Pussy Riot и посткультура

Общественные страсти по Pussy Riot, похоже, улеглись. Приговор вынесен. В Финляндии министр иностранных дел С.Лавров посоветовал иностранным журналистам не впадать в истерику и уважать решение суда. Церковный совет призвал оказать «милость к падшим». По времени прозвучало корректно: несмотря на давление извне, церковное руководство не стало, в свою очередь, оказывать давление на суд до вынесения вердикта. Реакция верующих тем не менее неоднозначна: слишком мягкий приговор, по их мнению,  может спровоцировать похожие кощунства в других храмах.

Однако ход судебных слушаний и даже сам по себе приговор не могут заслонить главного – российское общество проходило тест на зрелость, и не только гражданскую, ведь «народ творит культуру, а не политику».

В последние дни модное  слово «постмодерн» пополнилось еще одним новомодным  словечком «панк-молебен», по крайней мере применительно к российской действительности.

Их, впрочем, объединяет  понятие, которое лучше всего определить словом «посткультура».  Заметьте, не антикультура,  когда рука тянется к пистолету при слове «культура» даже у вполне культурного человека, а именно пост-культура – бунт черной дыры, восстание «нети». Тут есть разница: стрелять в иконы, рушить и сносить «культурные пережитки прошлого» - это одно, а ставить свою «мерзость» на месте святыни – другое. До последнего надо «дозреть», и в большевистское время было строгое разделение труда – матросики крушили, интеллигенты-большевики устраивали вместо крестин звездины, клубы, частушки и атеистические карнавалы в личинах, изображавших попов, монахов, архиереев и все «темное христианство». Системно, хотя и низкопробно.  Считалось, что для народа чем низкопробней, тем лучше.

 В обширной и постоянно пополнявшейся библиотеке Сталина не было ни одного образчика отечественной атеистической литературы. Бывший семинарист Джугашвили называл их «антирелигиозной макулатурой».  Но вот историк Борис Илизаров, изучивший пометы Сталина на полях его книг, обратил внимание на одну из них по поводу следующего высказывания Анатоля Франса: «Христианство есть возвращение к самому первобытному варварству: идея искупления…» «Так его!!!» - пишет Иосиф Виссарионович, почти в духе Вольтера.

   Сегодня просто так зайти и разрушить что-то в храме безнаказанно нельзя. Это «нельзя»  куплено ценой крови российских новомучеников, а не правозащитными передачами «Голоса Америки». Не будем забывать об этом. По мнению некоторых «культурных» россиян, рушить, конечно, нельзя, а панк-молебен  в личинах сплясать – что тут такого?

  Модерн и даже постмодерн в разной степени  связаны с культурой как с системой накопленных человечеством ценностей, зависимы от нее даже в формах своих интерпретаций и протеста. Наступившая эпоха посткультуры – это нейтронная бомба, уничтожающая внутри культуры ее сердцевину, ее смысл, ее дыхание. Это черная дыра, всасывающая в себя все, кроме оболочки, превращающая культуру, пользуясь выражением классика, в  «драгоценное кладбище». Тогда, содержа в приличном состоянии Всемирный культурный некрополь, можно будет заполнить его пространство вполне некрофильской культурой, где наконец «дети Каина будут кормить детей Авеля с ложечки» (А.Вознесенский).

Сегодня на пути продвижения посткультуры в России все еще стоит достаточно мощный заслон, главным образом на историко-генетическом уровне.  «В России не стыкуются культура и те социальные отношения, которые претендуют на то, чтобы модернизировать эту культуру. Не прорастают эти социальные отношения в культуру…» Такое наблюдение было сделано историком А.Давыдовым еще в 1999 году. Пока мы живем в инерции такой парадигмы.  

   История с Pussy Riot – это своего рода тест, проверка на готовность спасовать перед посткультурой, и дело вовсе не в приговоре, главное - это готовность или неготовность российского общества сдаться перед ее напором.

То, что сторонников Pussy Riot в России меньшинство,  очевидно для многих, несмотря на слаженный оркестр поддержки в СМИ. Вот почему австрийский эксперт Герхард Манготт, профессор университета Инсбрука, предостерегает протестное движение от искушения поддержать  Pussy Riot.  «Если протесты обернутся против церкви, это может способствовать расколу среди демонстрантов», - предупреждает профессор. И дальше весьма примечательное замечание: «Протестное движение в России, возникшее в крупных городах, пока не смогло перебросить мост к населению в провинции, где близость к Русской православной церкви намного выше, чем в Москве или Санкт-Петербурге. Поэтому жесткая критика церкви из-за суда над Pussy Riot может еще более осложнить контакты протестного движения с консервативным населением сел и малых городов, заключает Манготт.

Манготт не договаривает очень важное. Он прекрасно осознает, что средний европеец  в своих житейских инстинктах и, главное,  культурных привычках скорее солидарен с «консервативным большинством России» и вовсе не одобряет триумфализма постмодерна и посткультуры в самой Европе.  Тот факт, что медийный мейнстрим однозначно выставляет несчастных девиц в виде «мучениц прогресса»,  совсем не означает, что он адекватно отражает отношение к событию среднего европейца. Во всяком случае, того, что он думает про себя.

Австрийский профессор высказывается солидарно с некоторыми из наших отечественных социологов, полагая, что  история с Pussy Riot отдалит православную церковь в России от образованной городской молодежи. Социолог Наталья Зоркая также полагает, что она отпугнет от церкви «какую-то часть думающих людей». Вот уж не думал, что панк-молебны пользуются популярностью у думающих и образованных граждан, да еще ходящих в церковь. Но если даже  какую-то  невоцерковленную часть и отпугнет, то, что поделаешь, - бессмысленно советовать слепому поправить очки.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs