ENGLISHПоложение дел на Ближнем Востоке на протяжении многих веков существенно влияло на ситуацию в соседних регионах, прежде всего в Европе. Однако в наше время из Ближневосточного региона исходят угрозы, несопоставимые с теми, которые имели место ранее. Они носят многоплановый характер: от создания миграционного хаоса в связи с массовым наплывом беженцев, чреватого изменением европейской культурной и этнической идентичности, до подрыва стабильности и безопасности через экспорт терроризма и радикального ислама.
Последствия «арабской весны», которую с большими или меньшими потерями пережили почти все расположенные в этом регионе страны, выразились в еще большей разобщенности, сломе институтов государственности, росте недоверия и умножении конфликтов.
Социально-политические неурядицы в странах региона стали оправданием для нелегитимного вмешательства США и их союзников во внутренние дела расположенных там государств, что привело где-то к падению правящих режимов, а где-то - к разжиганию застарелых конфликтов и углублению противоречий.
Начавшись как выступление так называемой «арабской улицы», недовольной действиями правящих кругов (в Тунисе, Египте, Ливии, Бахрейне, Сирии и других арабских странах), в основном их социально-экономическим курсом, размахом коррупции и непотизма, определенные силы в регионе и вне его протесту низов пытались придать характер религиозного столкновения суннитов с шиитами. Эта междоусобица не нова, она известна на протяжении десятков веков.
Вопрос в том, почему события на Ближнем Востоке сейчас преподносятся как суннитско-шиитское столкновение и кто заинтересован, чтобы они выглядели так?
Действительно, самые острые проблемы сегодняшнего дня на Ближнем Востоке - войну в Сирии и борьбу с международным терроризмом и религиозным экстремизмом в виде так называемого «Исламского государства» (ИГ) и других исламских фундаменталистских группировок, действующих в регионе, а также йеменский конфликт - можно рассматривать под углом зрения традиционного суннитско-шиитского соперничества. Формально рассуждая, все эти явления на самом деле имеют религиозный подтекст, но не больше. Кстати, наиболее активные суннитские игроки на ближневосточной арене, такие как Саудовская Аравия и Катар, с начала событий в Сирии и Йемене выдавали их за борьбу суннитов с шиитами, которую они возглавили, чтобы перестроить регион в соответствии со своими установками.
Тому, что события в Ираке, а затем и Сирии имеют черты религиозного антагонизма между суннитами и шиитами, которые оказались по разные стороны баррикады, во многом способствовали крайне недальновидные действия вашингтонской администрации и ее союзников. Новые власти в Багдаде, пришедшие при помощи американцев на смену режима С.Хусейна, вместо того чтобы консолидировать страну под объединительными лозунгами и целями, взяли курс на установление шиитской монополии на власть, по сути, выдавив суннитов из всех сфер управления государством, превратив их в маргиналов, лиц второго сорта.
В Сирии Запад делал все возможное, чтобы натравить суннитов на шиитов, которые, дескать, несут ответственность за диктаторский режим Б.Асада. И это как нельзя лучше отвечало планам Эр-Рияда и Дохи, которые всемерно способствовали эскалации сирийского конфликта. Поэтому иракские, а позже и сирийские, сунниты не только не стали препятствовать становлению террористического анклава под названием «ИГ», но и приютили его на своих племенных землях, что позволило джихадистам беспрепятственно наращивать силы и вербовать сторонников на деньги западных спецслужб и спонсоров из стран Персидского залива, а также Турции. Таким образом, были сформированы суннитские вооруженные отряды, выступившие как против иракских, так и сирийских легитимных властей, представленных преимущественно шиитами.
Это привело к тому, что «джинн суннитского терроризма, выпущенный из бутылки», не только вышел из-под контроля своих покровителей, но и бросил вызов мировому сообществу. По сути дела, в этом вызове содержится экзистенциальная угроза существованию современной цивилизации в нынешнем ее виде, ибо лидеры ИГ провозгласили планы создания построенного на основах шариата мирового исламского халифата от Атлантики до Китая и от Европы до Африки, что подразумевает прежде всего уничтожение существующих на упомянутых территориях независимых государств.
Разумеется, от декларации этих целей верхушкой ИГ до их реализации - дистанция огромного масштаба, но не принимать их всерьез означает проявлять чрезмерное благодушие, тем более что о популярности и восприимчивости фундаменталистских лозунгов среди мусульман в разных частях света говорит сам факт появления в рядах боевиков самопровозглашенного халифата все новых адептов, счет которым пошел уже на десятки тысяч, в том числе из бывшего Советского Союза.
Идеология, взятая на вооружение верхушкой этого квазигосударства, представляет собой крайне радикальную трактовку ислама суннитского толка, не терпящего инакомыслия и внерелигиозных форм салафитского сознания (что, впрочем, до поры до времени не исключает наличия в рядах ИГ мусульман-суннитов других толков, главным образом суфических*, (*Но основными рекрутами для пополнения рядов ИГ были и остаются сунниты, исповедующие ханбалитский толк ислама.) но однозначно радикальных и политизированных).
Свою историю ИГ ведет с 2006 года, когда разрозненные отряды суннитских боевиков-фундаменталистов, выступивших против центрального иракского правительства, состоявшего из шиитов, объединились в «Совет моджахедов шуры» (полевых командиров). Организация быстро приобрела популярность среди иракских, но и не только, суннитов, к ней примкнули брошенные на произвол судьбы остатки офицерского корпуса и рядового состава - суннитов баасистской армии времен С.Хусейна. Основной зоной действия объединившихся отрядов суннитских джихадистов Ирака стала провинция Анбар (запад страны), население которой в основном сунниты.
Своей беспрецедентной жестокостью к инакомыслящим, не исключая и соперничающие группировки, а также благодаря популистским лозунгам Совет сумел консолидировать свою власть над провинцией Анбар, по сути дела, выведя ее из-под юрисдикции властей в Багдаде.
Это позволило лидерам организации провозгласить в начале 2013 года создание «Исламского государства Ирак» (ИГИ), позже - в связи с переносом своей экстремистско-террористической деятельности на территорию востока и севера Сирии - переименованного в «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ).
К этому времени относятся активные попытки главарей ИГ подмять под себя другие экстремистские суннитские группировки. В Африке это было наиболее заметно на примерах событий в Ливии и Нигерии в деятельности террористической группировки «Боко Харам», а на Ближнем и Среднем Востоке (помимо уже упомянутых Сирии и Ирака), в Афганистане - «Талибан». Кто-то из главарей присягнул на верность ИГ, кто-то до сих пор колеблется. Ясно одно: в результате этой активной экспансионистской деятельности ИГ стало «головной болью» всего мирового сообщества.
В 2014 году лидер ИГ Абу Бакр аль-Багдади (ас-Самарраи) заявил, как уже отмечалось, о создании исламского халифата пока на территории Ирака и Сирии, правовой основой которого стали законы шариата, а себя аль-Багдади назначил халифом Ибрагимом (в честь внука пророка Мухаммеда).
Так сложилось, что районом фронтального противостояния между суннитами и шиитами стал Персидский залив и сопредельные территории, а очевидными полюсами этого противостояния со стороны суннитов выступает Саудовская Аравия, а шиитов - Иран.
Распространение и по времени, и в пространстве ведущих течений в исламе - шиизма и суннизма - происходило на Ближнем Востоке, в Северной Африке, Западной и Центральной Азии неравномерно. В силу этого адепты данных течений проживают не сплошным массивом с четко очерченными конфессиональными границами, а вперемешку: к примеру, в оплоте шиизма - Иране есть районы с компактно проживающими суннитами, такие как Хузестан (в арабской версии - Арабистан), и, наоборот, в Саудовской Аравии существуют территории, к примеру Восточная провинция, жители которой преимущественно шииты. Другой пример - Бахрейн, население которого часто рассматривается некоторыми политическими и религиозными деятелями в Тегеране как 29-я провинция Ирана из-за принадлежности большинства населения к шиизму. Можно также упомянуть о существенном преобладании шиитов над суннитами в Ираке (до сих пор ведутся споры, насколько их больше, чем суннитов, - в три или четыре раза).
Новый острый этап суннитско-шиитской междоусобицы на Ближнем и Среднем Востоке связан с геополитическими подвижками вследствие «арабской весны» - повышением роли Саудовской Аравии, других суннитских государств в арабском и мусульманском мире, с одной стороны, с другой - ослаблением позиции Ирана в результате санкционного давления Запада, подорвавшего иранский экономический, финансовый и военный потенциал, дезинтеграцией единого государства в Ираке*.(*В целом попытки исламистов поруководить процессами преобразований на Ближнем Востоке были успешными лишь на первом этапе «арабской весны» и только в некоторых странах, прежде всего Тунисе и Египте, причем продолжались недолго.)
Изменение баланса сил между суннитами и шиитами в пользу первых в результате этих подвижек породило в Саудовской Аравии, Катаре и некоторых других мусульманских странах суннитского толка иллюзию того, что можно без особых последствий воспользоваться конъюнктурой для дальнейшего наступления на интересы шиитов, прежде всего для уменьшения политического веса последних в странах традиционного расселения, и не только.К примерам такого рода можно отнести активизацию претензий суннитского руководства ОАЭ к Тегерану по поводу принадлежности трех островов в Персидском заливе (Абу-Муса, Большой и Малый Томб), находящихся сейчас под юрисдикцией Ирана, а также действия суннитского королевского режима Бахрейна по подавлению с помощью саудовской армии восстания шиитов в этом государстве, до сих пор отказывающегося уравнять в правах шиитов с суннитами.
При всей хаотичности событий в Сирии следует отметить, что основные объединительные лозунги для формирования антиасадовской оппозиции, невзирая на степень ее радикализации, состоят не только в неприятии Президента Б.Асада и требовании его ухода, но и в прекращении доминации в Сирии алавитов (шиитов), другими словами - изменении сложившегося за многие десятилетия конфессионального статус-кво в этой стране.
В этой связи следует напомнить, что политика президентов Асадов (отца - Хафиза и его сына Башара) в религиозной сфере была и остается весьма мягкой, учитывает многоконфессиональный состав сирийского населения. Ей характерна толерантность, свобода деятельности различных конфессий и их бесконфликтное сосуществование. Основное требование Дамаска, чтобы религиозные общины не занимали радикальные позиции, угрожающие свободе вероисповедания, безопасности и стабильности в стране. Если же такое случалось со стороны отдельных религиозных авторитетов и их сторонников, то с ними велась безжалостная борьба (как во время события в Хаме в конце 1970-х - начале 1980-х годов при Президенте Х.Асаде). Кроме этого, Президент Сирии по статусу совмещает пост генсекретаря правящей сирийской партии Баас (Партии арабского социалистического возрождения), которая является светской, то есть соблюдает дистанцию в отношениях с религией.
Иллюстрацией к вышесказанному является положение сирийских суннитов, которых Эр-Рияд и Доха выставляют в качестве притесняемых правящим режимом, а на самом деле они занимали и занимают в стране весьма влиятельные позиции в бизнесе и банковской сфере, входят в состав высшего чиновничества и офицерства.
Судя по широкой вовлеченности саудовских и катарских правящих кругов в события в Ираке и Сирии на стороне оппозиционных сил против легитимных властей этих стран, в Эр-Рияде и Дохе вынашивают планы потеснить шиитов в этих странах, не допустить укрепления так называемой «шиитской дуги» от Ирана до Ливана. И в этом деле они нашли полную поддержку Анкары, которая разыгрывает свои геополитические карты, сохранившиеся со времен Османской империи. При этом метят не только в асадовскую Сирию и шиитский Ирак, но и в стоящий за ними Иран.
Такие действия еще более накаляют обстановку на Ближнем Востоке, прежде всего в зоне Персидского залива, ставшего в последние 10-15 лет объектом чрезвычайной военной активности внерегиональных игроков, главным образом Вашингтона.
Тегеран в ответ стал активно поддерживать хуситов в Йемене (группу шиитских племен, проживающую на северо-востоке страны, получившую обобщенное название - «хуситы» в честь известного проповедника и теолога аль-Хуси, популярного среди племен). В Эр-Рияде посчитали, что хуситы представляют слишком большую угрозу национальным интересам страны, прежде всего в связи с возможным утверждением власти шиитов в Йемене и формированием шиитского окружения Саудовской Аравии: с востока - Иран и собственные шииты, с севера - Ирак с его шиитским большинством, а теперь еще и с юго-запада - хуситы. Поэтому реакция саудитов не заставила себя ждать: в марте 2015 года они сколотили при одобрении Вашингтона антихуситскую коалицию арабских суннитских стран. Оправданием для этого стала якобы необходимость восстановления в правах свергнутого Президента Йемена, суннита АбдРаббо Мансура аль-Хади.
Таким образом, действия суннитской коалиции против хуситов также внешне укладываются в парадигму новой фазы суннитско-шиитского противостояния, спровоцированного Западом.
И если до нынешнего этапа суннитско-шиитские противоречия не проявлялись столь очевидно, были латентными, то с вмешательством вооруженных сил суннитской коалиции конфликт в Йемене приобрел черты религиозного столкновения суннитов с шиитами (хуситами).
Как и полагается на войне, участвующие в ней стороны несут потери (по данным мировых СМИ, от авианалетов коалиции в Йемене за восемь месяцев погибло около 7 тыс. человек, преимущественно мирных жителей). Но даже в условиях военного превосходства коалиции хуситы наносят ей чувствительные удары: так, по данным иранского агентства «Фарс»1, в ходе боев в провинции Мариб в Йемене в середине сентября этого года погиб старший сын эмира Дубая Рашид ибн Мохаммед аль-Мактум, хуситам удалось также сбить несколько самолетов коалиции и даже вторгнуться на время в приграничные районы Саудовской Аравии*. (*Непосредственно военные действия в Йемене ведет боевое крыло хуситов – организация «Ансар Алла».)
Демонстрируя двойные стандарты (поддерживая сирийскую оппозицию и в то же время отказываясь от поддержки оппозиции в Йемене), Запад, по сути, принимает на себя долю ответственности за продолжение йеменского конфликта, подключаясь к антишиитскому фронту, который пытаются создать саудиты и катарцы, несмотря на острые разногласия между ними.
Благосклонно относясь к действиям суннитской коалиции против хуситов Йемена, Вашингтон и его союзники вольно или невольно способствуют обострению суннитско-шиитских разногласий, которые грозят Ближнему и Среднему Востоку нескончаемой чередой религиозных разборок.
Позиция России заключается в том, что неправомерно смотреть на события в регионе через призму взаимоотношений между суннитами и шиитами, что на деле означает не только упрощать ситуацию, но и провоцировать полномасштабное столкновение между ними. Безусловно, во всех этих событиях можно найти религиозную составляющую, но делать ее первопричиной всего происходящего в регионе, как бы этого ни хотелось саудитам и катарцам, нет оснований. Они являются стечением обстоятельств, возникших в результате эволюции каждой конкретной ситуации со своими чертами и особенностями.
На Ближнем Востоке в настоящее время происходят глубокие социально-политические процессы, вызванные объективными причинами, поэтому крайне однобоко объяснять их лишь религиозными противоречиями. На глазах меняется политический ландшафт региона, на авансцену выходят новые силы и этноконфессиональные общности, под вопрос поставлено само существование некоторых стран в их нынешних границах.
К сожалению, этими процессами в большинстве случаев воспользовались террористы различных мастей, поднявшие религиозные знамена. Они толкают регион назад, в средневековье, в эпоху религиозных войн. Мир недавно на парижском примере и в случае с крушением российского пассажирского самолета еще раз убедился в варварских методах, которые террористы используют для достижения своих целей. При этом для них неважно, кто становится жертвами их терактов: шииты, сунниты, христиане, иудеи или кто-то еще. Очевидно, что религия лишь камуфляж для прикрытия человеконенавистнических планов, направленных против всего цивилизованного мира.
Позиция России в отношении событий на Ближнем Востоке, как это подтверждено в многочисленных выступлениях в последнее время Президента В.В.Путина и министра иностранных дел С.В.Лаврова, вполне определенна: решение всех спорных ситуаций в регионе следует искать на основе компромисса между конфликтующими сторонами, достичь которого можно лишь политико-дипломатическими методами, за столом переговоров, при активном содействии внерегиональных игроков, и Россия, учитывая наше близкое соседство и традиционные связи, - в числе самых деятельных и заинтересованных. Нашей страной неоднократно предлагались конкретные планы по урегулированию конфликтов в регионе, как на палестино-израильском треке, так и в зоне Персидского залива*. (*Еще в середине 2000-х годов наша страна выдвинула Концепцию обеспечения безопасности в зоне Персидского залива, которая в целом была положительно воспринята в ряде стран региона, но, к сожалению, не получила дальнейшего развития в связи с нежеланием других стран отказаться от опоры в вопросах безопасности на внешние силы.) Но главная роль - за региональными игроками, которые должны быть настроены на поиски мира и национального согласия на широкой этноконфессиональной основе, чтобы избежать масштабной ближневосточной катастрофы.
При этом из переговоров по переформатированию региона, разумеется, должны быть исключены экстремисты, в том числе религиозные, уже нанесшие большой урон Ближнему и Среднему Востоку и превратившие этот район в рассадник международного терроризма.
Что же касается попыток определенных сил в регионе и их западных союзников приписать нашей стране поддержку шиитов против суннитов, то они выглядят неубедительно и направлены на то, чтобы вовлечь Россию в межисламские разборки, столкнуть с суннитским миром с перспективой переноса этого конфликта на российскую территорию.
Россия встала на сторону законных сирийских властей с целью помочь им справиться с террористическим «интернационалом», не имеющим ни национальности, ни гражданства. Поэтому борьба всего цивилизованного мира с ним должна вестись повсеместно и скоординированно, оставляя в стороне политические разногласия и узкогосударственные интересы.
1Farsnews.com/newtext.aspx.nn=13940630000440. 21.09.2015.
