ENGLISHМинуло уже 200 лет с даты проведения Венского конгресса (1815 г.), в ходе которого ведущие монархи Европы во главе с российским самодержцем Александром I разработали очередной вариант миропорядка после разгрома империи Наполеона Бонапарта, в том числе был определен статус польских земель.
Четвертый раздел Польши
или усмирение агрессоров?
В 1797 году между Австрией, Пруссией и Россией было достигнуто соглашение о ликвидации польской государственности по итогам трех разделов Польши. Согласно достигнутой договоренности, властители этих трех монархий взяли на себя следующие обязательства: уничтожить все, что могло бы напоминать о существовании Королевства Польского; никогда не включать в свой титул даже упоминание об этом королевстве. Таким образом, в конце XVIII века польское государство исчезло с мировой географической карты. И, как казалось этим трем европейским правителям, с польским вопросом было покончено навсегда. Но спустя десятилетие польская государственность вновь возродилась: при поддержке и согласии Наполеона в польских землях было создано Великое герцогство Варшавское. Но эта форма политического устройства польских земель вскоре также канула в Лету.
По итогам наполеоновских войн поляки оказались проигравшей стороной, и их последующая судьба должна была быть определена на Венском конгрессе, где польские земли рассматривались не иначе как военная добыча государств, входивших в состав антинаполеоновских коалиций. Однако, учитывая неизбывное стремление поляков, как и любого другого этноса, к сохранению своей национальной идентичности, европейские монархи в Вене пришли к единому мнению, что «польские подданные Австрии, Пруссии и России должны были иметь народных представителей и национально-государственные учреждения согласно с тем образом политического существования, которое признают в своих владениях необходимым правительства держав, разделивших Польшу».
Часто в западной историографии включение коренных польских земель в состав России по решению Венского конгресса трактуется как «Четвертый раздел Польши». Не представляется возможным согласиться с этой оценкой, хотя на первый взгляд кажется, что правота западных историков в данном вопросе очевидна. Действительно, сегодня любой учащийся средней школы в России или за рубежом, мало-мальски знакомый с исторической канвой событий рассматриваемого периода, сможет без запинки перечислить даты трех разделов Польши, состоявшихся при участии России в 1772, 1793 и 1795 годах. Таким образом, арифметическая сумма, состоящая из трех разделов Польши плюс решение Венского конгресса по польскому вопросу, выводит нас якобы на искомый результат - четвертый раздел Польши. Конечно, простые арифметические действия всегда наглядны и хорошо усваиваются. Однако при оценке исторических событий правила арифметики не действуют, да и не могут применяться.
В первую очередь хотелось бы отметить, что Российская империя с момента своего создания Петром I в 1721 году не проявляла какой-либо интерес к разделу Польши. Наоборот, в те времена российские самодержцы ставили перед собой цель сохранить Речь Посполитую как суверенное государство. Правда, непременным условием такого внешнеполитического курса России всегда являлось возведение на польский престол монархов с ярко выраженной пророссийской ориентацией. Надо сказать, что сия задача успешно решалась семейством Романовых. Например, Россия участвовала в войне за польское наследство в 1733-1735 годах, по итогам которой на польский трон был возведен новый король Польши Август III - ставленник России, а французский кандидат на польский престол Станислав Лещинский оказался не у дел. Российские монархи всегда стремились сохранить Польшу в орбите своей внешней политики. Именно польский вопрос явился одним из побудительных мотивов вступления России в Семилетнюю войну в Европе в 1756-1763 годах. В ходе этой войны царизм стремился не допустить потери российского влияния в Речи Посполитой.
Разделы Польши в последней трети XVIII века явились прямым следствием ослабления польской королевской власти. При поверхностном ознакомлении с данной проблемой действительно создается впечатление, что Россия явилась главным действующим лицом в дележе непосредственно «польского пирога». Парадокс заключается в том, что по итогам трех разделов Польши Россия не включила в состав своей территории ни одной пяди (!) коренных польских земель.
Напомню, что Московское государство еще во времена правления Ивана III (1462-1505 гг.), провозгласившего себя великим князем Московским и всея Руси, стремилось вернуть под свою власть исконно русские земли, входившие ранее в состав Киевской Руси. А по итогам трех разделов Польши в состав самодержавной России вернулись земли Восточной и Центральной Белоруссии, Правобережной Украины, Западной Украины и Западной Белоруссии, то есть мы получили «свои» исторические земли.
Если руководствоваться логикой западных историографов, то при желании можно даже увеличить число так называемых разделов Польши при участии России, заглянув в глубь веков. Например, в XVII веке, согласно достигнутым договоренностям Московского государства с Речью Посполитой (Андрусовское перемирие 1667 г., Вечный мир с Польшей 1686 г.), под юрисдикцию России перешли Смоленские и Черниговские земли, а также Левобережная Украина вместе с Киевом. Слава богу, что пока еще никому не пришла в голову мысль рассматривать эти соглашения как некий пролог к трем разделам Речи Посполитой при участии России в последней трети XVIII века, обсуждавшиеся выше.
Сегодня западные историки именуют решения Венского конгресса по польскому вопросу как четвертый по счету раздел Польши. Такого рода оценка, пусть и косвенно, подтверждает задним числом якобы эксклюзивное право поляков на все территории, входившие ранее в состав Речи Посполитой накануне ее разделов. Ученые мужи на Западе тем самым солидаризируются с лозунгом «Польская независимость в границах 1772 года», который был начертан на знаменах участников национальных восстаний в Польше в 1830-1831 и 1863-1864 годах. При анализе российско-польских отношений в XIX веке эти исследователи, по сути дела, не подвергают сомнению законность требований польских инсургентов о вхождении земель восточных славян в состав Речи Посполитой.
Что касается правопреемственности самодержавной России в отношении земель восточных славян, то западные специалисты подходят к данной теме как к преданью старины глубокой. С этой целью в западной историографии, посвященной России, уже давно произведена подмена терминов. Взамен Киевской Руси в научных трактатах западных авторов, и не только западных, доминирует исключительно иной актор - Древнерусское государство. Но, извините, о каком древнерусском (!) периоде истории может идти речь, когда существование Киевской Руси приходится на период раннего средневековья? Дать определение Киевской Руси как Древнерусского государства означает объявить Киевскую Русь ровесницей Древнего Рима или Древней Греции. Налицо намеренное искажение периодизации мировой истории в угоду политической конъюнктуре. В этих условиях «за давностью лет» становится возможным исконные русские земли восточных славян, отошедшие к России по итогам трех разделов Польши, при необходимости объявить насильственно отторгнутыми польскими территориями. Вот почему для западных историков так важно представить решение Венского конгресса по польскому вопросу не иначе как очередной, теперь уже четвертый раздел Польши при активном участии России. Тем самым напрочь игнорируется тот факт, что коренные польские земли впервые вошли в состав самодержавной России, подчеркиваю - впервые (!), только по решению Венского конгресса 1815 года. Что говорить, конъюнктурная оценка истории как политики, опрокинутой в прошлое, зачастую продолжает находить свое отражение в ряде научных и околонаучных исследований антироссийской направленности. Введение сегодня очередных санкций США и Евросоюза против России, возможно, на некоторое время увеличит поток такого рода публикаций, искажающих суть событий, связанных с историей Российского государства.
Российская империя на защите
польской демократии
Европейские монархи, определяя будущность устройства польских земель, не могли не учитывать «республиканские» традиции и опыт польской государственности на протяжении нескольких столетий. Ведь с XVI и вплоть до начала XIX века именно дворянская республика символизировала форму политического устройства Польши. Поэтому австрийский монарх на присоединенных к своему государству польских территориях в 1815 году провозгласил создание Краковской республики. Сей вариант устройства польской земли в планах австрийского монарха, как оказалось, был временным и переходным. Его задача состояла в том, чтобы вычленить «польское национальное ядро», а затем и покончить с ним на присоединенных к Австрии польских землях. Так и произошло. Краковская республика была оккупирована австрийскими войсками, и ее земли были присоединены к австрийской короне.
На польских землях в составе Пруссии, в свою очередь, было создано Великое княжество Познанское с местным парламентом, где ведущие позиции заняли не поляки, а немецкие поселенцы, испокон веков проживавшие в этих местах. Сходство австрийского и прусского проектов в разрешении польского вопроса заключалось в том, что формы управления коренными польскими землями в составе Австрии и Пруссии создавались не по национальному, а по административно-территориальному признаку с учетом их месторасположения: Краковская республика, Великое княжество Познанское.
Россия также представила свою модель управления польскими землями. Этот проект получил название «Царство Польское». Хотелось бы особо подчеркнуть, что, провозглашая создание Царства Польского, российский царь стал единственным правителем, публично отмежевавшимся от договоренностей 1797 года между Россией, Австрией и Пруссией: никогда не включать в свой титул «Королевство Польское». Российский правитель Александр I, будучи монархом самодержавным и неограниченным, официально с 1815 года стал именоваться и царем Польши.
Поначалу польская элита в большинстве своем пребывала в состоянии эйфории по поводу решения польского вопроса на Венском конгрессе. Ведь речь шла о сохранении польской государственности в рамках новой системы международных отношений, пусть и под эгидой России. Позитивно было воспринято также и решение Александра I о назначении первым наместником Царства Польского не русского, а поляка по происхождению. Им стал Юзеф Зайончек, польский и французский генерал, один из руководителей восстания Тадеуша Костюшко (1794 г.), активный участник военных кампаний Наполеона. В Отечественную войну 1812 года этот уроженец Польши был взят в плен русской армией. Вместе с тем следует отметить, что выбор Александра I в пользу Ю.Зайончека при назначении на пост российского наместника в Польше не был случаен. Российский монарх явно демонстрировал своим новым подданным, что никаких репрессий за прежние «заслуги» для польской шляхты не будет. Поддержало вхождение Царства Польского в состав России и местное третье сословие - купечество, заинтересованное в расширении рынка сбыта польской сельскохозяйственной и промышленной продукции на российских просторах.
Однако подход российской и польской сторон к оценке самого факта образования Царства Польского разительно отличался друг от друга. Правящие круги в России считали, что с созданием Царства Польского польский вопрос наконец-то получил свое разрешение. Что касается польской стороны, то здесь полагали, что появление Царства Польского в составе России представляло собой лишь отправную точку на пути к достижению политической независимости Польши, ее суверенности во внутренней и внешней политике.
С созданием Царства Польского в составе Российской империи были сметены прежние границы, государственные и этнические, разделявшие русских и поляков. Однако продолжали существовать барьеры, преодолеть которые было не под силу даже сильным мира сего. Разграничение русских и польских земель определялось куда более глубинными процессами цивилизационного порядка. Польский этнос неизменно входил в состав западной цивилизации, русский этнос - в состав российской цивилизации. Как известно, каждой цивилизации свойственны иные, зачастую чуждые друг другу, исторические традиции, иные формы социально-политической организации, иная религия и иная культура. Развернуть цивилизационные процессы в пользу России в польских землях оказалось трудноразрешимой задачей. Тем более, что польский этнос классифицировался не иначе как большая (старая) нация, по праву гордившаяся своей тысячелетней историей, обладавшая громадным опытом государственного строительства и высоким уровнем культуры. Интеграция этого «инородного тела» в полиэтничную систему российского суперэтноса представляла собой, по сути дела, сверхзадачу. Во-первых, впечатлял масштаб поставленной цели; во-вторых, налицо было отсутствие какого-либо опыта у российской администрации в реализации данного проекта. Заметим, что у Польши, в отличие от России, такой опыт был. В средние века на протяжении нескольких столетий польские власти успешно интегрировали в западную цивилизацию Великое княжество Литовское и Русское, которое впоследствии стало и частью Речи Посполитой.
Необходимо отметить, что российские самодержцы, как правило, крайне негативно относились к возможности включить в состав своей империи новые территории, расположенные вне рамок российской цивилизации. Например, Александр I в 1818 году в резкой форме отклонил предложение распространить русское подданство на население одного из Гавайских островов. Аналогичного курса придерживался и Александр III, запретивший российскому путешественнику Н.Н.Миклухо-Маклаю организовать российское поселение в Океании, в северо-восточной части острова Новая Гвинея (ныне Берег Миклухо-Маклая). Однако в польском вопросе династия Романовых отступила от своих правил.
Ставки в проекте «Царство Польское в составе России» были чрезвычайно высоки, ибо был велик соблазн приобрести не просто абы какие новые земли. В данном случае речь шла об экономически освоенных и развитых западных территориях. Такого рода задача ставилась Московским государством еще во времена Ливонской войны (1558-1583 гг.), и лишь в 1815 году мечта стала явью. Экономический потенциал приобретенных польских территорий не вызывал сомнений и подтверждался статистическими данными. Например, согласно переписи населения Российской империи 1897 года, на польских территориях в составе России, где проживало всего лишь 8% населения империи, производилась одна четвертая часть всей промышленной продукции Российского государства. Как говорится, было за что побороться. Именно этим и определялся кардинальный поворот России в польском вопросе. Царское правительство отказалось от возможности идти по проторенной дорожке установления протектората России над Польшей, как это было в 1768-1788 годах. Нужна была новая модель взаимоотношений между Россией и Польшей. Российская администрация стала продвигать свой проект «Царство Польское», действуя осторожно методом проб и ошибок. Однако маршрут движения на деле определялся пресловутой тактикой «шаг вперед, два шага назад».
Польская Конституция 1815 года
В недрах российского государственного аппарата была подготовлена польская Конституция образца 1815 года. В первой статье этого основополагающего документа торжественно провозглашалось, что Царство Польское «навеки воссоединено с российской державой». По замыслу составителей, Царство Польское должно было представлять собой особую национально-территориальную форму автономии, присоединенной к России на правах личной унии. Тем самым Александр I, будучи российским императором, автоматически становился и наследным королем Польши. Был разработан особый ритуал возведения на польский престол Александра I с принятием присяги на польской Конституции. Это было небывалым новшеством в истории самодержавного строя России. Никто из династии Романовых прежде никогда не клялся соблюдать обязанности перед своими подданными и тем более никогда не выступал гарантом Конституции, а теперь самодержавный правитель на польской почве чудесным образом превращался в конституционного монарха.
Ревностные хранители царского самодержавия, трудясь над польским сводом законов, вынуждены были также учитывать опыт и традиции прежней польской государственности. Царство Польское получило право иметь не только собственное правительство (Государственный совет), но и собственный парламент (Сейм), которому вместе с российским самодержцем принадлежала высшая законодательная власть. Сейм состоял из двух палат: Сенат (высшая палата Сейма), формировавшийся по усмотрению царя из числа кандидатов - уроженцев Польши, и Польская изба (нижняя палата Сейма), в которой были представлены делегаты, избранные на дворянских собраниях по воеводствам (сеймиках). Согласно Конституции, Сейм должен был собираться раз в два года.
Некоторые атрибуты суверенности и относительной самостоятельности Царства Польского в составе России проявлялись также и в праве вводить собственное гражданство и паспорта, иметь свою денежную систему, содержать армию - польский корпус под командованием наместника в составе Российской армии. В Конституции провозглашалась свобода печати и личности, верующим гарантировалось право исповедовать католическую религию. Большая часть населения начиная с возраста 21 года могла реализовать свое право избирать и быть избранными. Особо оговаривалось, что польский язык являлся обязательным в Царстве Польском в системе управления, сфере образования и в армии. Все подзаконные акты должны были публиковаться на польском языке.
Вместе с тем польская Конституция наделяла особыми правами и российского императора как в сфере внешней, так и внутренней политики. Определение внешнеполитического курса Царства Польского и его практическая реализация являлись исключительной прерогативой русского царя. Польская Конституция предоставляла российскому самодержцу также исключительные права для вмешательства во внутренние дела Царства Польского. Александр I имел решающий голос при назначении сенаторов и министров, определял дату созыва Сейма и обладал правом вето на его постановления. От императора зависело выдвижение каких-либо законодательных инициатив и их постановка на обсуждение в парламенте и т. д. Таким образом, по сути дела, Царство Польское в составе Российского государства было наделено лишь ограниченным суверенитетом. Александр I явил миру российскую модель государства в государстве, однако модель чрезвычайно хрупкую. Как показали дальнейшие события, личная уния российских императоров как правителей самодержавной России и одновременно Царства Польского не смогла обеспечить должный баланс сил между Санкт-Петербургом и Варшавой.
Правящие сановники в Российской империи наивно полагали, что организация польского общества согласно духу и букве Конституции 1815 года приведет к умиротворению польской элиты, ее единению с российским дворянством и обеспечит социальную стабильность в регионе. Конечно, надежды на такого рода развитие событий не были беспочвенными. К этому времени династией Романовых был успешно решен или находился в стадии своего завершения вопрос о вхождении в состав российского дворянства остзейских баронов Прибалтики, украинской казацкой старшины, татарских мурз Крыма, молдавских бояр и т. д. В польском варианте этот процесс, однако, пробуксовывал. Хотя казалось, что поляки должны были ценить права и свободы, дарованные им русским царем по Конституции 1815 года. Более того, забегая вперед, хочу отметить, что остальные подданные Российской империи обрели аналогичные права и свободы лишь через 90 (!) лет согласно Высочайшему Манифесту императора Николая II от 17 октября 1905 года. Поэтому в Российской империи были заведомо уверены, что польская шляхта примет активное участие в консолидации российского дворянства.
Ан нет. Как это ни странно звучит, националистические и антироссийские настроения в польском обществе нарастали не вопреки, а благодаря Конституции 1815 года. Центробежные тенденции набирали обороты в Царстве Польском в первую очередь под воздействием стопроцентной полонизации общественно-политической жизни региона. Ускорение этому процессу дал указ Александра I об учреждении Варшавского университета с преподаванием всех дисциплин на польском языке. На поток тем самым была поставлена программа подготовки кадров шляхетских националистов. Как говорится, хотели как лучше, получилось как всегда.
С позиции сегодняшнего дня ясно, что решение о даровании полякам Конституции в 1815 году было принято в Санкт-Петербурге без должной проработки. Возможные последствия данного шага не были просчитаны. Ведь необходимо было учитывать, что включение польских земель в состав России даже на правах Царства Польского представляло собой понижение его статуса по сравнению с прежней формой политического устройства - дворянской республикой. Вассальный статус Царства Польского, будем называть вещи своими именами, отстранил польскую дворянскую нацию от принятия внешнеполитических решений. Показные атрибуты суверенитета в Основном законе 1815 года порождали двойственность в положении правящих кругов в Царстве Польском. Гражданские свободы в Конституции 1815 года были продекларированы Александром I, однако гражданского общества в самой России еще не существовало и в помине. Все это способствовало обособлению шляхетской элиты. Среди польской элиты число националистически настроенных групп антироссийского толка росло не по дням, а по часам.
Особая роль в этом процессе принадлежала польским магнатам (высший слой польской аристократии - аналог московского боярства на Руси), традиционно представлявшим противовес центральной власти. В этом поединке еще со времен Речи Посполитой польские аристократы в большинстве случаев брали верх над королевской властью. Политическая мощь польских магнатов подкреплялась соответствующей экономической базой. Они имели в своем распоряжении сотни тысяч зависимых крестьян. В Речи Посполитой никого не удивляло, что польская аристократия содержала частные армии с первоклассным по тем временам вооружением и имела в собственности даже целые города. Используя в Сейме свое право (либерум вето), польские магнаты с успехом могли блокировать выборы нового короля. Оказавшись в составе Российской империи, польская аристократия не хотела мириться со своим второстепенным положением региональной (провинциальной) элиты. Объективно представляя собой значимую политическую, социальную, экономическую и культурную силу польского общества, шляхта болезненно переживала утрату своей прежней роли вершителя судеб в регионе и потерю реальных рычагов управления страной. Их столкновение с власть предержащими в России было делом времени. Неминуемая конфронтация между Санкт-Петербургом и Варшавой в конечном итоге и вылилась в 1830-1831 годах в польское национальное восстание шляхты.
Интеграция польской шляхты
в российское дворянство
Технология вхождения национальных элит в состав российского дворянства была отработана в период правления Екатерины II в документе под названием «Жалованная грамота дворянству» (1785 г.). В последующие годы, как уже отмечалось выше, российское дворянство по своему составу становилось все более и более полиэтничным. Однако вопрос о вхождении польской шляхты в состав российской элиты никак не мог быть решен в одночасье. Польское дворянство разительно отличалось от всех национальных элит в составе российского общества по своим параметрам, как количественным, так и качественным. Судите сами. Шляхетство составляло 20% от всего польского населения. В то время как, например, во Франции этот показатель равнялся 1%. Более того, в 1815 году польская шляхта насчитывала 200 тыс. человек, а русская национальная элита составляла всего 150 тыс. человек. Возникает вопрос, кто кого будет интегрировать?
Польское дворянство по своему составу было также крайне разнородным. В его число входили 20% польских магнатов, то есть крупных помещиков-землевладельцев, 40% представляли собой малоземельных дворян, и еще 40% гордых шляхтичей были безземельными, чья принадлежность к привилегированному сословию определялась лишь саблей, украшавшей их скромные покои.
В итоге польская шляхта не могла стопроцентно получить права российского дворянства. Часть шляхты могла рассчитывать лишь на статус однодворцев. Другие перешли в разряд государственных крестьян и стали податным сословием. Формально процесс интеграции польской шляхты в состав российского дворянства был завершен лишь в 1836 году. Однако для того чтобы добиться изменений в соотношении сил в российском дворянстве в пользу правящих кругов Санкт-Петербурга, а не Варшавы, необходимо было время. Лишь к концу XIX века был достигнут паритет в численности русских и поляков в составе российского дворянства. Согласно переписи населения 1897 года русские составляли приблизительно 40% наследственных дворян. Число поляков вместе с полонизированными белорусами и литовцами среди российской знати достигало 39%.
Следует также отметить, что образовательный уровень польской шляхты был выше, чем у русского дворянства. Поляки занимали одно из первых мест в этой сфере, превосходя русских и уступая лишь дворянским отпрыскам немецкого происхождения в составе российской элиты. Отсюда становится понятным, почему династия Романовых всегда ставила перед собой задачу в первую очередь не интегрировать польскую шляхту в состав российского дворянства, а сделать все, чтобы ослабить ее влияние как в столице империи, так и на западных окраинах государства.
После разгрома шляхетских повстанцев в ходе польского национального восстания 1830-1831 годов по указу императора Николая I были разработаны новые правила по управлению Царством Польским. Эти нормативные акты были сведены воедино и получили название «Органический статут» (1832 г.). В этом документе российский царь объявлял своим подданным об отмене польской Конституции 1815 года и сосредоточил всю полноту власти непосредственно в своих руках. Все высшие польские институты власти (Сейм, Государственный совет) упразднялись, а управление польскими землями возлагалось на Административный совет во главе с царским наместником. Польская армия также упразднялась. Польские дворяне должны были нести обязательную военную службу теперь уже в рядах Российской армии. В связи с польским национальным восстанием был также закрыт Варшавский университет. Царство Польское на некоторое время осталось без какого-либо учебного центра, где молодежь могла бы получить высшее образование.
В Органическом статуте перед царской администрацией на перспективу была поставлена очень сложная задача: обеспечить административное слияние Царства Польского с империей при одновременной русификации края. Незамедлительно в соответствии с указами Николая I стали предприниматься конкретные шаги в этом направлении. Польские воеводства были переименованы в губернские правления, а их президенты - в губернаторы. В Польше вводились российские деньги и русские стандарты мер и весов. Был создан Варшавский учебный округ в прямом подчинении Министерству народного просвещения Российской империи, ведомство путей сообщения Польши было переподчинено центральной власти. Было также признано необходимым поставить католическую церковь под контроль государства и распространить деятельность российского жандармского корпуса в польских землях.
Таким образом, несмотря на то что Царство Польское пока сохранило свое прежнее название, была запущена программа превращения польских земель в обычную провинцию Российской империи. Логическим продолжением процесса губернизации польских земель должно было стать распространение на эти территории всего Свода законов Российской империи. Однако Крымская война (1853-1856 гг.), а затем и смерть Николая I в 1855 году помешали осуществить задуманное в краткие сроки.
Вместе с тем следует отметить, что утрата польским этносом некоторых символов национальной идентичности компенсировалась с лихвой другим решением Николая I. Согласно его указу, в 1851 году между Российской империей и польскими землями были ликвидированы таможенные границы. Отсутствие торговых барьеров способствовало стремительному подъему и развитию польской промышленности, ибо всероссийский рынок для польских товаров был поистине неисчерпаем.
И все-таки национальные восстания
После восшествия на престол Александр II стал проводить свою «оттепель», взяв курс на некоторую либерализацию политики царизма в польском вопросе. Отмена чрезвычайного положения в польских землях и амнистия участникам национального восстания 1830-1831 годов, воссоздание Государственного совета и восстановление польской высшей школы (Медицинская академия в Варшаве) - вот далеко не полный перечень мер, предпринятых Александром II на первоначальном этапе своего правления.
Параллельно с крестьянской реформой в России царь инициировал проведение крестьянской реформы и в польских землях. Но крестьянская реформа, проведенная в Польше, разительно отличалась от своего аналога в России образца 1861 года. Польским крестьянам были созданы лучшие условия, для русских крестьян. Польское сельское население получило право собственности на свои наделы. Полякам неведомо было и основное требование крестьян в пореформенной России, тщетно выступавших за возвращение отрезков, то есть земель сельской общины, отрезанных в пользу помещиков. В Польше, наоборот, крестьяне были обеспечены прирезками помещичьей земли за выкуп, внесенный государством. Они также были освобождены от воинской службы в составе Российской армии.
Александр II, будучи духовным лидером православного мира, а также в первую очередь царем русским, нежели польским, не рассчитывал, конечно, перетянуть всех польских крестьян на свою сторону. В данном случае сановный Санкт-Петербург тешил себя надеждой, что царским властям удастся расширить свою социальную базу в польских землях за счет крестьян. Эксперимент оправдал себя лишь частично. Польские крестьяне не поддержали свое «родное» дворянство, заняв пассивную и выжидательную позицию в ходе национального восстания 1863-1864 годов, но и не выступили в поддержку царского правительства.
Необходимо особо подчеркнуть, что русификаторский курс Александра II, а затем и Александра III в польских землях ни в коей мере нельзя рассматривать лишь только как ответную реакцию на польское восстание 1863-1864 годов. Такая постановка вопроса искажает суть последующих событий, ибо семейство Романовых, сохраняя преемственность, стремилось ни при каких обстоятельствах не отклоняться от русификаторского курса в Польше, намеченного еще во времена правления Николая I. Было принято решение продолжить этот курс, ограничив русификацию польского края в первую очередь двумя сферами: региональным управлением и образованием.
В создавшихся условиях политика русификации в сфере управления носила объективно вынужденный характер. Ведь в период последнего шляхетского восстания оказался выбитым в большинстве своем весь цвет польской дворянской нации. Общее число погибших точно не установлено, цифры разнятся. Вместе с тем общеизвестно, что по приговорам российских судебных инстанций было казнено почти 400 человек, около 20 тыс. поляков было сослано в Сибирь и еще 70 тыс. бывших инсургентов ушли в эмиграцию. Создавшийся вакуум в сфере исполнительной власти должны были заполнить русские управленцы. Чтобы они могли эффективно выполнить свои обязанности, в середине 70-х годов XIX века на территорию Польши было распространено общеимперское законодательство.
В сфере образования целью русификаторской политики являлась подготовка национальных кадров пророссийской ориентации из числа польской молодежи. После длительного перерыва в 1869 году вновь был открыт Варшавский университет, в котором обучение по всем специальностям велось тогда на русском языке. Обучение в польской средней, а затем и в начальной школе также осуществлялось не на польском, а на русском языке.
Курс на вытеснение польского языка в пользу русского проводился во всех сферах жизни и деятельности польского общества. В период правления Александра III эти меры вылились в откровенную попытку осуществить культурно-языковую ассимиляцию местного населения. Дело иногда доходило до абсурда. Например, на рубеже 70-80-х годов XIX века в польской школе руководствовались циркуляром, составленным в тиши чиновничьих кабинетов Санкт-Петербурга. Согласно этому документу, в школах вводились наказания за употребление учащимися польского языка даже во время перерывов между занятиями.
Сбой в проведении политики русификации в польских землях во времена Александра II и Александра III был связан с временным отходом царизма от своего основополагающего принципа национальной политики - веротерпимости. Это было обусловлено тем, что польская католическая церковь в ходе национального восстания 1863-1864 годов поддержала инсургентов. Царские власти повели наступление против служителей Римско-католической церкви, что вызвало недовольство и раздражение Ватикана. После разрыва дипломатических отношений с Папой Римским в 1867 году Россия получила бо́льшую свободу для проведения репрессивного курса в отношении польской церкви. Большинство епископов было низложено, имущество и земли, принадлежавшие польской католической церкви, были конфискованы. Почти половину католических монастырей закрыли, а строительство «новых бастионов католической веры» было запрещено. По распоряжению царских властей создавалась новая церковная администрация под патронажем Департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД Российской империи.
После восстановления дипломатических отношений с Ватиканом, в 1894 году, атака самодержавия на Римско-католическую церковь в Польше была в некоторой степени ослаблена, но курсу на русификацию польского общества был нанесен непоправимый ущерб. Царские сановники так и не смогли своевременно оценить роль католической церкви и польского языка как интегрирующей силы польского общества. Время было упущено.
Следует также отметить, что в конце XIX века польская тема в российском обществе приобрела особую значимость, став источником возникновения новых болевых точек в национальной политике царизма. Польский вопрос дал толчок оживлению сепаратистских настроений среди украинских самостийников внутри России и особенно за ее пределами. Без преувеличения, можно сказать, что украинский вопрос стал производным от польской проблемы.
Кроме того, включив польские земли в состав Российской империи, царские власти получили также в «нагрузку» и многомиллионную массу еврейского населения, проживавшую на этих территориях. По мере дальнейшего развития революционного движения в России еврейский вопрос из проблемы социальной превратился в проблему политическую. В итоге польский вопрос наряду с украинским и еврейским стал представлять собой горючий материал для будущих потрясений самодержавного строя в России в начале ХХ века.
В 1867 году Царство Польское прекратило свое существование, и на его землях был образован Привислинский край. Сохранение же за российским самодержцем титула царя Польского диктовалось необходимостью решения ряда насущных проблем как внутренней, так и внешней политики. Перво-наперво требовалось сохранить пусть и шаткую, но стабильность в польских землях. Учитывалось, что в глазах либеральных кругов польского общества Николай II в статусе короля Польши по-прежнему представлялся живым гарантом возрождения польской государственности в обозримом будущем. Этот образ российского монарха как царя-покровителя своих польских подданных продолжал культивироваться новой администрацией Привислинского края. Все это, с одной стороны, в некоторой степени способствовало снижению радикальных настроений в польском обществе, с другой стороны, спровоцировало раскол в набиравшем силу польском национальном движении.
На рубеже XIX-XX веков обозначился процесс поляризации сил в польском обществе. Национальное движение в Привислинском крае раскололось на два основных потока. Первую группу представляли приверженцы польской идеи государственности, объединившиеся вокруг Национально-демократической партии Польши (НДПП); вторая группа была представлена бескомпромиссными борцами за независимость Польши - сторонниками Польской социалистической партии (ПСП) с ее ярко выраженной антироссийской направленностью. ПСП готова была войти в блок с любыми внешними силами как в Европе, так и в Азии для борьбы за свержение царского самодержавия. Все эти партии в польских землях позиционировали себя не иначе как политические организации Польши, а не Привислинского края.
Российская администрация в польских землях сумела войти в постоянный контакт с руководством НДПП. При поддержке правящих кругов России Национально-демократическая партия Польши вошла в состав системной оппозиции правящему режиму Романовых. Несмотря на то, что в программных документах этой польской партии в качестве конечной цели провозглашались восстановление независимости Польши и борьба за отмену русификаторских законов в Привислинском крае, царизм обеспечил проход ставленников НДПП в нижнюю палату российского парламента. Впоследствии депутаты Госдумы от НДПП стали инициаторами создания в российском парламенте своей национальной фракции Польское коло (Польский кружок). Однако союз царизма с буржуазными кругами Польши не состоялся. Деятельность НДПП в российском парламенте была поставлена под неусыпный надзор царской полиции и жандармерии.
Хрупкий компромисс между царским самодержавием и национал-либералами Польши стал возможен лишь после того, как царская администрация сумела признать свой курс в отношении католической церкви частично ошибочным. Подтверждением тому стал императорский указ Николая II «О свободе вероисповедания» (1905 г.). В том же году было также дано добро на учреждение частных польских школ. Санкт-Петербург, по сути дела, отказывался от дальнейшего углубления курса на русификацию польских земель.
Сегодня все эти подвижки в политике царизма в польском вопросе трактуются на Западе как неопровержимые свидетельства возраставшего натиска польских националистов на императорскую цитадель. Более того, польские историки оценивают революцию 1905-1907 годов в польских землях как Четвертое национальное восстание, взяв, по-видимому, за точку отсчета национальное восстание Т.Костюшко (1794 г.). С такой оценкой трудно согласиться. Налицо попытка раскрасить революционный подъем польских масс в 1905-1907 годах исключительно в национальный цвет. Общеизвестно, что мобилизация народных масс на борьбу с царизмом в масштабе всей России, в том числе и в Польше, шла не по национальному, а по социальному признаку. Это подтверждалось и ходом вооруженного восстания польских рабочих Лодзи в 1905 году. Призывы восставших выражали насущные требования трудящихся масс, а не национально-ориентированные лозунги польских патриотов. Основополагающий лозунг российской социал-демократии «Право наций на самоопределение» также не был востребован в 1905-1907 годах ни в польских землях, ни в других национальных районах России. О каком же национальном восстании по содержанию, а не по форме можно было говорить в то время? Консолидация польских верхов и низов было делом будущего.
В создавшейся обстановке царским властям с большим трудом удалось восстановить баланс сил в польском обществе и обеспечить над ним имперский контроль. Однако ресурс, которым располагали российские власти в польских землях, был крайне незначительным. В начале ХХ века русское население в польских землях составляло всего лишь 267 тыс. человек, или 2,8% всего населения Польши, причем 78% всего занятого русского населения приходилось на воинский контингент. Повседневная практика свидетельствовала о том, что армейскими приемами регулировать социально-политические процессы в Польше не представлялось возможным.
Русификаторский курс политики царизма в польских землях, по мнению премьер-министра России П.А.Столыпина, должен был быть коренным образом пересмотрен. Радикальные меры, представленные в отчетах российского чиновничьего аппарата, демонстрировали, по сути дела, лишь симуляцию активной деятельности в польском вопросе. Множество дублирующих друг друга указов министерств и ведомств России, направленных на вытеснение польского языка и культуры и распространение, соответственно, русского языка и культуры, не решали существа проблемы. С тем чтобы переломить подобный ход событий, П.А.Столыпин развернул работу по укреплению русских начал в земских управах Привислинского края. В 1911 году в шести западных губерниях были проведены выборы в земства по национальным куриям, что укрепило позиции русских по сравнению с поляками. Предполагалось также, что министерство по делам национальностей, за создание которого ратовал российский премьер, сможет представить четко выверенные рекомендации по стабилизации внутриполитической обстановки в Северо-Западном крае. Однако после убийства П.А.Столыпина в сентябре 1911 года разработка польского вопроса в правительственных кругах Санкт-Петербурга была практически прекращена.
Пользуясь своим официальным положением царя Польши, Николай II стремился укрепить российские позиции на международной арене. Самодержавный монарх позиционировал себя не иначе как собиратель польских земель. Накануне Первой мировой войны он стремился распространить свое влияние на поляков, проживавших на территории Германии и Австро-Венгрии. 9 августа 1914 года Николай II издал Манифест об объединении после войны всех польских земель под скипетром Романовых и объявил о своем намерении предоставить Польше статус самоуправления.
Инициативу в польском вопросе у российского самодержца пытался перехватить его родственник, германский император Вильгельм II. В ходе Первой мировой войны на оккупированных немецкими войсками польских территориях, составлявших лишь 16% земель территории Речи Посполитой образца 1772 года, под эгидой кайзера Вильгельма II было создано Королевство Польское. Но появившись в декабре 1916 года, это марионеточное государство вскоре незаметно исчезло, так как немцы оказались проигравшей стороной в мировой империалистической бойне. В 1918 году на международной арене возникло новое государство - независимая и суверенная Польша. Польский вопрос получил тогда иное измерение, речь шла о превращении польского этноса в нацию политическую.
О чем сегодня говорит польский эксперимент
династии Романовых?
В первую очередь необходимо отказаться от большевистских схем очернения национальной политики царизма, в том числе и в польском вопросе. Сравнение царской России с тюрьмой народов контрпродуктивно, хотя у нас и поныне такого рода подход окончательно не искоренен в научных исследованиях, посвященных данной теме, а также в школьных и вузовских учебниках по истории России. Оценка национальной политики царизма должна быть деидеологизирована. Все это позволит непредвзято раскрыть суть самодержавного курса в сфере национальных отношений со всеми его плюсами и минусами.
С позиции сегодняшнего дня особо очевидно, что традиционные методы управления не дали российским правителям желаемого результата в польском вопросе. Эти методы представляли собой не что иное, как пресловутую политику «кнута и пряника». В итоге Царство Польское, а затем весь Привислинский край превратились в постоянный очаг социальной напряженности в составе Российской империи.
Может показаться, что изучение данной темы является уделом лишь кабинетных историков-архивистов, если трактовать польский вопрос в самодержавной России исключительно как дела минувших дней. Но это лишь на первый взгляд. В современных условиях крайне важно уяснить, что эксперимент правящего дома Романовых по созданию Царства Польского представлял собой заведомо провальный проект. В России, где и сегодня проживает около 200 народов и народностей, недопустимо формировать административные границы по национальному признаку. История учит, что сохранение в Царстве Польском традиционных национальных институтов власти в рамках официально очерченных национальных границ способствовало как обособлению польского этноса в российском обществе, так и его противостоянию имперскому центру. Эту ошибку Романовы вскоре исправили, но времени для продолжения польского проекта уже не было.
Урок, преподанный царизму в Польше, не пошел впрок и большевикам. Партия Ленина - Сталина повторила ошибку царского правительства в польском вопросе, но уже в большем масштабе. Советские лидеры также положили национальный принцип в основу федеративного устройства СССР. Цена за эксперимент в конце XX века оказалась куда более весомой и несравнима с неудачей царизма в польском вопросе. В 1991 году в развитии Советского государства взяли верх центробежные силы. Состоялся развод бывших союзных республик СССР по национальным квартирам. В большинстве новых суверенных государств на постсоветском пространстве закрепились этнократические режимы. Как отмечал Президент РФ В.В.Путин, крушение Советского Союза представляло собой величайшую геополитическую катастрофу XX века. Очередной урок истории состоялся. Усвоить этот урок следует крепко-накрепко: многонациональное государство, внутренние границы которого сформированы по национальному признаку, в историческом плане недолговечно.
И последнее. Польский опыт царизма диктует нам необходимость всегда помнить, что Россия - это не только многонациональное государство, но и самодостаточная полиэтничная и поликонфессиональная цивилизация. Присоединение к Российской империи по решению Венского конгресса коренных польских земель, то есть новых территорий, расположенных за рамками российской цивилизации, неизбежно вело к возникновению большого числа трудноразрешимых для самодержавия проблем. Эта искусственная «интеграция» польских территорий в состав России не только ослабила центральную власть, но и оказалась непредсказуемой по своим последствиям. На поверку польский эксперимент Романовых объективно способствовал разрушению основ самодержавного строя и развалу Российской империи.
