Галина Нечитайло, академик РАЕН

Оганесян: Добрый вечер! Гость нашей программы - Галина Семеновна Нечитайло, лауреат Государственной премии, академик Российской академии естественных наук, доктор биологических наук, эксперт Организации Объединенных Наций. Здравствуйте!

Нечитайло: Здравствуйте!

Оганесян: У вас такой длинный список регалий - от серьезных научных до общественных. Вы - лауреат Государственной премии. За что вы ее получили?

Нечитайло: Государственную премию мы получили за исследования микроорганизмов в космосе. Это были уникальные исследования, которые проводила группа ученых Украины и России. За это мы и получили Государственную премию.

Оганесян: К биологии космоса и биологии в космосе мы еще вернемся. Вопрос, я бы сказал, социальный, из Королева: "Было время, дети бредили космосом, а космонавты ходили в героях. Теперь труд космонавтов воспринимается без эмоций, работа как работа. Как вы полагаете, это для отрасли хорошо, поскольку человечество освоило и закрепилось на новом этапе развития техники, или плохо, ведь прорыв в космос перестал волновать умы миллионов?"

Нечитайло: Раньше, когда работали наши орбитальные станции, космонавты каждую неделю рассказывали о своей работе. Причем это были уникальные телерепортажи, когда космонавт не только рассказывал, но и показывал, что он делает. Это было настолько интересно, что после передач были письма, пожелания, чтобы еще что-то рассказали.

Были репортажи, например, о наших экспериментах с водными животными, рыбами, птицами, скорпионами. Когда космонавты рассказывали о них, это вызывало огромное удивление. А в настоящее время таких репортажей нет, и многие люди даже не знают, кто сейчас летает, нет такого интереса.

Оганесян: А рассказывать по-прежнему есть о чем?

Нечитайло: Меньше, конечно. Сейчас эксперименты проводятся в основном совместно с другими странами. Репортажей и рассказов нет, встреч и специальных передач про космос, какие раньше вели Севастьянов и Рукавишников, тоже нет.

Оганесян: И Леонов часто выступал.

Нечитайло: Да. Потихонечку интерес к этому направлению падает.

Оганесян: Может быть, это хорошо? Появилось ощущение рейсовости, хотя я не думаю, что до этого дошло. Космос остается еще во многом не изученной сферой. Но тем не менее это хорошо, что появилась рутина, или все-таки плохо? По-моему, этот процесс характерен не только для России. Ведь и в США, наверное, спала та первоначальная волна интереса?

Нечитайло: Нет, я думаю, что вы ошибаетесь. Два года тому назад я была в Австрии на юбилейной сессии Комиссии ООН по космосу. Выступали очень многие страны - Бразилия, Мексика. Меня особенно поразило, что были представители Буркина-Фасо. Мало кто знает об этой стране.

Но они все увлечены космосом, особенно телекоммуникационными процессами передачи информации, непосредственным наблюдением Земли из космоса, причем этим занимается в основном молодежь. То есть такой интерес есть. Я считаю, что он должен быть и в нашей стране, но у нас он угасает.

Оганесян: А в США?

Нечитайло: А в США - нет. Там огромное число школ, есть летние школы. Мы 15 лет работали в США, читали лекции. Дети увлечены. Там совершенно другой подход, особенно в специальных центрах.

Оганесян: Этим в основном занимается NASA?

Нечитайло: Да. Я много раз была в Космическом центре Кеннеди (Kennedy Space Center) - там огромные образовательные программы. Дети там увлечены с самого раннего возраста.

У нас тоже есть, я могу назвать 5-6 детских образовательных программ. Космонавт Серебров ведет программу, у него Всероссийское аэрокосмическое общество "Союз", где объединены интересующиеся дети из многих республик.

Оганесян: Все-таки что-то есть. Нужен модуль, соединениепроцессов, идущих в космической отрасли, с электронными СМИ, телевидением. Ну что ж, мы попробуем это сделать средствами радио и видео.

Вопрос из Санкт-Петербурга (он из разряда обычных, часто встречающихся, когда мы говорим о космосе): "Есть ли жизнь на Марсе? Вопрос сакраментальный, - пишет слушатель из Санкт-Петербурга, - как бы вы на него ответили в более широком плане - есть ли жизнь во Вселенной?"

Нечитайло: Я считаю, что жизнь во Вселенной есть. Мы проводили такие хронические эксперименты на внешней стороне станции, причем не одной, это был "Салют-6", Салют-7", "Мир".

Мы проводили эксперименты в очень интересном приборе, который назывался "Медуза". Там были представлены предшественники ДНК - нуклеотиды. В течение некоторого времени мы ничего не получали. После экспозиции в течение трех лет мы получили почти аналог природного нуклеотида с другим молекулярным весом. Это говорит о том, что синтез может проходить в условиях открытого пространства…

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs