Евро против Европы

Третья по счету страна Евросоюза оказывается на грани дефолта. На этот раз – Португалия. И хотя вопрос об оказании ей внешней  финансовой помощи  не обсуждался на прошедшем в Брюсселе саммите глав государств ЕС,  Португалия вплотную подошла к тому, чтобы  разделить судьбу Греции и Ирландии.

После того, как парламент страны  отверг предложенный Кабинетом министров пакет антикризисных мер (правительство рассчитывало сократить бюджетный дефицит с прошлогодних 6,8% ВВП до 4,6% в этом и  3,7% в 2012 и 2013 годах),    Премьер-министр Португалии Жозе Сократеш Карвалью Пинту де Соуза  (José Sócrates Carvalho Pinto de Sousa)  был вынужден покинуть свой пост. Долговой  кризис усугубился  кризисом политическим, серьезно подрывающим и без того шаткую бюджетную стабильность.  Длившаяся больше года «оборона» правительства от  нападок внутренних оппонентов за чрезмерно жесткий курс  и  от настойчивых  попыток  «со стороны»  добиться того, чтобы Португалия  воспользовалась заимствованием средств из европейского «фонда стабильности», тем самым,  взяв на себя серьезные долговые обязательства,  завершилась громкой отставкой премьера, ликованием популистов и предвкушением  неминуемого триумфа  «провидческого»  прагматизма отцов-основателей еврозоны.  

Что касается политических оппонентов внутри страны, то они изначально были «обречены» на победу:  чего только стоило     предложение правительства обложить специальным налогом пенсии.  Оно одно  перечеркивало всякие надежды на то, что антикризисный план (четвертый за последние 12 месяцев и, к слову, разработанный в сотрудничестве с экспертами Европейского Центробанка и Еврокомиссии) будет поддержан парламентом. Что же до  отцов-основателей,  то  глава Еврогруппы, объединяющей 16 государств зоны евро,  г-н Жан-Клод Юнкер (Jean-Claude Juncker) перед открытием Саммита 27 глав ЕС в Брюсселе, обнародовал  уже готовую цифру: «…75 миллиардов евро было бы  достаточно», - заявил он.[1] В такую сумму Евросоюз оценивает объемы финансовой помощи Португалии, когда та, наконец,  ее попросит. За скобками осталась, правда, еще одна цифра – 8, 05%. Это - размер ставки пятилетнего государственного кредита для Португалии. С момента введения евро в 1999 году  таких высоких ставок в Европе еще не было. Упорство Португалии  объяснимо, даже несмотря на то, что  в апреле ей придется гасить долги на 4, 23 млрд. евро[2]. Занимать деньги на столь невыгодных условиях,  пусть и во избежание дефолта по государственному долгу, - крайне ответственный шаг для любого правительства. Тем более, что  деньги эти пойдут, в основном, ее соседям, поскольку в португальские активы вложены средства инвесторов из всего ЕС, в первую очередь из  Испании. И если в Португалии случится дефолт,  то экономика Испании тоже пошатнется, а  дальше - эффект домино.

Между тем,  страны ЕС, прежде чем «спасать» Португалию,  все же «хотят понять», насколько подобная поддержка помогла Греции и Ирландии. По словам председателя Европейского совета Хермана Ван Ромпея (Herman Van Rompuy) в ЕС ожидают «результатов стресс-тестов ирландских банков, чтобы лучше судить о последствиях программы».  Ни в коем случае не хочу умалить значение этих «стресс-тестов»  (хотя  пример двух ирландских банков «Allied Irish Banks» (AIB) и «Банка Ирландии» уже показал их несовершенство)[3]  и,  тем более, усомниться в  информированности Господина председателя Евросовета,  но позволю себе привести общеизвестные данные: на сегодняшний день «спасенные» Греция и Ирландия спад своего ВВП с пиковых уровней измеряют уже двузначными цифрами!  Это ли не показатель, мягко говоря, неважного самочувствия  экономик этих стран даже после массированных денежных вливаний?  Да, простят меня финансовые аналитики за столь, может быть,  дилетантские рассуждения, но  даже без банковских стресс-тестов очевидно: «периферию» еврозоны  «трясет»  по нарастающей. И все чаще, в той или иной форме, из уст аналитиков звучат слова об усилении центробежных тенденций, и даже о  возможном распаде еврозоны.

В ноябре прошлого года известный американский экономист Нуриэль Рубини (Nouriel Roubini),  успешно предсказавший  последний финансовый кризис,  допустил  возможность отказа  Греции от евро и ее перехода на новую драхму. Вероятность выхода Греции из еврозоны Рубини  оценивал тогда в 35%, подчеркивая, что процент этот в ближайшие пять лет будет только расти[4].  В истории Греции были разные периоды: и балканские войны, и гражданская война между сторонниками и противниками Антанты во время Первой мировой, и тяжелейшее поражение в войне с Турцией в 1919-1921 годах, приведшее к форменной экономической катастрофе. Однако страна справлялась и продолжала жить дальше.[5]   Теперь же  – ситуация иная.  Греция, как, впрочем, и все остальные члены еврозоны,  лишена возможности  воспользоваться  таким традиционным инструментом  как девальвация. Девальвировать нечего: драхма, песета, эскудо и т.д. – остались в прошлом.  Поэтому остается только одно - урезать зарплаты и пособия.  А за этим следуют протесты населения, громкие отставки политиков,  непомерные долговые обязательства и, в конечном итоге, - не повышение качества жизни, как задумывалось, а его снижение.        

Когда отцы-основатели еврозоны запускали евро, они убежденно  заявляли о том, что  Европа встряхнется, посвежеет, предав забвению былые распри, станет мощной и процветающей. Вопрос о том, приживется евро или нет, вообще не стоял. Это подразумевалось само собой. Вводя евро, в ЕС замахнулись  на создание финансово-политического образования  нового типа, которое объединит страны с разными  культурами, уровнями развития и т.п. Между тем, для евро не было создано даже общего бюджета.

И сегодня мы видим, как евро начал работать против,  начал раскачивать  "евролодку" по краям. На смену первоначальному оптимизму пришли  долговые кризисы,   рост недовольства,  взаимные претензии.

 Питер Кой  (Peter Coy), экономический обозреватель американского делового еженедельника “Business Week” проводит любопытную аналогию между запуском в 1999 году евро и  открытым в том же  году русскими учеными-физиками   сверхтяжелым элементом с не менее «тяжелым» для восприятия  названием унунквадий (Ununquadium ).  Этот искусственно синтезированный  элемент, хоть и занял  114-ю  строчку в периодической таблице Менделеева, но практического применения так и не нашел, потому что «прожил»  всего лишь 2,6 секунды.  Он оказался слишком  нестабильным для  существования в естественной среде. Силы распада превосходили силы, связывающие его частицы в единое целое.  Проводя эту аналогию, американский аналитик задается вопросом:   «Может быть, и евро, как и унунквадиум, слишком тяжел для существования в естественной среде?».[6] Вопрос, действительно,  не праздный.   Частично на него ответил  все тот же   Нуриэль Рубини.  Критикуя излишне ограничительную монетарную политику европейского Центрального банка, он заявил: «Сильный евро ограничивает конкурентоспособность периферийных стран еврозоны… Для роста периферии нужен курс евро, близкий к паритету с долларом».[7]  А Марк Чандлер (Marс Chandler),  глава департамента по валютным стратегиям старейшего американского частного банка «Brown Brothers Harriman»  выходит за рамки сугубо монетарных оценок: "Европейские политики бездарно разбазарили оказанное им доверие, и теперь им его не вернуть, как не засунуть назад зубную пасту, выдавленную из тюбика".[8]

Не буду столь категоричен, хотя, действительно, «пасту в тюбик обратно не засунешь»,  но подорванное доверие все же можно попытаться восстановить  грамотной работой над ошибками. Европейские политики и экономисты, похоже,  это  понимают и стараются кое-что поправить.  В частности, на саммите в Брюсселе главы государств Евросоюза согласовали, так называемый «Европейский механизм стабильности», который с 1 января 2013 года  заменит существующий сейчас антикризисный фонд и,  «пакт евро плюс», предусматривающий мониторинг экономической политики стран – членов ЕС, а также предоставление национальных бюджетов на рассмотрение в Еврокомиссию.  Пакт  этот принят в облегченном по сравнению с изначальным вариантом виде.  Он  не требует ухода от индексации зарплат, а также не ставит планку по единому пенсионному возрасту. «Связаны все нити канвы», — торжественно заявил Херман Ван Ромпей.[9] 

Справедливо подмечено: второй брак - это триумф надежды над жизненным опытом.  Тем не менее,  новая затея отцов-основателей  может оказаться более успешной,  если   опыт прошлого будет учтен и творчески переработан.  Ведь сохранение евро,  соответственно и еврозоны, потребует ещё большего отказа стран-участниц от части национального суверенитета.    Все ли на это готовы?  

Обратимся к  Португалии.  Взяв за точку отсчета  1974 год,  когда в результате «революции гвоздик» рухнула диктатура Салазара,  можно со всей определенностью утверждать, что  страна совершила гигантский рывок. Некогда одна из беднейших стран Европы  сейчас входит  в двадцатку  наиболее   конкурентоспособных стран мира.     Вступление в 1986 году в Евросоюз, которое  сами португальцы сопровождали ироничным высказыванием о том, что Европа оказалась последним континентом, открытым португальцами,  поначалу было многообещающим:   быстрыми темпами стали расти  торговля,   инвестиции, ВВП. Общий экономический рост был даже выше среднего по ЕС.  Но с конца 90-х  динамика  стала «притормаживать».  После принятия евро португальские власти ослабили налоговую политику, и дефицит бюджета заметно увеличился.  В 2001 году его размер уже значительно превышал допустимые 3%.  Столь немаловажный для португальской экономики сектор, как сельское хозяйство, продолжал оставаться  неконкурентоспособным из-за низкой производительности труда. Традиционное рыболовство  - одна из приоритетных в прошлом отраслей экономики - оказалась в упадке.  Суда океанского лова, предназначенные для работы в интернациональной зоне, все больше простаивали из-за ежегодного сокращения распределяемых через ЕС квот на вылов. Страна сейчас вылавливает морепродуктов меньше, чем  Гана  и  Намибия.   В Португалии - самый низкий уровень заработной платы по ЕС и одни из самых высоких налоговых ставок. Португальцы – вторая по величине группа граждан Евросоюза,  не проживающих в собственной стране. Около 900 000 человек, по оценке экспертов, нашли работу в других странах союза, где заработная плата намного выше. По уровню образования страна, несмотря на достигнутый колоссальный прогресс, по-прежнему уступает ведущим странам Европы.[10]

Солнечный, уютный, патриархальный уголок  Иберийского полуострова за  10 лет  с евро  по большому счету так и остался   самым западным «предместьем большой Европы». Стартовые позиции изначально были слишком разными,  да и политика ЕС в отношении Португалии была не во всем продумана. Схожая ситуация - у Греции, Ирландии и ряда других   стран, причем, не только из  так называемого периферийного пояса «европейских деревень». Им в обозримой перспективе  также может  быть предложено место в  листе ожидания на вынужденное получение стабилизационных кредитов.

Евро переживает непростые времена.  Многие сегодня сомневаются в том,  что плюсы от использования единой валюты перевешивают минусы.  Но при этом большинство  экономистов признают: отказ от евро сейчас невозможен.  Если бы такое произошло,  это была бы катастрофа. И все же,  исключать в будущем подобный сценарий не стоит, как не стоит  и сгущать краски по поводу апокалипсических последствий  данного события для Европы.  В истории такое уже бывало. Валютные союзы создавались и распадались. Достаточно вспомнить Австро-Германский, Латинский, Скандинавский союзы.  Как только выпадает хотя бы один из базовых принципов построения подобного рода объединения, судьбу его можно считать предрешенной.     Члены такого союза   должны, прежде всего,  соблюдать правила справедливого  распределения нагрузок. Когда этот баланс нарушается, рушится и все остальное. Между тем, в сегодняшней  Европе  все больше  закрепляется  двухуровневая система, в которой есть страны с высокими доходами  и страны с низкими доходами; страны преимущественно миграционные и страны эмиграционные; страны относительно благополучные и страны –  должники. 

Если все же, на каком-то этапе дальнейшее движение такой разноуровневой  Европы в «общей упряжке» станет невозможным, и  «силы распада перевесят силы, связывающие все части в единое целое», максимум, что грозит еврозоне,  – изменение ее сегодняшних очертаний и расставание с теми странами, которые хотят уйти в «свободное плавание» и готовы это сделать.  Важно только,  чтобы   процесс  этот пошел по эволюционному пути, без форс-мажора и в условиях относительной финансовой стабильности.  А вот  над тем, чтобы такой эволюционный путь по воле обстоятельств состоялся и  не был слишком  болезненным,     принятие  же новых  решений  о еще большем отказе от  национальных суверенитетов в пользу «спасения» еврозоны»  не вели к «урезанию»   личностного суверенитета   граждан Европы,  -  как раз и должны  поразмыслить  «светлые» головы  в Евросоюзе,   поднаторевшие, по их собственному выражению, в  «связывании всех нитей канвы».  

Ключевые слова:  Европа, евро, еврозона, Португалия, Греция, Ирландия, банки, кредиты, экономика

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs