Знать Конвенцию, как «свои пять протоколов», или Что такое «негуманное» оружие

«Впредь до того времени, когда представится возможность издать более полный свод законов войны… население и воюющие остаются под охраною и действием начал международного права, поскольку они вытекают из установившихся между образованными народами обычаев, из законов человечности и требований общественного сознания».

Фрагмент из Преамбулы Конвенции о законах и обычаях
сухопутной войны 1907 г. («Декларации Мартенса»)

12-16 декабря 2016 года в Женеве состоится Обзорная конференция (ОК) по рассмотрению действия Конвенции о «негуманном» оружии* (КНО) (*Полное название: Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие. Конвенция вместе с ее первыми тремя протоколами была одобрена 10 октября 1980 г. на одноименной конференции, созванной в соответствии с резолюциями Генеральной Ассамблеи ООН 32/152 от 19 декабря 1977 г., 33/70 от 28 сентября 1978 г. и 34/82 от 11 декабря 1979 г.) . Вместе с ее пятью протоколами конвенция утвердилась в качестве одного из важнейших международных механизмов в области контроля над обычными вооружениями и одновременно - одного из «столпов» международного гуманитарного права (МГП).

Отличительной особенностью режима КНО является сбалансированность: в равной мере учитываются императивы МГП и законные оборонные интересы государств. Это положительно сказывается на процессе универсализации КНО (число участников постоянно растет и в текущий момент составляет 121 государство, включая большинство влиятельных в военно-политическом плане стран). Как результат, непрерывно преумножается международная значимость этой конвенции. Вполне естественным является и повышенное внимание мировой общественности к предстоящей Обзорной конференции КНО, которая проводится раз в пять лет.

Со времени предыдущей ОК КНО (2011 г.) были спровоцированы новые вооруженные конфликты на Украине, в Сирии, Ливии и Йемене, продолжали нагнетаться очаги напряженности в Ираке и Афганистане. Все это не могло не сказаться на глобальной военно-политической атмосфере. Серьезно обострилась проблема соответствия современной практики ведения войны «законам человечности и требованиям общественного сознания» (о непременном соблюдении этих неписаных законов говорится в приведенной в эпиграфе «Декларации Мартенса», которая по общему признанию и в соответствии с вековой традицией является стержневым элементом МГП). Нельзя забывать, что в свое время именно шокирующие факты применения напалма¹ и противопехотных мин² во время агрессии США против Вьетнама оказали ошеломляющее воздействие на американское и мировое общественное сознание. В середине 1970-х годов это стало одной из предпосылок для начала переговорной работы над КНО.

Государствам-участникам в декабре в ходе ОК КНО предстоит в очередной раз дать оценку эффективности и актуальности конвенции. В этом контексте представляется весьма важным еще раз внимательно рассмотреть саму природу конвенции и ее протоколов, разобраться, по каким критериям и в каких ситуациях оружие может быть признано «негуманным».

Для начала следует отметить, что сама КНО - документ рамочный, разъясняющий сферу применения конвенции и ее протоколов, а также процедурные вопросы участия государств. Реализация этой рамочной договоренности осуществляется путем выполнения государствами конкретных положений протоколов КНО, к которым они присоединились. Именно протоколы КНО вводят конкретные запреты и ограничения на производство, хранение, оборот и применение обычных вооружений определенных видов или параметров. Таким образом, сформирован режим КНО, объединяющий целый ряд правовых инструментов.

Таблица 1

Режим КНО

Составлено на основе: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/

Первый протокол: сигнал о компромиссном
духе Конвенции

Первый протокол о необнаруживаемых осколках (П-1) запрещает применение «любого оружия, основное действие которого заключается в нанесении повреждений осколками, которые не обнаруживаются в человеческом теле с помощью рентгеновских лучей»³. На деле это означает отказ от применения боеприпасов, поражающие элементы которых содержат стекло, пластик или дерево⁴.

Еще в 1868 году в Санкт-Петербургской декларации о запрещении употребления разрывных пуль подчеркивалась незаконность применения «оружия, которое по нанесении противнику раны без пользы увеличивает страдания людей, выведенных из строя, или делает смерть их неизбежною»⁵. С тех пор не было зафиксировано и подтверждено никаких случаев использования таких боеприпасов вооруженными силами какой-либо страны. Так же как нет государств, принципиально несогласных с этим международным инструментом, кодифицирующим устоявшуюся норму обычного права.

Важно, что первый заложенный в КНО запрет касался такого вида оружия, применение которого большинство государств (если не сказать все) не допускали в связи с устоявшимся обычаем, а также, вероятно, из-за отсутствия военной целесообразности. Это отражает принципиально важную особенность конвенции и всех принятых до сих пор ее протоколов - сбалансированность. Предусматриваются исключительно такие обязательства, которые могли бы принять и добросовестно выполнять максимальное число стран, обладающих значимым потенциалом использования соответствующей категории оружия. Только так на практике возможен равнозначный учет как норм МГП, так и совершенно законных оборонных интересов государств. С помощью П-1 государствам дан четкий сигнал об особом - компромиссном и сбалансированном - духе КНО.

Вполне понятно, что такой консерватизм, базирующийся на консенсусном подходе, нравится далеко не всем. Все чаще раздаются голоса в пользу более радикальных запретов и контроля в рамках КНО за отдельными видами обычных вооружений. Но осуществимы ли такие идеи на практике? Работоспособны ли амбициозные, но игнорирующие правило консенсуса запретительные документы? И наконец, в самом ли деле недостаточны те рамки ведения боевых действий, которые созданы режимом конвенции? Ответы на эти вопросы мы попытаемся дать чуть позже, когда будем рассматривать конкретные проблемы «негуманного» оружия, решить которые вне механизма КНО пытались те, кого в лучшем случае стоит относить к «разоруженческим романтикам».

Второй протокол: ограничения, которые
реально работают

Второй протокол о запрещении или ограничении применения мин, мин-ловушек и других устройств (П-2) регламентирует порядок установки, регистрации и учета противопехотных мин (ППМ) с целью предотвращения потерь среди некомбатантов*, (*В соответствии с Дополнительным протоколом I к Женевским конвенциям 1949 г. некомбатантами признаются лица, не входящие в состав вооруженных сил воюющих государств, а также хотя и входящие в состав действующей армии (в качестве обслуживающего персонала), но не принимающие непосредственного участия в сражении с оружием в руках.)  а также существенно ограничивает, фактически запрещает, установку мин-ловушек. В этом протоколе вновь проявляется сбалансированность (компромиссность) конвенции: вместо того чтобы призывать категорически запретить тот или иной вид оружия из-за имеющихся гуманитарных озабоченностей, участники КНО сосредоточили усилия на выработке ограничений на его применение, которые были бы приемлемы для большинства государств и в то же время действенны с точки зрения защиты гражданского населения и недопущения излишних страданий комбатантов.

В 1996 году на площадке КНО отдельным документом были приняты поправки к П-2, получившие название «Дополненный второй «минный» протокол» (ДП-2). Получился международный инструмент с обширной терминологической базой и детально прописанными положениями. Этот документ со временем стал одним из стержневых для всего режима конвенции. Большинство присоединившихся к КНО государств уже ратифицировали ДП-2.

Участники ДП-2 обязуются обезвреживать установленные ими мины после окончания боевых действий и предпринимать меры предосторожности для защиты гражданских лиц от их воздействия (содержание, наблюдение и ограждение, а также заблаговременное оповещение населения о факте их установки). Предусмотрена регистрация местоположения мин, обеспечение сохранности этой информации и ее передача другой стороне. Дистанционно устанавливаемые мины, в том числе не являющиеся противопехотными, предписано оснащать эффективными механизмами самоуничтожения и самонейтрализации или резервным элементом самодеактивации. Введен запрет на передачу мин, применение которых не допускается ДП-2⁶.

Крайне важно, что в результате кропотливой работы над поэтапным и компромиссным подведением практики минирования местности под стандарты МГП удалось довести суммарное число участников обоих «минных» протоколов до 113 государств, включая все страны со значимым потенциалом по созданию и применению противопехотных мин: Россию, КНР, США и т. д. Еще более важно, что среди них есть и те, кто имеют между собой неурегулированные территориальные споры, приводившие в недавнем прошлом к вооруженным столкновениям, например Индия и Пакистан, Великобритания и Аргентина и т. д. Так отчетливо проявляется вторая особенность КНО и ее протоколов - они применимы на практике даже при острой политической напряженности, внося весомый вклад в дело предотвращения гуманитарных последствий в условиях неразрешенных либо потенциально возможных вооруженных конфликтов.

Примечательный момент. Существует альтернативный П-2 и ДП-2 КНО механизм - Конвенция 1999 года о запрете противопехотных мин (КЗПМ, Оттавская конвенция). Принципиальным конституциональным отличием КЗПМ от «минных» протоколов КНО является то, что она объединяет 162 государства, но при этом не охватывает ни одного из реальных «минных тяжеловесов». КНР, Россия, США, Индия, Пакистан в КЗПМ не участвуют. Показательным фактом остается и то, что еще два-три года назад количество ППМ, складированных у государств, не участвующих в КЗПМ, оценивалось в 160 млн. единиц, а в настоящее время - 50 миллионов⁷. Таким образом, основные процессы ликвидации противопехотных мин, по сути, идут не в рамках альтернативной Оттавской конвенции, а именно среди государств - участников КНО.

Вместе с тем стоит учитывать неоспоримые плюсы КЗПМ. На ее площадке регулярно ведется согласование усилий части международного сообщества по гуманитарному разминированию и оказанию помощи жертвам применения ППМ. Повышается осведомленность о масштабе угрозы для жизни и здоровья некомбатантов и социально-экономического развития отдельных территорий, которую несет минное оружие. Главное - отдельные развивающиеся государства получают в рамках КЗПМ финансовое и техническое содействие, благодаря чему достаточно успешно борются с минной угрозой.

Следует отметить, что многие государства, не вступая в КЗПМ, солидаризируются с духом и буквой Оттавской конвенции. Но и там есть серьезные проблемы. Так, например, США в июне 2014 года с большим пропагандистским эффектом объявили, что берут обязательство приостановить применение противопехотных мин⁸. Однако уже через пару месяцев они это обязательство фактически дезавуировали, заявив, что Корейский полуостров, дескать, «не в счет»⁹. Естественно, подобный подход не стимулирует руководство двух корейских государств к каким-либо мерам, связанным с разминированием, или тем более к отказу от ППМ. В результате постоянно происходят инциденты с подрывами людей в демилитаризованной зоне¹⁰.

Еще более серьезное свидетельство неприменимости Оттавской конвенции к кризисным условиям - это ситуация с таким ее участником, как Украина. Киев попросту игнорирует свои обязательства по уничтожению запасов ППМ (это подтверждают даже цифры официальных отчетов, предоставляемых самими же украинцами¹¹). Украина была обязана полностью ликвидировать свои ППМ еще в 2010 году, однако из имеющихся в наличии 5,5 млн. таких мин в 2015 году украинская сторона избавилась лишь от 574 единиц.

Удивляет, что участники КЗПМ никак не реагируют на сложившееся на Украине положение дел и просто закрывают глаза на то, что в реальности происходит на украинской территории с выполнением этой договоренности. В рамках Оттавской конвенции так и не получили осуждения факты применения ППМ подчиненными Киеву вооруженными силами (как добровольческими батальонами, так и регулярными частями и подразделениями украинской армии), которые действуют неизбирательно, ставя под угрозу жизни мирных людей. В силу своих обязательств по КЗПМ Украина не имеет права использовать ППМ, а нынешняя украинская власть продолжает активно применять это оружие даже против гражданского населения собственной страны¹². Предусмотренный Оттавской конвенцией механизм Генерального секретаря ООН по расследованию возможных нарушений остается незадействованным. На проходившем в декабре 2015 года Совещании государств - участников КЗПМ никто даже не привлек внимания к необходимости ее соблюдения в ходе конфликта на Юго-Востоке Украины. Выходит, что Оттавская конвенция не находит реального применения на практике. Правомерно задать вопрос: для чего же тогда она принималась?

Говоря о Втором протоколе, стоит отдельно остановиться и на проблематике так называемых «наземных мин, отличных от противопехотных» (НМОП), к ним относятся, прежде всего, противотанковые и противотранспортные мины. В 2001-2006 годах в рамках КНО работала Группа правительственных экспертов по НМОП. Договориться по устраивающим всех ограничениям по таким минам так и не удалось. И дело не в отсутствии политической воли, а в существенных доктринальных и технических противоречиях.

Нет никаких доказательств, что НМОП присуща какая-то особая гуманитарная опасность (в отличие от самодельных взрывных устройств (СВУ), число жертв которых в разы больше, чем от любого другого инженерного боеприпаса). В то же время принятие решений по ограничению применения либо техническому совершенствованию противотранспортных и противотанковых мин могло бы вызвать весомые военно-политические и финансовые последствия¹³. Они окажутся тем более велики для государств, имеющих значительные участки сухопутных границ. Для них НМОП - самое настоящее средство стратегического сдерживания.

Существенный гуманитарный потенциал уже заложен в ДП-2: его требования по большей части относятся к наземным минам в целом и в случае их надлежащего выполнения обеспечивают действенную защиту некомбатантов, в том числе и от применения НМОП. Поэтому тяжело согласиться с теми, кто призывает к расширению ограничений по применению этого типа мин. Тем более на основе, мягко говоря, неоднозначного набора критериев*. (*Например, требование повышенной обнаруживаемости НМОП, которое, в случае его реализации, резко бы снизило их боевую эффективность.) Более оправданным было бы точнее оценить уже имеющийся в этой области гуманитарный потенциал Конвенции о «негуманном» оружии и ее протоколов.

Третий протокол: ориентированность
на защиту гражданского населения

Некоторые аспекты Третьего протокола о запрещении или ограничении применения зажигательного оружия (П-3) также заслуживают детального рассмотрения, поскольку в последнее время заметно возросло внимание мировой общественности к данной договоренности.

П-3 содержит две статьи. Первая посвящена определениям. «Боеприпасы... зажигательный эффект которых специально не предназначен вызывать ожоги у людей, но которые используются против военных объектов...»¹⁴ не относятся к «зажигательному оружию», а значит, и к сфере действия протокола. В результате под запрет не попадает так называемый «белый фосфор» - вещество, применяемое, к примеру, в осветительных боеприпасах, которое также может вызвать у человека опасные ожоги.

Ряд НПО предлагают внести поправки в П-3 и запретить «белый фосфор»¹⁵. На сегодняшний момент реализовать это невозможно: большинство военно-значимых государств не смогут поддержать более «жесткий» документ, руководствуясь интересами своей оборонной безопасности. В частности, на это указывают результаты кампании, проведенной «Хьюман Райтс Вотч» накануне Совещания государств - участников КНО 2015 года. На разосланный по столицам призыв выступить в поддержку расширения действия П-3 откликнулись только две страны: Словения и Коста-Рика¹⁶.

Вторая статья запрещает применять зажигательное оружие против гражданского населения, а также военных объектов, расположенных в районе сосредоточения гражданского населения, в особенности если такое оружие доставляется по воздуху. Кроме того, запрещается «превращать леса и другие виды растительного покрова в объект нападения с применением зажигательного оружия»¹⁷.

Здесь важно заметить третью - наряду с компромиссностью и применимостью на практике - особенность КНО* (*Для английского языка характерно другое сокращенное наименование соглашения - Convention on Certain Conventional Weapons (CCW; Конвенция о некоторых видах обычного оружия). Оно ближе к оригинальному названию, но полностью лишено смысловой нагрузки. )  (укоренившееся у нас название - Конвенция о «негуманном» оружии - лаконично и удобно, но может ввести в заблуждение). Конвенция не столько выделяет отдельные категории оружия, чтобы вешать на них ярлык «негуманности», сколько устанавливает максимально жесткие, но приемлемые для большинства государств рамки применения этого оружия. Цель таких ограничений одна - защита гражданских лиц и минимизация страданий военнослужащих. Иначе говоря, КНО - набор правовых инструментов в области контроля над вооружениями, выработанный с однозначной целью - способствовать более гуманному ведению боевых действий (которые, к сожалению, не всегда получается предотвратить). И здесь важнее не то, какое оружие окажется в арсенале, а то, как его будут использовать вооруженные силы конкретного государства.

Пример противоположного подхода - Конвенция по кассетным боеприпасам (ККБ, Ословская конвенция), вступившая в силу в 2010 году. К ней присоединились 100 государств. Но снова, как и в случае с Оттавской конвенцией, в их число не вошли основные производители и «пользователи» таких боеприпасов (выработка обоих соглашений велась не на специализированных ооновских площадках, а на «альтернативных» форумах, при игнорировании фундаментального в области контроля над вооружениями принципа консенсуса). «Кассетная конвенция» вызывает серьезные сомнения относительно подлинных целей ее поборников.

Так, само определение «кассетного боеприпаса» (КБ) исключает те из них, суббоеприпасы которых оснащены механизмами самоуничтожения и самодеактивации либо весят более 20 кг¹⁸. Тем самым авторы Ословской конвенции дают понять, что КБ могут быть по определению «плохие» и «хорошие» вне зависимости от контекста их применения. Тогда не ясно, как, к примеру, обстрел жилых районов именно самоликвидирующимися КБ способствовал бы защите гражданского населения (кроме случаев, когда неразорвавшийся боеприпас становится так называемым взрывоопасным пережитком войны (ВПВ), но это уже другой гуманитарно-разоруженческий сюжет, о котором речь пойдет далее). Зато очевидно, что универсализация «ословского» подхода могла бы привести к переделу рынка КБ в пользу высокоразвитых стран - инициаторов этой конвенции¹⁹.

Более того, согласно ККБ, «государства-участники, их военный персонал или их граждане могут участвовать в военном сотрудничестве и операциях с не являющимися участниками настоящей Конвенции государствами, которые могут заниматься деятельностью, запрещенной для государства-участника» (ст. 21)²⁰. Такая лазейка делает вовсе бессмысленными все ограничения, прописанные в конвенции. Ведь большинство современных военных операций ведется коалициями государств, в которых положение лидера, как правило, занимает одна держава, не обременяющая себя обязательствами в области контроля над вооружениями. Ей-то и предназначается роль масштабного «применителя» КБ, в то время как союзники окажут все необходимое для этого содействие. Отсюда и обоснованные сомнения в подлинных целях разработки Ословской конвенции.

Показательна в этом плане скандальная ситуация, возникшая на Обзорной конференции ККБ (сентябрь 2014 г.). В ходе подготовки итоговой декларации делегации четырех стран (Великобритании, Канады, Австралии и Литвы) высказались против безоговорочного осуждения применения любых КБ под тем предлогом, что это противоречило бы статье 21 ККБ. Такая позиция вызвала критику со стороны НПО, обвинивших эти государства в подыгрывании Вашингтону²¹. Декларация все же была принята, но упомянутые четыре страны сделали нужные для них оговорки.

Четвертый и Пятый протоколы:
адаптивность и гибкость

Четвертый протокол об ослепляющем лазерном оружии (П-4) 1995 года - в своем роде беспрецедентный документ. Он не просто поставил под запрет упомянутую категорию оружия, но сделал это превентивно, ведь доказанных случаев боевого применения лазера для ослепления людей до сих пор не зафиксировано²².

Конечно же, сфера применения документа крайне ограничена. Запрещается лишь использование лазерного оружия, предназначенного непосредственно для причинения постоянной слепоты органам зрения человека. При этом специально оговорено: «Запрещение... не охватывает ослепление как случайный или сопутствующий эффект правомерного применения лазерных систем в военных целях»²³. Однако и в столь мягкой трактовке данный прецедент превентивного запрета на перспективный вид оружия весьма значим. Тем самым подтверждается, что конвенция способна реагировать на появление новых гуманитарных вызовов в связи с меняющимися условиями ведения боевых действий. На основе консенсусных договоренностей в рамках КНО вводятся универсально приемлемые ограничения на использование того или иного оружия. В этом состоит четвертая особенность КНО - она адаптивна.

Пятый протокол по взрывоопасным пережиткам войны (П-5) 2003 года - это единственный протокол, который носит не запрещающий или ограничивающий, а регулирующий характер. Он содержит меры по минимизации возможных негативных гуманитарных последствий от взрывоопасных пережитков войны - неразорвавшихся артиллерийских снарядов, авиабомб, ручных гранат, боевых элементов кассетных боеприпасов и т. д., а также по гуманитарной очистке территории после окончания вооруженного конфликта. К сфере действия документа не относятся ВПВ, возникновение которых связано с боевыми действиями, проходившими на территории государства-участника до момента его присоединения к П-5²⁴.

Подробное руководство по созданию, производству и поддержанию боеприпасов в надлежащем состоянии с целью снижения вероятности их превращения в ВПВ после окончания боевых действий содержится в Техническом приложении к П-5, которое имеет рекомендательный характер. Предпринимаются попытки сделать ряд его положений юридически обязывающими, но они наталкиваются на противодействие многих значимых в военно-технологическом плане государств.

Появление Технического приложения к П-5 - еще одно подтверждение того, что режим КНО обладает достаточной гибкостью. Это не столько машина для тиражирования запретов и ограничений, сколько площадка для интенсивного конструктивного диалога, в результате которого вырабатываются, а затем и получают универсальное распространение не только юридически обязывающие соглашения, но и различного рода практические рекомендации и руководства, «наилучшие практики» и «меры доверия». Можно выделить пятую особенность этого режима - многогранность.

Имеется и другое подтверждение эффективной многовариантности форм режима КНО - вступление в силу в 2004 году Поправки к статье 1 КНО, расширяющей сферу действия конвенции и на внутренние конфликты немеждународного характера. В настоящий момент к ней присоединились 82 государства, включая Украину.

Следовательно, применение Киевом ППМ на Юго-Востоке Украины (производимое скрытно и, конечно же, без маркировки минных полей на местности) - прямое нарушение обязательств Украины не только по Оттавской конвенции, но и в части Дополненного второго «минного» протокола и Поправки к статье 1 КНО. Но чтобы признать это, многим столицам необходимо дать объективную оценку событиям, последовавшим за антиконституционным вооруженным государственным переворотом, поддержанным со стороны США и Евросоюза, и назвать вещи своими именами, то есть квалифицировать происходящее на Юго-Востоке Украины как внутренний конфликт немеждународного характера.

Остается надеяться на наличие у государств - участников конвенции и «минных протоколов» достаточной политической воли, чтобы отбросить в сторону узкоконъюнктурные интересы и ответить на этот реально зафиксированный вызов режиму КНО. Ведь подобные международные конвенции для того и заключаются, чтобы гарантировать государствам и их населению защиту равных и неделимых прав на безопасность, независимо от того, какие на этот счет мнения имеются в той или иной державной столице.

 q

В порядке резюме следует еще раз подчеркнуть, что Конвенция о «негуманном» оружии и ее протоколы - хорошо отлаженная система международно-правовых инструментов, которая гармонично и сбалансированно учитывает гуманитарные озабоченности международного сообщества и законные оборонные интересы государств. КНО на практике подтвердила свою применимость и реальное воздействие на существующие гуманитарные угрозы, ориентированность на защиту некомбатантов, адаптивность по отношению к меняющимся условиям ведения войны, многовариантность форм и методов реализации дополнительных регламентов и обязательств. Очевидно, что именно такой комплексный, учитывающий все многообразие международных отношений подход должен и далее получать универсальное распространение.

КНО как никакой другой международный инструмент в области контроля над вооружениями твердо гарантирует опору на два основополагающих принципа МГП: соразмерность применения силы и проведение четкой грани между военными и гражданскими лицами и объектами. Положения КНО, с одной стороны, приемлемы для большинства государств, а с другой - закладывают основы нового, более гуманного порядка ведения боевых действий, учитывающего ускоренное развитие технологий и методов современных войн. Режим КНО предоставляет государствам возможность на недискриминационной основе регулировать практику ведения боевых действий. Причем все это имеет многообещающий задел на универсальность и бессрочность.

Но главное - необходимо помнить, что термин «гуманность» несет в себе значительную нравственную составляющую. Такое качество, как гуманность, присуще не «бездумному» оружию, а только человеку, которому и надлежит определять степень совместимости своих вооруженческих устремлений с нормами и принципами МГП как на индивидуальном, так и на государственном уровнях. «Негуманным» любое оружие или боеприпасы называют условно, поскольку они могут быть использованы неизбирательно или так, чтобы причинить излишние страдания. На самом деле, любое оружие смертоносно по своей природе и предназначению, а значит, недопустимо его произвольное применение. В идеале, конечно же, необходимо так выстраивать межгосударственные отношения, чтобы никогда и ни при каких обстоятельствах не доводить дело до применения оружия и массовых жертв среди гражданского населения. Но это уже предмет не военно-политических, а, скорее, политико-философских исследований, и хочется надеяться, что закрепленные на этот счет в Уставе ООН положения²⁵ будут всеми без исключения государствами неукоснительно соблюдаться.

 ¹Neer Robert M. Napalm. An American Biography. Cambridge, MA: Belknap press/Harvard univ. press. Р. 151-175.

 ²Yongblood N. The Development of Mine Warfare: A Most Murderous and Barbarous Conduct. West Connecticut: Praeger Security International. Р. 151.

 ³Протокол о необнаруживаемых осколках к Конвенции о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие (далее - Конвенции…) // http:
//www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/prot1_mines.pdf

 ⁴Convention on Certain Conventional Weapons (CCW) аt a Glance. Arms Control Association
// https://www.armscontrol.org/factsheets/CCW

 ⁵Санкт-Петербургская декларация о запрещении употребления разрывных пуль 1868 г. Электронный фонд правовой и научно-технической информации. Консорциум кодекс // http://docs.cntd.ru/document/901753623

 ⁶Протокол о запрещении или ограничении применения мин, мин-ловушек и других устройств с поправками (Протокол II с поправками) к Конвенции… // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/mines_prot2.pdf

 ⁷Landmine Monitor 2015. Landmine and cluster munition monitor // http://www.the-monitor.org/en-gb/reports/2015/landmine-monitor-2015.aspx

 ⁸Statement by Ambassador Griffiths (US Embassy in Maputo) to the Third Review Conference to the Convention on the Prohibition of the Use, Stockpiling, Production, and Transfer of Anti-Personnel Mines and on their Destruction. June 27, 2014 // http://www.maputoreviewconference.org/daily-summaries-statements/day-5-friday-27-june/statements/

 ⁹Psaki J. (Spokesperson). U.S. Landmine Policy, Press Statement. U.S. Department of State. 2014. September 23 // http://www.state.gov/r/pa/prs/ps/2014/09/231995.htm

¹⁰Two South Korean soldiers injured in apparent landmine explosion on border // The Guardian. August 2014 // http://www.theguardian.com/world/2015/aug/04/two-south-korean-soldiers-injured-in-apparent-landmine-explosion-on-border

¹¹Вопросник ОБСЕ по противопехотным минам [ограниченный доступ]. https://www.osce.org

¹²МИД уличил Украину в использовании мин, которые та должна была уничтожить // Взгляд. 10 декабря 2015 // http://www.vz.ru/news/2015/12/10/783107.html

¹³«General comments regarding MOTAPMs». Statement by the Russian Federation. CCW Meeting of Experts on MOTAPM, 2-4 April 2012 // http://www.unog.ch/80256EDD006B8954/(httpAssets)/AF01BBFA7095933EC12579D50028D4B1/$file/CCW_MOTAPMStatement_am_Russian_Federation.pdf

¹⁴Протокол о запрещении или ограничении применения зажигательного оружия к Конвенции… // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/prot3_mines.pdf

¹⁵From Condemnation to Concrete Action: A Five-Year Review of Incendiary Weapons // Memorandum to Convention on Conventional Weapons Delegates. Human Rights Watch. November 2015. Р. 7.

¹⁶2015 Meeting of the States Parties to CCW. Statements // http://www.unog.ch/__80256ee600585943.nsf/%28httpPages%29/700bd7373a1fe2bcc12573cf005afc00?OpenDocument&ExpandSection=3#_Section3

¹⁷Протокол о запрещении или ограничении применения зажигательного оружия к Конвенции… // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/prot3_mines.pdf

¹⁸Конвенция по кассетным боеприпасам // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/cluster_munitions.shtml

¹⁹Ответ директора ДВБР МИД России А.И.Антонова на вопрос СМИ относительно принятия Дублинской дипломатической конференцией Конвенции по кассетным боеприпасам. МИД России. 6 июня 2008 // http://archive.mid.ru//brp_4.nsf/0/F22EA6851DB61297C3257460005E9B0B

²⁰Конвенция по кассетным…

²¹Nations Condemn Cluster Munition Attacks. September 2015 // https://www.hrw.org/news/2015/09/11/nations-condemn-cluster-munition-attacks

²²Blinding laser weapons: questions and answers. International Committee of the Red Cross // https:
//www.icrc.org/eng/resources/documents/misc/57jmcz.htm

²³Протокол об ослепляющем лазерном оружии к Конвенции… // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/prot_laser.pdf

²⁴Протокол по взрывоопасным пережиткам войны к Конвенции… // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/war_remnants.pdf

²⁵Глава VI: Мирное разрешение споров. Устав ООН и Статут Международного суда // https:
//www.un.org/charter-united-nations/index.html