Нюрнбергский урок

Сегодня исполняется ровно 65 лет, как в ночь с 15 на 16 октября 1946 года были приведены в исполнение смертные приговоры нескольким руководителям фашистской Германии. Они были приговорены к казни через повешение Международным военным трибуналом, который проходил с 20 ноября 1945 года по 1 октября 1946 года в Нюрнберге (Германия).

Характеризуя особенности Нюрнбергского процесса, главный обвинитель от СССР Роман Руденко указывал, что «это первый случай, когда перед судом предстали преступники, завладевшие целым государством и сделавшие само государство орудием своих чудовищных преступлений».[1]

Нюрнбергский трибунал – первый в истории международный суд, признавший агрессию тягчайшим уголовным преступлением, наказавший, как уголовных преступников, государственных деятелей, виновных в подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, справедливо покаравший организаторов и исполнителей преступных планов истребления миллионов невинных людей и покорения целых народов.

Впервые идея проведения международного судебного процесса над нацистскими преступниками была выдвинута Советским Союзом. 14 октября 1941 года было опубликовано заявление, в котором говорилось: «Советское правительство считает необходимым безотлагательное придание суду специального международного трибунала и наказание по всей строгости уголовного закона любого из главарей фашистской Германии, оказавшихся уже в процессе войны в руках властей государств, борющихся против гитлеровской Германии».[2]

Требование о создании Международного военного трибунала содержалось и в заявлении Советского правительства от 14 октября 1942 года «Об ответственности гитлеровских захватчиков и их сообщников за злодеяния, совершаемые ими в оккупированных странах Европы».

Вопрос о наказании после войны Гитлера и его приспешников обсуждался странами Антигитлеровской коалиции с 1942 года.[3]

1 ноября 1943 был подписан протокол Московской конференции Министров иностранных дел СССР, США и Великобритании, 18-м пунктом которого была «Декларация об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства». 2 ноября «Декларация…» была опубликована в газете «Правда» за подписями Рузвельта, Сталина и Черчилля. В заключительном абзаце «Декларации…» было указано:

«Эта Декларация не затрагивает вопроса о главных преступниках, преступления которых не связаны с определенным географическим местом, и которые будут наказаны совместным решением правительств союзников».[4]

Во время Крымской конференции (4-11 февраля 1945 г.) руководителей трех союзных держав — СССР, США и Великобритании - премьер-министр Великобритании Черчилль сказал, «что лучше всего было бы расстрелять главных преступников, как только они будут пойманы». В ходе беседы Сталин подтвердил, «что перед расстрелом главные преступники должны быть судимы». На вопрос Черчилля, «какова должна быть процедура суда: юридическая или политическая?», Рузвельт заявил, что процедура не должна быть «максимально юридической». Черчилль говорил, что, по его мнению, суд над главными преступниками должен быть политическим, а не юридическим актом».[5]

Окончательно Соглашение о создании Международного военного трибунала и его устава были выработаны СССР, США, Великобританией и Францией в ходе Лондонской конференции, проходивший с 26 июня по 8 августа 1945 года после Победы над фашистской Германией и подписания Акта о капитуляции.

На скамье подсудимых

Совместно разработанный документ отразил согласованную позицию всех 23 стран-участниц Лондонской конференции, принципы деятельности Международного военного трибунала были утверждены Генеральной Ассамблеей ООН как общепризнанные в борьбе с преступлениями против человечества.

29 августа 1945 года был опубликован первый список главных военных преступников, состоящий из имен 24 нацистских политиков, военных и идеологов фашизма. Сам Адольф Гитлер, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер и министр пропаганды и просвещения Йозеф Геббельс в этот список не вошли, поскольку факты их смертей уже были установлены.

Вот полный список обвиняемых:

Скамья подсудимых Нюрнбергского трибунала.

Герман Вильгельм Геринг (Hermann Wilhelm Göring), рейхсмаршал, главнокомандующий военно-воздушными силами Германии;

Рудольф Гесс (Rudolf Heß), заместитель Гитлера по руководству нацистской партией;

Иоахим фон Риббентроп (Ullrich Friedrich Willy Joachim von Ribbentrop), министр иностранных дел нацистской Германии;

Роберт Лей (Robert Ley), глава Трудового фронта;

Вильгельм Кейтель (Wilhelm Keitel), начальник штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии;

Эрнст Кальтенбруннер (Ernst Kaltenbrunner), руководитель РСХА (Reihssicherheitshauptamt — Главное имперское управление безопасности);

Альфред Розенберг (Alfred Rosenberg), один из главных идеологов нацизма, рейхсминистр по делам Восточных территорий;

Ганс Франк (Hans Frank), глава окуппированных польских земель;

Вильгельм Фрик (Wilhelm Frick), министр внутренних дел Рейха;

Юлиус Штрейхер (Julius Streicher), гауляйтер, главный редактор газеты «Штурмовик»;

Яльмар Шахт (Hjalmar Schacht), имперский министр экономики перед войной;

Вальтер Функ (Walther Funk), министр экономики после Шахта;

Густав Крупп фон Болен унд Гальбах (Gustav Krupp von Bohlen und Halbach), глава концерна «Фридрих Крупп»;

Карл Дёниц (Karl Dönitz), адмирал флота Рейха;

Эрих Редер (Erich Raeder), главнокомандующий ВМФ;

Бальдур фон Ширах (Baldur Benedikt von Schirach), глава Гитлерюгенда, гауляйтер Вены;

Фриц Заукель (Fritz Sauckel), руководитель принудительными депортациями в Рейх рабочей силы с оккупированных территорий;

Альфред Йодль (Alfred Jodl), начальник штаба оперативного руководства ОКВ (OKW — Oberkommando der Wehrmacht, главнокомандование вермахта);

Мартин Борман (Martin Bormann), глава партийной канцелярии, обвинялся заочно;

Франц фон Папен (Franz Joseph Hermann Michael Maria von Papen), канцлер Германии до Гитлера, затем посол в Австрии и Турции;

Артур Зейсс-Инкварт (Arthur Seyß-Inquart), канцлер Австрии, затем имперский комиссар оккупированной Голландии;

Альберт Шпеер (Albert Speer), имперский министр вооружений;

Константин фон Нейрат (Konstantin Freiherr von Neurath), в первые годы правления Гитлера министр иностранных дел, затем наместник в протекторате Богемии и Моравии;

Ганс Фриче (Hans Fritzsche), руководитель отдела печати и радиовещания в министерстве пропаганды.

Обвинялись также организации, к которым принадлежали подсудимые.

Ещё до начала судебных слушаний, после ознакомления с обвинительным заключением, 25 ноября 1945 года в камере покончил жизнь самоубийством Роберт Лей. Густав Крупп был признан медицинской комиссией неизлечимо больным, и дело по нему было прекращено до суда.

Процесс не вызывал сомнения

Развязывание Германией агрессивной войны; геноцид, применяемый, как государственная идеология, разработанная и поставленная на поток технология массового уничтожения людей на «фабриках смерти»; бесчеловечное отношение к военнопленным и их убийства – стали фактами, широко известными мировой общественности и требовали соответствующей юридической квалификации и осуждения. Всё это определило беспрецедентный по масштабам и процедуре характер суда.

Одним из пунктов обвинения, предъявленного в Нюрнберге, было рассмотрение вопроса о военных преступлениях.

Тот факт, что процесс закончится признанием вины обвиняемых, не вызывал ни у кого сомнения, с этим было согласно не только мировое сообщество, но и большинство населения Германии ещё до судебного рассмотрения действий обвиняемой стороны. Вопрос состоял в конкретизации и квалификации степени вины обвиняемых. Вследствие этого процесс был назван процессом о главных военных преступниках, и суду был придан статус военного трибунала.

Из-за беспрецедентной тяжести преступлений, совершённых подсудимыми, возникали сомнения — соблюдать ли по отношению к ним все демократические нормы судопроизводства. Обвинение Англии и США предлагало не давать подсудимым последнего слова, но французская и советская стороны настояли на обратном.

Члены трибунала и обвинители

Для проведения процесса был сформирован состав Международного военного трибунала. Вот имена членов этого трибунала от четырех держав-победительниц:

от СССР – заместитель председателя Верховного Суда Советского Союза, генерал-майор юстиции И.Т.Никитченко;

от США – бывший генеральный прокурор страны Ф. Биддл;

от Великобритании – главный судья, лорд Дж. Лоуренс;

от Франции – профессор уголовного права А.Доннедье де Вабр.

Председателем суда был представитель Великобритании лорд Дж. Лоуренс.

Каждая из четырех стран-победительниц направила на процесс своих главных обвинителей. Ими были:

от СССР – Генеральный прокурор УССР Р.А.Руденко;

от США – член федерального Верховного суда Роберт Джексон;

от Великобритании – Хартли Шоукросс;

от Франции – Франсуа де Ментон, который в первые дни процесса отсутствовал, и его заменял Шарль Дюбост, а затем, вместо де Ментона, был назначен Шампентье де Риб.

Процесс шёл очень напряжённо, ввиду многих обстоятельств. Послевоенное обострение отношений между СССР и Западом давало обвиняемым надежду на использование этих противоречий. Особенно ситуация накалилась после Фултонской речи Черчилля (1946 г.),[6] когда существовала вполне реальная угроза войны США и Великобритании против СССР. И подсудимые почувствовали это. Они вели себя нагло, умело тянули время, рассчитывая на то, что грядущая война между союзниками по Антигитлеровской коалиции может поставить крест на процессе. Тогда они реально могли уйти от наказания.

И здесь ключевую роль сыграли умелые действия советской стороны. Продуманные, жёстко поставленные вопросы позволяли сбить уверенность даже с Геринга. Окончательно переломил ход процесса фильм, представленный обвинением СССР — фильм о концлагерях, снятый фронтовыми кинооператорами Советской армии. Жуткие картины Майданека, Заксенхаузена, Освенцима полностью сняли сомнения трибунала.

Обвинения и приговор

«Мы должны развивать технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я понимаю под обезлюживанием, я скажу, что имею в виду устранение целых расовых единиц, и это то, что я намерен осуществить, это моя задача. Я имею право устранить миллионы низших рас, которые размножаются, как черви», — заявлял Адольф Гитлер, мотивируя агрессию нацистов.[7]

В результате развязанной гитлеровской Германией Второй мировой войны, к июню 1941 года под властью Третьего рейха и его союзников оказалось 12 европейских государств с населением 190 млн. человек.

22 июня 1941 года, начав войну с Советским Союзом, нацисты развязали на нашей оккупированной территории беспрецедентный террор, поправ все международные нормы ведения войны, установленные Гаагской и Женевской конвенциями.

Рассмотрев эти и многие иные преступления гитлеровцев, Международный военный трибунал предъявил фашистским главарям обвинения по следующим пунктам.

1. Планы нацистской партии:

использование нацистского контроля для агрессии против иностранных государств;

агрессивные действия против Австрии и Чехословакии;

нападение на Польшу;

агрессивная война против всего мира (1939-41 гг.);

вторжение Германии на территорию СССР в нарушение пакта о ненападении от 23 августа 1939 года;

сотрудничество с Италией и Японией и агрессивная война против США.

2. Преступления против мира:

обвиняемые в течение ряда лет участвовали в планировании, подготовке, развязывании и ведении агрессивных войн, которые также являлись войнами в нарушение международных договоров, соглашений и обязательств.

3 Военные преступления:

убийства и жестокое обращение с гражданским населением на оккупированных территориях и в открытом море;

увод гражданского населения оккупированных территорий в рабство и для других целей;

убийства и жестокое обращение с военнопленными и военнослужащими стран, с которыми Германия находилась в состоянии войны, а так же с лицами, находившимися в плавании в открытом море;

бесцельные разрушения больших и малых городов и деревень, опустошения, не оправданные военной необходимостью;

германизация оккупированных территорий.

4. Преступления против человечности:

обвиняемые проводили политику преследования, репрессий и истребления врагов нацистского правительства. Нацисты бросали в тюрьмы людей без судебного процесса, подвергали их преследованиям, унижениям, порабощению, пыткам, убивали их.

Ниже представлена таблица, которая демонстрирует, кто из обвиняемых был признан виновным по каким из четырех пунктов обвинения:

Международный военный трибунал приговорил:

к смертной казни через повешение – Геринга, Риббентропа, Кейтеля, Кальтенбруннера, Розенберга, Франка, Фрика, Штрейхера, Заукеля, Зейсс-Инкварта, Бормана (заочно), Йодля (который был посмертно полностью оправдан при пересмотре дела мюнхенским судом в 1953 году);

к пожизненному заключению – Гесса, Функа, Редера;

к 20 годам тюремного заключения – Шираха, Шпеера;

к 15 годам тюремного заключения – Нейрата;

к 10 годам тюремного заключения – Деница.

Оправданы: Фриче, Папен, Шахт.

Трибунал признал преступными организации СС, СД, СА, Гестапо и руководящий состав нацистской партии. Решение о признании преступными Верховного командования и Генштаба вермахта вынесено не было, что вызвало несогласие члена трибунала от СССР.

Советская сторона выразила протест и в связи с оправданием Фриче, Папена, Шахта, а также неприменением смертной казни к Гессу.

«Развязывание агрессивной войны является тягчайшим международным преступлением»

За десять месяцев своей работы Международный военный трибунал в Нюрнберге провел 403 открытых заседания, на которых рассмотрел более 3 тысяч подлинных документов, допросил более 200 свидетелей. Кроме того, более 500 свидетелей из разных стран, находившихся под нацистской оккупацией, были по поручению трибунала допрошены выездными комиссиями. Всего к делу было приобщено более 300 тысяч письменных показаний.

Значительную часть доказательств составляли материалы, обнаруженные союзными армиями в германских армейских штабах, правительственных зданиях, ведомственных архивах Третьего рейха и т.д.

Из 350 мест в зале 250 было отдано прессе.

30 сентября 1946 года суд закончил свою работу — приговор был написан и подписан всеми членами трибунала.

1 октября 1946 года Международный военный трибунал в Нюрнберге свою работу завершал.

В приговоре трибунала говорится: «Развязывание агрессивной войны является не просто преступлением международного характера — оно является тягчайшим международным преступлением, которое отличается от других военных преступлений только тем, что содержит в себе в концентрированном виде зло, содержащееся в каждом из остальных».

Вот как описал эти события Аркадий Полторак, секретарь советской делегации в Нюрнберге: «Оглашается формула в отношении Германа Геринга. Склонив голову, он плотнее прижимает пальцами к виску радионаушник. Его глаза прикрыты темными очками, губы в еле заметной улыбке. Гесс держится совершенно безучастно – на коленях у него несколько листов бумаги, и он непрерывно что-то пишет. Кейтель сидит, судорожно выпрямившись. Кальтенбруннер непрерывно двигает челюстями. Розенберг как бы съежился в ожидании неизбежного удара. Франк горестно качает головой».[8]

Главный обвинитель от США Роберт Х. Джексон, приветствовал действия трибунала в том, что суд применил принцип признания агрессивной войны «преступлением, за которое государственные деятели могут быть индивидуально наказаны». «Я лично отношусь к осуждению частных лиц, как к факту, имеющему второстепенное значение, по сравнению с важностью приверженности четырех наций положению о том, что агрессивные войны, являются преступными, и что преследование меньшинств по расовым, религиозным или политическим основаниям тоже является уголовно наказуемым», - цитировало слова Джексона агентство The Associated Press 2 октября 1946 года.

Казнь, как возмездие

Приговор приводили в исполнение в ночь на 16 октября 1946 года. При этом присутствовали представители от каждой из четырех держав-союзниц. Кино- и фотосъемка во время приведения приговора в исполнение запрещалась. С журналистов взяли обязательство ни с кем не общаться до окончания казни, но разрешили посмотреть в глазки камер, где находились осужденные.

Писатель Борис Полевой был среди советских журналистов, освещавших процесс: «Первая камера Кейтеля. Он спокойно и заботливо прибирает свою койку. Разглаживает складки на одеяле. Риббентроп разговаривает с пастором. Йодль сидит спиной к двери и что-то пишет. Кальтенбруннер занят чтением. Зейсс-Инкварт будто спокойно готовится ко сну — умывается и чистит зубы».[9]

В час ночи началась сама казнь. В течение полутора часов все было кончено.

Затем в зал внесли носилки с телом отравившегося за несколько часов до казни Геринга и положили под виселицей, чтобы присутствовавшие при этом официальные наблюдатели и журналисты могли убедиться в его смерти.

Представители всех союзных держав осмотрели тела и расписались на свидетельствах о смерти. Были сделаны фотоснимки каждого тела. В четыре часа утра запечатанные гробы с телами нацистских преступников погрузили в грузовики и доставили в крематорий под Мюнхеном.

Прах развеяли с самолета по ветру…

При исполнении приговора Международного военного трибунала присутствовали по двое журналистов от каждой из четырех держав победительниц и официальный фотограф. Вот свидетельства двух корреспондентов, наблюдавших казнь.

"Ветер дул всю ночь и разогнал облака. Утро, которого повешенные уже не увидели, было над Нюрнбергом чистым и ясным. Но у победителей не было ни радости, ни уверенности. Они позволили себе новые сомнения по поводу правосудия в Нюрнберге, которые возникли из этого достаточного простого дела – взять и повесить десять человек".

Палач из США мастер-сержант Джон Вудс, 43-х лет от роду, из Сан-Антонио, короче говоря, коренастый человек, который за свои 15 лет службы в армии США повесил 347 человек, сказал: «Я повесил этих фашистов, и горжусь этим... Я не нервничал – парень не может позволить себе нервничать в этом бизнесе», - так описывал ситуацию корреспондент журнала TIME в статье «Ночь без рассвета» 28 октября 1946 года.

Советский журналист, корреспондент газеты «Правда» Виктор Темин изложил свои впечатления следующим образом.[10]

«Нюрнберг 15 октября 1946 года. Мрачно и пустынно на его улицах. Ровно в 8 часов вечера по берлинскому времени мы, восемь корреспондентов, по два от четырех союзных держав — Советского Союза, Соединенных Штатов, Англии и Франции явились в здание суда…

Пришел шеф Нюрнбергской тюрьмы американский полковник Эндрюс, и со всех восьми корреспондентов было взято обязательство не покидать здания тюрьмы и отведенных им мест, а также ни с кем не общаться до особого указания…

Время — 22 часа.

После объявления об утверждении приговора всем осужденным были надеты наручники…

В 0.55 всех нас, восемь журналистов, проводят к месту казни, и мы занимаем указанные нам места против эшафота на расстоянии примерно трех-четырех метров. Входят члены комиссии, медицинские эксперты, офицеры американской охраны. От каждой из союзных стран: СССР, США, Англии и Франции присутствуют по пять человек. Сюда входят: генерал, врач, переводчик и два корреспондента. Все остальные занимают специально отведенные для них места слева от эшафота. У виселиц на эшафоте занимают место два американских солдата, переводчик и палач. Первым вводят под руки Иоахима фон Риббентропа. Он бледен, пошатывается, секунду-две стоит с полузакрытыми глазами, как бы в состоянии полной прострации. С него снимают наручники и связывают руки за спиной.

…В 1.37 вводят Кальтенбруннера. Этот изверг был правой рукой Гиммлера. У него бегающие глаза и огромные руки душителя. Кальтенбруннер бросает умоляющий взгляд на пастора. Тот читает молитву. Кальтенбруннер блуждающим взглядом смотрит вокруг. Но бесстрастный палач накидывает ему на голову черный колпак.

Все мы, 25 человек, присутствовавшие при казни, люди разных рангов, возраста, национальностей, взглядов, думаем в эти минуты одинаково: виновников военных преступлений нужно наказывать сурово и беспощадно».

Если сравнить тон этих воспоминаний, то видно, что американский корреспондент оценивает казнь фашистских руководителей как человек, который пришел в Европу из Америки и на его земле гитлеровцы никаких преступлений не творили. А советский журналист твердо убежден в том, что совершилось возмездие за все злодеяния, которые фашисты творили на нашей земле.

26 миллионов 600 тысяч наших соотечественников погибли в Великой Отечественной войне от рук фашистов и их многочисленных союзников, которых в Нюрнберге не оказалось.[11] И больше половины из погибших — 15 миллионов 400 тысяч — это были мирные граждане.[12]

Загадка двух смертей

Несмотря на высокий политический накал событий вокруг Нюрнбергского трибунала, это событие окружено двумя тайнами, разгадка которых до сих пор волнует заинтересованных читателей. Возможно, это и неплохо, поскольку через интерес к этим двум эпизодам люди приходят к узнаванию, изучению и усвоению деятельности Международного военного трибунала в Нюрнберге. Читать стенограмму этого процесса – не каждому по силам, а вот понять суть и смысл процесса через судьбу двух его участников – значительно проще любому читателю.

Итак, о чем речь? О смерти двух фашистских бонз – Геринга и Гесса. Первый покончил жизнь самоубийством в самый канун ночи казни, второй повесился за день до выхода на свободу. Каким образом Герман Геринг сумел отравиться в тот самый день, когда приговоренных готовили к казни? Зачем полез в петлю Рудольф Гесс в тюрьме Шпандау, если его через день должны были освободить «в связи с проявлением милосердия»? Что об этом пишут?

Возникло с десяток версий смерти Геринга, объясняющих, как бывший «наци номер два» ухитрился покончить с собой, несмотря на то что его камера находилась под круглосуточным наблюдением.

Некоторые историки утверждают, что смертельная доза цианида находилась при Геринге на протяжении всех 11 месяцев, пока длился суд. Согласно сторонникам этой версии, Геринг мог прятать яд во рту под золотой коронкой или в дупле зуба. Другие историки придерживаются мнения, что кто-то тайно передал ему яд незадолго до самоубийства - возможно, кто-нибудь из американских военнослужащих. Или немецкий доктор, который регулярно осматривал его в тюрьме. Или кто-то из нацистов, переправивших ему цианид в куске американского мыла. Или даже его жена Эмма, переложившая ампулу с ядом в рот мужу при прощальном «поцелуе смерти» во время их последней встречи.

Но, по словам Герберта Ли Стайверса, все они ошибаются. Американская газета The Los Angeles Times опубликовала материал (перевод Vip.Lenta.Ru) о человеке, который, по его собственным словам, невольно стал соучастником самоубийства Германа Геринга.[13]

78-летний Стайверс утверждает, что скрывал свою роль в самоубийстве Геринга почти шестьдесят лет, опасаясь судебного преследования со стороны американской армии. Лишь теперь, по настоянию своей дочери, он решил признаться во всем публично», пишет американская газета.

Официальный представитель Пентагона отказался комментировать заявление Стайверса. Но военные архивы подтверждают, что Стайверс действительно служил в охране заключенных Нюрнбергского трибунала. Ряд историков Второй мировой, к которым LA Times обратилась за разъяснениями, говорят, что слова Стайверса весьма похожи на правду.

Если верить Стайверсу, Геринг избежал виселицы благодаря его юношеской влюбчивости. Стайверс, которому было всего 19 лет, когда его назначили нести охрану нюрнбергских заключенных, утверждает, что согласился передать «лекарство» якобы больному Герингу лишь потому, что хотел произвести впечатление на немецкую девушку, с которой познакомился на улице.

Стайверс проходил службу в 26-м полку Первой пехотной дивизии. Его рота D была назначена в почетный караул трибунала. Охранники в белых шлемах сопровождали 22 подсудимых-нацистов в комнату заседания суда во Дворце правосудия, а во время слушаний стояли у них за спиной, сохраняя официальную парадную строевую стойку.

По словам Стайверса, это было очень утомительно. «Каждая смена длилась два часа, а потом можно было четыре часа отдохнуть», - вспоминает Стайверс. Но в часы, свободные от службы, заняться охранникам было нечем. «Единственным развлечением были совместные пирушки, - говорит Стайверс. - И еще немецкие женщины».

Как-то раз неподалеку от гостиницы, где располагался клуб для военных офицеров, рассказывает Стайверс, к нему подошла кокетливая красотка с темными волосами, назвавшаяся Моной. «Она спросила меня, где я служу, и я ответил, что я охранник. Она сказала: «Так ты видишься с заключенными?» На следующий день я охранял Геринга, взял у него автограф и отдал его Моне. Тогда она сказала, что у нее есть приятель, с которым она хочет меня познакомить. На следующий день мы вместе пришли к нему домой».

Там, говорит Стайверс, он познакомился с двумя мужчинами, которых звали Эрих и Маттиас. Они сказали американцу, что Геринг «очень болен»,  что в тюрьме ему не дают необходимых лекарств. Дважды, утверждает Стайверс, он передавал Герингу записки, спрятанные в чернильной ручке.

На третий раз Эрих положил в ручку, которую Стайверс должен был передать «наци номер два», какую-то капсулу. «Он сказал, что это лекарство, и что если оно подействует и Герингу станет лучше, они передадут ему еще», - рассказывает Стайверс.

«Больше я никогда не видел Мону. Думаю, она использовала меня, - говорит Стайверс. - Я и не догадывался ни о каком самоубийстве, когда передавал ручку Герингу. Он никогда не был в дурном умонастроении, никогда не выглядел потенциальным самоубийцей. Я бы никогда не стал специально ничего делать, чтобы помочь кому-то избежать виселицы».

Стайверс говорит, что история с чернильной ручкой преследовала его все эти годы. Он утверждает, что специально следил за версиями, объясняющими самоубийство Геринга, в бесполезной надежде, что какая-нибудь правдоподобная версия поможет ему избавиться от чувства вины.

Раскрыть свою роль в этой истории Стайверс согласился по настоянию дочери, Линды Дэдли. Ей он рассказал об эпизоде с ручкой еще много лет назад. «Я сказала ему: «Папа, ты же стал частью истории. Ты должен рассказать про это», - говорит Дэдли, 46-летняя жительница Бомонта. - Этот эпизод висел на его совести в течение всей его жизни».

Стайверс согласился предать гласности свое участие в смерти Геринга лишь после того, как узнал, что срок давности за подобное преступление давно истек, и никто не сможет привлечь его к ответственности», - рассказала газета The Los Angeles Times.

Черчилль распорядился, чтобы с Гессом обращались достойно

Другой видный наци – Рудольф Гесс предстал перед Нюрнбергским процессом вторым в списке обвиняемых (после Геринга) как заместитель Гитлера по партии и был приговорен к пожизненному заключению.

Тайны окружали имя Рудольфа Гесса и при его жизни. Вот главная.

10 мая 1941 Гесс вылетел с аэродрома в Аугсбурге на Мессершмитт Bf.110 с запасом топлива в один конец. Он намеревался посадить самолёт в Шотландии, неподалеку от поместья своего знакомого – лорда Гамильтона, однако, не обнаружив подходящего места для посадки самолета, выпрыгнул с парашютом и сдался в плен. Доставленный в Глазго, поначалу назвался вымышленным именем, но затем признался, что он — Рудольф Гесс.

Гесс заявил британцам от имени Гитлера, что Германия хотела бы заключить с Великобританией мирный договор, прекратить боевые действия и направить совместные усилия на борьбу с большевистской Россией. При этом Гесс заявил, что поскольку фюрер не намерен вести переговоры с Уинстоном Черчиллем, было бы предпочтительно, если бы Черчилль вышел в отставку.

Черчилль распорядился, чтобы с Гессом обращались достойно: его отправили в Лондон, в Тауэр, где он пробыл как высокопоставленная интернированная персона до 6 октября 1945 года. Затем его перевели в тюрьму Нюрнберга.

«Черчилль знал, что если Германия сконцентрирует свои силы на борьбе с Англией, последняя будет разбита… Вот почему Черчилль оказался перед необходимостью сделать так, чтобы Гитлер сам объявил войну Советам… Британская разведка в Берлине установила контакт с Рудольфом Гессом и с его помощью нашла выход на самого Гитлера. Гессу было сказано, что если Германия объявит войну Советам, Англия прекратит военные действия. Гесс убедил Гитлера, что всему этому можно верить… Гесс оказался в Шотландии после своего тайного перелёта и получил возможность встретиться с английскими официальными лицами. Он заявил, что Гитлер нападет на Россию. Ему же в ответ было сказано, что Англия свою часть договорённости также выполнит», - так в 1948 году описывал события с перелетом Гесса в Англию шеф американской разведки Аллен Даллес.[14]

Вроде бы мотивы полета были ясны и раньше, но до сих пор документы, касающиеся этой истории, в Великобритании засекречены. И срок их рассекречивания отодвинут надолго, вглубь столетия. Влиятельные силы заинтересованы, чтобы правда об этих контактах гитлеровцев с британской верхушкой в канун нападения на СССР была глубоко и надолго упрятана в архивы…

После приговора Рудольф Гесс отбывал пожизненный срок в Берлине в тюрьме Шпандау. Никогда ни в чём не раскаивался. Его последнее слово на Нюрнбергском трибунале было: «Я ни о чём не сожалею».

В 1987 года, в период председательства Советского Союза в Международной тюрьме Шпандау (державы-победители занимали эту позицию поочередно), предполагалось принять решение о его освобождении, «проявив милосердие». Но 17 августа 1987 года 93-летний Гесс был найден мёртвым в беседке во дворе тюрьмы с электрическим проводом на шее. Осталась записка, вручённая его родственникам через месяц, и написанная на обороте письма от родных.[15]

По англо-американской версии, Гесс покончил с собой. Но некоторые люди, включая его родственников, утверждают, что он был убит, а записка подделана. Сторонники версии об убийстве Гесса строят разные гипотезы относительно того, кому (например, Великобритании) и зачем (чтобы не стали известны переговоры Черчилля с Гессом) была выгодна его смерть. Вольф-Рюдигер Гесс говорит: «Никаких сомнений у меня нет. Именно в том году отца могли помиловать, и он вышел бы на свободу. Ранней весной восемьдесят седьмого отец сам говорил мне: «Советы согласны меня выпустить, а, значит, англичане меня убьют».[16]

В течение двух суток после смерти Гесса по приказу английской администрации тюрьмы была снесена беседка, где его нашли мертвым. Были уничтожены все вещи Гесса, его фотографии, дневники и записные книжки. Не осталось никаких вещественных доказательств. В течение менее чем года после смерти Гесса, историческая тюрьма Шпандау была снесена.

Профессор Вольфганг Шпан, ведущий патологоанатом Института судебной медицины заявил следующее: «При повешении странгуляционная полоса неминуемо уходит вверх в том месте, где верёвка или кабель поднимаются к точке своего крепления. На посмертных фотографиях Гесса хорошо видны следы на шее — они проходят параллельно. Могу сказать совершенно определённо — это не было самоубийством».

Медбрат Гесса Абдулла Мелахои (Мелауи) 17 февраля 1994 года под присягой показал, что в день смерти узник Гесс находился в нормальном физическом и моральном состоянии. По прибытии в летний домик (беседку) медбрат обнаружил в нём полный беспорядок и следы борьбы. В домике находились двое военнослужащих в американской военной форме, которых он ранее никогда на территории тюрьмы Шпандау не видел. Аппаратура для оказания первой помощи была испорчена.[17]

Гесс умер последним из всех лидеров нацистов. Он был похоронен на кладбище города Вунзиделя, где и находилась его могила до июля 2011 года. 20 июля 2011 года немецкие власти эксгумировали останки Гесса в связи с тем, что могила стала местом регулярных сборов неонацистов. Прах Гесса развеяли по ветру.

Уроки Нюрнберга

Казалось бы, 65 лет минуло, жизнь переменилась, «демократия» стала любимым словом политиков всего мира, но что-то заставляет вновь и вновь возвращаться к материалам Международного военного трибунала в Нюрнберге. И это «что-то» имеет свою природу – беспокойство по поводу нынешнего применения норм международного права, выработанных мировым сообществом после Второй мировой войны, дабы ничего похожего больше в мире не произошло! Так вот, эти нормы в последнее время трактуются весьма «расширительно». Вот мнение заместителя Генерального прокурора Российской Федерации Александра Звягинцева. Он пишет в материале, посвященном итогам Нюрнберга следующее:

«Тот факт, что Нюрнбергский процесс состоялся, говорит о том, что руководители государств не смеют игнорировать твердо выраженную волю народов и опускаться до двойных стандартов…

В этих условиях активизировались силы, желающие пересмотреть итоги Второй мировой войны, принизить и даже свести к нулю главенствующую роль Советского Союза в разгроме фашизма, поставить знак равенства между Германией, страной-агрессором, и СССР, который вел справедливую войну и ценой огромных жертв спас мир от ужасов нацизма».[18]

Появилась, отмечает Александр Звягинцев, масса публикаций, фильмов, телевизионных передач, искажающих историческую реальность. В «трудах» бывших наци и других авторов обеляются, а то и героизируются вожди Третьего рейха и очерняются советские военачальники. В их версии Нюрнбергский процесс и преследование военных преступников в целом — всего лишь акт мести победителей над побежденными. При этом используется типичный прием — показать известных фашистов на бытовом уровне: смотрите, это самые обычные и даже милые люди, а вовсе не палачи и садисты.

Например, рейхсфюрер СС Гиммлер, шеф самых зловещих карательных органов, предстает нежной натурой, сторонником защиты животных, любящим отцом семейства, ненавидящим непристойности в отношении женщин. Кем была эта «нежная» натура на самом деле? Вот слова Гиммлера, произнесенные публично: «Живут ли другие народы в благоденствии или вымирают с голоду, меня интересует лишь постольку, поскольку мы можем их использовать в качестве рабов для нашей культуры, в остальном мне это совершенно все равно. Умрут ли при строительстве противотанкового рва 10 тысяч русских баб от истощения или нет, меня интересует лишь постольку, поскольку этот ров должен быть построен для Германии».

Теплые краски находятся даже для Гитлера. В фантастическом по объему «гитлероведении» он — и храбрый воин Первой мировой войны, и артистическая натура: художник, знаток архитектуры,  скромный вегетарианец, образцовый государственный деятель. Есть точка зрения, что, если бы фюрер немецкого народа прекратил свою деятельность в 1939 года, не начав войны, он вошел бы в историю как величайший политик Германии, Европы, мира!

Приходится констатировать, пишет заместитель Генерального прокурора РФ, что рецидивы прошлого в наши дни во многих странах гулким эхом звучат все чаще и чаще.[19]

«Время — суровый судья. Оно абсолютно. Оно не прощает неуважительного отношения к вердиктам, которые уже однажды вынесло, — будь то конкретный человек или целые народы и государства. К сожалению, стрелки на его циферблате никогда не показывают человечеству вектор движения, зато, неумолимо отсчитывая мгновения, время охотно пишет роковые письмена тем, кто пытается с ним фамильярничать».[20] Эти слова написаны не сегодня. Они написаны секретарем советской делегации в Нюрнберге Аркадием Полтораком ещё в 60-е годы прошлого века. А звучат до сих пор весьма актуально.

Глядя на происходящее в сегодняшнем мире, мы вправе напомнить: «Нюрнбергский урок должен быть усвоен!»

Фотогалерея

Ключевые слова: Нюрнберг, Международный военный трибунал, Геринг, Гесс, фашизм

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs