Идеологические нюансы диаспоральной политики Польши

Согласно общепринятым данным, численность этнических поляков составляет около 55 млн. человек, из них в Польше проживают только 38 млн. Зарубежных поляков принято называть Полонией (аналогично понятию Русского мира). Наиболее крупная польская диаспора проживает в США (в одном Чикаго насчитывается больше поляков, чем в Варшаве) и Западной Европе. В Российской Федерации согласно переписи населения 2002 г. более 73 000 человек признали свою принадлежность к польскому народу (сравнительно недавно таковых было 95 000). Некоторые польские источники указывают, что общее количество лиц польского происхождения на территории РФ может достигать 500 000. Наибольшее количество поляков проживает в Москве (около 5 000), в Санкт-Петербурге (4 500) и Калининграде (около 4000). Практически в каждом крупном российском городе есть лица польского происхождения, а региональные полонийные организации имеются в Оренбурге, Перми, Пензе, Ростове-на-Дону, Самаре, Смоленске, Саратове, Тольятти, Уфе, Улан-Удэ, Челябинске, Абакане, Владикавказе, Волгограде, Владивостоке, Екатеринбурге, Казани, Ярославле, Краснодаре, Минеральных Водах, Нальчике, Пятигорске и т.д. Внушительна численность поляков в Сибири, что объясняется историческими причинами. Подавляющее большинство российских поляков приняли русскую идентичность: исповедуют православие, не владеют польским языком, отмечают российские общегосударственные праздники. Т.е. имеет место факт этнической трансгрессии, когда потомки лиц польской национальности причисляют себя уже к русским с польскими корнями.

После краха советской системы на всём постсоветском пространстве начали возникать культурно-национальные объединения народов бывшего СССР, и многонациональная Россия была не исключением. Среди таких организаций были также организации тех этнических групп, чьей исторической родиной Россия не является – немцы, греки, болгары, корейцы, поляки. Государственные структуры стран происхождения этих народов поддерживают свои диаспоральные организации, однако наиболее идеологизированного  подхода придерживаются польские власти.

Для помощи зарубежным полякам учреждены множество фондов и неправительственных организаций – Фонд помощи полякам на Востоке, Фонд польской помощи, Фонд “Semper Polonia”. Варшава чётко обозначила контуры работы с Полонией: более – менее успешно реализуется проект Карты поляка, 2 мая ежегодно польской диаспорой при поддержке польских властей отмечается День Полонии, а также польские национальные праздники. Поскольку помощь зарубежной Полонии является прерогативой МИД Польши, т.е. официальной структуры, культурно-просветительской деятельности полонийных организаций России также придаётся официальный оттенок. Руководство таких организаций не может оставаться в стороне от исторического дискурса, исповедуемого Варшавой. Поскольку Польша для российских поляков мыслится как историческая родина, родина предков (иначе и быть не должно), российская Полония ориентируется на официальную Варшаву. Иного полюса историко-национального притяжения у российских поляков просто не существует. Однако известно, что Польша упорно придерживается принципа т.н. «исторической политики». Этот принцип неоднократно критиковали польские же философы и специалисты по России. Очень конструктивную критику польской «исторической политики» можно было услышать из уст историка Анждея Валицкого и публициста Яна Юзефа Липского (1,2), но на уровне политического функционирования их взгляды не принимаются во внимание.  По-прежнему для официальной Польши самым коварным культурно-политическим поползновением является русификация Польши, а не полонизация Руси, самым большим преступлением Второй мировой войны -  Катынь, а не уничтожение нацистами миллионов поляков, самым непорядочным политическим поступком – возвращение Советским Союзом западно-украинских и западно-белорусских земель в состав СССР в 1939 г., а не совместный раздел Германией и Польшей Чехословакии за год до того, самыми жестокими тюрьмами будут сталинские бараки, а не польский концлагерь в Берёзе – Картузской и т.д.

Этносоциолог Вильгельм Мюльман ввёл такое понятие, как этноцентрум. Этноцентрум – это осознание этносом самого себя в рамках пространства, где этот этнос обитает. Это форма этнического мышления, куда этносом включается всё, что его окружает: от рельефа местности (горы, реки, леса) до высокодифференцированных понятий (государственная идея, войны, союзы, экономические связи, культурные и дипломатические контакты). Каждый этноцентрум стремится к тому, чтобы сохраниться нетронутым. Этноцентрум боится понятийного раскола, раздвоения, т.к. раскол этноцентрума означал бы раскол этнического самосознания и видоизменения внутренней жизни народа. Отношения поляков и русских тоже возможно описать в этносоциологических понятиях. Польский этноцентрум подсознательно ощущает мощь этноцентрума русских, как более многочисленного имперского народа, к тому же, не католического. Польский этноцентрум не настроен на миролюбивые отношения с русскими по той причине, что боится «впустить в себя» того, кто мощнее, энергичнее и многочисленнее. Как этноцентрум менее многочисленного народа, польский этноцентрум боится «утонуть» и раствориться в русском этноцентруме, боится быть им поглощённым или расколотым надвое, т.е. принять одновременно и католическую, и православную идентичность. Поэтому немалое число православных поляков или поляков, служивших Российской империи, а затем СССР самой же польской историографией выносится за скобки, рассматриваются ею как идеологические антитела, то, что несёт опасность прививки элементов этнического сознания соседнего народа (русских), и способствует расколу монопольно католического антирусского сознания, свойственного полякам.  Этноцентрум поляков видит только одно спасение – выстраивание таких отношений с русскими, при которых было бы абсолютно невозможно проникновение в польский этноцентрум чрезмерного объёма русского, не католического влияния. Это подсознательный механизм этнической защиты, под который уже подгоняется всё остальное – политика, культура, вероисповедание, СМИ. Поляки чувствуют себя в безопасности только при условии максимального культурно-политического отдаления от огромного русского народа, и для утверждения и закрепления данной парадигмы активно используют антироссийскую пропаганду. Соответственно, образ России и русских, транслируемый и ретранслируемый в Польше, имеет ярко выраженный негативный окрас.

Польские диаспоральные организации в РФ автоматически включаются в официальный дискурс польской «исторической политики» со всеми сопутствующими нюансами. Некоторые из этих организаций проводят для своих членов лекции по истории Польши, руководствуясь похвальным желанием оживить в потомках поляков дух польскости. Но из-за неизменного антироссийского акцента, которого придерживается Варшава в толковании истории польско-российских отношений, эти лекции часто несут в себе заряд антироссийскости. Иногда эти лекции читают участники семинаров польского Института народной памяти и, таким образом, транслируют официальное видение истории взаимоотношений Польши и России, поляков и русских, на полонийную аудиторию РФ. Чтобы понять, что представляет собой польский Институт народной памяти, достаточно посмотреть на подобные заведения на Украине и Грузии (они создаются по общему лекалу): основным виновником бед «назначают» Россию, а Гитлера и Сталина, гестапо и КГБ ставят на одну доску. «Аппарат репрессий в послевоенной Польше», «Судьбы поляков, депортированных в СССР», «Судьбы героев польского народа: Витольд Пилецкий», «Генерал Нил» - вот некоторые темы лекций и исторических видеофильмов, рекомендуемые польскими властями к просмотру российскими поляками. Между тем за кадром остаются важные детали, которые могут подпортить эффект от просмотра и прослушивания данных лекций и фильмов. Репрессии в послевоенной Польше не имели массового характера, как в СССР, и были направлены против антиправительственного подполья, финансируемого из-за рубежа. Среди безвинно пострадавших поляков, этапированных в СССР, были ещё представители ультраправых организаций, охотившиеся за неосторожными советскими солдатами уже в послевоенной Польше. Ротмистр В. Пилецкий и генерал Нил (Август Фильдорф) были солдатами националистической Армии Крайовой (АК), которая не только воевала с немцами, но в промежутках успевала совершать нападения на красноармейцев. Но в современной Польше героями почитают только «крайовцев». Солдат Армии Людовой, освобождавших Польшу плечом к плечу с советскими солдатами, держат за оккупантов и коллаборационистов.

Польская культура характеризуется изрядной долей депрессивности и приверженностью идеалам мученичества. Поляки сами себя иногда называют «евреями Нового Завета», чтобы подчеркнуть жестокость периодически претерпеваемых ими исторических тягот. В силу этого на территории России проводятся (на что имеются законные основания) множество памятных мероприятий, посвящённых поминовению погибших в России польских политиков, общественных деятелей, военнослужащих.  «Наши кости разбросаны по всему свету – от Бразилии до Камчатки. Но больше всего польских могил здесь, в России», - с таких или подобных таким высказываний начинается большинство таких мероприятий. Принцип «исторической политики», исповедуемый исключительно в адрес России, заставляет неизбежно сгущать краски, рассматривая гибель поляков в других частях света в менее трагичных тонах. Гибель же в России – это крайняя степень, своеобразное акме (высшая точка)  какотаназии (от греч. какос - «плохой», танатос – «смерть»).     

Поминовение российской Полонией польского президента и его супруги, погибших в авиакатастрофе под Смоленском, было актом человеческого благородства, тем более что в России это было сделано на самом высоком уровне. Погибшему президенту российские власти простили улицу Дудаева в центре Варшавы, поддержку Саакашвили во время бойни в Южной Осетии и множество иных малосимпатичных поступков. Горе и сочувствие сплотило всех. Информационные ресурсы полонийных организаций разместили множество некрологов. Однако, когда зять погибшего президента, а также многочисленные политики-русофобы из правоконсервативной партии Л. Качинского «Право и справедливость» принялись огульно обвинять русских чуть ли не в «искусственном тумане», окутавшем смоленский аэродром, полонийные организации предпочли отмолчаться, хотя абсурдность выдвинутых обвинений была очевидна. Как ранее не было высказано вопреки официальной позиции Варшавы  слов поддержки югоосетинскому народу, подвергнутому Тбилиси настоящему геноциду.

Из чувства ложно понятой солидарности на полонийных информресурсах своеобразно освещается деятельность непризнанного Союза поляков Белоруссии. Как известно, Польша рассматривает белорусских поляков как фундамент оппозиционных президенту А. Лукашенко сил. Варшава выделяет финансирование, библиотечный фонд, оргтехнику для ведения более эффективной пропагандистской работы представителями данного Союза. В центре польской столицы открылась штаб-квартира белорусской оппозиции. Естественно, официальный Минск предпринял ряд шагов, направленных на нейтрализацию деятельности этой антиправительственной структуры. Белорусские власти не оплачивают белорусские оппозиционные движения в Польше и вправе требовать пропорционального поступка от Варшавы. Но последняя предпочитает вести с Минском жёсткий диалог: грозить санкциями, международным судом, не признавать лояльный А. Лукашенко Союз поляков и даже отказывать в праве на получение Карты поляка тем полякам, кто лоялен к официальным властям Белоруссии. Такая политико-этническая избирательность и настойчивое вмешательство в дела соседнего государства не делает Варшаве честь. Тем не менее, российские полонийные организации перепечатывают материалы оппозиционных белорусских СМИ (белорусская оппозиция в большинстве своём состоит из этнических поляков), где негативно подана позиция официального Минска и в позитивном свете преподносится деятельность антиправительственных польских организаций Белоруссии, выказывая этим негласную поддержку последним. В то же время деятельность лояльного к Минску Союза поляков под руководством Станислава Семашко вовсе не находит отображения.

Польские официальные лица, призванные по долгу службы взаимодействовать с российской Полонией, свободным, передовым, прогрессивным и демократическим этапом российской истории называют период после 1990-х гг., т.е. наиболее неустойчивые годы, в которые российская государственность вступила предельно ослабленной «самой большой геополитической катастрофой XX в.». Лешек Сыкульский (Институт геополитики г. Ченстохова) раскрывал в своих публикациях аспекты существования современного политического метаязыка, который есть производная от американоцентричного взгляда на ход мировых процессов (3). По сути, политический метаязык конца ХХ – начала ХХІ в. – это язык американских политиков с их пропагандистскими клише («права человека», «демократия», «советский тоталитаризм», «толерантность»). Утверждения о том, что на 1990-е припадает демократический и прогрессивный период российской истории суть ретрансляция англо-саксонского политического метаязыка и его проекция на российское общество.

К сожалению, факты из жизни исторических личностей из числа поляков, внёсших весомый вклад в культуру и военно-политическую жизнь России, до полонийной аудитории официальной Варшавой не доносятся: священнослужитель XVIIІ  в. Ипполит Терлецкий (принял православие и выступил за очищение греко-католического богослужения на западно-украинских землях от латинских напластований), адмирал Генрих Цивинский (всю жизнь отдал российскому Императорскому флоту), легенда дореволюционной русской атлетики Людвиг Чаплинский (погиб в качестве добровольца русской армии на фронтах Первой мировой), польская писательница Ванда Василевская (лауреат трёх Сталинских премий). Отметим, что полонийные организации России на региональном уровне не устраняются от празднования общероссийских патриотических празднеств и памятных дат, стараются не забывать о вкладе этнических поляков в дело становления российской государственности (поляки в составе царской армии на Кавказе, в русско-турецких войнах, в Крымскую войну, во времена ВОВ), повествуя о них со страниц своих печатных изданий. Лёгкие признаки антироссийской пропаганды в информационной деятельности польских диаспоральных организаций появляются лишь с толкованием генезиса польско-российских отношений  из уст официальной Варшавы.

Армянский философ Генрих Григорян в статье «Загадочная неустранимость идеологии» подробно раскрыл механизмы неизбежного существования идеологем в любом обществе вне зависимости от наличия в нём демократических или тоталитарных институтов (4). Хотя сам термин «идеология» обязан своим рождением в 1796 г. графу Дестюту де Траси, идеология и ранее, до 1796 г., признавалась за «необходимую составляющую социальной реальности». Этническая политика государства неотделима от его идеологии. Но иногда идеология шагает впереди разумной этнической политики, когда последняя подчинена во всём первой.

А. Валицкий «О польской моральной действительности» (“Res Humana” 1104 2010)

Я. Ю. Липский «Две родины - два патриотизма. Заметки о национальной мегаломании и ксенофобии поляков» («Иностранная литература»  №2 1993 г.)

L. Sykulski «Ku   Nowej   Europie :  perspektywa  związku  Unii   Europejskiej   i   Rosji» (Instytut Geopolityki  i  Alfa24, Częstochowa  2011)

Г. Григорян «Загадочная неустранимость идеологии» (издание «21-й век» № 4 2010 НОФ «Нораванк»)

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs