ENGLISH
11:51 17.12.2025 • 
В начале декабря в будничном рабочем порядке администрация Трампа обнародовала свою версию Стратегии национальной безопасности (СНБ) США.
Новая американская СНБ фиксирует амбиции США на безоговорочное мировое лидерство по трем ключевым направлениям: экономика, военная мощь и высокие технологии, а также на доминирующую роль в формировании политического курса на Ближнем Востоке и в Западном полушарии. Вместе с тем, при внешнем структурном сходстве с аналогичными документами предшествующих периодов, предлагает принципиально иную философскую и практическую основу для американской внешней политики. Формально сохраняя жанровые признаки стратегической доктрины, она, однако, содержит программный отказ от парадигмы глобального лидерства, доминировавшей в американской внешней политике на протяжении десятилетий.
Лейтмотивом документа является последовательная реабилитация концепции суверенного национального интереса как высшего и самодостаточного приоритета. Данный подход позиционируется не просто как коррекция курса, а как необходимая мера для восстановления национального «величия». В практическом выражении это означает сознательный отказ от доминирующего подхода США после Второй мировой войны – претензий на роль главного «гаранта и архитектора» либерального международного порядка. Вместо этого провозглашается модель поведения, характерная для классического национального государства, стремящегося к максимизации собственной свободы действий и минимизации налагаемых союзническими и многосторонними обязательствами ограничений.
Прежде всего, речь идет о допущении неизбежности фундаментальной трансформации или даже демонтажа тех элементов сложившегося мирового порядка, которые, как считалось до самого последнего времени, обеспечивали Соединённым Штатам институционализированное лидерство и связанные с ним преимущества. Заявленный Трампом курс можно охарактеризовать как стратегическую адаптацию через самоограничение, где отказ от глобальных притязаний рассматривается как путь к укреплению национальной мощи и суверенитета в условиях новой великодержавной конкуренции.
С точки зрения интересов РФ, особого внимания заслуживает представленная в новой СНБ заявка на кардинальный пересмотр Вашингтоном традиционных приоритетов трансатлантического партнёрства. Опубликованный администрацией Трампа документ содержит формулировки, которые были восприняты европейскими экспертами как весьма тревожный сигнал. В нём угрозы безопасности, связанные с Европой, трактуются в новом ключе: акцент смещён с противостояния России или Китаю на внутренние демографические и миграционные процессы в европейских странах.
В документе последовательно дезавуируется традиционный нарратив, представляющий Европу в качестве органичного партнёра в рамках единого демократического сообщества. Вместо этого регион концептуализируется как пространство, испытывающее системный кризис, который характеризуется политической и социокультурной деградацией. Ключевыми элементами данной критики становятся тезисы об отрыве европейских политических элит от запросов собственных обществ, о сковывающей экономическую динамику избыточной регуляторной политике, а также о подрыве национальной идентичности и суверенитета под воздействием миграционных процессов.
Авторы стратегии высказывают опасение, что, вследствие этих тенденций, Европа в долгосрочной перспективе рискует утратить свою цивилизационную идентичность и геополитическую дееспособность, что ставит под вопрос его надёжность в качестве союзника. В качестве ответных мер Вашингтон обозначил намерение проводить более интервенционистскую политику во внутренних делах европейских государств, одновременно отказываясь от дальнейшего расширения НАТО и декларируя цель нормализации отношений с Россией.
В свете таких выводов роль США в отношении Европы переосмысливается. Из союзника, действующего на основе общих ценностей и взаимного усиления, Европейский союз и ключевые страны региона трансформируются в документе в объект для целенаправленной внешней коррекции. Партнёрство демократий уступает место модели инструментального давления, где отношения используются Вашингтоном в качестве рычага для изменения внутренней политики европейских правительств в соответствии с американскими представлениями о национальном интересе. Данная логика находит выражение в отказе от дальнейшего расширения НАТО и в заявлении об избыточности традиционной роли США в обеспечении европейской безопасности. Таким образом, стратегия фиксирует фундаментальный сдвиг: Вашингтон в официальном порядке отказывается от выполнения функции внешнего сдерживания в отношении угроз европейскому пространству, что исторически являлось краеугольным камнем трансатлантического альянса со времён холодной войны.
Европейские аналитики оценивают данный документ как симптом глубокого кризиса в трансатлантических отношениях, как развитие тезисов, ранее озвученных вице-президентом США Дж. Д. Вэнсом на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале, где он подверг критике миграционную политику ЕС и ограничения для суверенитистских («право-популистских») политических сил. Как следствие, новая Стратегия интерпретируется как институционализация и радикализация критики «в стиле MAGA», превращение её в официальную внешнеполитическую доктрину, которая по своей сути является прямым вызовом проекту европейской интеграции.
Ярко и идеологически оформлено в тексте СНБ отражена и наблюдаемая в последние годы тенденция к сокращению ведущими западными державами институтов публичной и культурной дипломатии. Ставится под сомнение аксиома, согласно которой ценности демократии, открытого общества и прав человека воспринимались не только как политическая модель, но и как универсальный ответ на вызовы модернизации. Констатируется, что накопившиеся глобальные дисбалансы — от растущего социального неравенства внутри обществ до миграционных кризисов и геополитической нестабильности — демонстрируют, что «готовые решения» в формате экспорта политических институтов оказались несостоятельными. В результате происходит откат от идеи «мягкой силы» как миссионерского проекта.
