Геополитические аспекты униатства: от Балкан до русского мира

Греко-католическая (униатская) церковь является весомым компонентом взаимоотношений православия и католицизма. Самим своим рождением униатство обязано противоречиям, возникшим между Ватиканом и православным миром, и, кроме богословского, имеет и геополитическое измерение. 

Если нарисовать конфессиональную карту Европы, мы увидим, что земли, где укрепилось униатство, пролегли изогнутой дугой от польско-белорусской границы через украино-словацкую, украино-венгерскую и венгерско-румынскую границу до Хорватии, захватывая Болгарию, Албанию и Македонию. Эта дуга в прошлом представляла зону продвижения католицизма на территорию православной ойкумены.

Теоретически греко-католическая идея выдвигалась как идея сближения и примирения двух ветвей христианства – католицизма и православия, но на практике в геополитическом выигрыше оставался Ватикан. Семантический анализ термина «греко-католицизм» или «католицизм византийского обряда» указывает на главенство в этой конфессиональной структуре католической составляющей.

Появление греко-католицизма имело и имеет ощутимые геополитические последствия для Европы, причём греко-католицизм был и остаётся политико-конфессиональной структурой, внедрённой не в тело католической ойкумены при сохранении активного влияния на неё православной церкви, а, наоборот, в тело православной ойкумены при сохранении влияния на неё Ватикана.

Униатство разрывает православное пространство изнутри, не даёт ему достичь монолитности, и служит источником нестабильности в политической плоскости. Иногда униатству под силу кардинально изменить внутреннюю сущность геополитических доктрин, зарождавшихся на православной почве. Приведу несколько примеров.

Православная идея Великой Румынии, которая имеет особенную остроту для Украины, Молдавии, Приднестровья и России (Великая Румыния намеревается полностью поглотить Молдавию, непризнанную Приднестровско-Молдавскую Республику, где дислоцированы российские миротворцы, и часть Украины), зародившись в XIX в., к веку XX полностью переформатировала свою идеологическую направленность. Вначале эта православно-патриотическая идея была нацелена на освобождение румынских земель из-под турецкого контроля, в т.ч., при помощи единоверной России.

Но с XVI в. в румынской Трансильвании, расположенной близко к католической Венгрии, активизируется униатство (1). Ввиду такого соседства Трансильвания долгое время находилась во власти венгерских королей, и заметно отличается от остальной православной Румынии хотя бы тем, что там позиции католицизма и униатства всегда были сильны. Запад же рассматривал Румынию как заслон на пути российского влияния в Юго-Восточной Европе. Антироссийский импульс румынской культуре и политике был дан как раз из Трансильвании. Там же сложилась т.н. трансильванская литературно-лингвистическая школа в среде униатской интеллигенции. Эта школа получила полную поддержку из Берлина и Вены, благодаря чему распространила своё интеллектуальное влияние на остальную Румынию и была средством сдерживания румыно-российского и молдавско-российского сближения на основе единоверной культуры. Трансильванская греко-католическая интеллигенция предприняла «интеллектуальный поход» на православную Румынию, введя интеллектуальную моду на восхваление романских корней в румынской культуре, духовную и политическую латинизацию.

 Принадлежа телу православной Румынии, Трансильвания ориентировалась на австро-католицизм. Униатская Трансильвания придала внешней политике Румынии антироссийский дискурс, проявлением чего было участие Румынии во Второй мировой войне на стороне Германии. Сегодняшний формат великорумынской идеи тоже имеет чёткую антироссийскую направленность, и Россию Бухарест рассматривает, как первейшую угрозу своим геополитическим интересам.

На Балканах граница расселения албанцев, если принять во внимание албанцев-католиков и униатов, и православных албанцев – это демаркационная линия между православным и католическим миром, как и граница расселения католиков хорватов и православных сербов. Православные албанцы выступали локомотивом партизанского движения в годы оккупации страны фашистской Италией. Албанцы-католики и униаты к фашистам были настроены более лояльно, и подвергали преследованиям своих православных соотечественников (2).

Если ограничиться географическими рамками бывшей Российской империи, значительный интерес, как с точки зрения геополитики, так и религиоведения, представляют территории современной Западной Украины и Западной Белоруссии.

Эти земли не только находились на границе соприкосновения двух цивилизаций – русско-православной и западно-католической, но и долгое время принадлежали разным государственным механизмам, что не могло не сказаться на религиозном облике местного населения.

 Униатство особенно укрепилось в границах русско-православной ойкумены после Брестской унии 1596 г., когда часть священников Малой и Белой Руси (Украины и Белоруссии, которые находились, на тот момент, в составе Речи Посполитой) перешла в подчинение римско-католической церкви с сохранением обрядности на церковно-славянском языке. К началу XVIII в. переход православных приходов Речи Посполитой в униатство практически завершился.

Данный процесс отразился не только на религиозном содержании местной жизни, но и на её политических аспектах. Пользуясь термином русского философа Михаила Бахтина, можно сказать, что подчинение Папе Римскому кардинально меняло политико-социальный хронотоп (3) западнорусских земель, т.е. отношения времени и пространства в рамках геополитических координат.

Для униатов центр духовно-политического притяжения переместился из Москвы в Ватикан. Вектор общественно-религиозной жизни совпал с вектором развития западной цивилизации, но внешние совпадения не изменили внутренней сущности явления, и униатство осталось лиминальной, т.е. промежуточной, структурой, остановившейся между католичеством и православием.

Смена религиозной идентичности шла «сверху вниз»: от местных элит, инкорпорированных в учреждения светской и духовной власти Речи Посполитой – к социально более низким массовым слоям населения. Из-за этого на протяжении нескольких веков после принятия Брестской унии (1596) в среде низшего западнорусского униатского духовенства наблюдался рост православно-патриотических настроений, что вылилось в культурно-политическое движение, известное как галицкое москвофильство или же карпато-русское движение. Главной идеей его представителей был тезис о триединстве русского народа – Великой, Малой и Белой Руси (России, Украины, Белоруссии), разорванного на неравные части, когда Малая и Белая Русь находились под властью Речи Посполитой, а затем – Австро-Венгрии. При этом карпато-русская идея является региональной разновидностью более широкого культурно-идеологического движения - западнорусизма. Западнорусизм трактует украинцев и белорусов, как западную ветвь единого русского народа, и смыкается со славянофильством – религиозным и литературно-философским движением общественной мысли в Российской империи XIX в., хотя хронологически является на несколько веков старше него.

Отличительным признаком карпато-русского общественно-политического движения являлась его социально-интеллектуальная база – низшие духовные чины греко-католической церкви. Сегодня это трудно представить, т.к. современное украинское униатство считается официальной религией украинского радикального национализма, представители которого запятнали себя сотрудничеством с нацистами в годы Второй мировой войны. Греко-католические священники духовно окормляли членов Организации украинских националистов (ОУН) и Украинской повстанческой армии (УПА) и приветствовали вступление на Украину германских войск в 1941 г.

Но в XVII-XIX вв. карпато-русская идея развивалась и крепла как раз в среде униатского священничества. Находясь в условиях языковой и религиозной изоляции, карпатороссы долгое время пытались сохранить свой язык и своё богослужение в чистоте, очистив их от латинизмов. Карпато-русское священничество способствовало приближению греко-католического обряда к обрядам православной церкви, вытеснению обрядности, привнесённой католичеством, изучению церковно-славянского языка, были авторами русских грамматик, и т.д. Также из их среды выходили народные просветители, призывавшие к единению с матерью Россией (лозунг «Русский народ един от Попрада до Владивостока») и переходу из униатства в православие.

Уничтожено карпато-русское движение было совместными усилиями австрийцев и поляков при помощи местного украинофильского движения, находившегося под влиянием радикального униатства, отвергавшего саму возможность возвращения к православию. В австрийских лагерях Талергоф и Терезин в годы Первой мировой войны была уничтожена практически вся карпато-русская интеллигенция. Избавиться от преследований австрийских властей можно было, приняв этноним «украинец», отказавшись от этнонима «русский».

В концлагере Терезин один из самых видных деятелей карпато-русского движения, Василий Ваврик, имел возможность познакомиться с сербским патриотом Гаврилой Принципом. Факт содержания в австрийских концлагерях русских и сербских патриотов подчёркивает антиправославную направленность политики Австро-Венгрии. Учитывая, что украинофильское движение из среды радикального униатства помогало австрийцам преследовать карпато-русских активистов, приходим к выводу об антирусской и антиправославной сущности униатства, которое, с уничтожением униатского клира прорусских взглядов, превратилось в вероучение радикальных националистических сил, ориентированных на государства Центральной Европы (Mitteleuropa) – Германию и Австро-Венгрию. 

В 1915 г. вышла книга германского геополитика Фридриха Науманна «Mitteleuropa». В состав Mitteleuropa включались европейские страны от Балкан до Прибалтики, а Германии отводилась на этом участке роль культурно-политического гегемона. В границах православной ойкумены идеологи доктрины Mitteleuropa опирались на униатские слои, что мы и видим на примере украинской Галиции, где и сегодня героизируются лидеры украинского националистического движения 1930-х – 1940-х гг., воевавших на стороне Гитлера (им ставятся памятники, в их честь называются улицы и литературные премии, им посвящают свои выступления высокопоставленные местные политики).

Официальная украинская историография умалчивает о таком явлении в истории современной Украины, как карпато-русское движение. Об этом не рассказывают в школах, умалчивают в вузах. Даже на исторических факультетах будущим историкам рассказывают об этом явлении вскользь. Передач на эту тему нет по ТВ, в библиотеках нет книг об этом, и украинский чиновник, посмевший озвучить её в официальной речи, рискует потерять своё кресло.

Пропаганда Киева формирует у населения образ Украины, будто бы всегда находившейся в таком украиноцентричном состоянии, как сегодня, хотя известно, что окончательно малороссов и карпатороссов сделали украинцами уже в коммунистические времена, когда преследовалось уже последнее поколение карпато-русских деятелей.

Отрекаясь от общерусских корней, Киев неизбежно ищет опору в противоположном – в украинском национализме и униатстве, взращённых во времена Австро-Венгрии. Эталоном украинского патриотизма считается Западная Украина (бывшая Червонная Русь), где сильны позиции униатства, русофобии, антисемитизма и радикального национализма. Приход в украинский парламент радикалов из партии «Свобода» делает проблему радикального униатства и, в целом, радикализации украинского общества, особенно актуальной.

«Свобода» требует приостановить даже разговоры о членстве Украины в интеграционных процессах на евразийском пространстве – от СНГ до Евразийского экономического союза и Таможенного союза; наполнить новым смыслом единственный геополитический проект, в котором должна обязательно участвовать Украина – ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия); привлечь в ГУАМ ещё ряд государств Черноморско-Каспийского бассейна, создать антироссийскую Балто-Черноморскую дугу с участием Швеции, Норвегии, Финляндии, Польши, Литвы, Латвии, Эстонии, Болгарии; и членства Украины в НАТО.

Для Сербии это тоже актуально, поскольку при намеренном попустительстве Киева партия «Свобода» пытается опекать русинов Воеводины. В 2008 г. в Воеводине побывала делегация львовских депутатов, среди которых были и члены «Свободы». В 2011 г. глава Львовского областного совета Олег Панькевич встретился с главой Национального совета украинского национального меньшинства Республики Сербия Иосифом Сапуном (5). Было заявлено о намерении усилить сотрудничество западно-украинских областей с русинами Сербии, которых Киев считает украинцами, в области образования и культуры; привлекать к участию в патриотических лагерях в Западной Украине украинцев Сербии; задействовать в работе с сербскими украинцами западно-украинский греко-католический клир; реализовать ряд проектов по изучению истории украинской эмиграции в Сербии;

Бесконтрольное влияние западно-украинских униатов-радикалов на украинцев Воеводины может иметь негативные последствия для Сербии.

1)       Будет вестись работа по укреплению положения униатства на территории Сербии, что усилит влияние Ватикана в регионе. Это в интересах некоторых соседей Белграда, но не самого Белграда, особенно с учётом венгерского вопроса в Воеводине и отношений Сербии с католической Хорватией.

2)       Сегодня есть два полюса радикального униатства – румынская Трансильвания и Западная Украина, и геополитически эти два полюса взаимосвязаны. Бухарест с его идеей Великой Румынии противодействует любому укреплению российского влияния в Европе, героизирует румынских военачальников, вставших на сторону фашистской Германии в 1940-х, позиционирует себя, как форпост романской цивилизации на рубежах «славянского моря» и пытается играть роль «адвоката» Украины в Европе.

Бухаресту выгодна слабая, оторванная от России и предельно украинизированная Украина. Такой Украине будет сложно противостоять напористой великорумынской идее. В 2009 г. Киев проиграл Румынии в Международном суде ООН дело о разграничении континентального шельфа у о. Змеиный в Чёрном море. Теперь Бухарест претендует на ряд украинских островов на Дунае.

3)       Западно-украинские воинствующие униаты стремятся «разбудить» Белорусскую греко-католическую церковь; надеются на антироссийский альянс украинских и белорусских униатов (при поддержке со стороны католической Польши, т.к. белорусская оппозиция состоит из местных поляков и белорусов-католиков); угрожают «перевоспитать» граждан Украины русско-православных взглядов; ратуют за вхождение Украины в НАТО; требуют полного запрета русского языка в стране (частично это им удаётся, и некоторых западно-украинских регионах местные власти запрещают слушать русскую музыку в общественных местах под угрозой административного наказания).    

В Сербии униаты-украинофилы ратуют за отмену этнонима «русин», замену его термином политического характера «украинец», критикуют внутреннюю политику Сербию в отношении нацменьшинств и ориентируются больше на Запад, чем на Белград (6). 

4)       В интересах и большинства населения Украины, которое принадлежит к Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, единственной нерадикальной церковной структуре, в отличие от раскольнического Киевского Патриархата, идеологически сблизившегося с униатами, и в интересах Сербии способствовать сохранению за воеводинскими русинами их исторического имени.

Необходимо также способствовать  возрождению карпато-русского исторического наследия, которое представляет собой множество глубоких работ по археологии, лингвистике, литературе, теологии, философии, истории, фольклору. Карпато-русские книги уничтожались при Польше, уничтожались при Австро-Венгрии, уничтожались при советской власти. В современной Украине они практически не переиздаются, поэтому чаще эти книги можно обнаружить за рубежом, т.к. карпато-русские активисты часто имели возможность писать только в эмиграции.

Например, брошюра киевского публициста и критика политического украинства Василия Шульгина «Украинствующие и мы» увидела свет в Белграде в 1939 г.  Автор считал нужным донести до европейцев всю информацию о разрушительной сути этого явления. Украинствующая эмиграция скупила почти все экземпляры этой брошюры, изданные в других странах, и уничтожила их.

5)       В стараниях сохранить за современными украинцами и белорусами их исторического имени «русские» историки из Сербии были бы не одиноки. Сегодня энергичное западнорусское движение действует в Белоруссии. Иногда этой теме посвящает свои репортажи журнал администрации президента Белоруссии «Беларуска думка» и местное ТВ.

На Украине и в России также есть группа энтузиастов-историков и публицистов, действующих в этом направлении.

1)       François Thual «Géopolitique de l'orthodoxie» (Paris, 1994)

2)       Там же

3)       Михаил Бахтин «Формы времени и хронотопа в романе» (Москва, 1975 г.)

4)       «Українці у Сербії. Діаспора, давніша за канадську» (http://www.svoboda.org.ua/diyalnist/novyny/004382/)

5)       «Олег Панькевич зустрівся з головою Національної ради українців Сербії»

(http://www.svoboda.org.ua/diyalnist/novyny/020749/)

6)       «Русины в Сербии: к вопросу изучения русинской политики в Сербии» (Доклад на конференции «Прикарпатская Русь и Русская цивилизация», 2009 г.)

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs