ENGLISHВСЕМ ИЗВЕСТНЫ самые священные места христиан - Иерусалим, Вифлеем, Назарет - и мусульман - Мекка, Медина. О почитаемых же буддистами местах известно куда меньше. Вряд ли это справедливо: ведь буддизм - одна из мировых религий. Будучи бирманистом по образованию и проработав в буддийской Бирме/Мьянме много лет, я, естественно, заинтересовался буддизмом, старался изучать его. Потом судьба распорядилась так, что я оказался в командировке на родине Будды - в Непале.
Живя в Катманду, никак нельзя не воспользоваться редкой возможностью - увидеть священные места буддизма в Непале и Северной Индии. Сам Будда рекомендовал тем, кто хочет почтить его память, обязательно посетить четыре самых священных места, а именно: Лумбини, где он родился, Бодхгайю, где достиг Просветления, стал Буддой, Сарнатх, где Просветленным была прочитана первая проповедь, и Кушинагар - место его земной смерти и перехода в окончательную нирвану.
Туманы над Лумбини
В КАТМАНДУ стояла облачная погода. Когда же через полчаса я прилетел в Сиддхартханагар, на границу Непала с Индией, меня встретило предзакатное солнышко. Именно в этих местах, в саду Лумбини, более 2,5 тыс. лет назад родился принц Сиддхартха, которому было суждено стать Буддой.
Склонившееся к горизонту солнце освещало широкую равнину, занятую рисовыми полями. Вдали сверкали заснеженные вершины Гималаев. До Лумбини от аэропорта километров 20. Жадно всматриваюсь в окрестности. На полях работают буйволы. Крестьяне обмолачивают рис. Женщины в сари со множеством украшений: крупные серьги в ушах и в носу, кольца на пальцах не только рук, но и ног, массивные браслеты на запястьях. Мужчины в белых набедренных повязках - дхоти. Все кажется значительным и важным. Невольно возникает мысль: неужели я вижу тот же самый пейзаж, который некогда видел Сиддхартха? Такое ощущение, что Будда проходил здесь лишь вчера, и эти люди в деревнях видели его и кланялись ему.
Вот я и в самом сердце Лумбини, в его священном саду. Сразу же бросается в глаза каменная колонна императора Ашоки, посетившего Лумбини в III веке до нашей эры. Надпись, исполненная алфавитом брахми, подтверждает, что здесь - место рождения принца Сиддхартхи. Чуть поодаль от колонны - раскопки храма Майи Деви, матери Будды. Под напластованиями веков обнаружена стелла, изображающая сцену рождения.
25 веков назад беременная королева Майя, супруга Шуддходаны, правителя княжества Капилавасту, покинула дворец и направилась со свитой в Девадаху, в дом своих родителей, чтобы, как предписывала традиция, разрешиться там от бремени. Но родила она на полпути, в роще, или саду Лумбини, под саловым деревом, искупавшись перед тем в пруду. Новорожденный принц также был омыт в водах пруда.
И сейчас водоем - на том же самом месте. На его берегу растет огромное дерево - баньян. Трудно сказать, сколько ему лет. В любом случае, эта земля помнит шаги младенца Будды. Ибо, едва родившись, он, по преданию, сразу сделал по семь шагов в четырех направлениях. Тем самым было предсказано, что буддизм распространится на восток, запад, юг и север.
В священной роще Лумбини повсюду видны древние фундаменты - все, что осталось от многочисленных храмов и пагод, возводившихся здесь на протяжении веков. Они излучают какую-то мощную энергию. Все пространство над вечными руинами украшено буддийскими флажками всех цветов радуги и тибетскими мантрами.
В Лумбини буддисты различных стран возвели или же строят монастыри и святилища в соответствии со своими национальными традициями. Я приехал в Лумбини по приглашению монаха из бирманского медитационного центра. Его зовут Вивекананда. Монах знакомит меня с Лумбини.
Храмы Тибета и затерянного в горах княжества Мустанг поражают величественностью облика, а бирманская пагода - изяществом форм. Китайский храмовый комплекс напоминает сказочный дворец. Вьетнамский монастырь и гостиница для паломников еще строятся. Работами руководит доктор Лам, энергичный священник с проницательным взглядом. "Когда я приехал сюда, здесь было болото, кишащее змеями, - рассказывает вьетнамец. - Никто не верил, что мне удастся что-нибудь построить. А теперь посмотрите…" Он показывает на почти завершенные постройки. Воистину молитва обладает чудодейственной силой. Именно моление-пуджа помогло доктору Ламу избавиться от змей. Молясь, он просил рептилий покинуть место, предназначенное для строительства храма. И все они, включая королевских кобр, послушно уползли.
Доктор Лам - уважаемая, влиятельная персона в Лумбини. Он хочет, чтобы на родине Будды были представлены и российские буддисты. "Ведь Россия, - убежденно говорит вьетнамец, - великая держава, один из важнейших центров духовного притяжения в мире, и она обязательно должна построить свой комплекс в Лумбини". Конечно, было бы очень хорошо иметь российское пристанище в этом священном месте. Недавно непальские власти выделили в Лумбини место для буддистов России, чтобы те могли организовать здесь свой паломнический центр. В России уже создан соответствующий комитет, которому предстоит осуществить этот проект.
Доктор Лам построил большую гостиницу для паломников, в которой может бесплатно остановиться любой гость Лумбини. Есть в ней и роскошные номера. А вот сам настоятель предпочитает жить в скромной хижине, практически безо всякой мебели. Столом ему служит пенек. Доктор Лам любит простую, естественную жизнь. Он разбил прекрасный цветник. Цветы, сменяя друг друга, цветут круглый год. Священник показывает мне альбомы с прекрасными фотографиями цветов, на которых блестит свежая утренняя роса.
Я остановился в бирманском медитационном центре. Приняли меня как родного, стоило заговорить на бирманском языке. Впрочем, в монастырях Лумбини рады любому. Место переночевать для паломника и просто путника всегда найдется.
С закатом солнца на Лумбини опускается густой туман. Это даже не туман, а плотная завеса из мельчайших капель влаги, окутывающая все предметы. Видимость - нулевая. Только у одинокой хижины тлеет костерок. К теплу льнет собака со щенятами. К утру туман не рассеялся, а стал еще непроницаемее. Не видно ни колонны Ашоки, ни священного пруда. Кажется, что Будда еще не родился и не возвестил миру свое учение.
Но туманы Лумбини не наводят уныния. Напротив, они вселяют радостное ожидание чуда. Ведь твердо знаешь, что принц Сиддхартха все-таки родится и откроет заблудшему человечеству путь избавления от страданий. Но произойдет это не сразу. До 29 лет принц с красавицей-женой Ящодхарой будет жить неподалеку, во дворце, в Капилавасту, не зная ни печалей, ни забот. Потом здесь ему будет дано четыре знамения. Он увидит больного, старика, покойника, а также аскета, погруженного в глубокие размышления. Таким образом, принц узнает, что мир наполнен страданием и любое благополучие иллюзорно. Он покинет дворец, бросив прощальный взгляд на спящих жену и родившегося в эту ночь сына Рахула, и в течение шести лет будет под родовым именем Гаутама странствовать по Северной Индии в поисках истины. В конце концов, благодаря напряженнейшей концентрации сознания и воли ему откроется "восьмеричный путь" к спасению - избавлению от страданий. Это - правильное понимание, правильное мышление, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное сознание и правильное сосредоточение.
Учение Будды распространилось по всему миру. Спрашиваю улыбчивого настоятеля бирманского монастыря, что ему наиболее близко в буддизме. "Все важно, - отвечает он. - Возьмите хотя бы пять добродетелей, которые проповедовал Будда: метта - любовь ко всему живому, тисса - верность, преданность, каруна - сострадание, мудита - умение радоваться радости другого человека как своей собственной и упека - спокойствие, невозмутимость перед лицом и успехов, и неудач". Недаром сейчас Непал и буддисты всех стран хотят превратить Лумбини не только в религиозный, но и в духовный центр всемирного значения, центр миротворчества и диалога различных культур.
Вечером мне выпала удача присутствовать на церемонии зажжения 10 тыс. свечей в Лумбини. Живыми огоньками были заставлены фундаменты древних строений. Читалась знаменитая "Маха Мангала сутра" - "Сутра добрых напутствий". Молитвы раздавались на непальском, вьетнамском, тибетском, бирманском, японском, английском и других языках. Ярко светила Луна - было как раз полнолуние. Тихо шелестели листья баньяна. Полыхали свечи. Даже туман на время отступил.
Красочные церемонии проводятся в Лумбини постоянно. Сотни тибетских лам школы карма-кагью читают мантры. Под навесом священник буддизма ваджраяны - "алмазного пути", распространенного в Непале, водружает себе на голову магическую корону-мукху и произносит тантрические заклинания. Ритмично ударяя в барабаны, идут цепочкой японские буддисты.
Проснувшись рано утром, я выглянул во внутренний дворик медитационного центра. По его периметру неслышно передвигались медитирующие монахи, монахини и миряне. На лицах было полное спокойствие. Потом раздались мелодичные удары гонга, призывающие на молитву. Завтрак, как и вообще все трапезы в монастыре, состоял исключительно из вегетарианских блюд, включавших всевозможные овощи, рис, бобы, соевую пасту, грибы. Мяса совсем не хотелось. Особенно мне запомнился непальский чай с молоком и масалой - пряностями. Необычный и тонизирующий напиток.
Завтраком угощали милые женщины: бирманка-мирянка До Сэйн Сэйн и две буддийские монахини в розовых одеяниях. Одна из монахинь особенно колоритная. Небольшого роста, в очках, уже в возрасте. Но необычайно энергичная и живая. Зовут ее Гурма. Она непалка, но многие годы жила в Бирме.
После чая Вивекананда показывает мне окрестности Лумбини. Фактически это заповедник, убежище для зверей и птиц. Известно, что проповеди Будды приходили послушать олени и другие животные. Вот и теперь в густых лесах Лумбини видишь лисиц, белок, попугаев, цапель и даже грифов. Все они обитают здесь в полной безопасности. Особенно порадовала в Лумбини встреча с "земляками" - журавлями, которые прилетают сюда на зимовку из России. Птицы отдыхают на лужке, рядом с речкой. Днем от ночного и утреннего тумана не осталось и следа. Солнце ярко светило над миром, которому Будда Гаутама открыл свет истины.
Под древом Бодхи
ЧТОБЫ ПРОДОЛЖИТЬ ПУТЬ вслед за Буддой, предстоит поездка в Индию, сначала - в Патну, столицу Бихара, одного из самых населенных штатов Индии и самого бедного. Всего час лета, и я - на индийской земле. Тропическая зима. Градусов 15. Тепла, конечно. Индийцы мерзнут. Высокая влажность. Охранники с ружьями в аэропорту закутались в одеяла. Головы повязаны шарфами. Вид у службы безопасности совсем не воинственный. В здании аэропорта в глаза сразу же бросается большая бронзовая статуя Будды, который в свое время исходил Бихар вдоль и поперек. Вернее, тогда это было государство Магадха. Столичная же Патна в те времена называлась Паталипутрой и представляла собой один из крупнейших городов древности.
Аэропорт я покинул, когда уже совсем стемнело. Поднимался густой туман. Я немного волновался: как-то меня примет Патна? Поездку я организовал из Катманду. Теперь меня должен был встретить сопровождающий, он же и шофер. К счастью, сбоя не произошло. На выходе из здания аэровокзала я сразу же заметил человека с плакатом, на котором была написана моя фамилия. Точнее, я ее узнал в наборе букв, сложение которых отдаленно напоминало мою длинную фамилию. Голова встречающего была повязана шарфом. Он пригласил меня в старую, но удобную машину - "Контессу", можно сказать в лимузин, на котором мне предстояло покрыть сотни километров территории Индии и Непала. С Аруном Кумаром Дюбе, так звали шофера, мы сразу же подружились.
По пути в гостиницу я обратил внимание на многокилометровую аллею высоких деревьев. Каждый ствол был аккуратно побелен. Этот вроде бы мелкий факт произвел на меня отрадное впечатление. Ведь я, начитавшись о Бихаре как о самом неуправляемом и криминальном штате Индии, ожидал увидеть тут полный упадок, нечто если не ужасное, то по крайней мере шокирующее. Но нет. В вечерней темноте Патна производила впечатление обычного восточного города, пусть и неблагоустроенного. Скопище велорикш на улицах. Люди, сгрудившиеся около жаровен. Оживленная торговля.
Я поселился в весьма приличной гостинице "Маурья". Название отеля "Маурья" - историческое. Это династия правителей Магадхи, к которой принадлежал и знаменитый император Ашока. У входа в гостиницу - импозантный швейцар в тюрбане, которого можно принять за какого-нибудь набоба. И тут же, в фойе, рождественская елка и чуть ли не фигурка Санта-Клауса. Честно говоря, мне показалось, что смотрятся они здесь, в древней Патне, как-то странно, будто случайные гости.
На сон грядущий просматриваю местную газету. Натыкаюсь на заметку о том, что на месте Просветления Будды, в Бодхгайе, куда мне завтра ехать, активизировались криминальные элементы. Удивительно, но эта информация совершенно не обеспокоила меня. Я чувствовал, что со мной ничего не случится.
Рано утром я вышел из гостиницы, чтобы немного познакомиться с Патной. Как и вечером, все окутывал густой туман, сквозь который проступали силуэты людей, закутанных в шали, покрывала, шарфы, одеяла, просто в тряпье. Рядом с отелем располагается стадион, вернее, футбольное поле. У изгороди, под деревьями и кустами, десятки, если не сотни людей совершали интимный утренний туалет, нимало не смущаясь многолюдства.
Впервые в жизни увидел священный Ганг. У Патны он очень широк, даже в сухой сезон. Вода мутная. Обнажились илистые берега. Осмотрел странное сооружение, похожее на гигантский кувшин размером с пятиэтажный дом. Оказывается, при англичанах здесь хранился рис на случай неурожая. Теперь эта амфора, или рог изобилия, служит для развлечения туристов.
Побывал я и в Кумхараре, где сохранились развалины древней Паталипутры. Есть предание, что именно в Кумхараре родился буддийский император Ашока, правивший в III веке до н.э. Уцелела гигантская каменная колонна с надписью алфавитом брахми. Великий правитель любил ставить памятные колонны в честь важных событий. Берег кумхарарского пруда усеян каменными обломками. Территория Кумхарари поросла пальмами и деревьями с раскидистой кроной, называемыми "пламя джунглей". В самую жару их кроны усыпаны красными и оранжевыми цветами. Деревья становятся похожими на гигантские красочные шары. Мимо по улице проехала буйволиная повозка. Мальчик-возница крепко спит, не обращая внимания на шум дороги, а животные бредут сами.
Покидая Патну, пересекаем очень длинный мост через Ганг. С моста открывается захватывающая панорама. Патна лежит в окружении банановых плантаций. Целое зеленое море бананника.
Проезжаем невзрачные городишки и деревни. Приходится наблюдать, как на обочинах дорог Индия делает утренний туалет, в буквальном смысле этого слова. Вообще, в перенаселенной Индии вся жизнь проходит на виду. Вот около дороги освежевывают козла. Тут же моются, стирают, готовят еду. Очень необычно выглядят конусообразные стога рисовой соломы. Они напоминают хижины. Порадовала встреча с караваном верблюдов, растянувшимся на целый километр. Арун объяснил, что неподалеку проводится ежегодная верблюжья ярмарка. Гордые животные вышагивали с достоинством, свысока поглядывая на окружающее. Я вышел из машины и сделал несколько фотоснимков. Тут же ко мне подбежал один из погонщиков и произнес сакраментальное слово - бакшиш. Его очень часто слышишь в Индии. Сфотографировал кого-нибудь или что-нибудь - бакшиш. Мельком взглянул на заклинание кобры - бакшиш. Проехал на велорикше, заплатив оговоренную сумму, все равно давай бакшиш - вознаграждение. Что делать, население в Индии превысило миллиард. Борьба за выживание чрезвычайно остра.
Очень часто попадаются изваяния бога Ханумана - царя обезьян, верного соратника легендарного Рамы в борьбе с десятиголовым демоном Раваной. Бихар можно назвать землей Ханумана.
Довольно скоро мы приехали в знаменитую Наланду, место, где с V по XII век процветал буддийский университет. Поражают масштабы построек. Особенно величественны развалины гигантской ступы. Ее бесконечные ступени кажутся лестницей в небо. Сохранилось множество изображений Будды, прекрасных цветочных орнаментов. Легко поверить, что в свое время тут училось до 10 тыс. студентов. Можно даже заглянуть в студенческие кельи. На древних фундаментах Наланды чувствуешь, как наполняешься пониманием чего-то важного в жизни. Словами этого не передать.
Среди университетских сооружений находится старинный колодец с чистейшей водой. Тибетские ламы в бордовых одеяниях умываются около источника. Я присоединяюсь к ним. Быть может, священная вода освежит меня не только физически. Великолепен археологический музей Наланды. Его двор засажен благоухающими розами разных цветов - от ярко-белого до темно-пурпурного. На первый взгляд, Северная Индия выглядит серо, буднично. Но стоит только приложить руки к земле, обиходить ее, подвести воду, и страна превращается в круглогодичный цветник.
В музейной экспозиции запомнились статуя Будды, попирающего поверженных богов индуизма - Шиву и Вишну. Многие изваяния Будды выставлены под навесом прямо на улице. Совсем маленький мальчик, лет трех, подходит к ним и смешно прикладывается лбом.
Покидаем Наланду и направляемся в Раджгир, или Раджагриху, которая в свое время тоже была столицей древней Магадхи. Само слово "Раджагриха" означает "королевский дворец". Мест-ность тут холмистая. Холмы сложены из обнаженных скальных пород. Историческая Раджагриха располагалась на пяти холмах. На одном из них, Гридахкуте, медитировал и произносил проповеди Просветленный. Именно здесь поучения Будды впервые были записаны. На вершине холма японские буддисты построили белоснежную пагоду мира, к которой надо подниматься по канатной дороге.
В Раджагрихе все дышит присутствием Просветленного. В вихаре - монастыре Венувана, построенном для Будды королем Магадхи Бимбисарой, он жил со своими учениками. Теперь это место украшает изящная статуя из мрамора - подарок бирманских буддистов. В пруду Каранда Будда совершал ежедневные омовения. Как и при земной жизни Просветленного, кругом - сады и парки. Манговые рощи сменяются зарослями бамбука. В Раджагрихе Будда встретил своих самых преданных учеников - Сарипутту и Моггаллану. К сожалению, не обошлось без недоброжелателей и даже врагов. Человеческая злоба не щадила даже самого Будду. Его двоюродный брат Девадатта бросил в Просветленного камень, поранив ему ногу. И он же подослал слона Налагири убить Будду. Однако Налагири был усмирен.
Аджасатту, сын короля Бимбисары, верного последователя Просветленного, упрятал отца в тюрьму. До сих пор сохранились развалины темницы. К ним ведет проселочная дорога, петляющая среди молодых деревьев с огромнейшими листьями. Присаживаюсь на остатки краснокирпичного фундамента тюрьмы. Прямо передо мной - холм Гридхакута. Это было последним желанием Бимбисары: построить узилище для него рядом с холмом, чтобы он мог видеть, как его любимый учитель Будда поднимается по тропке на вершину, чтобы там медитировать. На мгновение мне почудилось, что на склоне мелькнула фигура в оранжевой тоге… К реальности меня вернул Арун, тронув за плечо. Пора было продолжить путь. На прощание покупаю у старика-смотрителя маленькую фигурку Будды. На индийце старенькая набедренная повязка - дхоти. Весь его облик какой-то вневременный. Быть может, его предки состояли смотрителями тюрьмы короля Бимбисары.
Попав в Раджгир, трудно из него выбраться. Столько здесь достопримечательностей. Помимо буддийских есть индуистские и джайнские. В индуистском храме бьют горячие источники, считающиеся священными. Тут устроена настоящая баня. Из труб течет святая вода, в которой плещутся сотни если не тысячи людей, как мужчин, так и женщин. Помывочная просто кишит, иначе не скажешь, народом. Пробую воду. Она даже не теплая, а горячеватая. Неподалеку статуя страшной богини Кали. Изображение, можно сказать, классическое, полностью соответствующее описанию в индологических справочниках. Она чернотела. Ведь Кали и означает Черная. Шея ее, если можно так сказать, украшена ожерельем из черепов. Язык высунут. Космы распущены. В многочисленных руках - всевозможные виды оружия. Подножием ужасающей богини служит ее супруг - бог Шива. Он как бы сдерживает разрушительную мощь Кали. Черная богиня уничтожает зло, расчищает почву для нового. Как тут не вспомнить поэтические строки: "Дело прочно, когда под ним струится кровь…" Кали подносят кровавые жертвоприношения. Рубят головы баранам, козлам и петухам. А когда-то летели и людские головы. Старичок-служитель в капище страшной богини просит меня сделать пожертвование. Не кровавое, конечно, а денежное. Бросаю крупную купюру. С Кали лучше не связываться. Вон она с какой злобой показывает мне окровавленный язык.
У входа в индуистский храм в торговых рядах прямо на земле высятся горки красного порошка. Им ставят на лоб тику - благословение. Женщины посыпают пробор в волосах. Красной краской окрашивают лицо Ханумана, других божеств, что также символизирует кровавое жертвоприношение. Таков индуизм. Яркий, пряный, противоречивый, шокирующий. Буддизм - другой. Сдержанный, благородный, можно даже сказать - изящный.
Конкурирует с индуизмом и джайнизм - религия, которую можно назвать инвариантом буддизма. Я осмотрел небольшие джайнские храмы, вырубленные в скале. Скальные породы отливают медью. Поражает филигранность резьбы по камню. Раджагриха почитается джайнами как священное место, ибо здесь родился 20-й тиртханкар-вероучитель Муни Суврата, а последний, 24-й тиртханкар Махавира провел здесь 24 дождливых сезона. Наверное, Махавира пережидал тропические ливни в пещере, где сейчас нахожусь я. По крайней мере, здесь сохранились изображения тиртханкаров. Их легко спутать с образом Будды. Иконография Махавиры и Будды отличается незначительными особенностями. Правда, иногда провозвестник джайнизма предстает обнаженным, что при изображении Будды исключено.
Общаясь в дороге с индийцами, обнаружил, что очень многие практически не владеют английским. Вообще, в Индии поражает огромный разрыв между образованной элитой и массой народа. Буддизм не смог преодолеть кастовую систему, глубоко укоренившуюся в индийском обществе.
В Бодхгайю, месте, где Будда достиг Просветления, приезжаем затемно, оставив позади совершенно разбитую дорогу. Кажется, время застыло на подступах к этому священному месту. Ветхие хижины. Буйволиные повозки. Конусообразные стога рисовой соломы, напоминающие какие-то необычные жилища. Электричества нет. Рядом с лачугами горят костерки. Их свет едва рассеивает опускающуюся тропическую тьму. Как в театре теней, на фоне огня и дыма мелькают фигуры людей.
С самого раннего утра отправляюсь к месту, где Сиддхартха Гаутама достиг Просветления и стал Буддой - пробудившимся к истинному знанию. Сиддхартхе было тогда 35 лет. Произошло это под священным древом Бодхи, древом мудрости. Подступы к святилищу меня разочаровали. Сплошная торговля. Грязновато. Неказисто. Полно попрошаек. Но стоило мне очутиться за оградой, где находится древо Бодхи и храм в его честь - Маха Бодхи, как мое настроение моментально изменилось, будто я попал в другое измерение.
Священный комплекс Бодхгайи напоминает гигантскую чашу, в самом низу которой находятся древо Бодхи и устремленный ввысь главный храм с величественной статуей Будды. Вокруг, по стенкам чаши, располагаются бесчисленные алтари, ступы и изваяния Будды. Почти физически ощущается намоленность этого места. К древу мудрости притекает бесконечная река паломников со всего света: японцы, бирманцы, корейцы, китайцы, тайцы, буддисты из Европы и Америки. Но больше всего - тибетцев. Их религиозное рвение не знает границ. Многие простираются на земле, встают, снова простираются и так передвигаются по всему периметру святыни. Перед древом Бодхи идет колоссальное тибетское моление "монлам". Тысячи лам и монахинь в бордовых тогах читают молитвы. Церемонию сопровождает оркестр из длиннющих труб, барабанов, колокольчиков и раковин.
А что же само древо Бодхи? Я не сразу решаюсь приблизиться к нему. Нужна какая-то внутренняя подготовка. Конечно, ему не две с половиной тысячи лет, но выглядит древо мудрости очень древним. Оно - потомок того, под которым Будда, восседая на алмазном троне, достиг Просветления. Ему открылись четыре благородные истины: жизнь есть страдание; существуют причины, порождающие страдание; избавление от страдания возможно; есть путь, ведущий к избавлению страданий, к нирване.
Древо Бодхи очень раскидистое. Его листья по форме напоминают тополиные. Обхожу вокруг дерева, касаясь рукой узловатых ветвей. Вокруг на циновках благоговейно медитируют паломники. Лица у них светлые, добрые.
Помешать Будде достичь Просветления всячески мешал предводитель злых сил демон Мара, насылая искушения. Но сверхконцентрация воли Будды была настолько сильна, что все злые чары рассыпались в прах. В знак своей победы Просветленный правой рукой коснулся земли, и она содрогнулась. С тех пор эта мудра восседающего Будды, называемая Бхумиспарша, одна из самых распространенных и любимых в буддийском мире. После достижения Просветления Будда еще семь недель медитировал в семи местах около древа Бодхи. Теперь здесь сидят, погруженные в созерцание, пилигримы со всего света.
Бодхгайя окружена рисовыми полями. Земля там очень плодородная. Рядом протекают две реки - Пхалгу и Неранджана. Идем через поля к храму Суджаты. Вокруг кипит страда. Крестьяне жнут и обмолачивают рис. Горки риса желтеют на токах. Целые деревни из стогов рисовой соломы. Когда-то, во времена Будды, этими полями владел богач Сенани. Благодаря его дочери Суджате имя Сенани осталось в буддийской истории.
Дело в том, что Шакьямуни, прежде чем достичь Просветления, в течение долгих шести лет умерщвлял свою плоть. Происходило это неподалеку, за рекой Неранджаной, в лесу Урувеля. Сиддхартха довел себя до полного истощения. Он находился на грани смерти, но истина ему не открывалась. Тогда Шакьямуни понял, что находится на ложном пути. Он отказался от крайней аскезы и стал принимать пищу каждый день. Находившиеся с Сиддхартхой пять учеников разочаровались в учителе и покинули его. Они посчитали, что их гуру просто проявил слабость. На самом же деле Шакьямуни почувствовал, что любые крайности ни к чему хорошему не приводят. Необходимо следовать срединным путем.
Наступало время окончательного Просветления. Утром того великого дня Суджата преподнесла Сиддхартхе молочную рисовую кашу в золотой чаше. На этом месте теперь храм со скульптурами Шакьямуни, Суджаты и даже коровы, на молоке которой был сварен рис для аскета. Композиция очень наивная, но сделана она от всего сердца бирманскими буддистами. Спускаюсь на берег реки Неранджаны. Прохожу мимо священных деревьев бел с большими, с кулак, желтыми плодами в очень крепкой скорлупе. Шакьямуни, получив от Суджаты золотую чашу с рисом, может быть, шел к реке именно этим путем. Он принял пищу. Искупался в прохладных и чистых водах Неранджаны. Затем тщательно вымыл чашу и, пустив ее по течению, изрек: "Если сегодня мне удастся достичь полного Просветления, то пусть эта золотая чаша поплывет против течения". И чудо свершилось: чаша двинулась вспять. Не исключено, что щедрая Суджата была свидетельницей этой сцены. Можно только представить, какой священный трепет она испытала. Как мы уже знаем, к исходу того исторического дня Будда достиг абсолютного Просветления. Для него открылись прошлое, настоящее и будущее.
Вечером я снова был под древом Бодхи. И тут случилось маленькое чудо. Совершенно неожиданно я встретил доктора Лама, вьетнамского буддийского священника, с которым я познакомился в Лумбини. Доктор Лам радостно приветствовал меня и пригласил во вьетнамский монастырь.
Обхожу бессчетное число раз вокруг древа Бодхи и храма Маха Бодхи. Святыня погружена в море огня. Паломниками зажжены тысячи и тысячи свечей и масляных плошек с фитильками. Присоединяюсь к церемонии и зажигаю несколько светильников. Священная чаша Бодхгаи напоминает гигантский факел. Кажется, что освещен весь мир и люди непременно обретут хотя бы частичку истины.
Поворот колеса учения в Оленьем парке
ПОСЛЕ КОРОТКОГО СНА - снова в путь. Теперь, в Варанаси, вернее, в его пригород Сарнатх, где Будда после достижения Просветления произнес свою первую проповедь. Заскакиваю на секунду к доктору Ламу проститься. Но на секунду не получается. Вьетнамец угощает завтраком, на который приглашены настоятели всех монастырей Бодхгайи. Встречаю здесь и бирманского аббата. Да, буддийский мир тесен и дружен.
Дорога, ведущая к Варанаси, забита машинами до предела. Ведь она связывает штаты Бихар и Уттар-Прадеш с портом Калькутты. Сплошной поток тяжело груженных фур. А тут еще густой туман. То и дело видишь валяющиеся на обочине вверх колесами грузовики. А здесь, видать, дело серьезное. Стоит большая толпа. На земле лежит мертвый человек. Его сбила машина. Через какое-то время автопоток застыл. Что произошло? Выглядываю в окно и вижу: шоссе, неуклюже ковыляя, пересекает утка. Индийские водители-лихачи терпеливо ждут. Как можно лишить жизни такое беззащитное существо?
На дороге сразу обращаешь внимание на то, что индийцы - большие патриоты. Почти на каждом грузовике надписи типа: "Индия - великая страна", "Моя великая Индия". По обе стороны шоссе за горизонт уходят рисовые поля. Очень много надо зерна, чтобы прокормить более чем миллиардное население Индии. Мы с Аруном завтракаем в машине тем, что нам упаковали в гостинице: бутерброды, жареная курица, вареные яйца. Мой водитель - брахман, о чем свидетельствует его фамилия Дюбе, то есть "знающий две веды". Как брахман, Арун - вегетарианец. Он рассказывает, что в его семье никогда не готовят и не едят мясного или рыбного. В дороге же - другое дело. Как объяснил Арун: "Нужно есть то, что едят твои попутчики. Нехорошо выделяться, быть привередливым". По-моему, очень правильный подход. По-братски делю кусок курицы с брахманом.
Пообедать мы решили в придорожной харчевне. Она была, как и все другие, весьма грязновата. В роли подавальщика выступал мальчик лет 10-12 в ужасно замызганной одежде. Увы, детский труд в Индии распространен широко. Заказали мы традиционную индийскую еду: даль-бхаат, то есть вареный рис и чечевичную похлебку, с добавлением приправленных острым соусом карий овощей. Наш юный официант поднял с пола какую-то промасленную ветошь и прошелся ею по столу. Аппетита это мне, конечно, не прибавило. Но раз уж брахман во имя солидарности нарушил пищевые запреты, то у меня привередничать тем более не было никаких оснований.
То и дело попадаем в пробки. Иногда кажется, что из затора нам сегодня не выбраться. Но Арун демонстрирует чудеса водительского искусства. Едет по обочине. Проскакивает по встречной полосе. И нам удается вырываться из пробок.
Как и в Бихаре, в Уттар-Прадеш также много изображений Ханумана. Попадаются храмики и других индуистских богов и богинь: Шивы, Вишну, Дурги. Но большого впечатления они не производят, ибо не отмечены печатью искусства. Зато запомнилась интересная религиозная процессия: десятка два человек гордо вышагивали по дороге, держа в руках ярко-алые знамена со свастикой - древним символом солнца и колеса-движения.
Уже вечерело, когда мы подъехали к Варанаси. Садилось в тумане солнце. Резко изменился пейзаж. До этого он был какой-то невзрачный, и вдруг мы въехали в лес. Сочная зелень радовала глаза, уставшие от серо-желтого однообразия рисовых полей. Повеяло свежестью. Блеснул Ганг. Чувствовалось умиротворение в природе. Но так продолжалось недолго. Стоило нам пересечь мост через Ганг, и мы оказались в настоящем Вавилоне. Такого столпотворения на улицах я еще никогда не видел. Все забито грузовиками, рикшами, пешеходами. В глазах рябит от пестроты. Полуобнаженные индуистские юродивые - саддху сменяются закутанными в чадру мусульманками. Респектабельных господ в костюмах и галстуках обгоняют мужчины в белых набедренных повязках - дхоти. Пронесли покойника на носилках. Неправдоподобно грязные машинные и угольные дворы депо и пакгаузов. Все залито мазутом - целые озера, в которых копошатся невероятно замызганные люди. Машины беспрестанно сигналят. Кричат торговцы всевозможным товаром.
Впрочем, броуновское мельтешение довольно скоро сменилось зелеными кварталами кантонмента - района, где расположен военный гарнизон. Тут же находятся и лучшие отели. Контраст между ухоженными газонами и клумбами гостиницы и грязной улицей огромен. Особенно хороши гигантские, как подсолнухи, желтые георгины, и не только желтые, но и самых разных цветов. К великому сожалению, только немногие люди в Индии могут любоваться изысканными цветниками. Большинство занято борьбой за выживание. Кто во что горазд. Стоит мне высунуть нос из гостиницы, как ко мне бросается целая толпа с предложением услуг. Заклинатель выбрасывает кобру из коробки. Дрессировщик бьет в барабан и заставляет танцевать обезьянку. Торговец предлагает купить шелковые шарфы, а рикша - отвезти хоть на край света почти бесплатно.
Главная цель моего путешествия - посетить священные буддийские места. Но Варанаси - это также и одно из самых святых мест индуизма. На каменных ступенях - гхатах, спускающихся к Гангу, совершаются важнейшие индуистские ритуалы, а в гангской воде осуществляются священные омовения. Ранним утром мы отправляемся туда, на берег Ганга. Еще только-только светает, а народ уже копошится у своих лавок. Беру лодку и отправляюсь осматривать гхаты с реки. Паломники в белых повязках заходят в воду и совершают омовения. Неподалеку идет подготовка к кремации тел умерших. В бесстрастных позах застыли полу-, а то и совсем обнаженные саддху. У некоторых йогов никогда не стриженные волосы заплетены в такие длинные косы, что они касаются земли. Вдоль всего берега стоят величественные дворцы, построенные в могольский период истории Индии. И над всем этим разносится гимн в честь бога Шивы. Исполняющий его женский голос необыкновенно проникновенен и волнующ. Вниз по течению плывут бесконечные огоньки. Фитильки горят в плошках, смастеренных из пальмовых листьев. Покупаю и я пару светильников и на счастье опускаю их на воду. Они уплывают в сторону Индийского океана.
К берегу Ганга жмутся старые кварталы Варанаси с невероятно узкими улочками: едва могут разойтись два человека. В этом лабиринте находится самый почитаемый шиваитский храм Вишванатх. Впритык к нему - обнесенная колючей проволокой высокая мечеть. По углам замечаю сторожевые вышки с полицейскими. Стражи порядка фактически стоят по всему периметру мечети. Оказывается, это одно из самых опасных мест индусско-мусульманского противостояния в Индии. При владычестве мусульманских султанов эта мечеть была построена прямо на территории древнего Вишванатха. Подозрительность здесь буквально разлита в воздухе. Полицейские даже не разрешают мне сфотографировать огромного белого попугая, сидящего на ветке. Зато я запечатлел большое дерево, чудом выросшее в узком проходе. Его ствол буквально лепится сперва по стенке дома на одной стороне улочки, а потом - на другой и все-таки возносит крону к солнцу. Остается надеяться, что стена, разделяющая индуистов и мусульман, рухнет и возобладает терпимость, наступит примирение.
Ладно, оставим индуистов и мусульман и отправимся к буддистам, в Сарнатх, где Будда через два месяца после Просветления в Бодхгайе произнес свою первую проповедь. Сарнатх - это современное название. Раньше это место называлось Исипатана. Но самое его известное имя - Мригадава, что означает "олений парк". И сейчас тут очень зеленое, приятное место. В Мригадаве Будда вновь встретился со своими пятью учениками, которые покинули его в лесу Урувела, ибо разочаровались в учителе. Именно им посчастливилось стать первыми слушателями первой проповеди Просветленного, вошедшей в историю как сутра Дхармачакра праватана, то есть "поворот колеса учения". В сутре говорится о важности следования срединным путем, известным и как благородный восьмеричный путь к спасению. Просветленного слушали не только ученики, но и обитавшие в парке олени. Поэтому на фронтонах буддийских сооружений обычно помещается огромное колесо, которое поддерживают два оленя. На месте первой проповеди Будды высится древняя ступа Махадхамекх. Внизу она покрыта изумительной резьбой по камню. Особенно прекрасны цветочные орнаменты. Ступа окружена развалинами древних монастырей и святилищ. Тут же находится и знаменитая колонна императора Ашоки, львиная капитель которой стала гербом Индии. Полюбоваться реликвией можно в музее Сарнатха. На ней надпись: "Правда торжествует". Посетители музея также восторженно замирают перед статуей Будды, произносящего проповедь. Просветленный восседает в позе лотоса. Пальцы его изображают поворот колеса учения. Эта мудра называется Дхармачакра. Не менее впечатляет и золотое изображение проповедующего Просветленного в храме, возведенном в 1931 году стараниями цейлонского буддиста Дхармапалы, много сделавшего для возрождения буддизма в Индии.
В парке вокруг святынь, как и во времена Будды, пасутся пятнистые олени. Гордо расхаживают царственные павлины с хвостами-веерами. Покупаю у торговки пучки сочной травы и угощаю оленей. Кто знает, быть может, они потомки тех оленей, которые слушали проповедь Будды. По крайней мере, их черные глаза кажутся задумчивыми.
Выхожу за ограду и останавливаюсь, чтобы пропустить стадо медленно бредущих буйволов. Сарнатх - священное место не только для буддистов, но и для джайнов. Рядом со ступой Маха- дхамекх стоит очень почитаемый джайнский храм. А эта ступа построена по приказу великого могольского императора Акбара, который, будучи правоверным мусульманином, одинаково уважал все религии.
Навещаю бирманский монастырь, где меня встречают как своего, стоило заговорить по-бирмански. Монастырский двор утопает в зелени. К келье настоятеля ведет прекрасная аллея деревьев Ашоки. Они очень высоки и напоминают гигантские зеленые свечи, расставить которые могла бы рука какого-нибудь божества. Бирманский монах напоминает мне, что именно в Мригадаве - Сарнатхе окончательно сложился буддийский символ веры, ибо здесь была основана сангха - монашеская община. С тех пор буддисты торжественно произносят: "Я прибегаю к защите Будды. Я прибегаю к защите Дхармы - его учения. Я прибегаю к защите сангхи - его общины". С берегов Ганга Дхармачакра - колесо учения Будды докатилось до самых отдаленных мест планеты: до Явы и Японии, до Тибета, Монголии и далее, до Бурятии, Тувы, Алтая и Калмыкии.
Нирвана в Кушинагаре
ПОКИДАЕМ ВАРАНАСИ с рассветом. Наш путь лежит на северо-запад, в Кушинагар, где Будда провел свои последние земные дни и достиг нирваны. Все чаще попадаются плантации сахарного тростника. Сейчас, зимой, как раз сезон его уборки. Дорога запружена грузовиками и повозками с тростниковыми стеблями. На одной из плантаций работает слон. Приятно его видеть. Какая же Индия без слонов! Наверное, так же было и во времена Будды, когда он продвигался к своему последнему пристанищу. Правда, кое-где на полях видны трактора. Проезжаем довольно большой город Горакхпур, который окружают посадки тиковых деревьев с огромными листьями-лопухами. В Горакхпуре расположена крупная база индийских ВВС. Поразило столпотворение перед светофором машин, мотоциклов и велосипедов. На зеленый свет вся эта масса хлынула как вода, прорвавшая плотину.
В Сарнатхе, где Будда предстал во всей своей славе, целый день светило солнце, а в Кушинагаре, где Просветленный окончил свои земные дни, было пасмурно. Во всей атмосфере чувствовалась какая-то задумчивость.
Уже во времена Будды Кушинагар был малозначительным городом. Но в глубокой древности он процветал. 80-летний Просветленный выбрал Кушинагар в качестве своего последнего земного пристанища из уважения к его славному прошлому, а также чтобы показать преходящий характер земной славы. Будда расположился в роще саловых деревьев с верным учеником Анандой.
В образе Будды подкупает его человечность. Да, он не был обычным человеком, а обладал сверхъестественными способностями. Но с другой стороны, он вел обычную земную жизнь, наполненную горестями и радостями. Будда рано потерял мать: Майя Деви умерла вскоре после родов. Однако Гаутама всегда почитал ее. Достигнув Просветления, он не забыл поделиться вечным знанием с Майей Деви, поднявшись для этого на небеса Тушита, где та пребывала после смерти. После достижения Просветления долгих 45 лет Будда проповедовал свое учение, неутомимо переходя из одного места в другое. Только во время муссона - сезона дождей он останавливался в каком-нибудь монастыре.
Пришлось Будде изведать и предательство, и неблагодарность. Особенно трогателен старый Будда. Ему было под восемьдесят, и он предчувствовал скорую смерть. К тому времени ушли из жизни близкие ему люди: приемная мать Праджапатхи Готами, жена Ясодхара, сын Рахула, любимые ученики Сарипутта и Могаллана. Больной, одинокий, физически немощный Будда идет в город Кушинагар, расположенный совсем неподалеку от Лумбини. Здесь он и умирает в восьмидесятый день своего рождения.
Последние слова Будды в его земной жизни таковы: "Непостоянны все вещи и явления. С полной сосредоточенностью сознания стремитесь к освобождению…" Смерть коснулась только физической оболочки Будды, которую предали огню. По сути же, Просветленный достиг Махапаринирваны - состояния конечного освобождения от цепи перерождений, абсолютного покоя.
Иду к месту, где Будда достиг нирваны. В саловом парке вижу купол храма. Захожу внутрь. Все пространство святилища занимает огромная позолоченная статуя Будды, возлегающего на правом боку. Изваяние накрыто покрывалом желто-золотого цвета. Полумрак. Слышится только бормотание молитв. Коленопреклоненные монахи и монахини. Одна из монахинь у изголовья Будды показалась мне знакомой. Пытаюсь вспомнить, где же я ее видел. Ну, конечно! Это же Гурма, с которой я встречался в Лумбини. Монахиня тоже узнала меня. С громкими восклицаниями, нарушая благоговейную тишину, она приветствует меня. Это уже вторая удивительная встреча в Индии.
Побывал я и на месте кремации тела Будды. Оно отмечено массивной кирпичной ступой, вернее, ее остатками. Полуоплывшая ступа напоминает рукотворный холм. На деревьях резвятся многочисленные обезьяны. В память о Будде обхожу несколько раз вокруг ступы. Собственно говоря, именно в Кушинагаре было положено начало строительству буддийских священных сооружений. Существует предание, что ученики, собравшиеся у смертного одра Будды, спросили, как почитать его память. В ответ Просветленный молча расстелил тогу, поставил на нее чашу для сбора подаяний и увенчал ее зонтом. Таким образом, буддийские культовые сооружения: ступы, пагоды, чайтьи, субурганы - это своеобразные памятники Будде.
Впритык к ограде места кремации Будды расположилось индуистское святилище. Высокая фигура Ханумана, многорукие богини: Дурга на тигре и Кали на слоне. Чуть поодаль разбросаны жалкие хижины крестьян. Захожу на архаичную сахароварню. Бедно одетые рабочие помешивают желтую массу сахара-сырца. Видя мое любопытство, один из работников поманил меня и угостил янтарным кусочком. Воистину, доброта и гостеприимство неистребимы в людях, даже самых бедных. Впрочем, бедные-то, скорее всего, щедрее богатых.
По одному из опросов, 37% индийцев назвали себя счастливыми. И это несмотря на все трудности жизни, кастовую дискриминацию и т.д. По счастью, индийцы уступают только американцам, среди которых 46% счастливых. В среднем же по миру только четверть удовлетворена своей жизнью. Больше всего пессимистов, как ни печально, среди россиян, а также китайцев. Все-таки не зря Будда целых 45 лет ходил по пыльным дорогам Индии, проповедуя свое учение о… страдании. Да, некоторые считают буддизм синонимом пессимизма и печали. Но это очень поверхностный подход. На самом деле буддизм учит мужеству и спокойствию перед лицом жизненных невзгод.
С восходом солнца снова отправляюсь в храм к Будде. Оказывается, что монахи во главе с настоятелем бирманского монастыря опередили меня. Они уже читают утренние молитвы у изображения Просветленного, достигшего нирваны. После церемонии завтракаю в монастыре. Энергичный настоятель рассказывает, что каждое утро в 4.00 он уже на ногах. Затем следует обязательное омовение холодной водой. Моего водителя, Аруна, пригрели в монастыре. Здесь он переночевал, получил еду. А до этого шоферу приходилось коротать ночи в машине. Турфирма каких-либо удобств для водителя не предусматривает.
Пора и в путь, в Лумбини, где началась буддийская история.
Впрочем, тут требуется уточнение. Формально буддийская эра берет начало не со дня рождения Будды, а со дня достижения им Махапаринирваны, то есть с 544 года до н.э. В любом случае, начало всему было положено в Лумбини. Любопытно, что Будда родился, достиг Просветления и нирваны в один и тот же день, в полнолуние месяца вейсак, которое обычно приходится на май. В момент рождения принца Сиддхартхи в Бодхгайе пробился росток древа Бодхи, под которым он достиг Просветления.
Дорога от Кушинагара до Лумбини идет по широкой равнине. Когда она ныряет в лес, то по обочинам видишь огромные стаи обезьян. Пригрело январское солнце, и люди выходят под его благодатные лучи из промозглых жилищ. Занятия идут прямо в школьных дворах. Сотни школьников в форме уселись на траве, положив учебники на колени. Многие хижины увиты плетями кабачков. Некоторые крыши просто усеяны крупными продолговатыми плодами.
Через несколько часов подъезжаем к границе с Непалом. По обе ее стороны расположены два пыльных городка, которые разделены небольшим ручьем. Очень живописен пограничный мост. Прямо на границе примостился чистильщик обуви со своими нехитрыми приспособлениями. Тут же сидит цирюльник. Повесив зеркало на пролет моста, он бреет клиента. На съезде с моста плещутся в луже утки. Граждане Индии и Непала пересекают границу свободно, для остальных же требуются визы. На фоне величия буддийской истории сама граница с ее формальностями кажется странной. Невозможно представить себе Будду, просящего визу. Кстати, непальцы возмущаются, когда Сиддхартху называют индийским принцем, ведь он родился на территории современного Непала, в семье правителя княжества Капилавасту и принадлежал к роду Шакья или Сакья. Одно из имен Будды - Шакьямуни, то есть мудрец из рода Шакьев. Моя добрая знакомая монахиня Гурма в миру носила фамилию Сакья, и она гордится, что принадлежит к роду Будды.
К счастью, пограничные формальности закончились очень быстро, и ничто не мешает нам ехать на родину Будды. Как и в первый раз, Лумбини действует на меня умиротворяюще. Все кажется близким. Колонна Ашоки. Священный пруд. Храм Майи Деви. С радостью снова встретился с монахом Вивеканандой. Он ведет курсы медитации в монастыре, на которые принимаются все желающие. Тут можно встретить медитирующих из многих стран, в том числе и из России.
У священного сада неутомимые тибетцы устроили очередное многолюдное моление. Приехали люди из отдаленных горных деревушек в традиционных костюмах. Огромные серьги в ушах и женщин, и мужчин. Широкие серебряные пояса с чеканкой. И конечно, массивные украшения из бирюзы, любимого камня тибетцев. Неподалеку маленький слоненок катает детвору.
Сегодня - последний день путешествия. Обязательно надо побывать в Капилавасту, где в королевском дворце до 29 лет в полном довольстве жил принц Сиддхартха. Это всего в километрах 30 от Лумбини. Вокруг желтеют горчичные поля. В Капилавасту все выглядит многозначительно. Под старыми раскидистыми манговыми деревьями краснеют фундаменты дворцовых построек. Идешь по тропинке и вдруг видишь проступающие сквозь почву древние кирпичи. Оказывается, тут проходила крепостная стена. Рядом протекает река. За крепостными стенами принц Сиддхартха упражнялся в стрельбе из лука. В этом занятии не было ему равных. Одной стрелой он поражал несколько целей. Стрелял точно в цель не глядя. Не следует понимать стрельбу из лука только буквально. Она полна глубокого смысла. Бьющая без промаха стрела символизирует верно направленную мысль. Туго натянутая тетива - подготовку к познанию. В нужный момент Сиддхартха не промахнулся: ему удалось познать всеобъемлющую истину.
Среди дворцовых развалин ходит группа вездесущих, неутомимых тибетских паломников. Они повторяют молитвы. Прикладываются лбами к священным камням. Собирают бусины для четок. Древние камешки послужат новым поколениям буддистов. Подхожу к воротам, вернее, их останкам, через которые принц Сиддхартха Гаутама глубокой ночью покинул дворец, чтобы отыскать истину. Теперь сразу за воротами начинаются непроходимые заросли, покрывающие болотистый берег реки. Наверное, и во времена Будды здесь не было проторенной тропы.
На протяженном пути от Патны через Наланду, Раджагриху, Бодхгайю, Сарнатх и Кушинагар до Лумбини и Капилавасту мне довелось увидеть и изможденных старцев, и прокаженных, и покойников, и умудренных аскетов. Пусть эти встречи не перевернули мою жизнь, как это произошло более двух с половиной тысяч лет назад с принцем Сиддхартхой, все-таки я считаю, что не напрасно предпринял это путешествие, путешествие по стопам Будды.
