Ситуация в российско-американских отношениях не может не внушать тревогу. Введенные американской стороной экономические санкции после присоединения Крыма к России, демонтаж российско-американского переговорного механизма, включая «G-8» и Президентскую комиссию, наконец, замена нормального диалога между Москвой и Вашингтоном на «мегафонную дипломатию» - все это слишком напоминает, казалось бы, давно отправленную на свалку истории холодную войну.

О недопустимости возврата к холодной войне много говорят в последнее время и у нас, и за рубежом. Возникает, однако, вопрос: а возможно ли вообще вернуться к той холодной войне, которая закончилась на рубеже 1980-1990-х годов?

Что такое холодная война?

У холодной войны, которая началась во второй половине 1940-х годов и закончилась во второй половине 1980-х, были три характерных признака. По крайней мере, известный американский теоретик международных отношений Г.Моргентау указал в этой связи на «тройную революцию в политической структуре мира. Во-первых, предшествующая многогосударственная система, чей центр находился в Европе, была заменена глобальной биполярной системой, центры которой лежат за пределами Европы. Во-вторых, моральное единство политического мира, которое отличало западную цивилизацию на протяжении большей части ее истории, сменилось расколом на две несовместимые системы мышления и действия, конкурирующие повсюду за умы и сердца людей. И, наконец, в-третьих, современная технология сделала возможной тотальную всеуничтожающую войну»1.

Таким образом, первый признак холодной войны - это биполярная структура международных отношений. Вторая мировая война на долгое время разрушила многополярную модель мира. После ее окончания в Европе и Азии образовался беспрецедентный (по крайней мере, в Новое и Новейшее время) вакуум сильной власти. Ведущие европейские державы, которые на протяжении полутора столетий после Венского конгресса (1814-1815 гг.) являлись «первыми скрипками» «европейского концерта», - Германия, Франция, Великобритания, Италия - были либо разгромлены и оккупированы, либо серьезно ослаблены. То же самое можно сказать о великой азиатской державе - Японии, которую оккупировали американские войска на завершающем этапе Второй мировой войны. На смену Версальско-Вашингтонской системе, таким образом, пришла новая - биполярная - система международных отношений. По следам Второй мировой войны в мире фактически остались только две великие державы, способные соревноваться за мировую гегемонию, - США и СССР; остальные страны могли претендовать в лучшем случае на звание региональных лидеров.

Признак второй - это идеологическое противоборство между лидерами биполярного мира. В этом плане вместо характерного для предшествующих эпох в основном деидеологизированного соревнования великих держав между Советским Союзом и Соединенными Штатами развернулось противоборство под непримиримыми идеологическими лозунгами. Как следствие, огромные изменения претерпела дипломатия, утратив былую свободу рук. Вот что писал о дипломатии периода холодной войны Г.Киссинджер: «У биполярного мира не может быть каких-то оттенков; выигрыш для одной стороны представляется как абсолютная потеря для другой. Каждая проблема сводится к вопросу выживания. Дипломатия становится жесткой; международные отношения - неизменно осторожными»2.

На протяжении всей мировой истории конфликт (то есть столкновение интересов) был неотъемлемой составной частью взаимоотношений между суверенными государствами на международной арене. Вплоть до начала XIX столетия межгосударственные конфликты неизменно становились причиной войн. И только после наполеоновских войн великие державы Европы смогли наконец создать устойчивую систему международных отношений, так называемый «европейский концерт», который гарантировал прочный мир и стабильность европейскому континенту. Руководители Великобритании, Франции, Пруссии, Австрии и России тщательно следили за тем, чтобы между ними сохранялся безупречно выверенный баланс сил.

В этой связи нельзя не согласиться с французским историком дипломатии XIX века А.Дебидуром, который подметил: «То, что называется европейским равновесием, есть такое состояние моральных и материальных сил, которое на всем пространстве от Уральских гор до Атлантического океана и от Ледовитого океана до Средиземного моря так или иначе обеспечивает уважение к существующим договорам, к установленному ими территориальному размежеванию и к санкционированным  политическим правам. Это такой порядок, при котором все государства сдерживают друг друга, чтобы ни одно из них не могло силой навязать другим свою гегемонию или подчинить их своему господству»3.

Об идеологической борьбе здесь - ни слова. Главное - сохранить баланс сил, и ради этой святой цели царская Россия, возглавляемая таким убежденным монархистом, как Александр III, могла заключить военный союз с республиканской Францией (1892-1894 гг.).

Первая мировая война, однако, нанесла сокрушительный удар по этому старому доброму политическому реализму. Появились великие державы, у которых наряду с «официальной» внешней политикой и «официальными» внешнеполитическими ведомствами была и вторая, «партийная» внешняя политика. Так, свою внешнюю политику проводили, с одной стороны, НКИД СССР, а с другой - Коминтерн. Аналогичная ситуация наблюдалась и в нацистской Германии - там был МИД с И.Риббентропом во главе, но была и НСДАП с рейхсляйтером М.Борманом, который пользовался гораздо большим влиянием и в Германии, и за ее пределами.

И только после 1945 года идеология наконец взяла верх над Realpolitik. Практически все исследователи, изучающие период холодной войны, указывают на тесную и нерасторжимую связь между военно-политическими и идеологическими соображениями ее участников. Во все времена великие державы стремились к расширению своих сфер влияния, но, пожалуй, впервые в истории международных отношений тенденция к территориальной экспансии была столь идеологически мотивированной.

В этих условиях конфликт между великими державами не мог не приобретать характер затяжной конфронтации, из которой невозможно было найти выход с помощью традиционных методов классической дипломатии, таких как разграничение сфер влияния, кондоминиумы, заключение новых союзных договоров и т. д. Именно наличие существенных идеологических противоречий (а в сфере идеологии компромиссов нет и быть не может) предопределило конфронтационный, непримиримый характер конфликта в период холодной войны.

Но был и еще один характерный признак холодной войны, и признак этот - наличие ядерного оружия в арсеналах «супердержав». Ядерное оружие сделало известную формулу Клаузевица «война - продолжение политики иными средствами» устаревшей, а конфликт между «супердержавами», лишенными возможности развязать новую мировую войну, - затяжным.

Можно ли говорить о холодной войне
весной - летом 2014 года?

Очевидно, что нынешнее состояние международных отношений существенно отличается от того, что было в период холодной войны, и важнейшее из этих отличий состоит в том, что мир больше не является биполярным - он многополярный, а точнее, полицентричный. В годы холодной войны мир был биполярным, и в этих условиях всем странам мира приходилось делать непростой выбор между двумя лагерями, а все попытки создать какую-то альтернативу биполярному миру (вроде Движения неприсоединения) не приводили к ожидаемому результату.

Попытка Соединенных Штатов и их ближайших союзников установить однополярный миропорядок после окончания холодной войны, как признается многими российскими и зарубежными экспертами, завершилась неудачей.

Теперь же полицентричный характер международных отношений открывает для субъектов этих отношений возможность для дипломатического маневрирования между различными полюсами силы в мире. Как следствие, начинает давать сбой проверенный инструментарий экономических и технологических санкций, активно применявшихся США и Западом и в годы холодной войны, и на рубеже ХХ-XXI веков, в период так называемого однополярного мира. У государств, подвергшихся этим санкциям, - будь то Иран, Китай или Россия - всегда есть возможность найти себе альтернативного экономического и технологического партнера. Что еще более важно, уровень экономической взаимозависимости между ведущими центрами силы в мире - совершенно беспрецедентный. Ничего даже отдаленно напоминающее эту экономическую взаимозависимость не существовало в годы холодной войны, особенно на ее начальном этапе. Теперь же, какими бы ни были политико-идеологические отношения между Западом и не Западом (Бразилией, Индией, Китаем, Россией и т. д.), Запад уже не может позволить без ущерба для себя разорвать экономические связи между ними.

Правда, современная система международных отношений имеет и некоторые общие черты с биполярным миром, и важнейшая из этих сходных черт - фактор идеологической борьбы. Идеологический фактор по-прежнему доминирует в процессе принятия внешнеполитических решений в США и у их ведущих западноевропейских союзников.

Пример - Украина, страна, которая имеет третьестепенное значение с точки зрения национальных интересов Соединенных Штатов и где активное американское вмешательство объясняется именно идеологическими соображениями («борьба за свободу» против «русской тирании»). Ирония истории состоит в том, что в идеологической сфере Москва и Вашингтон за последние несколько десятилетий поменялись местами. В годы холодной войны именно Советская Россия выступала радикальной революционной силой. Теперь же мы стали свидетелями удивительной метаморфозы: Российская Федерация стала консервативной страной, ревнительницей Realpolitik, международного права и стабильности, ну а Соединенные Штаты превратились, если воспользоваться штампом советской пропаганды, в «главную революционную силу современности».

Видимо, после того как официальный Вашингтон взял на себя «историческую миссию» насаждения демократии во всем мире, не приходится говорить о том, что российско-американские отношения могут быть построены лишь на прагматичном учете совпадающих национальных интересов двух держав. Вот почему в последние годы в российско-американские отношения начинает вновь вплетаться, казалось бы, окончательно преодоленный после завершения холодной войны идеологический конфликт.

Наконец, и это очень важно, между ведущими центрами силы в современном мире сохраняется ядерное противостояние, исключающее широкомасштабную войну между ними.

После Украины

Очевидно, что деградация российско-американских отношений, которая началась задолго до украинских событий, зашла уже слишком далеко, чтобы Москва и Вашингтон могли бы через некоторое время возобновить между собой деловое взаимодействие (business as usual). Как пишет бывший американский посол в Москве М.Макфол, «сегодня демократическим странам необходимо признать режим Путина тем, чем он является, а именно автократией, и бороться с ней в интеллектуальной и нормативной сферах с той же решимостью, с которой мы вели прежние баталии против антидемократических правительств в Европе. Стратегия, основанная на попытках изменить поведение Кремля путем интеграции, сотрудничества с ним и риторических заявлений, на сегодня завершена. Больше не будет членства России в «Большой восьмерке», не будет принятия России в Организацию экономического сотрудничества и развития, не будет переговоров о противоракетной обороне»4.

Очевидно, что и после смены хозяина в Белом доме, в январе 2017 года, ситуация в российско-американских отношениях не изменится. До тех пор, пока будет продолжаться вышеупомянутая идеологическая конфронтация между двумя странами, каких-либо подвижек в их двусторонних отношениях нет и не будет.

Что же делать?

В этой ситуации естественным образом возникает традиционный русский вопрос. Нет нужды лишний раз говорить о важности нормальных, взаимовыгодных отношений с Соединенными Штатами для Российской Федерации. Как отмечено в Концепции внешней политики Российской Федерации 2013 года, «Российская Федерация выстраивает отношения с США с учетом значительного потенциала развития взаимовыгодного торгово-инвестиционного, научно-технического и иного сотрудничества, а также особой ответственности обоих государств за глобальную стратегическую стабильность и состояние международной безопасности в целом.

Долгосрочный приоритет российской политики - формирование базы отношений, подведение под диалог с США солидного экономического фундамента, уплотнение связей во всех сферах, качественное наращивание равноправного, недискриминационного торгово-экономического сотрудничества на постоянной основе, совместная выработка культуры управления разногласиями на основе прагматизма и соблюдения баланса интересов, что позволит придать отношениям между двумя странами большую стабильность и предсказуемость, укрепить двустороннее взаимодействие на основе принципов равноправия, невмешательства во внутренние дела и уважения взаимных интересов»5.

Перед российской стороной, таким образом, стоит непростая проблема: добиться снижения идеологического компонента в российско-американских отношениях и, соответственно, увеличения в этих отношениях доли Realpolitik. Следует заметить, что схожую задачу приходилось решать Москве и Вашингтону в период холодной войны. Советско-американская разрядка 1970-х годов продемонстрировала, что ее решение вполне возможно при наличии политической воли в Москве и Вашингтоне.

До тех пор, пока эта задача не разрешится, американские правящие круги будут придерживаться в российско-американских отношениях одновременно трех взаимоисключающих стратегий: стратегии «сдерживания», стратегии «смены режима» и стратегии выборочного селективного партнерства в тех областях, которые выгодны американской стороне. Цель - перспективная трансформация России в «демократическую» страну (с американской точки зрения), причем главный критерий этой демократии по-американски - не установление в России демократических норм правления как самоцель, а именно следование Москвы в кильватере американской внешней политики. Очевидно, что эти цели совершенно нереалистичны. Приверженность этим трем стратегиям одновременно привела к неуклонному ухудшению взаимоотношений между Москвой и Вашингтоном после 1991 года.

В интересах российской стороны - добиться доминирования партнерских подходов в американской политике на российском направлении, постаравшись свести до минимума значение первых двух стратегий. Сделать это, разумеется, будет непросто.

«Многие американцы чувствуют себя разочарованными, - констатирует американские подходы к «русскому вопросу» профессор Колумбийского университета Р.Легволд. - Предполагалось, что Россия пусть медленно и мучительно, но все же будет продвигаться в сторону демократии, устояв перед соблазном авторитаризма… Потеря России наносит удар по американскому видению путей развития мирового сообщества. К тому же никто не предполагал, что после распада Советского Союза американо-российские отношения вскоре серьезно омрачатся соперничеством»6.

В свою очередь, старший научный сотрудник Международного института стратегических исследований в Вашингтоне Р.Чарап указывает на «растущий разрыв между имеющимися в Вашингтоне ожиданиями относительно постсоветского политического развития в России и российскими реалиями, которые не соответствуют этим ожиданиям. Многие из ключевых американских партнеров имеют куда худшие показатели в области прав человека, где отсутствует даже видимость демократической процедуры, существующей сегодня в России; Саудовская Аравия и Китай - это лишь два таких примера. Однако в результате сочетания собственных международных обязательств России, взятых ею на себя в 1990-х годах, а также американских и европейских ожиданий, порожденных «транзитологической» парадигмой, предполагавшей беспроблемный переход от советского коммунизма к рыночной демократии, недостатки российской демократии оказывают куда большее воздействие на ее отношения с Соединенными Штатами»7.

Очевидно, что ни в каком обозримом будущем Москва и Вашингтон не смогут найти некую волшебную формулу, которая сделает их взаимоотношения идеальными: идеологический фактор будет и впредь оставаться сильнейшим раздражителем в российско-американских отношениях.

На протяжении последних двух десятилетий не раз и не два казалось, что новая холодная война между Россией и Америкой неизбежна. Расширение НАТО на Восток, Югославия, Ирак, Сирия, теперь вот Украина - предлогов было более чем достаточно. И все же, несмотря на серьезнейшие разногласия, Москва и Вашингтон снова и снова возвращались к той формуле двусторонних отношений, которая была удачно названа «прагматичным партнерством».

Что же это такое - партнерство? Это, конечно, шаг вперед по сравнению с конфронтацией времен холодной войны, но это нечто меньшее, чем союз. Да, вопреки ожиданиям многих российских и американских либеральных интеллектуалов, российско-американского союза после окончания холодной войны не получилось.

Представляется, однако, что реальной альтернативы российско-американскому партнерству нет и не предвидится. Слишком много общих интересов у Москвы и Вашингтона на международной арене - от нераспространения ядерного оружия до экологии. Как подчеркнул в своей статье в «Дипломатическом ежегоднике - 2012» министр иностранных дел России С.Лавров, «ключевое значение для решения вопросов евроатлантической безопасности и в целом в контексте поддержания глобальной стабильности сохраняют российско-американские отношения. Убеждены, что поддержание стабильного и предсказуемого взаимодействия с США отвечает нашим общим интересам… В основе нашей позиции лежит готовность к развитию российско-американских связей по всем направлениям, заинтересованность в координации действий на международной арене, исходя из фундаментальных принципов равноправия, невмешательства во внутренние дела и реального уважения интересов друг друга»8. И сегодня к этим его словам трудно что-то добавить.

 

 

 1Morgenthau H. Politics Among Nations. The Struggle for Power and Peace. Third Edition. New York: Alfred @ Knopf, 1961. P. 22-23.

 2Kissinger H. White House Years. Boston and Toronto: Little, Brown and Company, 1979. P. 67.

 3Дебидур А. Дипломатическая история Европы 1814-1878. Том I. М.: Феникс, Ростов-на-Дону, 1995. С. 10.

 4McFaul M. Confronting Putin’s Russia // The New York Times. 2014. March 23.

 5Концепция внешней политики Российской Федерации. Утверждена Президентом Российской Федерации В.В.Путиным 12 февраля 2013 г.

 6Легволд Р. Между партнерством и разладом //Россия в глобальной политике. 2006. №5. Сентябрь - октябрь // http://www.globalaffairs.ru/numbers/22/6349.html

 7Charap S. Beyond the Russian Reset // The National Interest. 2013. July-August //http://nationalinterest.org/article/beyond-the-russian-reset-8645

 8Лавров С.В. Мир в эпоху перемен: приоритеты внешнеполитической деятельности Российской Федерации // Дипломатический ежегодник - 2012. 30.01.2013// http://www.mid.ru/brp_4.nsf/newsline/3B8F7D1B9B34BAD744257B03002CB30D