного демарша, поставив советскую миссию в Кабуле перед свершившимся фактом. 9 сентября 1941 года английский посол посетил в одиночку премьер-министра Афганистана М.Хашим-хана и, во-первых, заверил главу афганского правительства в дружеских отношениях Англии к Афганистану и в отсутствии у Англии агрессивных намерений в отношении Афганистана, а во-вторых, просил удалить неофициальных представителей Германии и Италии из Афганистана и организовать наблюдение за остающимися в Кабуле германской и итальянской дипмиссиями.

Следует также отметить, что Ф.Уайли имел следующую директиву: если афганский премьер спросит его, не означает ли просьба об удалении немцев и итальянцев, что готовится вторжение английских войск в Афганистан с целью организовать на «афганском плацдарме» переброску военных грузов в СССР, то он должен заверить М.Хашим-хана, что ничего подобного Англия не подготавливает. Однако до этого дело не дошло. Выслушав английского посла, афганский премьер, в свою очередь, заявил, что вопрос об удалении неофициальных немцев и итальянцев из страны должен решаться афганским Народным советом (Лойя-джирга).

Расценив такой ответ М.Хашим-хана как отказ, Ф.Уайли попытался отыграть назад. Английский дипломат смущенно заявил, что он считает врученное им английское заявление необоснованным и напрасным делом. При этом он трижды обратил внимание Хашим-хана на то, что СССР, так же как и Англия, заинтересован в удалении из Афганистана немцев и итальянцев. Этот одиночный демарш английского посла Ф.Уайли лишь осложнил выполнение задачи руководства СССР и Великобритании способствовать высылке немецких и итальянских специалистов и советников из Афганистана⁴⁶.

Переломить ситуацию в пользу союзников удалось лишь благодаря усилиям советского постпредства в Кабуле. По согласованию с НКИД СССР и НКГБ СССР советские дипломаты при деятельном участии сотрудников легальной резидентуры в Афганистане подготовили заявление Советского правительства от 11 октября 1941 года. В этом документе, адресованном премьер-министру Афганистана М.Хашим-хану, содержалось обращение с просьбой принять меры к тому, чтобы в ближайшее время все члены немецкой и итальянской колоний покинули Афганистан и чтобы афганское правительство гарантировало соответствующее наблюдение за германской и итальянской миссиями, исключающее возможность проявления каких-либо вражеских действий как по отношению к Афганистану, так и Советскому Союзу.

Советское послание от 11 октября 1941 года и сегодня следует рассматривать как образец дипломатической переписки между двумя суверенными государствами. Этот документ был подготовлен безупречно как по форме, так и по содержанию. Во-первых, в данном заявлении советская сторона особо подчеркнула свое дружеское отношение к политической независимости и территориальной целостности Афганистана, а также заявляла об отсутствии каких-либо агрессивных намерений со стороны СССР в отношении Афганистана. Призывая к тому, что афганским правящим кругам необходимо рассмотреть вопрос о ликвидации немецкой и итальянской колоний в Афганистане, посол К.А.Михайлов вместе с тем не выдвигал каких-либо ультимативных требований в адрес правительства Афганистана. Только рекомендация и совет о выдворении немцев и итальянцев из Афганистана являлись главным посылом советского заявления.

Во-вторых, советская сторона четко аргументировала свою позицию по поводу подрывной деятельности стран «оси» в Афганистане, ссылаясь на статьи 2 и 3 Договора о нейтралитете и взаимном ненападении между СССР и Афганистаном от 24 июня 1931 года. Как известно, в этом двустороннем советско-афганском соглашении отмечалось, что, если линия поведения третьей державы или третьих держав по отношению к одной из договаривающихся сторон будет носить враждебный характер, другая договаривающаяся сторона обязуется не только не поддерживать такую линию поведения, но обязана на своей территории противодействовать ей и вытекающим из нее враждебным действиям и начинаниям (ст. 2). Договаривающиеся стороны также заверяли друг друга в том, что не допустят и будут препятствовать на своей территории организации и деятельности группировок, а также будут препятствовать и деятельности отдельных лиц, которые вредили бы другой договаривающейся стороне (ст. 3).

В беседе с М.Хашим-ханом К.А.Михайлов устно и письменно предоставил афганской стороне конкретные факты вражеской деятельности немецких и итальянских фашистских групп на территории Афганистана. Он передал М.Хашим-хану список кадровых немецких разведчиков в Афганистане, задействованных в подготовке террористических групп и диверсионных банд, нападавших на советские пограничные посты и пытавшихся перебросить своих агентов в советский Туркестан, Узбекистан и Таджикистан. Посол К.А.Михайлов также указал, что все приведенные в советском заявлении факты абсолютно достоверны, что можно было бы значительно увеличить список немцев, занимавшихся подрывной по отношению к СССР и Афганистану работой, так же как можно увеличить и число фактов, разоблачавших вражескую деятельность немцев в Афганистане⁴⁷.

Факты, свидетельствовавшие о подрывной деятельности немцев и итальянцев в Афганистане и изложенные в советском заявлении от 11 октября 1941 года с позиции общих интересов СССР и Афганистана, не позволили афганским правящим кругам представить демарш советского посла К.А.Михайлова как грубое вмешательство СССР во внутренние дела Афганистана. По сведениям советской стороны, такого рода «домашние заготовки» у афганцев имелись, но пустить их в ход они так и не решились. В итоге премьер-министр Афганистана заверил, что примет все необходимые меры. Однако официального ответа на вопрос о высылке немецких и итальянских специалистов из Афганистана К.А.Михайлов в ходе аудиенции у премьера М.Хашим-хана так и не получил. Ф.Уайли также не был уведомлен афганской стороной о решении по поводу демарша англичан от 9 октября 1941 года. Пауза несколько затягивалась.

В создавшихся условиях британский посол в Кабуле вновь стал «наводить мосты» в отношениях с советским полпредом К.А.Михайловым. 13 октября 1941 года английский дипломат посетил советское посольство, заявив, что несогласованность в демаршах СССР и Великобритании на имя афганского премьера имела место исключительно в силу неурядиц технического порядка. По словам английского дипломата, согласно полученным инструкциям он должен был незамедлительно довести до сведения М.Хашим-хана содержание английского демарша и тотчас доложить в Лондон об исполнении данного поручения. В ходе состоявшейся беседы с полпредом К.А.Михайловым Ф.Уайли всячески подчеркивал, что советское заявление от 11 октября 1941 года не имело принципиальных расхождений с английским, хотя и оказалось более основательным.

16 октября 1941 года министр иностранных дел Афганистана А.Мухаммед-хан проинформировал советского посла, что афганское правительство решило принять совет правительства СССР и удалить из страны немецких и итальянских специалистов. В конце октября 1941 года, как сообщил в Москву К.А.Михайлов, немецкая и итальянская колонии в Афганистане перестали существовать, высылка из Афганистана немцев и итальянцев прошла быстро и безболезненно. Советский посол также подробно информировал Центр о закулисных переговорах на этот счет, состоявшихся между Ф.Уайли и доверенными лицами М.Хашим-хана. В отчете дипмиссии СССР за 1941 год говорилось в этой связи следующее: «Афганское правительство под предлогом якобы господствующих в Афганистане нравов «гостеприимства» добилось от англичан получения официальных писем Ф.Уайли: 1) об отсутствии у англичан претензий ставить перед афганцами какие-либо «новые просьбы». Это заверение было дано устно и письменно; 2) о гарантиях, что выдворяемым немцам и итальянцам не будет причинено какого-либо ущерба в период их передвижения через территории, находящиеся под английским контролем; 3) устно было гарантировано, что выдворяемые поедут только через Индию, Ирак и Турцию; 4) оплату расходов по переезду выдворяемых до границ Турции англичане брали на себя, хотя афганцы и «гостеприимный народ».

Советский посол К.А.Михайлов в доверительной беседе с Ф.Уайли выразил мнение, что не следовало бы давать афганскому правительству ни устных, ни письменных заявлений, которые могли бы быть впоследствии использованы против Англии и СССР в случае, если возникнет вопрос о ликвидации немецких и итальянских дипломатических миссий в Афганистане. Ф.Уайли в ответ на это заявил, что он исходит из инструкций, полученных из Лондона и Дели. О ликвидации дипмиссий стран «оси» в Афганистане английский дипломат обещал запросить Лондон отдельно⁴⁸.

Полпред К.А.Михайлов неслучайно ставил вопрос о возможном закрытии дипмиссий стран «оси» в Кабуле осенью 1941 года. Советский дипломат располагал на этот счет достоверной информацией, поступившей из надежного источника в кругу высшей элиты афганского общества. В шифротелеграмме от 25 ноября 1941 года, направленной в Москву из посольства СССР в Кабуле, в частности, говорилось: «Согласно неофициальной информации, полученной от профессора*, (*Лицо, действовавшее в Кабуле в окружении афганского руководства под псевдонимом «профессор», установить не удалось.) премьер-министр Афганистана М.Хашим-хан считает, что для того, чтобы избежать вовлечения Афганистана в войну, следует пойти на дальнейшие уступки русским и англичанам, в частности принять предложение о выдворении немецкой и итальянской миссий, в случае если такое предложение поступит»⁴⁹. В конце 1941 года К.А.Михайлов неоднократно направлял в Москву подобные предложения. Например, в телеграмме советского посла от 30 декабря 1941 года говорилось следующее: «Наиболее радикальной мерой пресечения враждебной деятельности дипмиссий стран «оси» в Афганистане могла бы явиться ликвидация этих миссий. В последнее время, однако, Ф.Уайли не поднимает этого вопроса»⁵⁰.

После высылки немецких и итальянских специалистов из Афганистана в отношениях между советской и британской дипмиссиями в Кабуле наметилась некая пауза, хотя англичане и пытались сохранить видимость «рабочих» контактов между союзниками по антигитлеровской коалиции. Осенью 1941 года от англичан неоднократно поступало предложение начать политический диалог между СССР и Великобританией на региональном уровне. К.А.Михайлов информировал Центр, что глава британской миссии Ф.Уайли в ходе своих посещений постпредства СССР настойчиво поднимал вопрос о возможном заключении тройственного англо-советско-афганского пакта.

По мнению английского дипломата, Великобритания и Советский Союз могли бы стать гарантами безопасности внутриполитической обстановки в Афганистане, обеспечив тем самым незыблемость границ этого восточного государства. Однако дальше общих рассуждений на этот счет Ф.Уайли никогда не шел и какого-либо проекта о заключении трехстороннего пакта никогда не предлагал. Советскую сторону настораживал сам факт того, что британский представитель так и не проинформировал афганское правительство по поводу своей инициативы. Вскоре и сам Ф.Уайли отказался от своей затеи⁵¹.

Вполне возможно, что этот якобы «доверительный» контакт между союзниками на афганской почве должен был обеспечить дымовую завесу для неприглядных действий англичан в соседнем Иране. Однако все тайное в итоге становится явным. Советская разведка информировала Центр, что после ввода советских и британских войск в Иран в августе 1941 года британские спецслужбы с ходу начали реализовывать свой план по созданию в Тегеране английской разведшколы. Вскоре эта школа стала действовать под вывеской любительского молодежного радиоклуба. Этот британский региональный разведцентр был ориентирован на подготовку агентов из числа уроженцев Закавказья и Средней Азии для их последующей заброски на советскую территорию, примыкавшую к полосе границ СССР с Турцией, Ираном и Афганистаном. Достоверная информация по поводу предполагаемых действий выпускников разведцентра была получена от одного из курсантов «этого образовательного учреждения» - советского разведчика и будущего Героя Советского Союза Г.А.Вартаняна⁵².

Кроме того, в северной части Ирана, то есть в зоне ответственности советского командования, англичанам удалось разместить в полной боевой готовности свой спецотряд. Перед этой группой английских диверсантов была поставлена задача разрушить кавказские нефтепромыслы с тем, чтобы не допустить их перехода в руки немцев в случае, если бы такая опасность оказалась реальной. Руководитель советской разведки П.М.Фитин в своем донесении от 22 сентября 1941 года информировал руководство ГКО СССР о том, что этот британский спецотряд, получивший название «Миссия №16 (Р)», находится в режиме постоянного боевого дежурства и по приказу может быть немедленно переброшен на самолетах на Кавказ. П.М.Фитин сообщал, что в своей внутренней переписке по данному вопросу англичане неоднократно подчеркивали необходимость соблюдения максимальной осторожности с тем, чтобы даже сам факт существования такой миссии не стал известен советскому правительству, так как это могло серьезно скомпрометировать английских представителей на переговорах в Кремле⁵³.

На первоначальном этапе Великой Отечественной войны было также установлено, что уже после подписания Соглашения между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии от 12 июля 1941 года английская сторона неоднократно нарушала взятые на себя обязательства не вести каких-либо сепаратных переговоров с нацистами. Руководство советской разведки докладывало в Кремль, что только в период с 1941 по 1943 год было зафиксировано 43 эпизода негласных контактов англичан с представителями Третьего рейха⁵⁴.

Безусловно, такого рода деятельность английских официальных гражданских и военных лиц создавала неблагоприятный фон для развития советско-британских отношений. Однако руководство СССР до поры до времени не стремилось придать огласке эти факты или возвести их в абсолют как непреодолимое препятствие на пути укрепления единства действий стран-союзниц по антигитлеровской коалиции. Тем не менее советская сторона по конфиденциальным каналам доводила, конечно, до У.Черчилля и других официальных лиц сведения о неприглядной стороне деятельности английских коллег. Например, И.В.Сталин в своем послании премьер-министру Великобритании от 8 ноября 1941 года недвусмысленно указывал, что в англо-советских отношениях нет ясности и не обеспечено взаимное доверие⁵⁵.

Следует особо подчеркнуть, что перемены в развитии советско-британских отношений и перспективы сотрудничества между двумя странами определялись не закулисным противоборством и тайными спецоперациями, а ходом боевых действий на советско-германском фронте. Крах гитлеровского плана молниеносной войны против СССР и контрнаступление советских войск под Москвой, начавшееся 5 декабря 1941 года, заставили англичан в корне изменить свой подход к развитию контактов с Советским Союзом.

Кроме того, в рассматриваемый период ухудшилось положение англичан на восточной периферии Второй мировой войны. 7 декабря 1941 года Япония внезапно напала на военно-морскую базу США в Пёрл-Харборе на Гавайских островах. Одновременно японский флот и авиация нанесли удары по Британской Малайе, Индокитаю, Таиланду, Сингапуру, Гуаму, Гонконгу и Филиппинам. 8 декабря 1941 года США, Великобритания, а также Канада и другие британские доминионы объявили войну Японии. Однако перевес сил был не в пользу Великобритании. Спустя всего лишь несколько дней после своего официального вступления во Вторую мировую войну Япония потопила английские линкоры «Принц Уэльский» и «Рипалс», то есть были ликвидированы крупнейшие корабли союзников.

Как отмечал западный историк С.Морисон, союзники потеряли свою репутацию на всем Востоке и начали терять уверенность в себе⁵⁶. Напомню также, что всего лишь за месяц до начала войны на Тихом океане У.Черчилль в своем послании от 7 ноября 1941 года на имя Председателя СНК СССР И.В.Сталина самонадеянно утверждал следующее: «С целью удержать Японию в спокойном состоянии мы отправляем в Индийский океан свой новейший линейный корабль «Принц Уэльский», который может настигнуть и уничтожить любой японский корабль, и создаем там мощную эскадру линейных кораблей»⁵⁷. Однако на поверку все оказалось наоборот.

В создавшихся условиях настоятельная необходимость развития советско-британского сотрудничества на долгосрочной основе становилась все более очевидной. В середине декабря 1941 года руководство СССР вновь предложило заключить советско-британский политический договор. Министр иностранных дел Великобритании А.Иден прибыл в Москву и 16 декабря 1941 года встретился с И.В.Сталиным. Советский руководитель предложил А.Идену для изучения и внесения корректив проекты двух договоров - о взаимной военной помощи и о разрешении послевоенных проблем. Ознакомившись с этими документами, английский министр заявил, что у него нет каких-либо принципиальных возражений против такого рода договоров. Политический союз ведущих стран антигитлеровской коалиции стал обретать зримые контуры (26 мая 1942 г. в Лондоне В.М.Молотов и А.Иден подписали Договор между СССР и Великобританией о союзе в войне против гитлеровской Германии и ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны).

Перемены в развитии отношений между СССР и Великобританией, наступившие после визита А.Идена в Москву в декабре 1941 года, повлияли и на работу сотрудников британской миссии в Кабуле. Английская сторона прервала паузу в контактах с советской дипмиссией в Афганистане и активизировала работу в данном направлении. Британские дипломаты вновь зачастили с визитами в постпредство СССР. Как докладывал в Центр советский посол К.А.Михайлов, англичане напрямую вышли на него с предложением организовать регулярный обмен информацией о подрывной деятельности в Афганистане немецкой и итальянской спецслужб, действовавших против СССР и Великобритании. «Афганский» канал связи между Москвой и Лондоном, как и в первые дни Великой Отечественной войны, вновь заработал на полную мощь и сохранил свою значимость в межсоюзнических отношениях вплоть до разгрома фашистской Германии весной 1945 года. Один из руководителей советских органов безопасности (1941-1945 гг.) П.А.Судоплатов впоследствии в своих воспоминаниях отмечал, что наиболее результативным сотрудничество спецслужб союзников в годы Великой Отечественной войны оказалось именно в Афганистане⁵⁸.

¹Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны 1941-1945. М., 1983. Т. 1. С. 73.

²Там же. С. 45.

³Там же. С. 513.

⁴Телеграммы советника посольства СССР в Афганистане В.С.Козлова в НКИД СССР 24 и 25 июля 1941 г. АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 349. Д. 2383. Л. 148-149.

⁵Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны… С. 56.

⁶Запись беседы народного комиссара иностранных дел СССР В.М.Молотова с послом Великобритании в СССР Р.С.Криппсом 27 июня 1941 г. Документы внешней политики СССР (далее - ДВП СССР). М., 2000. Т. 24. С. 47-49.

⁷Запись беседы советника посольства СССР в Кабуле В.С.Козлова с Ф.Тайтлером. АВП РФ. Ф. 071, 1941. Оп. 23. П. 196. Д. 5. Л. 118.

⁸Телеграмма полпреда СССР в Афганистане К.А.Михайлова в НКИД СССР 3 июля 1941. АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 349. Д. 2383. Л. 165.

⁹Доклад Посольства СССР в Афганистане «О внешней политике афганского правительства в 1941 - начале 1942 г.» АВП РФ. Ф. 06. Оп. 4. П. 16. Д. 161. Л. 16.

¹⁰Тихонов Ю.Н. Афганская война Сталина. Битва за Центральную Азию. М., 2008.
С. 331-332.

¹¹Телеграмма полпреда СССР в Афганистане К.А.Михайлова в НКИД СССР 30 июня 1941. Ф. 059. Оп. 1. П. 349. Д. 2383. Л. 162.

¹²Справка «Английская политика в Афганистане», составленная советником В.С.Козловым 3 июля 1942. АВП РФ Ф. 059. Оп. 24. П. 2. Д. 199. Л. 134.

¹³Доклад Посольства СССР в Афганистане…

¹⁴Там же. Л. 19.

¹⁵Агрессия. Рассекреченные документы Службы внешней разведки Российской Федерации. 1939-1941. М., 2011. С. 488-489.

¹⁶ДВП СССР М., 2000. Т. 24. С. 122.

¹⁷Там же. С. 123.

¹⁸Там же. С. 132.

¹⁹Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны… С. 68.

²⁰Там же. С. 82-83.

²¹Там же. С. 11.

²²Там же. С. 49.

²³Очерки истории российской внешней разведки. М., 1999. Т. 4. С. 277.

²⁴Там же. С. 8, 276.

²⁵Телеграмма посла СССР в Афганистане К.А.Михайлова в НКИД СССР. 17 июля 1941. АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 349. Д. 2383. Л. 176.

²⁶Подробнее см.: Булатов Ю.А. Срыв гитлеровского «блицкрига» в Центральной Азии: противоборство Германии и СССР на «афганском плацдарме» // Военно-исторический журнал. 2013. №7,8.

²⁷Телеграммы посла СССР в Афганистане К.А.Михайлова в НКИД СССР 25 июля и 19 августа 1941. АВП РФ. Ф. 059. Оп. 1. П. 349. Д. 2383. Л. 183, 217.

²⁸Письмо посла Великобритании в СССР Р.С.Криппса заместителю наркома НКИД СССР А.Я.Вышинскому 2 сентября 1941. АВП РФ. Ф. 059. Оп. 23а, п. 1. П. 199. Д. 1. Л. 1.

²⁹Тихонов Ю.Н. Афганская война Третьего рейха. НКВД против абвера. М., 2003. С. 130-131, 156-157.

³⁰ДВП СССР. М., 2000. Т. 24. С. 219.

³¹Очерки истории российской внешней разведки… С. 386.

³²Там же. С. 528.

³³Там же. С. 386.

³⁴Советско-английские отношения во время Великой Отечественной войны… С. 131.

³⁵Там же. С. 139.

³⁶Там же. С. 132.

³⁷Очерки истории российской внешней разведки… С. 663.

³⁸Справка «Немцы в Афганистане», составленная по материалам резидентуры советской разведки в Кабуле 20 мая 1942. Архив СВР России. Д. 28172. Т. 1. Л. 301.

³⁹Там же. Л. 303.

⁴⁰Там же.

⁴¹Очерки истории российской внешней разведки… С. 23.

⁴²Доклад Посольства СССР в Афганистане... Л. 31.

⁴³Там же.

⁴⁴Там же. Л. 33.

⁴⁵Там же. Л. 34.

⁴⁶Там же. Л. 35.

⁴⁷АВП РФ. Ф. 06. Оп. 3. П. 9. Д. 105. Л. 22-27.

⁴⁸Доклад Посольства СССР в Афганистане… Л. 39.

⁴⁹Телеграмма посла СССР в Афганистане К.А.Михайлова в НКИД СССР 25 ноября 1941. Ф. 059. Оп. 1. П. 349. Д. 2383. Л. 66.

⁵⁰Телеграмма посла СССР в Афганистане К.А.Михайлова в НКИД СССР 30 декабря 1941. Ф. 059. Оп. 1. П. 349. Д. 2383. Л. 106.