ENGLISHСРЕДСТВА МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ в США, Западной Европе и России сегодня переполнены комментариями по поводу состояния отношений между Россией и Западом, которые характеризуются как "наихудшие со времен холодной войны". Западные страны обеспокоены резкими заявлениями Президента В.В.Путина, Сергея Иванова и других влиятельных российских официальных лиц, осуждающих планы США по размещению элементов систем противоракетной обороны в Центральной Европе, и критикой западной политики в целом. Даже обычно сдержанный в высказываниях комментатор "Ньюсуика" Майкл Хирш позволил себе заметить, что "новая холодная война не так уж и неотвратима". По мнению же Москвы, подобные заявления являются лишь ответом на целый ряд неадекватных антироссийских выпадов и действий администрации США за последний год. В их числе - создание нового противоракетного щита для Центральной Европы, планы принятия Украины в НАТО, нападки на Россию в речи вице-президента Р.Чейни в Вильнюсе в июле прошлого года, поддержка Грузии в ее конфликте с Россией и т.д.
Больше всего беспокоит то, что растущая враждебность между США и Россией сопровождается повышением напряженности в отношениях между ЕС и Россией. Это должно особенно настораживать Москву: опыт последних 15 лет свидетельствует о том, что если США и Западная Европа солидаризируются в проведении антироссийского курса, то Россия мало что может этому противопоставить. Ни один из пунктов разногласий даже потенциально сам по себе не носит катастрофического характера. Но в комплексе они затрагивают большую часть отношений между двумя сторонами - от планов ЕС и США по переходу к независимости Косова, отказа в предоставлении независимости Абхазии и Южной Осетии, споров по поводу торговли, энергетики и инвестиций (в том числе новые сомнения в ЕС по поводу поддержки членства России в ВТО) до осуждения "дефицита", как говорят на Западе, "демократии" в России.
С этой точки зрения избрание Николя Саркози президентом Франции в свойственном американцам стиле доминирования на повестке дня вопросов "демократии" и "свободы" (хотя и, несомненно, только на словах) и назначение на пост министра иностранных дел левацкого правозащитника Бернара Кушнера добавляют признаки ухудшения ситуации. Отношения между Россией и Францией теперь могут скатываться по наклонной плоскости значительно быстрее, чем между Россией и Германией, где, несмотря на определенную настороженность со стороны канцлера Ангелы Меркель, традиции поддержания хороших отношений обеспечиваются за счет социальных демократов в правительственной коалиции и особенно министра иностранных дел Франка Вальтера Штейнмейера.
В этом очерке я попытаюсь проанализировать причины этого растущего противостояния, а также предложить определенные рекомендации, каким образом западная - и в меньшей степени российская - политика может быть изменена, с тем чтобы прекратить этот виток напряженности. Ключевая проблема заключается в том, что на подходы обеих сторон оказывали влияние эмоции, увы, как правило, негативного рода. Это резко контрастирует с прохладным прагматизмом, который демонстрируют заинтересованные правительства и элиты в отношениях между Западом и Китаем. С российской стороны корни этих негативных эмоций очевидны. Как весьма точно отметил Николас Гвоздев, редактор издания "National Interest", критический вопрос в отношениях России и США после распада Советского Союза заключается в том, что американцы толкуют это событие и прекращение существования Российской империи как очевидное поражение России и победу США, сродни победе над Германией и Японией в 1945 году. А русские всегда рассматривали это как сделку, в результате которой они уступили огромные территории и влияние в обмен на обещания западного партнерства и массированной экономической помощи, ни одно из которых так и не было реализовано.
В глазах россиян их отход от антиамериканской стратегии в Центральной Америке, Африке и других регионах был обусловлен тем, что США и их союзники не будут пытаться наступать на интересы России на постсоветском пространстве. Как однажды сказал мне бывший советский офицер: "Если бы мы знали, что вы уготовили для нас, вы думаете, мы бы позволили Советскому Союзу и советскому блоку развалиться на части? Мы бы стояли насмерть, чтобы их сохранить, а вы бы заполучили еще одну мировую войну". Никакой мировой войны в результате нынешней российско-американской напряженности не будет, но последствия все еще могут быть серьезные, особенно когда речь идет об интересах США и жизнях американцев на Ближнем Востоке.
Реакция российского общества на стремление Запада "подмять" под себя Россию становилась все враждебнее, потому что радикальные экономические преобразования 1990-х годов оказались совершенно катастрофическими для простых россиян. Ассоциация этих изменений с влиянием Запада не была однозначно справедливой, поскольку наиболее алчные и беспощадные аспекты этого процесса были делом рук самой новой российской элиты. Тем не менее это оправдывало действия властей во имя "вестернизации", а доходы российских "клептократов" 1990-х годов были в значительной степени переведены на западные банковские счета, израсходованы на приобретение недвижимости и предметов роскоши за рубежом. Поэтому столь негативная реакция простых россиян также вполне понятна.
В 1990-х годах, с учетом того что происходило с российскими жизненными стандартами, национальным могуществом и престижем, я и многие другие западные наблюдатели в России опасались всплеска неприкрытого фашизма с драматическими последствиями для страны и мира, но никак не ограниченной версии управляемой демократии, которая существует в России.
Тем не менее необходимо указать, что эмоциональный настрой российских чиновников часто негативно сказывается на политике и без надобности ухудшает отношения с США и Европой. Это относится, например, к чрезмерно подогретой реакции на планы США разместить элементы ПРО в Центральной Европе, которые, безусловно, противоречат российским интересам и ранее взятым американцами обязательствам. Однако, принимая во внимание неоднократно продемонстрированные и, возможно, фатальные технические ограничения системы, этот шаг, по-видимому, не будет иметь каких-либо существенных последствий для российской политики ядерного сдерживания.
Реакция Москвы на действия грузинских властей, арестовавших российских офицеров в сентябре 2006 года, хотя она и просигнализировала Западу, что Россия не останется в стороне в случае нападения Грузии на Южную Осетию, также изрядно преувеличена. В частности, депортация грузинских граждан предоставила западным критикам еще один повод позиционировать Россию как шовинистическое государство. На самом же деле у европейского и американского политического истеблишмента зреет озабоченность в связи с безрассудством, национализмом и авторитаризмом администрации Саакашвили. Более взвешенный ответ открыл бы для России возможность выступить в роли ответственной и разумной силы на Кавказе.
Что касается отношения властей Эстонии и Латвии к русскоязычному населению, то единственный путь осудить эту политику (западные официальные лица и журналисты весьма затрудняются в поисках ответа) достаточно очевиден - необходимо просто напомнить, что к участию в референдуме о независимости в марте 1991 года были допущены все без исключения жители этих республик. Очень большая доля русскоязычного населения (на самом деле большинство, как об этом твердили в свое время латышские и эстонские власти и национальные движения) проголосовала за независимость, ведомая уважаемыми представителями местной русской интеллигенции. Они сделали это на основании многочисленных публичных и детальных обязательств латвийского и эстонского правительств о справедливом и равноправном отношении к этой части населения после обретения независимости, которые также были даны российскому правительству Бориса Ельцина, западным чиновникам и журналистам (включая автора). Все это является неоспоримым фактом. И все эти обещания были грубо нарушены.
Однако российская сторона не прибегает к этому аргументу. Более предпочтительным считается бесконечно говорить о "нарушениях прав человека" в странах Балтии, порой даже не понимая различия между правами человека и гражданскими правами. Подобной линией поведения Россия ставит себя в невыгодное положение в дискуссии с балтийскими государствами, поскольку в последних, в отличие от Судана или Ирака, до сих пор подобных нарушений прав человека на самом деле не фиксировалось. При этом российский подход слишком часто сопровождается длительными периодами молчания, прерываемыми эмоциональными и контрпродуктивными всплесками. Негативные последствия неэффективной дипломатии и эмоционального возмущения со стороны России лишь играют на руку еще более ущербной смеси ненависти, самодовольства, высокомерия и завышенных амбиций со стороны правящих кругов в США и ЕС.
Дважды за последние годы я предполагал, что американская и европейская враждебность к России и антироссийская геополитическая повестка дня США будут в значительной степени затухать. В первый раз - сразу же после 11 сентября 2001 года, когда степень смертоносной угрозы исламского экстремизма для США раскрылась в полной мере. Мне казалось очевидным, что американская политическая элита автоматически пересмотрит свой подход к России. В конце концов, после окончания холодной войны Россия не виновна в гибели ни одного американца и не угрожала действительно жизненно важным интересам Америки и, более того, сама серьезно пострадала от исламского терроризма.
Второй раз - в ходе американского вторжения в Ирак, когда недостаток потенциала вооруженных сил США стал вполне очевидным. Мне вновь представлялось, что американские политики инстинктивно возьмут курс на сокращение своих военных обязательств в других регионах мира или, по крайней мере, не будут пытаться предпринимать какие-либо новые акции.
Как мы знаем, события развивались по другому сценарию. Враждебность к России в администрации Буша, обеих партиях в Конгрессе США и в СМИ лишь возросла. В первой половине прошлого года при полной поддержке демократов Вашингтон настойчиво проталкивал план действий по предоставлению Украине членства в НАТО на саммите альянса в Риге, несмотря на скрытую российскую угрозу "адекватного" ответа, включая программу вооружения Ирана против США. Что касается Европы, то ЕС в целом занял не столь антироссийскую, по сравнению с США, позицию. Тем не менее настрой Польши и балтийских государств (и в меньшей степени - Чешской Республики, Словакии и Румынии) был крайне негативным, подпитывая более широкое предубеждение в отношении России. В отличие от Китая влияние этих лобби не уравновешивается мощными деловыми и финансовыми кругами, заинтересованными в массированных инвестициях в Россию. Непримиримая позиция этих государств и их этнических лобби в США и других странах остается одной из наиболее важных причин сохраняющейся западной инстинктивной враждебности к России. Она также уходит корнями в историю, поскольку во многих случаях возникла в конфликтах с Российской империей, задолго до создания СССР и холодной войны.
Возьмем Великобританию. Соперничество между Британской и Российской империями в XIX веке почему-то было недавно воссоздано в консервативных изданиях "Дейли телеграф" и "Спектейтор" полностью в соответствии с тщательно отработанным подходом того времени, изображавшим старую Британскую империю в качестве олицетворения цивилизации и прогресса, а Россию - тогда, сейчас и всегда - как воплощение жестокости и угнетения. Наследие холодной войны, естественно, оказывает крайне негативное воздействие на отношение Запада к России - поскольку со времен холодной войны слишком мало кто из западников утруждал себя поиском различий между Советским Союзом и Россией.
С того дня, когда рухнул Советский Союз и пока советские войска все еще выводились из Восточной Европы и прибалтийских стран, известные на Западе политики придерживались прежних риторических умозаключений о том, как бывший Советский Союз и постсоветская Россия продолжали неизменный курс на укрепление империи и агрессию. Так, консервативный американист обозреватель Джордж Уилл заявил в 1996 году, что "экспансионизм в крови у россиян"; Питер Родман, бывший заместитель министра обороны США, констатировал в 1994 году, что "единственная потенциальная проблема безопасности в Центральной Европе - надвигающаяся тень российской мощи, поэтому НАТО должна решать задачу по сбалансированию этой угрозы. Россия - это сила природы, все это неизбежно". И это несмотря на то, что после развала Советского Союза ни один из влиятельных российских политиков, за исключением экстравагантного Жириновского, не выразил ни малейшего желания господствовать над поляками, чехами и другими европейскими нациями - напротив, мнение подавляющего большинства в России заключалось в том, что прежние попытки сделать это были ужасной ошибкой.
Аналогичное видение России не только широко распространено в западном обществе в целом, но и прижилось в бюрократических, военных и разведывательных институтах холодной войны, которые продолжают определять политику в этих сферах, особенно в США. Действительно, один из способов понимания странности политики США после 11 сентября - это взглянуть на нее как на отражение сопротивления, в основном успешного, со стороны этих структур и их установок на изменения, которые должны были быть обусловлены новой террористической угрозой. Вместо этого указанные структуры занялись поиском врагов государства.
Наконец, похоже на то, что особую неприязнь к России испытывают многие представители вашингтонской элиты, поскольку задолго до иракской катастрофы российское руководство "отреклось от набора убеждений", которые формировали идеологическую основу американской глобальной империи после окончания холодной войны и которые использовались для оправдания огромных расходов этой империи в глазах общественности Соединенных Штатов.
Схожая идеология, но в более спокойной и менее амбициозной форме, укоренилась и в Евросоюзе, который, однако, имеет свое собственное восприятие "цивилизаторской миссии". Враждебность к России во имя западных ценностей "демократии и свободы", как представляется, полусознательно поощряется в некоторых кругах именно в качестве подпитки этого "чувства миссии", которое, в противном случае, утрачивается в результате публичного разочарования, экономического застоя и "усталости от расширения" Союза. Для европейских элит такая политика также преследует двойную цель - способствовать восстановлению ухудшившихся трансатлантических отношений (с акцентом на общих для США и Европы ценностях) и поощрять интеграцию новых членов Евросоюза из Центральной Европы и Балкан.
Американский гражданский национализм глубоко, даже неразрывно связан с убеждением, что Америка возглавляет процесс распространения "свободы" и "демократии" в мире, а страны, встающие на этот путь, будут автоматически следовать как в политическом, так и экономическом фарватере США и в случае необходимости жертвовать своими национальными интересами. Откровенно говоря, это абсолютно иррациональный пакет предположений. На первый взгляд кажется, что они базируются на некой эмпирической основе, поскольку эта смесь сработала в бывшей коммунистической Восточной Европе. Но это произошло, конечно, только потому, что национализм в этих странах был полон решимости любой ценой освободиться от ненавистного господства Москвы, и потому, что Евросоюз взял на себя тяжелое бремя экономической помощи и институциональных преобразований. Этот рецепт не работает больше нигде - ни в Латинской Америке, ни в мусульманском мире и, весьма вероятно, ни в Китае также. Во всех этих регионах мира демократизация ассоциируется с ростом национализма (а в мусульманских странах он замешан с религиозным радикализмом) и вместе с тем с враждебностью к США.
Когда речь заходит о России, то крайне неразумно предполагать, что ее население по доброй воле согласится на замену России Соединенными Штатами в качестве доминирующей силы на постсоветском пространстве, так же как и американское общество никогда не примет утрату преобладающего влияния США в Центральной Америке и Карибском бассейне. Любое мыслимое российское правительство, независимо от политической ориентации, будет обязано стремиться к региональному доминированию (хотя отнюдь не к региональному контролю). Если Запад будет оспаривать такую установку, то в регионе сохранится напряженность, и, возможно, в один прекрасный день даже вспыхнет война.
Отношения Украины и НАТО в особенности следует рассматривать в качестве примера глубокой иррациональности, пронизывающей политику США в бывшем Советском Союзе. Это не просто вопрос украинской интеграции в НАТО, раздражающий Россию, хотя угроза и очевидна. В конце концов, гораздо больше русских погибло в боях на украинской территории в различных войнах, чем Америка потеряла солдат во всех своих войнах вместе взятых, а российский флаг развевался над военно-морским портом Севастополя, когда Соединенных Штатов еще и не существовало. Гораздо более весомое значение имеют два других фактора, которые почти никогда не упоминаются в ходе дебатов в США по этой проблематике - если это вообще можно назвать дебатами. Первый заключается в том, что, согласно всем достоверным опросам общественного мнения, подавляющее большинство украинцев просто не хочет членства в НАТО, будучи убежденными, что вместо обеспечения безопасности Украины это может привести к ожесточенному внутреннему разделению и, возможно, даже расколу страны, а также к повышению уровня угрозы со стороны России.
Оставляя в стороне глубокие исторические и культурные связи между большей частью Украины и Россией, украинцы хорошо осведомлены о той степени экономической зависимости их страны от России и о том, как мало по сравнению с ней сделал Запад, чтобы помочь им. До сокращения поставок газа в начале 2006 года Россия ежегодно субсидировала Украину на сумму от 3 до 5 млрд. долларов, более чем в четыре раза превышающую помощь США Украине в течение пяти лет начиная с 2000 года (менее 800 млн. долларов). Миллионы украинцев, легально работающих в России, отправляют денежные переводы своим семьям, внося существенный вклад в украинскую экономику. Напротив, лишь немногие украинцы получают рабочие визы в США и странах ЕС.
Второй фактор заключается в том, что, если Украина станет членом НАТО, США не смогут ее защитить. Принимая во внимание военное присутствие США на Ближнем Востоке, где Вашингтон найдет еще одну армию для защиты Украины? Будет ли любая другая администрация США готова вновь представить проект, предусматривающий отражение угроз Украине? Если это так, то даст ли согласие Конгресс США? И даже если представить, что это произойдет в некой параллельной геополитической вселенной, то и в этом случае появится ли шанс использования американских военных для подавления демонстраций на востоке и юге Украины, призывающих к выходу этих регионов из состава республики, с тем чтобы остаться союзником России?
Весь этот план втягивания Украины в НАТО является нарушением одного из фундаментальных принципов стратегии: никогда не берите на себя действительно важных, действительно очевидных обязательств, если вы уже знаете, что не сможете их выполнить в условиях кризиса, из которого вы не сможете выйти без ужасного унижения. Прежде всего, не делайте этого, если ваши действия приведут к нарастанию угрозы кризиса. Давать ложные обещания такого рода не только безответственно, но и глубоко безнравственно. Администрация США прекрасно понимала, что если бы она отложила вопрос о членстве Украины в НАТО, то Россия, в свою очередь, стала бы гораздо более полезной с точки зрения прекращения иранской ядерной программы. Однако в прошлом году в Вашингтоне практически не оказалось сторонников идеи упрятать "План действий" по подготовке Украины к членству в альянсе в архив. Только развал прозападной "оранжевой" коалиции, пришедшей к власти на Украине в 2004 году, и возвращение к премьерству пророссийского Виктора Януковича привели к приостановлению этого бредового проекта. В результате США в очередной раз вызвали недовольство России, ничего не получив от всего этого предприятия.
Поскольку все это было хорошо известно экспертам по бывшему Советскому Союзу в Вашингтоне и должностным лицам в США, многие из них были готовы признать эту неудачу в частных беседах. Почему в таком случае они публично не выступили против этого? Почему в Вашингтоне почти не нашлось противников дальнейшего расширения НАТО?
Поведение политической и информационной элит США на российском направлении демонстрирует ту же смесь фанатизма и трусости, что пронизывают "прения" по ближневосточным проблемам. Одни представители властных структур руководствуются особыми пристрастиями и антипатиями, другие, страстно озабоченные собственной карьерой, - не решаются выступить с критикой идеи в столь неблагоприятной атмосфере. Это сочетание наглядно проявилось в прошлогоднем двухпартийном докладе по России в Совете по международным отношениям, несколько соавторов которого почти наверняка не поставили бы свои подписи под этим высокомерным и оскорбительным документом, если бы они не чувствовали давления со стороны своих шефов и общего настроя Вашингтона. В случае с обсуждением вопроса о членстве Украины в НАТО, раз уж лидеры республиканцев и демократов взяли на себя это обязательство, ни один из вашингтонских экспертов, кто надеется заполучить работу в будущей администрации (то есть большинство из них), не собирается выступать против этой идеи. Именно таким образом строится работа в мире вашингтонских мозговых центров.
Между тем ситуация вокруг Украины также показывает, почему опасения многих русских в отношении Запада преувеличены, а Россия вполне может позволить более спокойную и менее острую реакцию на политику западных оппонентов, даже если она, как представляется, противоречит российским интересам. Дело в том, что во многих сферах США и ЕС, будь то по отдельности или вместе, фактически не в состоянии нанести чувствительный урон России. На примере Украины: глубокий внутренний раскол в стране проявился в развале "оранжевой революции" и последующих событиях, сделав крайне маловероятным интеграцию страны в НАТО и превращение Украины в антироссийский бастион на постсоветском пространстве.
Что касается членства Украины в ЕС, то большинство западноевропейских чиновников в частных беседах отмечают, что в обозримом будущем об этом не может идти и речи. Помимо всего прочего, придется подождать Турции, членство которой может и не состояться. Грузия вообще стоит гораздо дальше и от НАТО, и от ЕС, и в случае нападения Грузии на Южную Осетию или Абхазию Россия не только нанесет ей поражение, но при этом и Запад палец о палец не ударит, чтобы помочь властям Тбилиси.
В области энергетики, как заметили Алекс Туркелтауб и Элеонора Торп, непосредственно имеющие дело с нефтяным и газовым бизнесом в России, в комментарии для "Файнэншл таймс" ("Нефтяные группы все еще могут выиграть от новой эры в России"), вполне вероятно, что Запад, в том числе западные нефтяные компании и посредники в распределении газа, довольно скоро откажется от громких протестов и подстроится под новую реальность, созданную в России администрацией Путина. По-видимому, им не остается иного выбора, учитывая растущее давление на мировые ресурсы и отсутствие существенных возможностей где-либо, а также потому, что решимость Российского государства оказывать доминирующее влияние (хотя и не исключительный контроль) в этом секторе лишь отражает принятые в большинстве стран мира модели.
Если коснуться проблематики иностранных инвестиций, то, безусловно, с коррупцией и бюрократией в России приходится серьезно считаться. С другой стороны, фискальные ограничения и приверженность администрации Путина макроэкономической стабильности могут преподать полезный урок нынешней администрации США, а не наоборот. Кроме того, представляется вероятным, что в будущем западным компаниям придется либо инвестировать в Россию, либо оказаться не у дел перед натиском китайских инвесторов.
Подобно Индии, Турции и многим другим демократическим государствам, в прошлом и настоящем Россия использовала жесткие средства для подавления сепаратистского мятежа. Как и Турция, будучи членом НАТО в течение нескольких десятилетий, Россия сочетает более независимую судебную систему и соблюдение верховенства закона с избирательными репрессиями (как официальными, так и скрытыми) в отношении лиц, рассматривающихся с точки зрения угрозы государству и правящей элите.
Прежде всего, основные направления внешней и внутренней политики администрации Путина пользуются поддержкой подавляющего большинства простых россиян, а российские прозападные либералы, которых мы предпочитаем называть "демократами", поддерживаются ничтожным меньшинством, главным образом из-за ассоциации их с пагубными "реформами" 1990-х годов. Таким образом, нападки администрации США и политиков на Президента Путина "во имя демократии" никак не сказываются на поддержке демократических сил в России, а лишь усиливают недовольство простых россиян Соединенными Штатами. Можно предположить, что с течением времени полная и очевидная несостоятельность такого подхода к России приведет к его тихому забвению или, по крайней мере, существенному смягчению тона.
Однако русским, со своей стороны, также необходимо отдавать отчет в том, что они не столь сильны, чтобы противостоять Западу по ряду спорных проблем и развивать свою экономику без массированных международных инвестиций, а это требует укрепления доверия со стороны международных инвесторов. По всем этим направлениям русским было бы неплохо извлечь пользу из прагматической, сдержанной и очень успешной стратегии Китая. Таким образом, аннулирование Россией некоторых, весьма односторонних, сделок в энергетике 1990-х годов вполне могло бы быть морально оправданным. Однако это не всегда разумно, когда речь идет о собственных долгосрочных интересах России.
Надо признать, что восхождение Китая как глобального инвестора (благодаря его огромным валютным резервам) открывает для России альтернативу Западу прежде всего в области внешних инвестиций. Кроме того, геополитический подъем Китая сокращает мощь и влияние США, предоставляя России и другим странам новые возможности для балансирования с Западом. Но при этом возникают явные угрозы для России чрезмерной зависимости от Китая. В конце концов, если Запад и угрожает региональному доминированию России, ее стремлению вновь стать полюсом мирового влияния, то, за редким исключением патологических русофобов, не представляет серьезной угрозы территориальной целостности России. Это утверждение не всегда будет справедливо в отношении Китая.
Неважное состояние диалога России с Западом вряд ли приведет к поистине ужасным геополитическим последствиям для любой стороны, но тем не менее это имеет трагический характер для обеих сторон и всего человечества. Разве это не трагедия, когда через 18 лет после окончания холодной войны, шесть лет после 11 сентября и спустя три года после Беслана США и Россия выходят на грань новой гонки ракетных вооружений - в то время как обе державы могли бы с гораздо большей пользой распорядиться этими деньгами.
Взаимное недоверие между Западом и Россией серьезно отвлекает внимание Запада от гораздо более важных и неотложных региональных и глобальных проблем, включая Ирак, Иран, Афганистан, израильско-палестинский конфликт, подъем Китая, ослабление влияния США в Латинской Америке и надвигающуюся угрозу глобального потепления. В худшем случае эта напряженность может привести к тому, что Россия начнет вооружать Иран в его противостоянии с США, войдет в глобальные энергетические картели для оказания давления на Запад и нанесет разрушительное геополитическое унижение Вашингтону на территории бывшего Советского Союза. Это произойдет, если, например, США согласятся оборонять Украину и Грузию как часть НАТО, а затем окажутся не готовыми и не способными защитить их в случае нападения России.
Хотя Россия, безусловно, не может адекватно сравниться с глобальной мощью США, мы должны помнить главный урок Ирака о том, что полная реальная власть - местная. Это власть, которую можно применить в конкретном месте или по конкретной проблеме. Россия может больше и не быть глобальной сверхдержавой, но она, безусловно, - великая сила, когда речь идет об Украине, Беларуси и Кавказе. И в отличие от начала холодной войны, для американцев втягивание в эти риски не диктуется жизненно важными интересами. В конце 40-х годов прошлого века Советский Союз стал центром революционных идеологий, которые угрожали подавить рыночную демократию, свободу и религию во всем мире, доминируя в Западной Европе и Восточной Азии, разжигая революции в Латинской Америке, чтобы угрожать США на их собственной территории, окружить и, в конечном счете, подавить их.
Сегодня Россия не может и не хочет делать ничего подобного, что представило бы угрозу для США. По сути, Россия должна была бы пройти весь период после окончания холодной войны, исходя из определенной презумпции невиновности со стороны Запада. В конце концов, за два года до своего распада Советский Союз уже мирно вышел из Восточной Европы, получив неформальное обещание, что эти страны не будут интегрированы в НАТО. Этот выход устранил первоначальные причины холодной войны между СССР и Западом, которая началась не из-за того, что советское руководство делало в рамках своих границ, а в связи с доминированием над европейскими государствами и, таким образом, явно не считаясь с Западной Европой и жизненно важными интересами США.
Кроме того, все вместе взятые репрессии и конфликты, которые сопровождали распад Советского Союза и развивались после него, значительно уступали тем, что сопутствовали развалу французской и британской империй, которые в то время управлялись западными демократиями. Одна совершенно забытая французская кампания только на Мадагаскаре, по оценкам французских военных, завершилась гибелью 89 тыс. человек, в подавляющем большинстве мирных граждан. Подавление Британией мятежа в Кении унесло до 100 тыс. жизней, что подтверждают два последних исследования. Миллионы людей погибли в Индокитае и Алжире, Африке и на индийском субконтиненте в результате колониальных войн и в постколониальную эпоху гражданских войн и этнических чисток. И за исключением Алжира, британские и французские войны за сохранение своих империй, как и война США в мусульманском мире сегодня, проходили за тысячи миль от берегов Великобритании и Франции. Война в Чечне имела место на собственной суверенной территории России. Здесь уместна параллель не с Ираком, а с прошлыми кампаниями американских властей против индейцев в самой Северной Америке.
До распада Советского Союза большинство западных наблюдателей с уверенностью предсказывали, что советская власть и российский народ будут стоять насмерть, но не позволят Украине и другим республикам обрести независимость. Ничего подобного не произошло. В Казахстане более 10 млн. россиян были интегрированы в независимое государство без единого акта насилия, протеста или вооруженного вмешательства Москвы. Поэтому, на мой взгляд, отношения между США, Россией и ЕС должны формироваться всеми сторонами, с тем чтобы они в большей степени напоминали отношения между Западом и Китаем.
Что касается США, то, по моему мнению, целесообразно выделить только четыре действительно жизненно важных интереса Соединенных Штатов на российском направлении. Во-первых, не допустить попадания российского оружия массового уничтожения в руки террористов и убедить Россию в необходимости предотвращения приобретения такого оружия потенциально опасными странами, как Иран. Это означает, среди прочего, более решительную поддержку и финансирование программы Нанна - Лугара, содействующей укреплению безопасности российских ядерных, химических и биологических объектов.
Во-вторых, вместе с Россией пытаться не допустить исламских революций и возникновения очагов терроризма в мусульманских регионах Средней Азии и Кавказа.
В-третьих, сохранить относительно свободный международный доступ к энергетическим ресурсам Средней Азии и Кавказа. Между прочим, это потребует не только строительства новых трубопроводов, но и продвинутых отношений с Россией и Ираном.
И четвертое, предотвратить развязывание новых серьезных конфликтов между государствами региона, чреватых страданиями для населения вовлеченных стран, разрушительными последствиями для мировой экономики и стабильности в мире. Это означает, что США жестко противостоят российскому давлению на Украину и Грузию, но при этом воздерживаются от попыток вовлечь их в антироссийский военный блок, поскольку оба сценария, вероятно, выльются в региональные конфликты.
Что касается Западной и Центральной Европы, то им не следует забывать, что перед лицом их многовековой и кровавой истории ни Запад, ни Россия не претендуют на историческую невиновность или абсолютное моральное превосходство. И когда вы обращаетесь к этой истории, нынешние трудности не выглядят такими уж скверными. При удачном стечении обстоятельств они со временем отойдут на второй план по мере завершения неоднозначного постсоветского периода, и экономическое возрождение России выведет отношения с Западом на новый уровень равновесия. Подходы обеих сторон должны быть подчинены достижению такого равновесия. Для этого западноевропейцам следует осознать, что по большинству спорных проблем они просто недостаточно сильны, даже с поддержкой США, чтобы навязывать свои условия России. Вместо стремления к заключению грандиозных соглашений, обычно не в пользу России, Евросоюз должен вести дело к согласованию практических договоренностей по специальным вопросам, таким как энергетика и торговля, на основе прямой взаимной выгоды, нежели на общих принципах.
Некоторые из этих проблем в любом случае могут, конечно, привести к действительно серьезным международным последствиям. Одна из них - вопрос о правах русскоговорящего населения Латвии и Эстонии, увязанный с ответственностью ЕС и США за безопасность этих государств. Эта проблема серьезно осложнилась в последнее время из-за поддерживаемых Москвой протестов по поводу решения эстонских властей переместить мемориал советским солдатам, высоко чтимый большинством русскоязычного населения. ЕС, в свою очередь, необходим комбинационный подход. Во-первых, следует четко дать понять Москве, что Евросоюз и НАТО готовы защищать прибалтийских союзников от российской угрозы. Если напряженность достигнет действительно опасного уровня, то понадобится западноевропейское военное присутствие в этом регионе.
Во-вторых, западноевропейским странам следует публично осудить подобные провокационные действия эстонского правительства. Британия, и Франция в особенности, должны твердо заявить, что поражение нацистской Германии было всецело обеспечено благодаря советским союзникам, и выразить надежду, что историческая память о заслугах Красной армии будет должным образом чтиться в странах ЕС.
В-третьих, Евросоюзу предстоит сделать гораздо больше для изменения ситуации в Латвии и Эстонии. В то время как ЕС "смягчал" наиболее дискриминационные аспекты политики этих государств по отношению к русскоязычному меньшинству, этот курс по-прежнему преимущественно направлен на ассимиляцию и поглощение этого меньшинства, а не на его интеграцию. Прежде всего, это затрагивает сферу образования на русском языке, где обе страны грубо нарушили обещания, данные до обретения независимости.
ЕС также должен способствовать разрешению этой проблемы в долгосрочной перспективе путем предоставления возможно более широких прав русскоязычным представителям на уровне ЕС в целом, и в частности поощряя членов русскоязычных меньшинств переезжать в Западную Европу на работу. В настоящее время так называемые "неграждане", которые составляют большую часть русскоязычного населения, сталкиваются с огромными трудностями на этом направлении. Принимая во внимание тот факт, что Испания и Италия осуществляют программы по поддержке иммиграции из Латинской Америки, этот вариант стратегически направленной миграционной программы полностью себя оправдает.
России, в свою очередь, не стоит без особой необходимости зацикливаться на этом вопросе, российские политики должны иметь в виду следующее: в отличие от ситуации с Украиной и Грузией, Запад, через членство в НАТО и ЕС, взял на себя официальные обязательства по защите Балтии. Любые существенные радикальные действия российской стороны против этих государств вызовут на законных основаниях весомый западный ответ. Как россияне, так и европейцы должны помнить катастрофические уроки июня 1914 года: наиболее опасный фактор в международных отношениях зачастую связан не с действиями самих великих держав, а с третьими сторонами, перед которыми эти державы имеют обязательства, но которые на практике они не могут выполнить.
Европейцы должны приложить гораздо больше усилий по контролю над латышами и эстонцами, но и Москва также обязана не создавать радикальные силы в русскоязычной среде в прибалтийских государствах, которые могут сами в будущем выйти из-под контроля и стать очень опасным независимым игроком.
Прежде всего, события 1914 года должны напоминать европейцам и россиянам в долгосрочной исторической перспективе о том, что ответственность за мир в Европе находится в руках ведущих держав континента, а не Соединенных Штатов. Американцы могут "убираться домой", и в один прекрасный день им придется это сделать. Европейцам, включая россиян, суждено жить вместе - или умереть вместе, как они это делали в прошлом под Полтавой, Бородино, в Севастополе, при Танненберге и в Сталинграде. Это наш священный долг управлять делами Европы, чтобы павшие на полях сражений покоились с миром.
