Владимир Иванович Хотиненко - народный артист России, известный кинорежиссер

Оганесян А.Г.: Здравствуйте! В этой программе мы поговорим о кино с Владимиром Ивановичем Хотиненко - народным артистом России, известным кинорежиссером.

Для вас есть очень много интересных вопросов. Первые вопросы будут личного, немножко биографического, характера. Вот такой, например: "Владимир Иванович, вы работали художником-конструктором Павлодарского тракторного завода. Правильно ли? Интересно, зачем на тракторном заводе в те времена нужен был художник-конструктор?" Кстати, не знаете, сегодня эта профессия сохранилась?

Хотиненко В.И.: Моя родина в буквальном смысле этого слова - это город Славгород Алтайского края. Но и павлодарцы считают меня своим земляком, и свердловчане, ныне екатеринбуржцы, тоже. Я прожил довольно долго  в этих городах.

Город Славгород был рядом с городом Павлодаром. Мои родители переехали туда работать на тракторный завод, только недавно открывшийся. Родители устроили меня туда после школы в бюро эстетики. Функции были простые. Я умел рисовать, и я был там техническим работником. Сначала я чертил станки. Потом была окраска, раскраска станков.

Это, скорее, смешной вопрос, чем серьезный. Хотя я люблю этот период, я подышал запахом завода. Этот период времени важен для меня, скорее, как просто жизненный опыт, нежели как вклад в бюро эстетики. Я пытался разработать там какой-то стул. Не знаю, в каком состоянии сейчас находится этот завод. Я скоро должен поехать посмотреть. В конце концов, эта работа была благоприятной для меня, и мне способствовали при поступлении в архитектурный институт.

Оганесян А.Г.: Это уже ближе к тому, что стало вашей профессиональной судьбой. Это произошло не случайно или нет?

Хотиненко В.И.: Если на бытовом уровне, то случайно. С моим единственным другом Сашей Новичковым мы вместе ходили в спортивную секцию, учились в одной школе. Он просто был на год младше меня, и я его дожидался. Мы шли с тренировки, а я не знал, куда себя деть. До этого я пробовал себя в юридической сфере, разочаровался, а в бюро эстетики отсиживал срок до следующего решения.

Друг сказал: «Мол, давай в архитектурный поступим». В Свердловске открылся новый архитектурный институт, он только-только отделился от политехнического. Я согласился. Мы вырезали из пенопласта какую-то голову (в Павлодаре гипс достать было негде), раскрасили ее белой краской. Мы с ним поступили, вместе учились. Он продолжает заниматься архитектурой, а я ушел в другую сторону.

В жизни у меня было несколько случаев (и это как раз такой), когда даже спустя много лет, страшно подумать, что было бы, если бы этого не случилось. Я не могу свою жизнь представить без архитектурного института. Это была школа жизни. В архитектурном я совершенно поменялся. Когда я поступал, я был амбициозным провинциальным пареньком, интересующимся всем на свете, но все равно без широкого кругозора.

За годы обучения в архитектурном я превратился в совершенно другого человека, способного достаточно самостоятельно видеть мир. Я уже не говорю об умении нарисовать, представить пространство.

Оганесян А.Г.: Конечно, не каждый режиссер рисует. Когда вы говорили об этом, мне почему-то вспомнились рисунки Эйзенштейна к "Александру Невскому".

Хотиненко В.И.: Феллини, Данелия…

Оганесян А.Г.: Феллини любил рисовать, разрисовал все в кафе, в котором он питался и проводил время и творческие дискуссии. Это действительно помогает? Альбом рисунков Эйзенштейна можно рассматривать отдельно - не как приложение даже к кино, а как нечто самодостаточное. Как помогло вам умение рисовать?

Хотиненко В.И.: Это помогло и помогает. До определенного момента я рисовал эскизы костюмов и даже декорации. До сих пор, когда я обсуждаю что-то с художниками, я могу нарисовать. Иногда это даже не совсем бывает им удобно, потому что я лезу туда, куда не нужно.

К сожалению, в какой-то момент мое рисование пресеклось. Я очень мало рисую. Хотя у меня были очень хорошие рисунки и, когда я учился на высших курсах, даже устраивали выставку моих работ. У меня сохранились какие-то из них, но их мало. Я даже работал художником-постановщиком. У меня есть четыре фильма, где я работал художником-постановщиком фильмов. Я рисовал к ним эскизы. Пока я не имел возможности снимать, это была некая сублимация.

Раньше я рисовал, а сейчас, к сожалению, мало. Время от времени я рисую. У китайцев есть одно из направлений живописи (я даже иероглиф когда-то умел написать) - мысль, зарождаясь, протекает и выходит на кончик кисточки... К сожалению, это чувство у меня ушло.

Оганесян А.Г.:  Вы правильно сказали, это сублимировалось в кинотворчество. Вы уже не можете отделить себя от этого качества?

Хотиненко В.И.: Ни в коем случае. Я даже боюсь.

Оганесян А.Г.: И даже если не "страсти роковые", то "от судеб спасения нет".

Хотиненко В.И.: Замечательно, что мы подумали в стихах.

Оганесян А.Г.: Так вот, открывается поэтическая страница под названием "Никита Михалков". А чем не поэма? Я сейчас изображу ее своими словами. А вы меня поправите.

Хотиненко В.И.: Хорошо.

Оганесян А.Г.: Солдат, служащий в Советской армии вдруг не по наитию, а по приглашению своего друга, который его уговаривает… Сначала вы вроде сомневались пойти на просмотр фильма?

Хотиненко В.И.: Нет, не на просмотр фильма. Просто на встречу с молодыми творческими людьми, там было человек десять.

Оганесян А.Г.: Это была встреча с Михалковым. Кстати, тогда он, по-моему, или привез, или снимал фильм "Неоконченную пьесу…".

Хотиненко В.И.: Он закончил съемки и монтировал этот фильм.

Оганесян А.Г.: И тут-то все и началось. Тогда уже вполне известный режиссер вдруг обращает внимание на рядового Хотиненко. Чем не поэма? Это почти "Василий Теркин". Как же это произошло?

Хотиненко В.И.: Мы недавно вспоминали детали этой встречи, но это как в знаменитых "Воротах Расемон". Четыре человека, а на одно и то же событие будет десять точек зрения.

Оганесян А.Г.: Да, и все разные.

Хотиненко В.И.: Мы очень по-разному вспоминаем эту встречу, и это естественно. Он для меня был совершенно конкретной личностью. А я для него был выловленный из… И это-то самое удивительное. Мы каким-то образом разговорились с ним. Причем я не хотел идти на эту встречу, было страшно. Саша Кротов затащил меня туда просто силой.

Оганесян А.Г.: Чем вы привлекли еговсе-таки? О чем был разговор?

Хотиненко В.И.: Не знаю. Рядом со мной не было Сниткиной, как у Достоевского, которая застенографировала бы беседу, и мы сейчас смогли бы, может быть, даже к моему изумлению, увидеть кое-какие детали. У меня сохранилось воспоминание о том, что мы просто разговорились. Там же были еще люди, надо было со всеми общаться.

Я рассказал ему достаточно коротко и, видимо, ярко о своем жизненном пути, о том, что я оказался на перепутье. Я ведь пошел в армию добровольно. Я окончил архитектурный институт. В Интернете неправильно написано, как будто я в армию пошел сразу после школы. Я служил в армии после архитектурного института и ушел туда добровольно.

Я понял, что в архитектуре мне делать нечего, что то, что я хочу делать, не строится. А чем еще заняться, я не знал. Я и в армию пошел, чтобы за этот год немножко определиться. И тут судьба подарила этот шанс. Я рассказал это Михалкову. И он тогда сказал, мол, а может быть, тебе попробовать режиссуру, у тебя через полгода заканчивается служба. Дал мне свой телефон. Сказал, дескать, приезжай в Москву, звони.

Вы понимаете, сколько таких встреч происходит. Он мог бы и не вспомнить про меня, но самое замечательное, что он не забыл. Я приехал, позвонил, мы встретились. Я привез ему эскизы, письменные работы. Я тут же чуть-чуть "получил по башке". Он сразу дал мне ценный совет. Он сказал, что, может быть, у него будет набор на высшие курсы, и я могу к нему поступить. Он не сказал, что, мол, я тебя возьму. Он сказал: будешь поступать, а там посмотрим, а пока иди и поработай.

Сразу сказал, что мне не надо в Москве толкаться локтями. Он сказал, дескать, ты свердловчанин, поезжай в Свердловск, там есть киностудия, устраивайся туда. В ту пору для меня это был очень ценный совет.

Оганесян А.Г.: Давайте вернемся к вопросам слушателей. Вопрос от Владимира: "Когда-то вы сняли фильм "Зеркало для героя". Он до сих пор производит неизгладимое впечатление, хотя с момента его выхода на экраны прошла четверть века. Вы его помните, любите? Как вы отыскали фантастический сценарий?".

Хотиненко В.И.: Постараюсь ответить лаконично, поскольку вопросов много. Как я могу не помнить? Это все равно, что забыть собственного ребенка. Кроме того, это действительно был какой-то феномен. До сих пор подходят люди, и иногда меня как "родителя" еще многих "детей" это даже слегка смущает. Я уже вроде бы еще много чего снял. А многие люди до сих пор благодарят именно за "Зеркало для героя".

Причем зачастую это довольно молодые люди, что самое поразительное. Это не поколение, для которого это было снято, не мои ровесники. Конечно, люблю. Вообще, я люблю эту картину за то, что я, сняв до этого уже два фильма, так и не почувствовал смысл своего перехода в другую профессию. Эти фильмы даже имели какой-то резонанс, но я не получил ответа для себя, правильно ли я сделал, что встал на эту тропу.

Фильм "Зеркало для героя" - первый, который принес мне счастье ощущения адекватности того, что задумал, и того, что сделал. Сама история была потрясающая - не буду всю ее рассказывать. Ее мне дал почитать на Свердловской студии наш редактор Леонард Толстой. Он дал мне повесть Святослава Рыбаса, которая так и называлась  "Зеркало для героя". Я ее прочел, мне понравилось.

Там был момент попадания героя в 1949 год. Я почувствовал этот аромат, поскольку в городе Славгороде и в 1961 году был аромат 1949 года. Но тогда я был в запуске с другой картиной. И дальше был фантастический сюжет. Сценарий, который мне написали, мне категорически не понравился. Я в тот же день поехал в "Госкино", в то время министром там был Сычев. Я благодарен ему до сих пор. Я рассказал ему на словах сюжет "Зеркало для героя", он мне сказал, дескать, запускай, хотя в тот момент я был в запуске совсем с другой историей.

Я поехал к Наде Кожушаной, рассказал ей эту историю, и мы запустились картиной "Зеркало для героя". Она придумала этот фантастический ход с зацикливанием времени. Часто это связывают с "Днем сурка". Надя это придумала раньше.

Оганесян А.Г.: Кстати, совсем недавно мы общались с Рыбасом на книжной ярмарке. Он представлял свою книгу серии "ЖЗЛ" о Громыко. Сейчас он много пишет, в том числе и в этой серии. Я его знаю еще по работе на телевидении, когда он работал и снимал свой документальный сериал о Столыпине. Он человек иногда необычных подходов, но он болезненно реагирует на изменения своего текста. Как вы нашли с ним общий язык?

Хотиненко В.И.: Я помню, что тогда у нас не было никаких проблем. Дело в том, что раньше его не снимали, и для него это был определенный дебют. Не знаю, сняли ли что-нибудь по нему после этого фильма. Сейчас мы видимся с ним чрезвычайно редко. Но тогда у нас не было никаких проблем, и мы очень хорошо работали.

Оганесян А.Г.: Всегда бы так было гладко со сценаристами. У вас замечательный Валерий Золотухин.

Хотиненко  В.И.: С Валерой был "золотой" период, потому что мы с ним одинаково ощущали мир, смотрели с ним в одну сторону, плюс его талант.

Оганесян А.Г.: Ведь он получил журналистское образование, насколько я понимаю, даже не писательское?

Хотиненко В.И.: Да. Но он и писатель, и сценарист. Это был замечательный период, но дальше нас развела судьба.

Оганесян А.Г.: А что с ним сейчас?

Хотиненко В.И.: Он пишет, по-моему, даже номинировался на "Букера".

Оганесян А.Г.: Да, по сути дела, он стал писателем. Фильм "Зеркало для героя" стал эпохальным не только для вас, но и для многих людей. Ваша дискуссия в кинотеатре "Октябрь" длилась, по-моему, до двух часов ночи.

Хотиненко В.И.: До полвторого. Дальше уже было неприлично продолжать. Было тысячи две народу. Со мной больше никогда такого не было.

Оганесян А.Г.: Как вам кажется, что так привлекло зрителей? Идея о том, что человек может быть счастлив в любых обстоятельствах? Что так взбудоражило сердца людей ваших зрителей?

Хотиненко В.И.: Выскажу просто свою точку зрения. Она может быть правильной или нет. Но на первом месте - это время, когда менялась страна, время надежд и желания перемен. Фильм "Зеркало героя" не совсем про перемены. Этот фильм я снимал буквально… Тогда нельзя было писать посвящение, может быть, и слава Богу, что я его не написал. Я бы написал посвящение моим родителям и их поколению.

Напомню в двух словах, что тогда происходило. Это было время, когда нельзя было не "отплясать чечетку" на гробе Сталина. А я задался вопросом: я ведь помню своих родителей, они были молоды и счастливы, и никакой Сталин их не волновал и не влиял на их счастье.

У меня был отчетливый аромат того времени, потому что в Славгороде время немножко законсервировалось. Провинциальный парк, доносящиеся откуда-то звуки оркестра, мама в крепдешиновом платье, папа в полосатой рубашке. Костюмы в "Зеркале для героя" я брал с фотографий моих родителей и одевал их под своих родителей. Сейчас вспоминаю, и у меня аж мурашки.

Я снимал этот фильм для них и их поколения. Сейчас в этом не желают признаваться, но тогда были готовы "выбросить" вместе со Сталиным всех, кто не сидел в лагерях. Только те, кто сидели в лагерях, имели право на что-то, а остальные якобы были послушным быдлом и стадом.

Оганесян А.Г.: И сейчас есть такие.

Хотиненко В.И.: Я с этим был не согласен ни тогда, ни сейчас. Этот фильм был основным камертоном, и он-то и дошел, поскольку я все-таки общался. Эти перемены кто-то считал одним, кто-то - другим. Хотя один из ведущих тогда наших идеологов сказал, что эта картина льет воду на мельницу сталинизма. Кстати, потом картине перекрыли всякие пути. Они стали и писать по-другому - вдруг произошел перелом.

Оганесян А.Г.: То есть смысл был в том, что жизнь есть жизнь, и Homo politicus не может претендовать на универсальность по отношению к душе человека.

Хотиненко В.И.: Это важно. Когда я снимал "Гибель империи", например, это было тоже важно. Очень важно, как человек ведет себя в этих обстоятельствах, важно его личностное поведение.

Оганесян А.Г.: Вопрос из Севастополя: "В вашей фильмографии много исторических лент, и, что характерно, все они сняты за последние 10 лет. Это "72 метра", "Гибель империи", "1612 год", "Поп", "Достоевский", "Слово о полку Игореве". Какой из названных фильмов наиболее удался, по вашему мнению? Какой стал самым любимым у публики, какой больше всего заработал, стал самым кассовым?".

Хотиненко В.И.: К сожалению, я довольно пассивный пользователь Интернета, но хочу решить эту проблему. У меня в фильмографии стоит фильм "Слово о полку Игореве". Я никогда не снимал такой фильм и никогда не получал предложения его снять. Даже если бы мне предложили, я бы стал "тупить". Я очень хочу убрать его из своей фильмографии.

Оганесян А.Г.: Кстати, вы сразу ответили на еще один вопрос: "Почему нигде не видно фильма "Слово о полку Игореве" Хотиненко. Его просто нет!

Хотиненко В.И.: За это время я снял еще два фильма, тоже, по-своему, исторические. Это "По ту сторону волков" (это послевоенная история, триллер) и "Паломничество в Вечный город" (документальный фильм о первомученниках, было снято 5 серий). Это все за 10 лет. Я не могу сказать, какой из них самых любимый. Все они - мои дети. Самым кассовым, наверное, был "72 метра".

Оганесян А.Г.: Это про подводников?

Хотиненко В.И.:  Мне даже звонили прокатчики из дальних уголков страны и благодарили, потому что у них пошли в кино люди, которые много лет не ходили в кино. Они прямо "тропинки" протоптали. Для них даже делали какие-то специальные билеты. Это был замечательный феномен.

Оганесян А.Г.: Это тоже идея о том, что в таких обстоятельствах раскрывается душа человека, его характер. Это почти экзистенциализм. В таких суровых обстоятельствах видна истинная суть людей.

Хотиненко В.И.: Мы можем думать о себе все что угодно. Пока с нами что-то не случилось, мы можем считать себя благородными…

Оганесян А.Г.: Да, пока нас не испытала судьба. Вопрос из Москвы: "Как вы пришли к историческому кино? Как выбираете сюжет, как рождается сценарий. У нас много сценаристов, предлагающих исторические темы?" Со сценаристами, вообще-то, беда в общих масштабах, но интересен выход на историческую тему, причины.

Хотиненко В.И.: Если буквально, то у меня не все фильмы на историческую тему. У меня есть гиперсовременная "Патриотическая комедия", потому что этот фильм снимался одновременно с первым путчем. Мы по телевизору смотрели репортажи, а сами снимали "Патриотическую комедию". Например, фильмы "Макаров" и "Зеркало для героя" не совсем исторические. У меня нет какой-то привязанности к историческому жанру.

Оганесян А.Г.: Но "1612"?

Хотиненко В.И.: Слава Богу, мы решили вопрос с фильмом "Слово о полку Игореве". Иначе я был бы уже обречен считаться историческим режиссером.

Оганесян А.Г.: Да, и фильм "Достоевский" не назовешь историческим - это история культуры.

Хотиненко В.И.: Да, но это, скорее, опять стечение определенных обстоятельств. Теперь резонный вопрос: а что это для меня вообще, почему я все-таки берусь за это и делаю? Потому что я считаю, что это позволяет взглянуть на сами события более свободно и непредвзято. Как известно, все, что с нами случалось, все равно так или иначе связано с тем, что с нами происходит сейчас, особенно в России.

Наверное, это вообще закон, но в России это просто какая-то невероятная цикличность. Поэтому я каждый раз, снимая историческое кино, подразумеваю современность. Прямые иллюзии, как правило, не очень работают, но в любом случае для меня важно, что значит какое-то событие сегодня.

Оганесян А.Г.: Вопрос из разряда вечных. Если можно, постарайтесь ответить на него емко, потому что иначе он заведет нас в дискуссионные дебри. Как, по-вашему, киноискусство, если оно подлинное киноискусство, должно показывать реальные исторические события: давать авторское, режиссерское восприятие этих событий или все-таки придерживаться исторической правды? Как вы считаете, опираясь на собственный опыт?

Готовя исторические фильмы, вы идете в архивы? Где та грань, которую вы себе сами установили, и дальше которой вы как автор не идете и понимаете, что дальше начнется искажение истории?

Хотиненко В.И.: Особо остро для меня этот вопрос встал в фильме "1612". Это вызвало интернет-дискуссии. К сожалению, у меня не произошло встречи, некоего круглого стола со специалистами по Смутному времени. На фильме "1612", изучив очень много материала… Я всегда изучаю материал, потому что у меня есть железное правило: сначала я должен знать, как это было на самом деле, а потом уже придумывать и смотреть, насколько это можно нарушать.

Оганесян А.Г.: И тогда вы понимаете возможную меру авторской свободы, интерпретации?

Хотиненко В.И.: Да. Я всегда знаю материал очень прилично. Я давно болел Смутным временем, со времен обучения на высших курсах меня волновала эта тема, и я был в материале. Но для себя я сделал совершенно определенный вывод, с которым не поспорит ни один историк, даже если очень захочет (в этом не будет никакого смысла): исторической правды не существует. Есть просто некое свидетельство.

Даже если вам будут показывать протокол допроса человека и говорить, что это правда, то это неправда. Я уж не говорю про летописи - все-таки их пишет какой-то человек. Если их будет писать другой человек, он напишет то же самое, но иначе. Это те же самые "Ворота Расемон", которые мы вспоминали.

Есть только точки зрения. Более того, мифы и предания работают гораздо более продолжительное время (причем они неистребимы), чем исторические факты. Это тоже правда. Поэтому, когда мы говорим о художественной правде, не надо это смешивать.

Художественная правда - это совсем другое. Независимо от того, высокого или низкого уровня художник, все равно существует некая художественная интуиция, художественный образ. Ведь даже известные нам портреты Пушкина очень разнятся. Хотя рисовался один и тот же человек, но все они довольно разные.

Оганесян А.Г.: Я хотел бы немного поспорить с вами насчет того, что нет исторической правды. Например, мы не можем сказать, что не было войны или революции, когда о них есть много свидетельств. Мы знаем, что это было. А вот как это было - вопрос очень непростой. Я согласен, все это допускает разные интерпретации. Кстати, история - это тоже наука, но гуманитарная, не точная. Но все-таки она наука, она работает с источниками.

Хотиненко В.И.: Фокус в том, что даже точные науки развиваются.

Оганесян А.Г.: Как вы отнесетесь к тезису одного очень известного обозревателя (специально не говорю его фамилию, потому что вы можете иметь к нему как к личности негативное или позитивное отношение), который сказал: "Вопрос отношения к началу войны - это вопрос не науки, а гражданской позиции"? Смысл я передаю точно.

Хотиненко В.И.: Это хитрая формулировка, она современная. Когда очень хочется пересмотреть итоги и причины Второй мировой войны …

Оганесян А.Г.: Все-таки какая-то историческая правда есть, иначе нечего было бы пересматривать.

Хотиненко В.И.: Это само собой разумеется, и мою фразу тоже нельзя понимать буквально. Тут другой вопрос: раз этот вопрос муссируется, пересматривается… А дальше мы уходи в дебри политики - политически выгодно рассмотреть этот вопрос так или эдак.

В советское время в учебниках истории было сказано, что Суворов - великий полководец, Пугачев - крестьянский вождь. Суворов подавил пугачевское восстание. Что делать? Сталин говорит: "И тот великий, и тот великий". Это вопрос политики.

Оганесян А.Г.: Про Суворова был замечательный анекдот. Когда праздновали юбилей Суворова в советское время, вышел такой старый большевик и сказал, дескать, он же вешатель и душитель пугачевского восстания.

А писатель-биограф Суворова поднялся на трибуну и сказал: "А что вы думаете, если бы победил Пугачев, советская власть пришла?" У Сталина был ответ: советская власть не пришла бы (об этом вообще страшно подумать), если бы Пугачев или Разин пришли к власти.

Хотиненко В.И.: Дело в том, что исторические вопросы, как и вопросы крови, чрезвычайно запутаны.

Оганесян А.Г.: Я очень люблю Шукшина и как кинорежиссера, и как артиста, и как писателя…

Хотиненко В.И.: А я люблю его как персону.

Оганесян А.Г.: Лично я не был знаком с ним. Его личность привлекательная, но его тяга к Разину для меня всегда была загадкой. Может быть, таков его склад, может быть, я в чем-то ошибаюсь, но это странно.

Хотиненко В.И.: Я не вижу в этом ничего странного, потому что в нем самом было столько страстей! Когда Федор Михайлович Достоевский пишет, например, "Бесы", во всех его персонажах - и в Ставрогине, в Верховенском, он транслирует себя, он исследует с их помощью себя. Так и для Шукшина. Я думаю, что в нем была эта энергетика.

Конечно, ему было интересно пропустить это через себя. Наверное, он сделал бы это интересно и пронзительно. В конце концов, в "Калине красной" он играет уголовника. А ведь он сделал все это значительно сложнее, все это ушло на второй план.

Оганесян А.Г.: Это гениальный фильм, но давайте пойдем дальше. Вопрос из Таллинна от Сергея Попова: "Ваш фильм "1612" стал явлением. Что подвигло вас сделать этот фильм? У вас в этом фильме прекрасный подбор актеров. Как вам удалось заинтересовать великого польского актера Михала Жебровского сыграть роль гетмана Кибовского? Это одна из удач фильма. Как к этой роли отнеслись в Польше? Он же сыграл проигравшего войну поляка?"

Хотиненко В.И.: Хороший вопрос. Отвечу сначала на вопрос, которого здесь нет. Здесь констатация факта, что "1612" стал явлением. К сожалению, тем явлением, которым я бы хотел, чтобы он стал, он не стал. Мне хотелось бы, чтобы это было более резонансно, хотя в интернет-дискуссиях и в процессе обсуждения обнаружилось много интересного для меня.

Оганесян А.Г.: Что вы хотели подчеркнуть?

Хотиненко В.И.: Фильм снят специально. Несмотря на то, что этой темой я долго болел, и если бы я снимал для себя, я бы снимал по-другому. Но мне хотелось сделать это массовым достоянием. Период Смутного времени - это забытое явление. Я обнаружил для себя, что это время забытое.

Назначение праздника 4 ноября - это немножко абстрактное, вакуумное назначение. Никто ничего не знает. Но хотя бы фильм спровоцировал вокруг этого дискуссии. Во всяком случае, появился какой-то интерес.

Оганесян А.Г.: Да, несомненно. Вы правы, общественная польза от этого фильма была. Может быть, он не стал эпохальным, но след он оставил. Вас привлек некоторый параллелизм? 1990-е годы вполне можно назвать смутным временем.

Хотиненко В.И.: Конечно. Для себя я считаю, что эти два периода времени абсолютно рифмующиеся.

Оганесян А.Г.: Давайте ответим на вопрос по поводу Михала Жебровского.

Хотиненко В.И.: Очень хороший вопрос. Михал - мой очень хороший товарищ. И для меня было принципиально важно, чтобы эту роль играл поляк, причем очень хороший актер. Если бы был молодой Даниэль Ольбрыхский, играл бы он. В Михале даже проскальзывают такие образы. Он сам предложил побриться.

Мы с ним так договорились. Я говорю: мол, Михал, ты не будешь делать ничего подневольно, ты все равно играешь поляка, ты - поляк с польской психологией. Мне было важно, чтобы это не был русский, изображающий поляка и действующий по указке режиссера. Здесь он был свободен.

Мало того, что он замечательный актер, он человек замечательной трудоспособности. Плюс он поляк. Он даже фехтовал. У него польская техника фехтования. У него шик, который был и есть у Даниэля Ольбрыхского. Но в Польше как раз развернулась дискуссия.

Оганесян А.Г.: И досталось ему, бедненькому?

Хотиненко В.И.: Кшиштоф Занусси присылал газетные вырезки. Ему досталось, но он это выдержал мужественно. Они переболели этим. Дело в том, что, во-первых, это был самый кассовый фильм в Польше. Эта страна пошла его смотреть. Я делал это с чистой совестью, потому что можно было рассказать про этот период более страшные вещи. Я считаю, что все рассказано достаточно корректно.

Оганесян А.Г.: А он не выглядит как антипольский?

Хотиненко В.И.: Он выдержал это все. Где-то через год после этого я приехал в Польшу. Кстати, я думал, что и я подвергнусь там журналистским атакам. Но все прошло достаточно безболезненно, равно как и для него. Он по-прежнему гордится этой ролью. Более того, ему ее ставят в зачет. У него не так много таких персонажей.

Оганесян А.Г.: Чувствуется, что в этом фильме вас интересовал исторический параллелизм времени, поэтому он не принял националистического акцента. Патриотизм там есть, но ничего националистического и антипольского я не почувствовал.

Хотиненко В.И.: Мы этого крайне избегали. Это не было предметом фильма, и это совершенно бессмысленно. Это убило бы в зародыше всю идею.

Оганесян А.Г.: Вопрос из Москвы: "Сейчас у нас в стране неделя праздников: бывшего праздника - 7 ноября, Дня Великой Октябрьской революции, нового праздника - 4 ноября, сначала названного Днем согласия и примирения, а теперь - Днем народного единства. Важнейшим из искусств для нас является кино. Как вы думаете, ваш фильм "1612" можно считать вкладом кино в народный праздник?"

Хотиненко В.И.: Не знаю. Снимался фильм буквально по этому поводу. Я никогда не скрывал, что это госзаказ. Вопрос в другом: нет более условного праздника, чем, например, Новый год. Сначала был в сентябре, и в церковном календаре до сих пор остается.

Праздники назначаются по какому-то поводу. И даже Рождество Христово - это условный праздник. Что мы знаем? Что именно в этот день родился Иисус. Это тоже немножко назначенный праздник. Так или иначе, но все праздники назначены. Дальше встает вопрос: приживется ли он?

Оганесян А.Г.: Все-таки этот период вычислен по пасхалиям и древним календарям. Но 4 ноября - более отчетливо.

Хотиненко В.И.: Хотя насчет 4 ноября тоже есть дискуссии.

Оганесян А.Г.: Это День иконы Казанской Божьей Матери.

Хотиненко В.И.: Да. Причем у этой иконы есть два праздника. Первый - 21 июля, Обретение. А в честь освобождения Москвы - 4 ноября. Поэтому он и связан с празднованием иконы Казанской Божьей Матери. Если этот праздник приживется, он будет ничем не хуже праздника 7 ноября.

Оганесян А.Г.: Я бы сказал, лучше.

Хотиненко В.И.: Я деликатно, потому что есть люди, которые до сих пор любят 7 ноября.

Оганесян А.Г.: 7 ноября - общенациональная трагедия.

Хотиненко В.И.: Это разные вещи. Наша задача, и моя в том числе, - объяснить, насколько они отличаются, насколько это было важно обрести. Один праздник - это обретение, а другой - переворот. Это две большие разницы. Хотелось дать зрителю почувствовать аромат времени после Смуты. А если бы снять еще пару-тройку фильмов про Смутное время? Это был фантастически сложный период для России. Тогда ее могло бы вообще не быть в определенном смысле этого слова. Но, слава Богу, это образовалось. Хочется, чтобы люди немного знали об этом.

А все эти жаркие дискуссии вокруг пушки…. В одном сюжете была одноразовая, вручную изготовленная, пушка. И люди, вместо того чтобы залезть в Интернет и поинтересоваться, что у шведского короля была целая батарея таких пушек, стали обвинять меня в том, что опять русские все придумали, даже пушку. Это не мое изобретение, а историческая реальность.

Почему я говорю про пушку? Было два болезненных момента: пушка и единорог. Знаете, какое мое самое большое разочарование? Это то, что образ единорога не воспринят так, как я хотел бы этого. Считали и считают, что это западный образ, который я почему-то притащил в фильм. Я показываю реальный трон Ивана Грозного, над которым был единорог и лев. Загляните в Интернет - это образ Троицы, образ чистоты, это наш родной единорог, которого я хотел вернуть на родину. Пока не получилось.

Оганесян А.Г.: Этот символизм многими утерян. Он сохранился, наверное, только в церкви и у людей знающих.

Хотиненко В.И.: Но этот образ наш, а не искусственно навязанный.

Оганесян А.Г.: Надо быть грамотными. Если вступаешь в дискуссию, то потрудись узнать все обстоятельства. Вопрос из Зеленограда: "По центральным каналам в утреннее и дневное время крутят старые советские фильмы. Их смотрят, хотя прошли не годы, а десятилетия. А современную кинопродукцию через 40 лет смотреть кто-то будет, как вы считаете? Похоже, что эпоха кинооднодневок захлестнула мировое кино, что у нас, что во Франции, что в Италии (а это были кинодержавы). Голливуд - это уже просто не искусство, а бизнес в чистом виде". Что скажете?

Хотиненко В.И.: В этом вопросе есть и ответы. Я мог бы просто глубокомысленно промолчать. К глубокому сожалению, утверждение об однодневках справедливо. Но это вопрос для отдельной передачи. Если бы в нашей программе был только этот вопрос, мы бы могли обсуждать только его. Это не трагедия, но драма сегодняшнего времени, которая связана и с образованием, и с появлением средств массовой информации, включая Интернет.

Оганесян А.Г.: Франция и Италия по-прежнему великие кинодержавы, или они подрастеряли свою великодержавность? Сверхкинодержава - Голливуд?

Хотиненко В.И.: По-разному. Франция приспособилась. Там очень умная государственная политика.

Оганесян А.Г.: Поддерживающая свой кинематограф.

Хотиненко В.И.: У них квотированный показ голливудских фильмов. Это даже не вопрос квотирования. Они берут с них больше денег, больше налогов за показ. Плюс они сами подловили голливудскую волну и научились делать лихие фильмы в определенном смысле не хуже Голливуда.

В Италии в этом смысле дело обстоит чуть-чуть похуже. Но тут решительно поменялось время, поменялся смысл кино, роль кино в общественной жизни. Кино - это все больше и больше аттракцион. Сейчас в прокате практически все ленты - это фильмы-аттракционы: или пираты, или мушкетеры. Мушкетеры - аттракцион. К сожалению, мы либо пытаемся играть на американской поляне, либо уходим в то, что идет по телевизору, в этот кинематографический "понос".

Оганесян А.Г.: А что насчет фильмов, например, посвященных войне? Фильм "Брестская крепость" не такой уж легковесный. Понятно, что он, может, и не дотягивает до вершин кинематографа, но это добротный фильм.

Хотиненко В.И.: Кстати, эту картину снял мой ученик - Александр Котт.

Оганесян А.Г.: В некоторых сериалах о войне очень хорошая игра киноактеров. Мне кажется, она будет смотреться и через 10 лет - к юбилею войны.

Хотиненко В.И.: Тут нельзя валить все в одну кучу.

Оганесян А.Г.: Мне кажется, военные фильмы, созданные с плеядой молодых актеров, очень неплохо…

Хотиненко В.И.: Может, и не только военные. Слава Богу, время от времени основные каналы вспоминают про некие имиджевые проекты, и тогда поступаются своим рейтингом и делают что-то значительное, привлекая хорошие силы.

Оганесян А.Г.: Вопрос о влиянии СМИ довольно сложен. Он понижает планку восприятия слушателей, формирует слушателей и зрителей. Вы работали с известным сценаристом Гуэррой?

Хотиненко В.И.: Я с Гуэррой не работал. Мне музыку писал Морриконе. С Тонино Гуэррой мы знакомы, но я с ним не работал.

Оганесян А.Г.: Я воспроизведу часть вашей беседы. Кстати, из Интернета. Я не понял, кто это сказал, - вы или Гуэрра. Говорилось о том, что есть такое ощущение, что вы делаете самолеты, для которых уже нет аэродромов.

Хотиненко В.И.: Это из его беседы с Феллини.

Оганесян А.Г.: Это он говорил? По информации из Интернета такое ощущение, что это вы. Посмотрите свою биографию в Сети.

Хотиненко В.И.: В таком случае я же снял и фильм "Слово о полку Игореве". Но это очень хорошая фраза.

Оганесян А.Г.: Вам не кажется, что скоро вы будете снимать фильмы, которые не будут иметь благодарного зрителя?

Хотиненко В.И.: Отчего эта фраза нравится мне и многим из моего поколения? Потому что это похоже на правду. Эта фраза была сказана довольно давно. Я думаю, что на мой век хватит, не во мне дело. Я чувствую свою аудиторию. Я не кинозвезда, но на улице меня останавливают, и это приятно и замечательно. Меня идентифицируют. Одно это время от времени мне подает сигналы. И не только за "Зеркало для героя", а и уже за "Достоевского", и за "72 метра". Просто у меня был золотой период.

Оганесян А.Г.: А что будет дальше?

Хотиненко В.И.: Это сложный вопрос. Я преподаю и часто говорю со студентами на эту тему. Меняется образ жизни, форма жизни и значение кино. Есть, конечно, Олимп блокбастеров. Там сидит режиссер, у него кресло, и есть группа в 500 человек. А, вообще, сейчас можно достать телефон из кармана и снять талантливый фильм.

Если в тебе есть талант, если "дикий ангел" застучался в голове (это замечательная фраза из фильма "Тема" Глеба Панфилова), то ты снимешь и на мобильный телефон. Представляете, 20 лет назад услышать фразу: "Я снял на телефон"? Тогда это было бредом. А мы сейчас говорим об этом довольно легко.

Оганесян А.Г.: К чему это все приведет?

Хотиненко В.И.: Нам надо быть готовыми к тому, что все довольно решительно и быстро поменяется. Сейчас всем стала доступна возможность выразиться. Взял, купил краски или карандаш…

Оганесян А.Г.: Это повысит или понизит значение кино?

Хотиненко В.И.: Не знаю. Но это поменяет.

Оганесян А.Г.: То есть нас ждут большие перемены в области кино. Мы благодарим Владимира Ивановича Хотиненко. Вы - народный артист России, режиссер, но я бы сказал, что вы еще и современный интересный мыслитель. Большое спасибо, что пришли на нашу передачу.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs