ГЛАВНАЯ > Экспертная аналитика

Геополитическое осмысление пространственно-временного континуума в рамках исторической науки

18:41 01.12.2012 • Владислав Гулевич, журналист-международник

Термин «пространственно-временной континуум» принадлежит физике, но здесь мы используем его, как описательную модель историко-политического развития в масштабах определённого пространства.

Историческое осмысление человеческого развития не представляет собой плавный поступательный процесс. Хронологическая последовательность исторических эпох не означает слияния их в историческом синтезе, когда те или иные исторические явления характеризуются взаимообусловленностью и причинно-следственной связью. Часто исторический процесс предстаёт перед нами в виде «склеенных» временных отрезков, не соединённых органически. Между ними зияют «временные дыры», а их синтез в беспрерывную событийную цепь искусственен.

История – это толкование пространства и времени в их нераздельности. В современной исторической науке причинно-следственные объяснения происходящих событий ограничиваются рамками самой истории, как науки о предметах во времени и пространстве. Однако, возможно более полное и осмысленное толкование исторических событий, если мы обратимся к геополитике, которая в данном контексте будет выступать в качестве вспомогательной, «сквозной» дисциплины.

В основу исторического толкования развития человечества, наряду с другими факторами, которыми уже оперирует история, необходимо должно включить геополитическую составляющую для объяснения взаимоотношений государственных организмов. Если историческое развитие – это процесс индивидуализации, проявления низших, менее масштабных объектов истории (событий, сословий, классов) в более высших по формуле, предложенной Львом Карсавиным в его «Философии истории» a-b-c…. и т.д.,  вплоть до последнего пункта исторической ситуации в настоящем,  и если в этом заключается философское понимание истории, то наряду с этим следует признать актуальность и присущность геополитической топики на протяжении всего цикла от aчерез  и, далее, b – c до  последнего пункта. Настоящее не рассматривается в отрыве от прошлого. Если прошлое обозначить как “a”, то настоящее можно обозначить, как “b”, а будущее, как “c” (например, переход эпоха Античности - Средневековье – Возрождение – Новое время или доктрина Монро – теория «Явного предначертания» для Америки (Manifest Destiny) О`Салливана – факты американского экспансионизма в Европе,  Азии и Африке новейшего времени можно выразить буквенным шифром a-b-c-d). Без наличия всех букв нет алфавита. Без взаимосвязи всех событий в единую нить нет полного понимания исторического процесса.

Понятие времени и пространства приводит к понятию скорости, как изменению вещи в пространстве в определённый промежуток времени. В природе скорость не всегда означает быстроту. Например, скорость изменений в минеральном мире и в мире растительном – несопоставима. В истории тоже присутствует своя скорость, но, если сравнивать скорость смены исторических эпох – это будет скорость человеческих деяний, а если говорить о скорости изменения геополитических парадигм, обусловивших череду тех или иных исторических событий, можно говорить, скорее, о скорости, присущей минералам, чем людям. Зарождение геополитического осмысления определённой реальности до полного его оформления и практического становления занимает долгое время, что связано с медлительностью перестройки человеческой мысли с привычной, но устаревшей картины мира на трансформировавшуюся. 

Пространственно-временной континуум складывается из двух частей – пространства и времени. И, если восприятие этих частей в разных культурах различно, единственным неизменяемым фактором  остаётся география – базисный элемент геополитики. Наложение пространства и времени даёт нам историческое событие.  Временная цепь исторических событий имеет геополитический характер, как только пространственный фактор начинает играть определённую роль. Исторические формы жизни развивались параллельно геополитическим формам, т.е. осмыслению межгосударственных отношений с привязкой к географическому фактору. Историческая эволюция равна эволюции геополитической. Геополитическая структура мира в XII в. отличается от геополитической структуры мира XIX в. Но этот параллелизм не осознавался на протяжении долгих периодов, когда мы не находим никаких трактатов и работ сугубо геополитического толка. Самые известные труды («Артха-шастра» Каутильи или «Государь» и «Искусство войны» Маккивелли) представляют собой политико-экономические трактаты и стратегические предписания.

 Исторический контекст уникален, уникальна геополитическая картина мира. Популярный в современной геополитике термин «береговая зона» (римленд) в давние времена не имел актуальности (вероятно, до Пунических войн), т.к. геополитические разломы проходили в иных местах, где значение «римленда» не было решающим. Территория «римленда» ещё не приобрела своей стратегической актуальности. Ещё пример. В эпоху Реконкисты горячей точкой были Пиренеи. В XIII в. –  степи Евразии. В XV в. дуга напряжённости расширяется на Новый Свет и Африку.

Типов пространства – множество, и одно из них – политическое. Историческая судьба социума определяется особенностями свойственного ему пространственно-временного континуума и его политическим содержанием. Анализ политических событий на уровне географии служит первичным уровнем осмысления пространственно-временного континуума, чем занимается геополитика.

Сложно однозначно указать тот временной отрезок истории, который с уверенностью можно было бы назвать периодом рождения геополитической мысли. Вряд ли империю Александра Великого можно считать проявлением геополитического чутья её основателя. Наполеон приписывал ему политическую проницательность, не особо восхищаясь его походами. Сенека утверждал, что Александр был ведом более честолюбием, чем трезвым умом. Таким образом, одна из самых великих империй не была проявлением геополитического расчёта.  Походы Александра – это проявления стратегического, а не геополитического мышления.

В современной терминологии оппозицию атлантизм/континентализм принято описывать в иносказательной форме, как оппозицию Карфаген/Рим. Войны Рима с Карфагеном можно считать началом зарождения геополитического осмысления окружающей политико-географической реальности, но со своей терминологией, окончательно ещё не оформленной и принципом, выраженным Катоном-старшим «Карфаген должен быть разрушен». Карфаген контролировал морскую торговлю, достигнув через Гибралтарский пролив берегов Британии, и, по мнению некоторых историков, берегов Камеруна. Рим был закупорен на суше, и война с Карфагеном была попыткой прорвать эту блокаду.

Геополитическое восприятие межгосударственных отношений в ту эпоху окончательно не утвердилось. Позже история преподнесёт не раз случаи масштабных военных кампаний, где  главную роль играло честолюбие. Завоевание маврами Пиренейского полуострова – типичный пример. После захвата Северной Африки маврам не было нужды двигаться через Гибралтар на Пиренеи. Крестовые походы можно также отнести к  проявлениям честолюбия, не обусловленным геополитической логикой.

Начиная от эпохи Пунических войн, политическое пространство мира имело эклектичный характер. Не только с конфессиональной, экономической и социально-культурной точки зрения, но и с точки зрения механизмов проявления политической жизни, когда видение многих проблем не выходило за сугубо стратегическое рамки. Захват англичанами части Ирландии был проявлением геополитического чутья. Этим англичане обезопасили свои западные рубежи от появления в Ирландии третьих сил (коей могла выступить, например, католическая Франция). В походах же Тамерлана на Кавказ и в Китай – больше честолюбия и стратегии, чем геополитической логики.

В истории военного дела на протяжении долгих веков не было геополитики. Была стратегия, была тактика, но не геополитика в её полном смысле. Затем начинают появляться проблески геополитического мышления. Человек постепенно научается оценивать пространство и время, изменяется сам характер восприятия людьми пространственно-временного континуума. Потом геополитика всё уверенней обосновывается в политико-интеллектуальном пространстве, пока, наконец, с конца XIX в., благодаря трудам Фридриха Ратцеля и Рудольфа Челлена, навсегда входит в нашу жизнь. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs

Версия для печати