Юрий Шафраник: нефти хватит на века. Но дешевой она не будет

Разговоры о том, что запасы нефти в мире заканчиваются и скоро её потеснят альтернативные источники энергии, ведутся уже не первый год. Между тем нефтяных месторождений каждый год разведывается всё больше, а человечество обеспечено «чёрным золотом» на многие десятилетия вперёд. Тем не менее цена барреля держится на очень высоком уровне, свыше 100 долларов.

Мнения о том, как будет меняться цена барреля в ближайшей перспективе, среди аналитиков разделились: одни предсказывают её скорое и неизбежное падение из-за насыщения спроса, другие предвосхищают дальнейшее подорожание из-за политических и спекулятивных факторов. Что ожидает в ближайшее время рынки нефти и как эти изменения повлияют на экономическую ситуацию в России, США и других странах, в эксклюзивном интервью «Эхо» рассказал глава совета Союза нефтегазопромышленников России, экс-министр топлива и энергетики России Юрий Шафраник.
— Разведанные запасы нефти во всём мире на начало 2012 года составили 1,65 триллиона баррелей, на два процента больше, чем было год назад. Такого количества, по подсчёту компании Вritish Рetroleum, хватит на 54 года. Достаточен ли такой период, чтобы человечество успело перейти на другие источники энергии?
— Сколько работаю нефтяником, а это уже 40 лет, столько сталкиваюсь с разговорами о том, хватит ли нефти. К этому обычно добавляют ещё одну тему: завтра, мол, появится какое-то другое топливо, и нефть будет не нужна. Жизнь показывает: это всё абсолютно несостоятельные тезисы. Разведанных запасов нефти становится не меньше, а больше. К примеру, когда лет пять назад заговорили о переходе на биотопливо и под его производство собрались вырубать чуть ли не все леса в Бразилии, тут же бразильцы открыли крупное нефтегазовое месторождение.
В результате таких открытий нефтяная карта мира выглядит сегодня совсем иначе, чем ещё пару десятилетий назад. Наряду с традиционным нефтегазовым меридианом, соединяющим по одной оси Ямал, Туркмению, Иран, Ирак, Кувейт и Саудовскую Аравию, теперь появился и основательно укрепился канадско-американо-венесуэльско-бразильский меридиан. На данной оси за последнее десятилетие открыты огромные резервы углеводородов, растут объёмы добычи и укрепляется нефтегазовый фактор.
Обратите внимание: пик добычи нефти всё время отодвигается в будущее. А если он когда-то и будет достигнут, то не из-за того, что нефти разведано много или мало, а потому, что он определится в соотношении с другими видами энергии и во взаимоотношении человека с потребляемой энергией. Причём определить, когда всё это произойдёт, мы сможем только постфактум. И вот тогда сможем сказать: «Да, в такой-то период был пик добычи».
— Не секрет, что относительно легкодоступная нефть практически уже вычерпана. Имеются ли в распоряжении нефтедобывающих стран технологии, позволяющие добыть все разведанные запасы?
— Эпоха дешёвой нефти действительно закончилась. Запасы становятся более трудноизвлекаемыми и располагаются на больших глубинах. Растут требования к тому, чтобы добыча была безопасной в экологическом плане, а это ведёт к огромным затратам. Сто или даже пятьдесят лет назад кто думал о какой-то аварии на скважине? Ну, горит и горит... А сегодня любая авария, регионального масштаба или международного, как в Мексиканском заливе, становится притчей во языцех во всех информационных и даже политических кругах.
Нефтью мир обеспечен на много десятилетий, а может быть, и столетий вперёд. Если говорить о России, то её обеспеченность тоже вполне достаточная. Однако переход от лёгкой нефти к тяжёлой у нас оказался трудным. Если посмотреть на стоимость скважин 30 лет назад и сейчас, то разница десятикратная. А значит, самотлорский период бурной добычи 1970—1980-х годов давно закончился. Затраты на добычу нефти в России кратно возросли и продолжают увеличиваться.
— В 2000 году нефть стоила 25 долларов за баррель, в июле 2008-го достигла предела — 147 долларов за баррель, сейчас стоит около 110. Почему так резко за последнее десятилетие, даже с учётом предыдущего кризиса, выросла цена нефти?
— Разумеется, не оттого, что её стало меньше. Не стало. Но, во-первых, разведка и добыча потребовали существенно больших затрат. Мы стали уходить на другие глубины, на шельф, а это повышает расходы на добычу даже не в два, а минимум в три-четыре раза. В 1998 году освоение основных нефтегазовых месторождений полуострова Ямал оценивалось в 30—45 миллиардов долларов. А через каких-то десять лет, в 2008 году, уже заговорили и о 200 миллиардах! Разведка, добыча, обустройство месторождений стали требовать совершенно других денег.
Во-вторых, возросла потребность в нефти. Мировая экономика за последние двенадцать лет стремительно развивалась, особенно в Азии. Потребление углеводородов динамично росло все эти годы. Оно несколько снизилось в кризисные 2008—2009-е годы, но общая тенденция неизменна.
Третий фактор — финансовые рынки. В мире крупными финансовыми структурами было надуто множество финансовых пузырей, и значительная часть из них в 2008 году лопнула. При этом деваться деньгам было некуда. Соответственно, они стали перетекать в базовые продукты: в первую очередь в нефть, затем в металлы.
Четвёртый важный фактор — энергетическая политика добывающих стран, проявляющаяся в том, что мы называем ресурсным национализмом. Он обусловлен тем, что потребляющие страны, а у нас все страны «восьмёрки» в основном потребители углеводородов, с тонны нефти получают намного больший экономический эффект, чем страны добывающие. Этот процесс идёт ещё с 1970-х годов, с появления и укрепления ОПЕК. Иногда ресурсный национализм прямолинеен: повысить налогообложение добывающих компаний, ограничить допуск иностранного присутствия, увеличить размеры платежей на социальные и другие нужды... Иногда он более гибок: финансы добывающей стороны вкладываются в западные технологии с попыткой «перетащить» их на свою территорию.
За последние два десятилетия фактор ресурсного национализма почти во всех странах, в том числе и в России, резко усилился. Произошла либо прямая национализация нефтяного сектора, либо усиление государственного влияния через гибкие рыночные механизмы, чтобы опять-таки оставить больше средств и технологий на своей территории.
— Возможна ли ситуация, когда цена нефти вернётся к уровню менее 10 долларов за баррель, что наблюдалось ещё сравнительно недавно — лет пятнадцать-двадцать назад?
— Такая ситуация невозможна. Вероятны колебания, это естественно, потому что мир очень неустойчив и финансово, и политически. Сюда стоит добавить и экологические катастрофы типа фукусимской, которые трудно даже предсказать. Поскольку нефть — международный товар, его цена очень тонко реагирует на все эти факторы. Тем не менее, если не брать в расчёт какого-то совсем уж тяжёлого форс-мажора, я не думаю, что цена может быстро упасть больше чем на 20 долларов за баррель. Для России, правда, такое падение было бы весьма неприятным, но для мира это практически ничего. Вместе с тем цена нефти может и вырасти кратковременно на 10—20 долларов. Это в перспективе до 2020 года.
— Альтернативные, или возобновляемые, источники энергии, по данным ООН, составляют уже 8,6 процента в общем энергетическом балансе, и эта цифра год от года увеличивается. Как влияют на состояние мирового рынка нефти и на цену барреля усилия ведущих стран по производству альтернативных источников энергии?
— Они влияют, а цена растёт. Надо учитывать, что все альтернативные источники энергии появились и стали развиваться на фоне роста цены на нефть. Потому что не может даже самое богатое государство дотировать разработку и внедрение альтернативных источников энергии в больших объёмах и очень долго. На стадии разработки новых технологий, реакторов, установок государство обязано обеспечивать прямую либо косвенную поддержку. Но впрямую и долго стимулировать реализацию «зелёной» энергетической мечты невозможно — не выдержит никакая экономика. Пока все возобновляемые источники энергии обходятся миру весьма дорого. Поэтому для их развития в будущем тоже нужна высокая цена на нефть, иначе им не выдержать конкуренции!
— О сланцевом газе и сланцевой нефти в последнее время говорят всё чаще, особенно в США. Кое-кто в связи с этим предрекает даже энергетическую революцию. Вы её ожидаете?
— Она уже идёт, но только проявляется не в том, о чём вы говорите. Для меня как для нефтяника революция — это то, что происходит, например, в Техасе, старейшем нефтяном районе мира. За последние пять-шесть лет в этом штате, не открывая гигантских месторождений, подобных нашему Самотлору, почти в два раза нарастили объём добычи. Благодаря тысячам мелких месторождений и малых компаний увеличили добычу нефти с 50 до 100 миллионов тонн. При этом стоимость газа для промышленных предприятий за тот же период опустили с 212 до 90 долларов за тысячу кубометров. Вот это настоящая революция!
Представьте, какой мощный экономический импульс получил Техас всего за несколько лет! И это ведь не какое-то чудо, а закономерный результат скоординированных действий центральной и региональной властей, вложившихся в новые технологии, внедривших гибкую систему налогов...
И у нас есть схожий пример — Татарстан, один из старейших нефтяных регионов страны. Там уже на протяжении 20 лет не только не падает, но увеличивается объём добычи — во многом за счёт трудноизвлекаемых запасов. Применение новых технологий в республике даёт возможность добывать более 30 миллионов тонн ежегодно. А если бы государство больше занималось отраслевым стимулированием этого региона, то добыча тяжёлой нефти — здесь почти канадский вариант нефтеносных песков, безусловно, росла бы ещё активнее.
— Считается, что мировой нефтяной рынок структурирован и управляем благодаря наличию ОПЕК. Эта организация стран-экспортёров контролирует две трети всех разведанных запасов нефти и обеспечивает 40 процентов её международной торговли. Насколько в современных условиях ОПЕК обладает контрольным пакетом на мировом рынке нефти, чтобы диктовать ему свои условия как по объёмам продаж, так и по ценам?
— Потребитель всегда прав — это аксиома. Но всё-таки производители нефти, в том числе и в лице ОПЕК, всегда влияли на рынок достаточно серьёзно. Но я считаю, что самым важным стабилизирующим фактором на мировом рынке нефти в последнее десятилетие была Россия. Представьте: цена на нефть с 2000 года по сегодняшний день выросла в пять раз! Такой восходящей динамики мировая экономика могла и не выдержать. И давайте представим на минуту, что за этот период Россия не увеличивала бы объёмы экспорта, а просто бы добывала её, и всё. Тогда мировая цена на нефть «улетела» бы не за 140 долларов за баррель, а за 240. Но именно Россия в это время увеличила в два раза экспорт нефти и нефтепродуктов.
И когда Россию обвиняют в том, что она использует энергетический фактор для давления на другие страны, хочется спросить критиков: а если бы мы не продавали вам нефть, что бы вы делали? Наверняка записали бы нас во враги, которые имеют нефть и газ, но никому их не дают.
— По данным минфина России, в 1999 году нефтегазовые доходы составляли 18 процентов от всех доходов российского бюджета, в 2012-м составят 54 процента. Означает ли это, что современная российская экономика критически зависит от экспорта нефти и, соответственно, её цены?
— Зависимость, конечно, огромна. В прошлом году экспорт природных ресурсов принёс в российскую казну 394 миллиарда долларов, из них 302 миллиарда — это нефтегазовая составляющая, причём собственно нефть и нефтепродукты принесли 257 миллиардов долларов. А несырьевые товары принесли только 10 миллиардов.
Эту зависимость надо стремительно уменьшать. Политическое руководство страны точно определило: на фоне глобальных изменений, в том числе и в энергетическом секторе, мы должны кардинально ускорить процессы диверсификации национальной экономики и её технологическое обновление. Нужно переходить к новому технологическому укладу.
Ресурсы роста за счёт использования ранее созданных мощностей практически исчерпаны. И не последнюю роль тут играет неблагоприятный инвестиционный климат: в силу разных причин — от незащищённости собственности до непредсказуемости ситуации, которая сложится через два-три года. При этом мы постоянно шарахаемся: то пустим западных инвесторов, то не пустим, то они должны быть с российским гражданством, то нет, то «скачут» налоги... Между тем нефтяное дело очень капиталоёмкое и несёт в себе огромные риски, поэтому требует минимум 10 лет стабильности: нужно разведать месторождение, обустроить его, запустить производство, окупить его, хотя за 10 лет последнее вряд ли успеешь... Нефтяной отрасли особенно нужна долгосрочная предсказуемость развития!
— Наличие собственной нефти — благо для России или проклятие, которое влияет на методы и темпы развития экономики, а также на политические процессы в стране?
— Нет, это никак не проклятие. Люди, которые так говорят, либо полные непрофессионалы в экономике, либо не знают историю, либо ничего в своей жизни не создавали. Какое же это проклятие, когда нефть — богом данный нам стартовый капитал для развития всего, чего мы пожелаем? И не надо, как это было, проводить коллективизацию, не надо отбирать у церковников золото, не надо доводить людей до нищеты, чтобы собрать деньги на индустриализацию. Надо просто вести разумную, целенаправленную экономическую политику, опираясь на нефтяной фундамент.

Беседовал
Дмитрий Докучаев