ENGLISHСтатья подготовлена в Институте мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН в рамках гранта Российского научного фонда (проект №14-28-00097 «Оптимизация российских внешних инвестиционных связей в условиях ухудшения отношений с ЕС»).
В настоящее время центральным вопросом взаимоотношений России с Евросоюзом и США выступает украинский кризис. Именно кризис, а не Украина, которая была и остается неотъемлемой культурно-исторической частью восточного славянского пространства. Кризис же порожден насильственным, инспирированным извне приходом к власти нынешнего киевского руководства и усугубляется его некомпетентностью. Внешние спонсоры, объективно оценивая ситуацию, постепенно замещают в украинском центральном госаппарате, а также на местах митинговых лидеров на внешних управленцев. Последние если и не блещут способностями, то не вызывают сомнений в преданности и безропотности выполнения указаний. Некоторые сторонние наблюдатели удивляются происходящему в сфере украинского государственного управления. Вместе с тем нельзя говорить о каких-то революционных новациях, речь идет о применении на Украине моделей, апробированных в последние два десятилетия в странах Балтии, когда во главе государства и на ключевых государственных постах оказывались приглашенные управляющие.
На данный момент выкристаллизовалась структура и практика «эффективного» внешнего управления странами Балтии, побуждающая ее создателей к распространению прибалтийского опыта на другие страны. В частности, фактор приглашенных управленцев становится все более значимым в конкурентном соперничестве между капиталами разных стран, прежде всего в их инвестиционной активности.
Приглашенные управляющие
Западные страны стержневым пунктом восприятия Прибалтики позиционировали и продолжают позиционировать тезис инородности прибалтийского менталитета и культуры по отношению к российским аналогам. В тезисе отразились несостоявшиеся амбиции Тевтонского и Ливонского орденов1, Польши, Швеции, Германии заполучить Прибалтику. Их историческое фиаско принято в западных исследованиях объяснять коварными действиями России по вытеснению западников с прибалтийских территорий. Забывается или сознательно игнорируется то, что территориально-исторически Прибалтика развивалась в тесной связи с восточными славянами, а экспансионистские намерения перечисленных выше стран и организаций воспринимались большинством местного населения как агрессия.
Ярким действующим свидетельством естественной интеграции стран Балтии может быть, в частности, то, что уже после обретения ими независимости в 90-х годах ХХ столетия исконный славянский праздник Иванов день (день Ивана Купалы)2 возведен в Прибалтике по требованию населения в ранг государственного праздника, установлен нерабочим днем, отмечаемым в общенациональных масштабах. Впечатляет то, что праздник с широким размахом отмечается и в Эстонии, коренное население которой подчеркивает свою финноугорскую идентичность.
Тем не менее благодаря многолетним усилиям западной пропаганды тезис прибалтийской инородности укоренился и в российском, и в европейском общественном сознании. Его искусственный характер стал очевиден тогда, когда иностранный бизнес в 90-х годах ХХ столетия стал обживаться в странах Балтии. Так, североевропейский капитал как основной фактор экономической экспансии в Прибалтике первоначально избегал приобретения прибалтийских активов целиком, придерживался практики долевого участия, стремился сохранить инкогнито, в частности не менял ни названий и ни внешнего статуса активов. К примеру, ведущий в Литве в 90-х годах ХХ столетия банк - Вильняус банкас долгое время оставался в понимании литовцев национальным банком, хотя контролировался шведской финансовой группой SEB. Другой шведский банк - Swedbank предпочитал работать с клиентами в Эстонии и Латвии под именем приобретенного им национального Хансабанк. Просто иностранный капитал чувствовал себя чужаком, потому что таким его воспринимало местное население.
Над иностранным капиталом довлели и другие мотивы. Так, в Прибалтике в то время быстро улетучивалась эйфория, порожденная фактом выхода прибалтийских республик из состава Советского Союза. На первый план выдвигались проблемы жизнеобеспечения населения, его трудоустройства, формирование социальной политики, перед которыми откровенно пасовали митинговые лидеры Прибалтики. Они теряли авторитет, население поворачивалось к деятелям, придерживающимся историко-территориальных закономерностей развития Прибалтики. В результате у иностранного капитала появились и нарастали опасения потенциального реверсивного движения стран Балтии на сближение с Россией.
В этой связи сторонники обособления стран Балтии от России прибегли к институту приглашенных управляющих. Этот институт представляет собой продукт теории корпоративного управления, родившийся в США и получивший там распространение сначала на уровне национальных корпораций, а затем утвердившийся среди транснациональных компаний (ТНК). Полная модель управления корпорацией, по заключению американских экспертов, включает три элемента: приглашенные управляющие, заемный капитал, экстенсивное развитие за счет подстегивания темпов роста, зачастую в ущерб органическому развитию3.
Имеется в виду, что в Прибалтику прибыли по каналу реэмиграции деятели прибалтийского происхождения, обладающие необходимым административным опытом, волей и придерживающиеся твердых евроатлантических взглядов. Они получили широкую, в том числе финансовую, поддержку местных «активистов» и иностранного капитала и без затруднений заняли ключевые посты в странах Балтии.
Наиболее ярким примером служит замещение приглашенными управленцами президентских постов в Латвии, Литве, Эстонии. Инициатива исходила извне и имела североамериканское происхождение*. (*Латвия - Вайра Вике-Фрейберга (01.12.1937 г.р.), гражданка Канады латышского происхождения, занималась научной и общественной деятельностью. В частности, являлась представителем Канады в научной программе НАТО «Человеческий фактор» и одновременно была председателем этой программы. После переезда в начале 90-х годов ХХ столетия в Латвию на постоянное жительство дважды избиралась президентом Латвийской Республики (1999-2003, 2003-2007 гг.).
Литва - Валдас Адамкус (03.11.1926 г.р.), гражданин США литовского происхождения, кадровый сотрудник американского госаппарата, в этом качестве регулярно посещал Литовскую ССР, удостоен награды Президента США за отличие на службе, после переезда в начале 90-х годов ХХ столетия в Литву на постоянное жительство дважды избирался президентом Литовской Республики (1998-2003, 2004-2009 гг.).
Эстония - Тоомас Хендрик Ильвес (26.12.1953 г.р.), гражданин США эстонского происхождения, занимался преподавательской деятельностью и журналистикой - продолжительное время работал на контролируемой США радиостанции «Свободная Европа». После переезда в начале 90-х годов ХХ столетия в Эстонию на постоянное жительство сначала занимал пост министра иностранных дел, а затем дважды избирался президентом Эстонской Республики (2006-2011, 2011-2016 гг.).) Благоприятными факторами оказались европейское примирительное отношение и недостаток внимания со стороны тогдашнего руководства России. Основными целями приглашенных управленцев было обеспечение членства стран Балтии в НАТО и ЕС. Обе успешно достигнуты - членами НАТО они стали с 29 марта 2004 года, а членами Евросоюза - с 1 мая того же года. Поступление заемных средств для функционирования прибалтийских экономик предоставили североевропейские банки, главным образом шведские (SEB, Swedbank), которые агрессивно и масштабно кредитовали местные домохозяйства и местный бизнес.
Вместе с тем активность SEB и Swedbank не следует рассматривать изолированно от деятельности внешних управленцев. В SEB и Swedbank обращаются заметные финансовые средства пенсионных фондов США, а доходы от размещенных в Прибалтике кредитов регулярно поступают и в американскую экономику. Параллельно приглашенные управленцы сдвинули несколько в сторону тезис о несовместимости родства Прибалтики и России. Его место занял тезис о необходимости ослабления зависимости Прибалтики от России с акцентом на энергоснабжение, который и по настоящее время остается стержневым пунктом прибалтийской внешней политики.
Для объективности можно допустить предположение, что приглашенные управляющие приехали в Прибалтику действительно под влиянием ностальгии, пользуются широкой поддержкой населения и намереваются посвятить жизнь служению своей родине. Однако факты ставят это утверждение под серьезное сомнение. Так, бывший латвийский Президент Вайра Вике-Фрейберга, не востребованная в местной политической жизни, хотя недавно считавшаяся одним из наиболее популярных политиков, кажется, не строит планов связывать судьбу с Латвией. Эстонский президент, полномочия которого истекают весной 2016 года, не афишируя, приобретает уже не первую по счету жилую недвижимость в Германии, пользуясь льготными кредитами шведского банка - Swedbank, получаемыми в соответствующем эстонском филиале. Видимо, Т.Х.Ильвес также не собирается задерживаться в Эстонии, где в местной элите известен под ироничным именем «эссеист».
Экономический протекторат
Глобальный финансово-экономический кризис 2007-2009 годов проявился в Евросоюзе рядом феноменов, в частности активизировал фрагментацию стран-членов в основном по экономическому критерию. Наиболее очевидная линия раздела кристаллизуется между Югом и Севером Европы. Североевропейские страны позиционируют себя стабильной частью Евросоюза и стремятся создать своего рода шлюзы, препятствующие распространению кризисных явлений на их пространство. Южноевропейские страны ассоциируются с глубоким кризисом, главным очагом которого большинство считает Грецию.
На этом фоне кризисные явления в прибалтийских экономиках как следствие глобального финансово-экономического кризиса не привлекли особого внимания ни в Евросоюзе, ни за его рамками. На национальном же уровне все звучало довольно драматично, в частности Латвия и Литва наряду с Румынией и Болгарией были квалифицированы в ЕС по итогам кризиса как беднейшие страны Европы. Так, спад ВВП в Латвии достиг почти 25%, сокращение зарплат и пенсий - 30-40%. Однако суммарный ВВП Прибалтики составляет 0,56% от общего объема ВВП Евросоюза и в силу этого обстоятельства влияние стран Балтии на экономику ЕС практически незаметно.
В то же время внутренние процессы в Прибалтике, порожденные кризисом, в частности настойчивые призывы к девальвации местных валют, вызвали беспокойство Швеции и Финляндии. Большие объемы кредитов прибалтийским домохозяйствам и малому бизнесу со стороны североевропейского финансового капитала представляли собой деньги, переведенные из материнских банков в Швеции и Финляндии и конвертированные в местную валюту. В случае девальвации произошло бы резкое обесценение кредитов: номинальная сумма осталась бы прежней, но содержание в ней евро или долларов уменьшилось бы на процент девальвации.
Поскольку заметная часть кредитов выдавалась на период до 30-40 лет, нужны были долгосрочные гарантии. Ими стало введение евро в Прибалтике, которое исключает возможность девальвации. Эстония присоединилась к зоне евро 1 января 2011 года на основании решения, принятого в год председательства Швеции в ЕС. Латвия обрела евро 1 января 2014 года, разместив облигационный заем в США, освоение средств которого позволило выйти на необходимые показатели. Литва обрела евро 1 января 2015 года в качестве «прощального» подарка Еврокомиссии под председательством Ж.Баррозу, члены которой снисходительно отнеслись к тому, что литовские показатели не соответствовали установленным нормативам.
Введение евро в Прибалтике фактически закрепило местный финансовый рынок за странами Северной Европы. Встречные шаги были сделаны и со стороны североевропейского финансового капитала. Так, ведущие шведские (SEB, Swedbank) и финляндские (OP-Pohjola Group) банки в своих профильных презентациях определили страны Балтии как свой внутренний рынок.
Своего рода правовой основой отмеченной тенденции послужила Стратегия ЕС для региона Балтийского моря, в которой в качестве пилотного проекта присутствует концепция ответственности инвесторов ЕС за экономики инвестируемых стран - членов Евросоюза4. Так, стратегия обособляет Балтийский регион как самостоятельный объект стратегии развития ЕС, имея в виду, что решение проблем этого макрорегиона возлагается в основном на ведущие страны региона. Странам Северной Европы предлагается взять на себя заботу по поддержанию стабильности прибалтийских экономик. Тон и модальность прибалтийско-шведского диалога можно себе представить опосредствованно через тон и модальность того, как шведские представители пытаются ультимативно вести свои дела в России, опираясь, к примеру, на случай с уклонением компании «Oriflame» от уплаты налогов.
На настоящий момент можно выделить ряд ключевых факторов, определяющих взаимоотношения между Прибалтикой и Северной Европой в области экономики:
- стремление североевропейского капитала удержать за собой финансовый рынок Прибалтики в единоличном управлении;
- заинтересованность ЕС возложить на страны Северной Европы заботы по экономическому состоянию Прибалтики;
- деятельность североевропейских финансовых институтов (банки, лизинговые компании, страховые, пенсионные фонды) по формированию единого финансового пространства Севера Европы и Прибалтики;
- отсутствие сопротивления политического руководства стран Балтии указанным намерениям.
Соединение в единое перечисленных элементов дает веские основания считать, что страны Балтии движутся к состоянию, которое уместно назвать экономическим протекторатом.
Фактор НАТО
Восприятие НАТО укладывается в констатацию того, что это военная организация, неизменно генерирующая агрессивное отношение к России. Конкретные антироссийские проявления обычно сопровождаются публичными успокоительными заявлениями, которые либо предваряют, либо оправдывают действия в ущерб интересам России.
В связи с украинским кризисом в НАТО перешли к языку угроз и псевдоозабоченности безопасностью стран-членов, которой обосновываются нынешние масштабные натовские инициативы по наращиванию своего военного присутствия в Европе. Разработан график увеличения странами-членами национальных военных расходов до установленных в НАТО нормативов (2% от ВВП). Украинский кризис служит также поводом для продолжения политики расширения атлантического альянса. В частности, в декабрьскую 2015 года повестку саммита НАТО включено рассмотрение вопроса о присоединении к числу членов блока Черногории5.
При совокупном рассмотрении перечисленных мер неизбежно возникает ощущение военного психоза, нагнетаемого в отношения России с европейскими государствами. В то же время при оценке деструктивной роли НАТО в Европе ускользает очень важный аспект. Милитаристская активность НАТО и членство в блоке деформируют инвестиционную среду на национальном, региональном, общеевропейском уровнях. Так, нынешняя театральная истерика, излучаемая натовскими руководителями и убежденными евроатлантистами, наводит на мысль относительно заботы о безопасности иностранных инвестиций в странах НАТО.
В частности, рождается подозрение, что лозунг ослабления Прибалтики от российской энергетической зависимости, вытеснение российского капитала из сферы энергетики в странах Балтии, замещение российской «зависимости» североевропейской могли быть этапами подготовки прибалтийских территорий к размещению натовских, прежде всего американских, военных подразделений. Просто США ожидали подходящий предлог. Действительно, почему прибалтийский плацдарм НАТО должен зависеть от российских энергетических поставок, тем более что за аналогичные, но дорогие североевропейские поставки платит население прибалтийских республик, а не военные постояльцы?
Так или иначе, прибалтийский феномен проецируется на всю Европу, имея в виду ее взаимоотношения с Россией, прежде всего в части энергоносителей. Свидетельства, подобные прибалтийским, не составляет труда обнаружить в большинстве европейских стран. Общий изъян ситуации видится в том, что прибалтийская экономика в частности и европейская в целом получают в качестве главного ориентира обслуживание военных интересов НАТО, наполняемость которого на 65% составляет военный компонент США. В целом фактор НАТО подталкивает Европу к дилемме: либо продолжение мирной экономики, либо ее милитаризация в смысле подчинения экономического развития логике военного психоза.
Дилемма подразумевает и уточнение соотношения НАТО и ЕС. До последнего времени основным системообразующим фактором в Европе воспринимался Евросоюз. Введение же и консервация по инициативе США санкционного режима в отношениях России и Запада выводит на авансцену НАТО, которая все больше стремится подменять ЕС в формировании и проведении европейской политики. Разница принципиальная - НАТО выступает силовым инструментом внешней политики США, а Евросоюз претендует на некоторую самостоятельную экономическую и политическую линию в отношениях с Россией. Достаточно очевидно, что наблюдается соперничество между НАТО и Евросоюзом за доминирование в Европе, несмотря на номинальное различие профилей их деятельности, которое отражает борьбу двух родственных идеологий: евроатлантизма и европеизма.
В этой связи требуется ответ на вопрос: закономерность или совпадение то, что спонсоры побуждают страны вступать сначала в НАТО и только затем поддерживают их заявки на членство в ЕС? По-другому вопрос может звучать так: может ли ЕС принять страну в свои члены, если та не является членом НАТО? Можно поставить вопрос и так: чего и где больше - в ЕС натовского или в НАТО есовского?
В более широком плане хочется понять, не присутствуем ли мы при попытке стимулировать американскую экономику через придание ВПК США приоритетности за счет организуемого НАТО в Европе спроса на вооружение, военное оборудование, военные услуги? К примеру, Латвия уже отреагировала на призывы НАТО и приняла решение закупить в США радиооборудование на 67 млн. евро6.
В практическом плане отфиксированные тенденции превращают страны НАТО для российских инвесторов в фактор риска. В частности, следует учитывать, что при обострении обстановки или провозглашении ее таковой со стороны НАТО российские активы могут быть объявлены враждебными с вытекающими из этого драматическими последствиями. Да и при нормальной обстановке членство в НАТО становится серьезным конкурентным преимуществом в натовском пространстве, а инвесторы, не принадлежащие НАТО, напротив, оказываются в зоне риска.
Возникает вопрос и о географических направлениях инвестиций. Так, требуется прояснение того, насколько совместима инвестиционная активность в странах Восточной Европы и Прибалтики с объявлением их в 2015 году в США «прифронтовыми» государствами. Интересно, каковы должны быть мотивы инвесторов, чтобы вкладывать деньги в экономики, подчиненные режиму военного предназначения? Кажется, американские стратеги оказали Эстонии медвежью услугу, объявив ее потенциальным местом возможных боестолкновений между Россией и США7. Отвлекаясь от провокационного характера предположения, можно выразить уверенность, что вряд ли оно повышает инвестиционную привлекательность эстонской экономики. Странно, что эстонская политическая элита никак не отреагировала на идею принести Эстонию на заклание американским геополитикам.
Напрашивается естественная логика размещать российские инвестиции подальше от обозначенной НАТО линии «фронта», тогда больше гарантии их безопасности. Другими словами, генерируемая НАТО враждебность ставит под серьезное сомнение целесообразность российских инвестиций в страны Восточной Европы и Прибалтики. А что касается Эстонии, то, может, лучше начать их заблаговременно оттуда выводить? В равной мере это относится к Польше и Румынии, которые как места будущего размещения ПРО США получают статус мест нанесения ответного удара со стороны России. Образно выражаясь, возможные инвестиции во все перечисленные страны сравнимы с сооружением объектов хозяйствования на отрогах действующего вулкана. Здесь также уместен пример с инвестициями в жилую недвижимость в Восточной Европе и Прибалтике - кому в голову придет покупать жилье в районе расположения армейских частей?
Автономия внешней политики от внутренней
Исследование особенностей антикризисной политики в странах Балтии не может обойтись без рассмотрения политических условий функционирования их экономик. Прибалтийские республики выделяются среди других стран ЕС рядом особенностей в области внешней политики вплоть до того, что она доминирует над задачами внутренней политики.
Первая особенность состоит в том, что прибалтийское политическое руководство придерживается ярко выраженной евроатлантической ориентации. Как известно, евроатлантическая концепция предусматривает единство западного мира при общем признании лидирующей и консолидирующей роли США в формировании и проведении единой политики Запада.
Вторая заключается в том, что евроатлантической концепцией идеология стран - членов Евросоюза не исчерпывается. Параллельно с ней сосуществует концепция европеизма. Ее главный принцип выражается в том, что Европа, особенно как экономическая группировка в виде Евросоюза, обладает заметным потенциалом самодостаточности и способна претендовать на лидирующие позиции в мировой экономике. Этот принцип закреплен в Лиссабонской стратегии ЕС.
В то же время будет преувеличением представлять обе идеологии как антагонистические. Они неплохо уживаются и кооперируют друг с другом в вопросах, когда западные государства испытывают необходимость в поддержке друг друга во взаимоотношениях с другими странами. Верно определить обе идеологии как сочетание внутривидовой конкуренции с возникновением ad hoc временных союзов с целью доминирования в остальном мире.
Что касается стран Балтии, то в их исполнении единственным вектором внешней политики выбрана исключительно концепция евроатлантизма, которой прибалтийские руководители твердо придерживаются независимо от того, отвечает или противоречит это задачам внутренней политики.
Как известно, евроатлантическая концепция выстроена таким образом, что во главе угла находится образ оппонентов или даже врагов, препятствующих единству и общей политике стран Запада. На заглавную роль там неизменно выдвигают Россию, на второстепенные роли страны время от времени меняются.
В рамках этой евроатлантической логики государства Балтии строят двусторонние отношения с Россией с позиций генерирования нескончаемых претензий и поддержания атмосферы конфронтации, действуя зачастую в ущерб национальным интересам. К примеру, прибалтийские республики призывают к ужесточению санкций против России, хотя испытывают наибольший ущерб от российских ответных мер по ограничению прибалтийского экспорта в Россию.
Другой пример. Страны Балтии активно участвуют в коллективных акциях таких крупных региональных организаций, как НАТО. В настоящее время страны Балтии для защиты от так называемой «российской угрозы» дали согласие на размещение на своей территории воинских подразделений США и других стран НАТО при понимании, что часть расходов по их пребыванию берет на себя принимающая сторона. Эти расходы нельзя отнести к тем, которые увеличивают финансовые возможности стран Балтии, а следовательно, приходится урезать бюджетные расходы на другие статьи, что, соответственно, замедляет развитие экономики и отодвигает на более поздние сроки посткризисное восстановление стран Балтии. К примеру, страны Балтии приняли решение выделять ежегодно по 3 млн. евро на содержание подразделений ВВС стран НАТО, осуществляющих контроль за прибалтийским воздушным пространством с литовской базы Шяуляй8.
В целом просматривается, что после обретения странами Балтии независимости сложился такой алгоритм их поведения, при котором внешняя политика преобладает над внутренней в том смысле, что не внешняя политика вытекает из внутренней, а наоборот.
Политическое брокерство
Полезно уточнить, к какому идеалу во внешней политике стремятся прибалтийские республики. Подсказкой могут быть публичные высказывания компетентных прибалтийских руководителей. Одним из наиболее ярких на этот счет может служить формулировка, предложенная литовским министром иностранных дел Л.Линкявичюсом. Так, при передаче Литвой председательства в ЕС (вторая половина 2013 г.) Греции (первая половина 2014 г.) в Афинах в тот период побывали литовский Президент Д.Грибаускайте и Л.Линкявичюс, которые убеждали греческое руководство также посвятить свое председательство программе «Восточное партнерство» с упором на Украину, как это сделали литовцы. В качестве ключевого Л.Линкявичюс оперировал аргументом о том, что их страны (Литва и Греция) могут претендовать лишь на роль политических брокеров в большой политике9. Формулировка была привязана к программе «Восточное партнерство» и к событиям на Украине, где к своему пику подходило противостояние между законными властями и сторонниками вестернизации Украины10.
Греции такое предназначение не показалась привлекательным, она не вняла литовским призывам, выбрав центральным пунктом своего председательства укрепление связей внутри ЕС, которое противопоставила политике евроэкспансии на Восток. Формулировка Л.Линкявичюса осталась неизвестной в той части, имел ли он в виду литовское руководство в целом, говорил ли он от всех прибалтийских стран или предполагал еще какие-то государства. Равно как неизвестен вопрос о комиссионных, обычно сопровождающих брокерскую деятельность. Вместе с тем формулировка Л.Линкявичюса дает представление о причинах выбора в Европе именно Литвы для временного участия в работе СБ ООН* (*В соответствии с установленным в ООН порядком Литва делегирована в качестве непостоянного члена СБ ООН на период 2014-2015 гг. как представитель Восточной Европы. ) и объясняет содержание литовской активности в ООН по вопросу украинского кризиса, которое «соперничает» по жесткости с подходами США и Великобритании11.
С высказываниями Л.Линкявичюса перекликается и линия эстонского Президента Т.Х.Ильвеса, который в императивном тоне, используя авторитетную трибуну недавнего заседания специальной группы Мюнхенской конференции по безопасности, декларировал, что «реалистичная политика в отношении России - это ее сдерживание»12. Возникает вопрос о критериях включения Т.Х.Ильвеса в состав указанного форума и основаниях его безаппеляционности. Ярких событий или свежих идей регионального масштаба за ним не числится. Остается в том и другом случаях учитывать, что он относится к близким друзьям известного американского финансиста Дж.Сороса, в частности входит в узкий круг гостей, приглашаемых на закрытые мероприятия, организуемые Дж.Соросом.
Прибалтийское политическое брокерство не исчерпывается только собственно брокерством. Зачастую оно выступает синонимом политического миссионерства. Последнее, в частности, проявляется в активности литовского Президента Д.Грибаускайте на украинском направлении.
С точки зрения морали политическое брокерство относится к сфере взаимоотношений руководства и населения, имея в виду уточнение ими между собой того, что считать национальным достоинством и национальными интересами. Россия же не ставит себе задачу заниматься морализаторством и сокрушаться тем, что руководство того или иного государства нашло свое призвание в выполнении посреднических функций, отказавшись от национальной идентичности.
Российская дипломатия может задуматься о мотивах политического брокерства. Что это: неспособность к самостоятельной политике, иждивенчество, боязнь выпасть из тенденции? Кажется, всего понемногу в зависимости от конкретной ситуации и вместе получается то, что мы ежедневно видим в прибалтийской внешней политике.
Практическая трудность возникает в том, как с таким государством вести полноценный диалог и постоянно нащупывать грань между его действительными интересами и брокерской деятельностью.
Прибалтийские предпочтения евроатлантизма
Смену руководства в Атлантическом совете США13, где в январе 2014 года вместо демократа на пост председателя совета директоров пришел республиканец Дж.Хантсмен14, некоторые эксперты склонны расценивать как признак очередного циклического перехода американской идеологии на этот раз с демократической грани на республиканскую. Другими словами, обстоятельства выглядят таким образом, что президентом США на выборах 2016 года может стать, скорее всего, представитель Республиканской партии. Понятно, что нюансы здесь доступны в основном специалистам и заслуживают отдельного исследования.
Нам этот аспект интересен тем, что в Прибалтике традиционно привыкли ориентироваться на республиканцев. Так, литовская эмиграция в США в политическом плане группируется вокруг Республиканской партии и именует себя «друзья Республиканской партии». К числу своих активистов «друзья» относят, в частности, нынешнего Президента Литвы Д.Грибаускайте. В Эстонии также сильны связи именно с республиканцами. Как отмечалось выше, нынешний эстонский президент известен как ставленник влиятельного американского финансиста Дж.Сороса, относящего себя к сторонникам Республиканской партии. Что касается Латвии, то основными спонсорами ее присоединения к зоне евро выступили американские инвесторы, близкие к Республиканской партии15.
Налицо и взаимность со стороны республиканцев. К примеру, один из претенденов на роль кандидата от Республиканской партии на выборах президента США в 2016 году Ричард Буш III16 в июне 2015 года в качестве пролога возможной предвыборной кампании посетил несколько европейских стран, в том числе Эстонию. В целом можно без затруднений прогнозировать, что в случае получения республиканцами поста президента США от руководства стран Балтии следует ожидать ужесточения антироссийской риторики и взваливания на себя дополнительных забот по поддержанию и усилению конфронтационности в отношениях между Россией и Западом.
Отношения политического руководства
и населения в Прибалтике
При упоминании стран Балтии в контексте России у экспертов и людей далеких от политики и экономики возникает в качестве безусловного рефлекса восприятие прибалтийских республик как источника конфронтации неуживчивости. У большинства складывается впечатление, что такое поведение является внутренне присущим странам Балтии и изменить его нельзя. Однако если мы обратимся к результатам парламентских, президентских и муниципальных выборов в странах Балтии, то получим свидетельство того, что внешняя политика прибалтийского руководства не пользуется популярностью и поддержкой у местного населения. Почему мы говорим о внешней политике - потому что, согласно конституциям стран Балтии, внешняя политика отнесена к прерогативам президентов. Так, президентские выборы в Литве, которые состоялись в мае 2014 года, показали, что президент страны был избран только со второй попытки - во втором туре и с не очень большим отрывом от своего соперника. Безусловно, это характеристика негативного отношения населения к теории и практике внешней политики, стержнем которой остается русофобия.
В других странах Балтии наблюдается аналогичная картина: так, на выборах в парламент Латвии в ноябре 2014 года по числу мест первой оказалась партия, которая выступает за поддержание нормальных отношений с Россией и поддерживает идею единого гражданского общества, в котором равноправно сосуществуют коренное и русскоговорящее население. Аналогичный пример мы найдем и в результатах недавних, в марте 2015 года, парламентских выборов в Эстонии. Эстонская центристская партия оказалась единственной партией, которая увеличила свое присутствие в парламенте в то время, как правящая партия (реформистская) не смогла расширить свое представительство, показав тем самым пределы популярности проводимой ею политики.
Приведенные примеры и в целом анализ свидетельствуют, что между прибалтийским политическим руководством и населением нарастает отчуждение не только по вопросам внешней, но и внутренней политики. Наиболее очевидно то, что у населения не находят признания и широкой поддержки политика русофобии.
Здесь факты предлагают основание для гипотезы о том, что чем сильнее и шире отчуждение между населением и политическим руководством, тем более жесткий характер приобретает антироссийская риторика руководителей стран Балтии.
Тем не менее перед Россией по-прежнему стоит задача выстраивания со странами Балтии таких отношений, которые позволяли бы развивать естественные историко-географические отношения, но в то же время не обострять положения русскоговорящего населения.
Трудности двустороннего формата отношений
Методологическая и одновременно практическая трудность поддержания отношений России со странами Балтии заключается в том, что нынешнее прибалтийское руководство избегает полноценного диалога и любое обсуждение стремится перевести в плоскость либо отношений с Евросоюзом и НАТО, либо еще в более широком плане в плоскость концепции евроатлантизма. Достаточно ознакомиться с сайтами прибалтийских президентов. В части внешней политики преобладает повестка, которая по своему охвату и содержанию почти полностью солидаризуется с повесткой Госдепартамента США. В этом плане наиболее нагляден пример сайта Президента Литвы17.
В отношении России в Прибалтике виден очевидный парадокс. Так, ежедневная государственная и общественная риторика, сообщения СМИ перенасыщены российской и антироссийской тематикой. В то же время в официальных документах Россия не значится направлением деятельности прибалтийской внешней политики. К примеру, приоритеты МИД Литвы на 2015 год не содержат даже упоминания о России, не говоря уже о формулировании задач на российском направлении18.
Дальнейшие рассуждения ведут нас к констатации того, что в Прибалтике на национальном уровне не ведется объективное экспертное изучение России и, соответственно, не прорабатываются возможности развития взаимовыгодных российско-прибалтийских отношений. В основном мы наблюдаем рефлексии, которые вызваны не саморазвитием Прибалтики, а представляют собой ретрансляцию идей, оценок, озвученных другими странами.
Обоснованно задать латвийским, литовским и эстонским партнерам риторический вопрос, к каким целям они стремятся в двусторонних отношениях или нам, может, предпочтительнее договариваться напрямую с ведущими западными странами о том, как нам совместно обустраивать Прибалтику, тем более что они это предлагают. Невольно вспоминается подход Б.Клинтона, выражающийся в том, что вопросы Прибалтики можно было бы решать в российско-американском диалоге, не отягощая прибалтийских деятелей.
Еще один риторический вопрос. Если прибалтийское руководство публично признает отсутствие самостоятельной политики на российском направлении, то нам, в свою очередь, зачем выслушивать прибалтийские комментарии американских и европейских подходов по региональным и международным проблемам, когда проще и эффективнее обратиться к первоисточникам? В этих рамках прибалтийским руководителям не избежать вопроса и к самим себе: что у них остается содержательного, если отминусовать в Прибалтике российский компонент? В частности, надо определиться с тезисом ослабления так называемой зависимости от России. В принципе, с таким же успехом можно было бы продвигать тезис об ослаблении зависимости стран Балтии от близости Балтийского моря. И то и другое данности географического расположения.
Кроме того, нужно найти объяснение для себя и прибалтийских партнеров, зачем нам нужен сельскохозяйственный прибалтийский импорт, если с налогов на его доходы прибалтийское руководство оплачивает пребывание на своей территории иностранных вооруженных сил, создающих для России угрозу и требующих от нас дополнительных расходов. Появляется крамольная мысль. Мы минимизируем прибалтийский импорт, сужается база оплаты пребывания иностранных сил, ослабляется военная напряженность в регионе, уменьшаются российские возможные расходы на противодействие угрозе со стороны Прибалтики. Логично задать этот вопрос прибалтийским партнерам и выслушать их ответ. Возможно, им проще сразу направлять сельхозпродукцию как провиант для иностранных вооруженных сил, а оплачивать поставки местным производителям за счет кредитов получаемых у США?
Положение российских инвесторов
С начала 2000-х годов в странах Балтии происходит последовательное усложнение инвестиционного климата для российского капитала, который и ранее можно было с очень большим допуском назвать нормальным. Отдельные эксперты связывают процесс с членством стран Балтии в Евросоюзе. Другие приписывают странам Балтии традиционно недружественное отношение к России. Ряд экспертов возлагают ответственность на нынешнее прибалтийское руководство. Автор, признавая действие перечисленных факторов, полагает, что незаслуженно за рамками перечня остается влияние североевропейского капитала на страны Балтии, которое за последнее десятилетие стало системообразующим для прибалтийских экономик и которое никак нельзя назвать бесстрастным по отношению к российскому капиталу в Прибалтике.
