Из окон последнего, 27-го этажа здания МИД Москва, как на ладони - от Смоленской-Сенной до Красной площади, от Бородинского моста до Лубянки, где когда-то размещалось старое здание Министерства иностранных дел. Виден отсюда и Ленинградский проспект - дорога на Санкт-Петербург. До 1918 года резиденция внешнеполитического ведомства России находилась в самом центре Северной столицы, на Дворцовой площади, - там были кабинеты первого министра иностранных дел графа Александра Воронцова и первого наркома по иностранным делам Льва Троцкого. А вот Вячеслав Молотов был первым министром, кто в 1953 году въехал в высотный дом на Смоленской-Сенной.

Великолепная семерка

Сообщение о том, что МИД переедет в небоскреб на Смоленской-Сенной площади, появилось 7 сентября 1947 года, когда страна отмечала 800-летие Москвы. В этот день - в один и тот же час, ровно в 13.00 - в разных концах города состоялась торжественная закладка семи сталинских высоток. Вообще-то, по первоначальному замыслу сталинских высоток в Москве должно было быть восемь. Однако в последний момент от строительства восьмой отказались, так как Сталин решил, что она закроет вид на Кремль.

Именно Сталин был главным инициатором высотного строительства в Москве - об этом много писали газеты того времени. То же подтверждает и Н.С.Хрущев в своих мемуарах: «Помню, как у Сталина возникла идея построить высотные здания. Мы закончили войну Победой, нас признали победителями, к нам, говорил он, станут ездить иностранцы, ходить по Москве, а в ней нет высотных зданий. Они будут сравнивать Москву с капиталистическими столицами. Мы потерпим моральный ущерб».

Что побудило вождя приступить к возведению дорогостоящих многоэтажных домов? Ведь многие города и села страны лежали в руинах. По одной из версий, Сталин таким образом пытался продемонстрировать миру силу и могущество системы, одержавшей великую победу над фашизмом. Другая - она тоже кажется правдоподобной: Сталин не хотел отставать от США, где еще в конце XIX века начали строить небоскребы. Дома, устремленные в московское небо, должны были затмить нью-йоркские небоскребы.

Вот только долгое время никто не знал, как они будут выглядеть. Об этом не говорилось ни слова - никакой информации: в прессе не публиковались ни макеты, ни предварительные эскизы сталинских высоток. Известно было только одно - программу их строительства взялся курировать всемогущий Берия. А поскольку эта программа так или иначе связана с именем вождя, лучше выполнять ее, считал министр внутренних дел, в обстановке секретности, без огласки.

Существует предположение, будто Сталин лично выбирал для «своих» небоскребов площадки и сам же определял их предназначение. Иногда, говорят, приглашал Берия, и они вместе, как шахматную партию, разыгрывали макеты высоток - ставили их на карту Москвы и там, где они хорошо смотрелись, привязывали к определенному адресу.

На самом деле в выборе строительных площадок для сталинских небоскребов участвовали самые крупные мастера, такие как Владимир Георгиевич Гельфрейх, считавшийся абсолютным классиком того времени. Он - один из трех главных авторов проекта Дворца Советов. Кроме того, маститый архитектор строил Библиотеку имени Ленина, Каменный мост и Главный павильон Всесоюзной сельскохозяйственной выставки (ВСХВ).

В 1947 году Гельфрейху поручили разработать проект высотного дома МИД. Ему вместе с Михаилом Минкусом предстояло составить три варианта здания, «которые должны были отличаться друг от друга и по композиционным приемам, и по архитектурному решению». Однако окончательный выбор не входил в их компетенцию. Кому принадлежало последнее слово - об этом можно только догадываться. Представленный в правительство проект был утвержден с небольшими поправками. К концу 1948 года проекты всех восьми высоток были отмечены Сталинской премией. Беспрецедентный случай: авторы этих зданий получили премии не за готовые постройки, а лишь за эскизные проекты.

Фантастически короткими были не только сроки проектирования, но и ход строительства. Уже в сентябре 1952 года высотка на Смоленской-Сенной одной из первых вошла в строй. Почему же на ее фасаде можно различить дату «1951»? Видимо, строители торопились и надпись сделали в том году, когда стройка практически завершилась.

В отличие от других сталинских высоток сооружение мидовского дома шло новаторским методом - прежде всего в полную высоту здания был смонтирован металлический каркас, а уже потом велось бетонирование. Оно началось с последнего этажа, и по мере застывания бетона опалубка спускалась на этаж ниже.

Так, шаг за шагом, строился этот небоскреб.

Выросшее в центре Москвы, там, где кончается Старый Арбат, 27-этажное здание - одно из лучших высотных сооружений. Его авторам, писал Аркадий Мордвинов, возглавлявший в ту пору Академию архитектуры СССР, «удалось найти новый образ административного здания и создать сооружение, соответствующее духу нашего времени». Оно, по оценке специалистов, «отличается строгими и сдержанными формами, целостной и органичной композицией». Дом МИД выделяется еще и большим гербом, который был смонтирован из железобетона на высоте 114 метров.

Справа и слева от входа - крупные обелиски из темно-серого камня. За светлым фасадом, облицованным керамическими блоками, скрывается «богатый» внутренний мир - стены из светлого мрамора, мраморные полы коврового рисунка, капители из латуни, деревянное оформление интерьера - из карельской березы и полированного ореха.

В здании только разного рода помещений свыше 2 тысяч, а также - 28 лифтов. Больше половины из них - скоростные. Причем, установлены они были не сегодня, а 60 лет назад, когда это было редкостью! Тем самым подчеркивалась особая значимость данного объекта.

Из области легенд и мифов

Выросшие столь быстро, воздвигнутые буквально на глазах москвичей, сталинские высотки не могли не породить большое число всевозможных легенд и мифов. Они бытуют до сих пор - одна из них, наиболее распространенная, как раз касается мидовской новостройки…

Проезжая как-то на свою ближнюю дачу мимо высотки на Смоленской-Сенной площади, Сталин якобы обнаружил ее сходство с нью-йоркскими небоскребами, а потому не преминул заметить помощнику: «Хорошее, конечно, здание, только вот шпиля не хватает». Согласно проекту, это здание действительно имело плоскую, как у американцев, крышу.

Как бы то ни было, последовала команда: «Немедленно соорудить шпиль!»

Но тут выяснилось, что мидовское здание, не рассчитанное на тяжеленную надстройку из камня, могло не выдержать дополнительную нагрузку и обрушиться.

Приказ есть приказ, и он требовал исполнения… Чтобы предложить оптимальное решение, В.Г.Гельфрейх пригласил к себе в мастерскую проектировщиков и попросил их найти выход из создавшегося положения.

В разгар совещания, рассказывают очевидцы, в мастерскую вошел опоздавший на совещание один из ведущих инженеров. Услышав, с какой страстью его коллеги обсуждали детали, связанные с установкой шпиля, он закричал во весь голос: «И кому, какому дураку, пришла в голову эта безумная идея!» «Воцарилась гробовая тишина, - вспоминал архитектор Дмитрий Лурье, участвовавший в том совещании, - но, слава богу, обошлось - инженер отделался легким испугом».

Тем не менее указание вождя проектировщики выполнили: на крыше дома они решили установить бутафорский шпиль. Для этого, правда, пришлось вносить изменение в планировку пяти верхних этажей. Затем из листовой стали строители смонтировали сам шпиль и окрасили его охрой под цвет здания.

Если смотреть снизу, только очень придирчивый наблюдатель сейчас сможет заметить, что верхние этажи небоскреба, облицованные керамикой, и шпиль слегка отличаются по цвету. Еще он увидит, что здание на Смоленской-Сенной площади - единственная высотка, шпиль которой не увенчан пятиконечной звездой. Ее десятиметровый диаметр и внушительный вес опять-таки могли создать дополнительную нагрузку на хрупкую конструкцию из тонкостенной стали. Поэтому от звезды отказались - зато у архитекторов появилась возможность удлинить шпиль, что больше отвечало их композиционным соображениям.

Говорят, что «история со шпилем» будто бы имела продолжение. После смерти вождя, заручившись поддержкой авторитетного архитектора М.В.Посохина, авторы мидовского дома пытались получить разрешение на демонтаж шпиля. Однако тогдашний советский руководитель Никита Хрущев не пошел им навстречу и заявил: «Шпиль должен остаться на месте и быть памятником великой глупости товарища Сталина».

Парадный въезд

Величественный и монументальный, 172-метровый дом, широко развернутый в сторону Бородинского моста, потребовал кардинальной реконструкции прилегающих к нему территорий. Тогда же, в 1950-х годах, у архитекторов, входивших в команду Владимира Гельфрейха, родилась идея новой площади - «эспланады». По их замыслу она должна была простираться от подножия МИД до набережной Москвы-реки.

Проект предусматривал расширение Смоленской улицы до 150 метров у слияния ее с Садовым кольцом и до 120 метров - у Бородинского моста. В таком случае главный фасад высотки раскрывался бы к Москве-реке, а площадь доходила бы до Бородинского моста. Значит, не только с моста, но и от Киевского вокзала должна была открываться замечательная панорама с видом на мидовский небоскреб.

Однако осуществить этот проект в полной мере не удалось - в результате внесенных в него изменений по обеим сторонам «новой» площади выросли многоэтажные корпуса гостиницы «Белград». А они не только нарушили объемно-пространственную композицию, но и задуманную авторами панораму.

В то же время высотное здание МИД не утратило своего значения в качестве важнейшего ориентира нашей столицы. Стоящая на холме высотка видна издалека - своим солидным обликом она красноречиво обозначает парадный въезд в московский центр.