Тем самым, СНБ Трампа выступает как манифест перехода от идеалистического интернационализма к прагматичному, если не сказать циничному, «национальному эгоизму». Стратегия открыто декларирует отказ от претензий на переустройство мира по американскому образцу, что было стержнем внешней политики предыдущих десятилетий. Вместо продвижения демократии и либеральных ценностей как глобального блага, она провозглашает приоритетом сугубо национальные интересы США в жесткой логике межгосударственного соперничества.
Культурно-ценностная составляющая внешней политики, таким образом, не просто сворачивается — она принципиально переосмысливается. Вместо универсалистской культурной дипломатии предлагается защита и продвижение суверенной цивилизационной идентичности, что на практике означает риторику противодействия глобализму и мультикультурализму.
Таким образом, документ Трампа не просто констатирует снижение веры в «общественное устройство» как ответ на мировые проблемы — он институционализирует «неверие», возводя в ранг официальной доктрины тезис о том, что главными факторами исторического процесса выступают не ценности, а конкурирующие цивилизации и нации, отстаивающие свои уникальные модели. Это представляет собой фундаментальный разрыв с философской основой, на которой десятилетиями строилась американская культурная дипломатия.
Критики представленной Доктрины оспаривают её соответствие каноническим признакам стратегического документа. По их оценке, она демонстрирует дефицит аналитической глубины, содержит внутренние логические противоречия и предлагает набор приоритетов, лишённый операциональной последовательности и долгосрочного видения. Вследствие этого документ квалифицируется не как стратегия национальной безопасности в её классическом, рационально-планирующем понимании, но скорее как политический манифест. Его основная функция, с этой точки зрения, заключается не в разработке сбалансированного и долгосрочного внешнеполитического курса, а в догматическом закреплении идеологических установок движения MAGA.
В то же время, представители школы политического реализма предлагают более исторически контекстуализированную интерпретацию. Они отмечают, что основные принципы доктрины — акцент на национальный суверенитет, прагматизм в противовес идеологии и дистанцирование от обременительных альянсов — глубоко укоренены в традиции американского изоляционизма и «унилатерализма». Таким образом, сама по себе доктрина не является беспрецедентным нововведением. Однако, как подчёркивают реалисты, начавшаяся публичная дискуссия о ее основных положениях оказалась чрезвычайно поляризованной. Политические оппоненты администрации встретили документ крайне враждебно, сфокусировавшись на его риторике и отвергая его без попытки понять исторические и структурные причины его возникновения, а также выявить в нём потенциально рациональные элементы, отвечающие на объективные тенденции современной системы международных отношений.
Так, Россия и Китай, обозначавшиеся в прежних СНБ как ключевые геополитические конкуренты, представлены администрацией Трампа не в качестве комплексных системных вызовов, требующих многоуровневого и скоординированного ответа, а скорее как региональные акторы, соседствующие с американской сферой интересов. В отношении России документ демонстрирует принципиальный сдвиг: страна перестаёт трактоваться как ключевая военно-политическая угроза, требующая стратегии сдерживания. Украинский конфликт в этой логике предстаёт не как симптом фундаментального противоречия с «ревизионистской державой, подрывающей основы европейской безопасности», а как локальный фактор нестабильности, требующий скорейшего «оперативного завершения» в интересах снятия напряжённости. Фрагменты СНБ, посвященные России, могут быть интерпретированы как де-факто признание администрацией Трампа за Россией статуса ведущей державы, чьи интересы и зона влияния в Европе требуют учёта в новой модели великодержавного концерта, потенциально маргинализирующей коллективный голос ЕС.
В этой связи, из Москвы звучат заявления, выдержанные в духе осторожного оптимизма. В Кремле позитивно отреагировали на новую американскую Стратегию нацбезопасности, где Россия больше не упоминается как «прямая угроза». Как отметил пресс-секретарь Президента РФ Дмитрий Песков, «мы считаем это позитивным шагом». По словам Пескова, российское руководство намерено провести подробный анализ новой стратегии США. «Безусловно, надо поближе с ней ознакомиться, проанализировать… В целом, эти посылы, конечно, контрастируют с подходами прежних администраций», - отметил Дмитрий Песков.[i]
Открытым остается вопрос, действительно ли администрация Трампа готова признать ключевой геополитический процесс эпохи — формирование параллельной глобальной инфраструктуры, которая бросает вызов установленному под эгидой США порядку на институциональном, технологическом и нормативно-регуляторном уровнях. Идет ли речь о добровольном и сознательном сужении поля глобального влияния и ответственности США? Или, как заявляют западные оппоненты Трампа, - о неспособности или нежелании нынешнего Белого дома адекватно отразить глубинный структурный сдвиг и формулировать долгосрочные цели в условиях меняющегося распределения мирового влияния?
Авторы СНБ Трампа настаивают, что отход от традиционной роли глобального лидера есть не признак слабости, а мера по снижению внешнеполитических рисков и стратегической нагрузки. Что более узкая фокусировка на национальных интересах повысит эффективность и безопасность Америки в долгосрочной перспективе. Другие великие державы воспримут столь открытое признание Вашингтоном объективных реалий смены международного порядка как позитивный факт. Если даже не как признание очевидного: происходит структурная трансформация международного порядка, в рамках которой США и коллективный Запад постепенно утрачивают те доминирующие позиции, которые они занимали на протяжении десятилетий, если не столетий. Таким образом, действия нынешней администрации США, направленные на «сосредоточение на себе», способны ускорить процесс перераспределения глобального влияния.
Своей СНБ Трамп определенно открывает «окно возможностей» для «перестройки международного порядка». Вопрос в том, в какой мере политический класс Соединенных Штатов в целом разделяет представления администрации Трампа о «величии и безопасности» Америки?
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
[i] https://tass.ru/politika/25837261
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