Наиболее ярко степень североевропейского присутствия в Прибалтике видна в финансовой сфере. Так, к примеру, в Эстонии банки стран Северной Европы (Швеции, Финляндии, Дании) контролируют 80% эстонского банковского сектора. Впечатляет даже не это, а то, что и оставшиеся 20% принадлежат также в основном иностранному капиталу. В результате в Эстонии на долю местного финансового капитала приходится менее 3% национального банковского сектора. У благодушно настроенного читателя может возникнуть риторический вопрос о том, что дурного в этой ситуации. Объяснение довольно простое: банки единолично определяют направления и объемы инвестиций, исходя из своих выгод, но не национальных интересов стран Балтии, а, следовательно, населению приходится выбирать между пособием по безработице или эмиграцией при впечатляющем номинальном ВВП на душу населения. Доход представляет своей большей частью объем финансовых услуг иностранных банков в Эстонии.
В то же время североевропейские транснациональные компании не располагают потенциалом регулирования обстановки в Прибалтике на политическом уровне в полном объеме или не допущены к подбору кадров в госаппарате и их расстановке, а тем более управления ими. Эти вопросы по-прежнему относятся к прерогативам американских ТНК.
Можно рассмотреть гипотезу того, что доминирование североевропейского капитала в Прибалтике может послужить привитию прибалтийскому бизнесу стиля европейского поведения. Стоит ли считать поведение североевропейского капитала безупречным и твердо приверженным принципам честной конкуренции? Приходится констатировать, что международные экономические порталы пестрят сообщениями о систематических претензиях национальных регуляторов к деятельности иностранных банков, в числе которых зачастую присутствуют и североевропейские19.
В результате российские инвесторы встречаются в Прибалтике с целым набором негативных факторов: антироссийской направленностью прибалтийского руководства; противодействием североевропейского капитала; мерами по дроблению и отчуждению российских активов; вытеснением российского капитала из энергетического сектора; искусственным торможением рынка в интересах североевропейского капитала. Все перечисленное для российских инвесторов складывается в недружественную среду и недобросовестную конкуренцию в сфере инвестиций.
Безусловно, необходимо всестороннее и постоянное изучение инвестиционной обстановки в странах Балтии, которое не только констатировало бы множащиеся трудности для российских инвесторов, но и предполагало бы варианты использования выгод от географически-исторической близости России и Прибалтики20.
Теоретические обобщения
Среди отечественных и зарубежных исследователей распространено мнение о том, что теории, модели, стратегии по мере исчерпания своего потенциала не уходят полностью, а чаще всего смещаются в те области и страны, которые некоторые называют периферийными. Как бы вопреки статусу периферийности прибалтийский феномен демонстрирует, каким образом рождаются «перспективные» технологии управления. Конкретные модели вначале подвергаются эксперименту в небольших масштабах, а затем им ищут применение в более широких измерениях.
Видимо, размеры прибалтийских республик найдены оптимальными. Судя по всему, за критерий принято соотношение национальных ВВП и доходов ведущих ТНК при понимании, что последние превышают первые и тем самым обеспечивают ТНК свободу управления.
Приглашенные управленцы и органы внешнего управления, имея в виду НАТО, выступают в своем большинстве главными источниками конфронтации, напряженности и враждебности по отношению к России.
Практика внешнего управления совершенствуется. Если для прибалтийского опыта приглашенные управляющие и заемный капитал сосуществовали как раздельные элементы, то уже для Украины апробируется модель, когда внешний управляющий одновременно представляет и структуры заемного капитала21.
Наметилась еще одна тенденция. Создание резерва приглашенных управленцев, из которых формируются мобильные команды под конкретные проекты. К примеру, сейчас в фокусе сторонников теории внешнего управления государствами находится проект, который условно можно называть «Одесский логистический узел», включающий морские порты, железнодорожные станции, складские помещения. Имеется в виду назначение бывшего Президента Грузии М.Саакашвили руководителем Одесской области.
Генерируемое извне обособление прибалтийских экономик от российского рынка и препятствие деятельности в Прибалтике российских инвесторов не позволяют использовать потенциал прибалтийских республик в полной мере и приводят к стагнации экономического развития. Естественное развитие Прибалтики вытекает из ее историко-географических условий. Создание же искусственных преград не предлагает эффективных альтернатив и ведет прибалтийские республики к общей деградации. На этом пути находится и Украина, где сейчас активно применяются прибалтийские наработки.
Все более ясный характер обретает то, что прибалтийские и украинская экономики без полноценных хозяйственных связей с Россией становятся бессодержательными и бесперспективными.
Практические выводы
Можно прибегнуть к известной формуле сравнения, что в капле океанской воды отражается все многообразие океана. В частности, под таким ракурсом можно рассматривать сложившуюся прибалтийскую модель управления как идеал США, который они хотели бы распространить на европейские государства. Вполне очевидно, что первыми на очереди стоят страны Восточной Европы. Понятно, американским стратегам очень хотелось бы включить в их ряд и Украину, а также те страны, которые известны как члены «Восточного партнерства». Возможно, американские амбиции распространяются и на страны Западной Европы?
В этой связи имеет смысл внимательно отслеживать применяемые в Прибалтике технологии внешнего управления, анализировать их и своевременно оценивать, где и как они могут быть использованы.
Интерес может представить мониторинг высказываний прибалтийских руководителей по центральным международным проблемам. В ряде случаев их высказывания предваряют официальную позицию США и служат инструментом предварительного зондажа общественного мнения. В практическом плане это позволяет заблаговременно подготовиться к потенциальным шагам со стороны США, НАТО.
В целом деятельность прибалтийских республик под эгидой внешнего управления представляет собой полезный индикатор. К примеру, не утихают споры о том, какая линия США по отношению к евро является генеральной: стремление ослабить евро, упразднить его, использовать как рычаг воздействия на ЕС, манипулировать евро в фондовой игре? Подсказкой может быть то, что США в самый разгар кризиса в зоне евро профинансировали вступление Латвии и пролоббировали присоединение Литвы.
Прибалтийские реалии свидетельствуют, что североевропейский капитал проявляет максимальную проработку деталей и выстраивает тщательно продуманные схемы и технологии по повышению нормы прибыли, в том числе за счет неопытности партнеров и «снисходительности» властей страны инвестиций. Здесь могут пригодиться два практических приема. Первый - постоянное и всестороннее изучение новаций в поведении североевропейского капитала, с тем чтобы избежать участи недальновидного конкурента. Второй - копирование, имея в виду «зеркальное отражение» методов североевропейского капитала при осуществлении российских инвестиций в странах Северной Европы и Прибалтике. Такой язык должен быть понятен североевропейским партнерам и содействовать повышению взаимопонимания между российским и североевропейским капиталами.
Внешнее управление, как свидетельствует анализ, подчинено интересам конкретной политической группировки или конкретного вида бизнеса. Следовательно, для понимания инвестиционных перспектив важно разобраться, в чьих интересах действуют внешние управляющие и насколько это ущемляет интересы других политических групп и других ТНК и можно ли рассчитывать на последних как на временных союзников.
Применение западными странами санкционного режима свидетельствует о необходимости проведения постоянного анализа роли политического фактора в обеспечении безопасности российских инвестиций в странах ЕС. Направления анализа очевидны: статус лиц управляющих государством - государственники или приглашенные управляющие; какой иностранный капитал доминирует; внешняя политика по отношению к России; фактор ЕС; роль НАТО. Анализ оправдан, если он носит систематический, а не разовый характер, увязан с текущим моментом и предполагает прогноз перспективы.
К чему стремиться в Прибалтике? Поддерживать национально-ориентированное лобби, способное и желающее отстаивать суверенитет и право прибалтийских республик проводить самостоятельную политику, отвечающую их действительно национальным интересам.
1Католические государственно-военные объединения, присутствовавшие в свое время в Прибалтике: Тевтонский орден - на литовских и прусских землях 1237-1525 гг., Ливонский орден - на латышских и эстонских землях 1237-1561 гг. // Новый энциклопедический словарь. БЭС. 2007. С. 631, 1195.
2Праздник летнего солнцестояния, который после христинизации Руси совмещен с Рождеством Иоанна Крестителя - 24 июня // Новый энциклопедический словарь. БЭС. 2007. С. 415.
3Кэхилл Майкл. Инвестиционный анализ и оценка бизнеса. М.: Дело и сервис, 2012. С. 13.
4Стратегия Балтийского региона // http://balticsea-region.eu/about
5http://www.nato.int/cps/en/natohq/opinions_120397.htm?selectedLocale=en
6http://rus.delfi.lv/news/daily/latvia/latviya-potratit-67-mln-evro-na-racii-iz-ssha-oni-nuzhny-nvs-i-zemessardze.d?id=46135671#ixzz3dshQXQWO
7Fisher Max. How World War III became possible A nuclear conflict with Russia is likelier than you think //http://www.vox.com/2015/6/29/8845913/russia-war
8http://www.rbc.ru/rbcfreenews/5550b4cd9a7947722ce092c0
9Брокер - физическое или юридическое лицо, оказывающее посреднические услуги между продавцом и покупателем и получающее за это вознаграждение в виде комиссионных, то есть процента от суммы сделки. Брокерские услуги распространены в финансовой и торговой сферах бизнеса. Профильные словари не содержат определения «политический брокер». В англоязычной журналистике при описании политических процессов встречается применение термина «broker» как посредника, представляющего одну из сторон, но не как независимого посредника //http://dictionary.reference.com/browse/broker
10Газета «Катемирини». 19.12.2013 // http://www.kathimerini.gr/ (интервью Л.Линкявичюса).
11См. интервью постоянного представителя России при ООН В.Чуркина // http://lifenews.ru/news/151510 от 19.03.2015.
12Газета «Postimees». 17.06.2015 // http://rus.postimees.ee/3228257/ilves-normalnye-otnoshenija-mezhdu-es-i-rossiej-v-blizhajshee-vremja-ne-vosstanovit jn.
13Ведущий «мозговой» центр внешнеполитической деятельности США // http://www.atlanticcouncil.org/about
14http://www.atlanticcouncil.org/about/board-of-directors
15http://www.regnum.ru/news/1496208.html от 06.02.2012.
16http://www.brookings.edu/experts/bushr
17https://www.lrp.lt/lt
18http://www.urm.lt/default/lt/uzsienio-politika/naujienos-kalbos-publikacijos/uzsienio-reikalu-ministerijos-2015-metu-veiklos-prioritetai
19http://www.vedomosti.ru/finance/articles/2014/09/29/s-bankov-prosyat-esche-15-mlrd
20Оленченко В. Иностранные инвестиции в государствах Прибалтики: к вопросу о соперничестве российского и североевропейского капиталов // Балтийский регион. 2015. 2(24). С. 30-50.
21Новый образ лимитрофных государств // http://www.ng.ru/dipkurer/2015-02-16/9_limitrof.html от 16.02.2015.
