Конфликтогенная динамика в странах Центральной Африки и африканского рога

Несмотря на многочисленные репортажи СМИ о том, что африканский континент медленно, но уверенно шагает по пути демократизации общественно-политических и государственных механизмов, многое заставляет усомниться в целесообразности такого оптимизма. Африка по-прежнему остаётся регионом с богатым конфликтогенным потенциалом. Более двух третей нестабильных государств расположены в Африке, при этом её центральные и восточные районы превратились в места беспрерывного кровопролития. Территория Конго, Судана, Южного Судана и Сомали вообще можно считать хронически нестабильными. В целом же, нет практически ни одного центрально- или восточноафриканского государства, которое бы не боролось либо с войной и текущим политико-экономическим кризисом, либо с их последствиями. Динамику этих процессов можно описать формулой «от плохого - к худшему». Основные причины такой склонности к энтропии – наличие природных ресурсов, помноженное на слабый административный аппарат, этнорелигиозную чересполосицу и коррупцию.

Межафриканские экономические связи крайне слабы, и страны этого материка не имеют сильной финансовой привязанности друг к другу. Некоторое исключение из правил - Южный Судан, самое молодое государство, ставшее таковым в июле 2011 г. Более 75% объёма нефтедобычи в бывшем едином Судане приходились как раз на южные районы страны. Но трубопроводы для экспорта «чёрного золота» находятся под контролем Северного Судана, что вынуждает оба государства воздерживаться от взаимных резких движений. В интересах Южного Судана проложить нефтепроводы через Уганду (где также обнаружены запасы нефти) в кенийский порт Момбаса, но нестабильность региона и недостаток финансовых средств препятствуют реализации проекта.

Но здесь другая проблема - между Южным и Северным Суданом не решён вопрос о спорных территориях. Это район Абьей (10 460 кв. км), Национальный парк Радом и т.н. треугольник Илеми (около 14 000 кв.  км). Треугольник Илеми – маргинальный район перемещений кочевых племён между Кенией, Эфиопией и Южным Суданом, но все три государства одновременно считают его своей собственностью. При этом контролируют треугольник пока кенийцы.

Необходимо также учитывать этнорелигиозный фактор. Большинство африканских народов обладают острым этническим чувством, соответствующим уровню их приверженности традиционному быту. Местные политические элиты спекулируют на этническом вопросе в попытках добиться своих целей. Наиболее трагичный пример – конфликт между народностями тутси и хуту, охвативший сразу два африканских государства – Руанду и Бурунди. Ещё один пример – Дарфурский конфликт, который официальный Хартум трактовал в виде формулы «африканцы против арабов».

Сомали уверенно следует в четвёрке государств, где христиане регулярно подвергаются преследованиям (1). Законное правительство контролирует лишь часть страны. Юго-западные и южные районы находятся под контролем исламистских группировок «Аш-Шабааб» и «Хизб-уль-Ислаами». На севере располагается сепаратистское государственное образование Сомалиленд, а на востоке – «автономное государство» Пунтленд. Если власти Сомалиленда выступают за полное отделение от Сомали, то Пунтленд просит лишь широкой автономии, и может выступить политико-идеологическим ядром будущей объединённой сомалийской государственности, если таковая состоится. Напряжённые отношения между Сомалилендом и Пунтлендом обусловлены спорами за право контроля месторождений нефти в районах Санааг (имеет длинную береговую линию, выходящую на Аденский залив, что подразумевает потенциальную возможность экспорта нефти морем) и Сул.  Параллельно с этим в данном регионе действует местная сепаратистская группировка, отстаивающее право на независимость трёх провинций Санааг, Сул и Айн. Айн граничит с Эфиопией, которая является союзником Сомалиленда. В 2010 г. Эфиопия принимала участие в вооруженном конфликте против ополченцев Саанаг-Сул-Айна на стороне Сомалиленда.

 Несмотря на высокий конфликтный потенциал африканского материка, малазийские, индийские и китайские нефтедобывающие компании работу не сворачивают. Естественно, что наибольшее беспокойство у западного экспертного сообщества вызывает экономическая экспансия Китая. Пекин не озадачивается идеологическими вопросами, придерживаясь трезвого экономического расчёта. В понятиях западного человека Китай и его культура воспринимаются как противоположные американо-европейскому рационализму. В действительности же национальное китайское мировоззрение обладает рядом предельно рационализированных признаков, и ошибочной является трактовка, отказывающая китайской культуре в логической рассудочности в её эмпирическом проявлении. Пекин медленно, но уверенно покоряет Африку экономическими методами, экспортируя на континент дешёвую китайскую рабочую силу, вкладывая средства в перспективные отрасли производства и в первую очередь в разработку месторождений углеводородного сырья.

Среди пропагандистских приёмов западных экспертов, направленных против этого, слышаться обвинения в потакании неуёмным амбициям местных элит со стороны Пекина, провоцирование повышения уровня безработицы среди местного населения, что приводит африканцев в ряды всевозможных военизированных группировок, и затрудняет процесс мирного урегулирования в многочисленных конфликтных зонах. Нефтедобывающая инфраструктура стран-партнёров Китая, по мнению западных обозревателей, ведёт не к улучшению общего экономического положения региона, а к облегчению механизмов эксплуатации земных недр в интересах местных правящих верхушек (2).

Между тем методы политико-экономического проникновения западных стран в Африку ничем не отличались и не отличаются от тех, в которых упрекают китайцев. Сегодня Евросоюз по масштабам и темпам закрепления своего влияния в Африке явно уступает Китаю. Соединённые Штаты опережают ЕС, но исповедуют противоречивый подход во взаимоотношениях с африканскими режимами, чем сумел воспользоваться Пекин. Вашингтон говорит о демократии, приписывая верность ей только своим союзникам и обвиняя в авторитаризме тех, кто союзником не является. Китай же делит африканские страны не на союзные и не союзные, а на те, с которыми экономически выгодно, и те, с которыми не выгодно сотрудничать.

 Наличествуют все предпосылки для погружения Восточной и Центральной Африки в пучину межплеменного хаоса и перманентных конфликтов, охватывающих широкой полосой районы от Африканского Рога через Центральную Африку до её западных границ. Внешнего игрока, способного стабилизировать ситуацию, нет, поскольку ни Брюссель, ни Вашингтон не имеют достаточно ни административно-экономических, ни политико-идеологических ресурсов для этого. Продолжая борьбу с экономическими неурядицами, государства коллективного Запада не могут себе позволить уделить внимание африканским проблемам. Не имеет смысла вмешиваться в происходящее и Пекину, ибо принять чью-либо сторону означает войти в конфликт с противоположной партией. Китай упирает на экономику, оставляя за бортом идеологические разногласия с африканскими режимами.

Свержение режима Каддафи в Ливии, военный переворот в Мали, расцвет пиратства у берегов Сомали, «кипящий котёл» этнических противоречий в Конго, Нигерии, Конго, Руанде и т.д. не наводит на оптимистичные мысли. Международным институтам предстоит в ближайшее время  выработать адекватный ответ на вызовы, с которыми столкнулась Африка.

1. Open Doors Weltverfolgungsindex 2012

2. «Africa’s sore spot: Regional conflicts across the Middle and the Horn» (CSS Analysis in Security Policy. Strategic Trends 2012)

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs