Хрустальное слово карпатской Руси

Поэтическое творчество карпато-русских авторов остаётся белым пятном в истории литературы. На Украине, где жили и творили эти люди, их произведения не включены ни в школьную, ни в вузовскую программу по литературе, а их книги - библиографическая редкость.

Карпато-русская поэзия – явление довольно самобытное, развивавшееся в политико-социальной ситуации, в корне отличной от условий жизни и творчества литераторов Левобережной Украины. Карпатская Русь находилась под мощным духовно-политическим воздействием польской и немецкой культур, чуждых православной традиции, поэтому патриотические мотивы всегда звучали из уст карпато-русских поэтов.

Как пример, процитируем отрывок из произведения малоизвестного поэта Александра Васильевича Фотинского (1903-?), уроженца Волынской губ., состоявшего в переписке с Максимом Горьким: «Я рождён в глухих лесах Полесья, в голубых, задумчивых лесах. Оттого овеян грустью весь я, и осколки озера в глазах… И любовью светлой осеянный, деревням, местечкам, городам, утомлённым, хмурым россиянам –  людям радость всю свою отдам. И тропой истоптанной и узкой пронесу сквозь сумрак диких орд, не спесив, но непреклонно горд, сердцу дорогое имя «русский».

В унисон ему писал много позже уроженец Угорской Руси (Закарпатье) Андрей Васильевич Карабелеш (1906-1964): «Оковы рабства разбивая, будите жизнь в родной стране, где спит она, ещё зевая, в глубоком, застоялом сне…». И Волынь А. В. Фотинского, и Закарпатье А. В. Карабелеша находились долгие века под властью Австро-Венгрии, что наложило отпечаток на их творчество. А. Карабелеш долгое время жил в Праге, и посвятил этому городу и связанным с ним внутренним переживаниям отдельное стихотворение «Когда страданья спят» («Когда шумящий город засыпает и молкнет гул трамваев да возов, осенний мрак всю Прагу обнимает, как приведенье чудных странных снов…Мне грезятся прелестные виденья, мне чудятся родимые места, мой край родной, минуты наслажденья…Святая нега, прелесть, красота…»).

Среди эмигрантской прессы, наверное, только выходивший в США журнал «Свободное слово Карпатской Руси» регулярно посвящал свои публикации карпато-русской поэзии. Этой теме был частично посвящён тематический цикл «Карпаты – колыбель восточных славян». К сожалению, сейчас сложно установить биографические данные многих публиковавшихся там авторов, чьи стихи заслуживают внимания профессиональных литературоведов. Мы ничего не знаем об А. Нельском, авторе стихотворения «Карпатам» («Здравствуйте, горы Карпаты: буки, берёзы и ель, грустью и миром богатый край красоты необъятной, дедов моих колыбель!.. Русского сына и брата льётся приветная трель, через простор необъятный, к вашим вершинам, Карпаты, дедов моих колыбель!»), Михаиле Поповиче, авторе небольшого стихотворения «Родной край» («Мой родимый край – Карпаты; край лесистый и глухой; там живут мои собратья жизнью скудной и простой…»), Александре Павловиче, и многих др. Очень немного известно о том же А. Фотинском, и о Дмитрии Николаевиче Вергуне, написавшем стихотворение «Карпатский руснак» («Я карпатский руснак, стародавний казак, сторожил я века наши горы…Мы Руси колыбель, мы славянства купель, первозванные дети Кирилла. Наш славянский обряд – чудодейственный клад, неизбывная русская сила»).

Но карпато-русское поэтическое наследие – это не только патриотика, но и любовная лирика и стихотворные «натюрморты», посвящённые природе родного края, и психологические мотивы. В сборнике Мариана Феофиловича Глушкевича (1877-1935) «Символы и иллюзии» (Львов, 1922 г.) любовная лирика занимает значительное место: «Среди развалин и могил, людей, событий и стремлений, в тиши закатных озарений, с тобою, молча, я бродил. Цветов опали лепестки, и лавры на венках завяли, в  чаду светильни угасали, сливалась с мраком боль тоски… Среди развалин и могил, в тиши закатных озарений, ты луч, ты явь моих видений, источник радости и сил».

В том же сборнике – стихотворение, пронизанное психологизмом и ощущением одиночества среди многолюдной толпы: «Я устал. Мне ненавистен мутный бред людских страстей, я устал от пошлых истин, от врагов и от друзей. Стая злых, тупых, холодных, труп под сгнившею парчой! Нет живых, нет благородных, сильных любящих душой…».

Немалая часть творчества М. Глушкевича – дань красоте родного края: «Прошла гроза. За дальней тучей сверкнув, замолк последний гром. Лишь волны грозовых созвучий скользят прохладою летучей и тают в воздухе сыром… Прошла гроза. Ни волоконце не тянется по небесам. Как в храме в разноцвет оконце из слёз весны в лазури солнце ткёт чудо-арку летним снам».

Собирать воедино карпато-русское поэтическое наследие приходится по крупицам, затерявшимся  где-нибудь в библиотечных архивах, порой, в провинциальных городках. Работа эта скрупулёзная и кропотливая, требующая много времени и усидчивости. Но это стоит делать, поскольку непозволительно оставить в забвении тех, кто жил такой напряжённой творческой жизнью, пронзительно чувствуя каждую ноту в истории своего народа и родного края.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs