ENGLISH
11:24 02.12.2021 • На вопрос: В чем причина «вспыхнувшей» сегодня в мире дезинформации, Ростислав Ищенко ответил:
«Во-первых, никакого всплеска фейковой информации нет, просто увеличились технологические возможности. Если раньше, для того, чтобы кого-то дезинформировать, надо было написать статью, разместить ее в газете «Правда», «Известия», «Труд», «Гудок» или «Financial Times», довести это до читателей соответствующего издания и рассчитывать на то, чтобы, допустим, из миллиона читателей пятьсот прочтут статью и двести тысяч примут ее за дезинформацию, а двести тысяч будут активно использовать, то сейчас достаточно пространства Интернета. Вам даже не надо на это тратить деньги или особые ресурсы, вам достаточно создать красивую упаковку для новости, и топ-блогеры ее разнесут сами, потому что это будет выгодно им, это будет привлекать к ним внимание, и эта новость пойдет в массы. Более того, эти люди уже создали себе имя. Им уже верят сотни тысяч, а может быть и миллион, а может быть, и десять миллионов, соответственно, без какого-либо напряжения вы покрываете своей информацией или дезинформацией сразу же огромную часть популяции.
Поскольку выход в Интернет имеет каждый, и каждый может высказать свое мнение там, то мы сталкиваемся с огромным количеством разных фейковых мнений, которые в эпоху господства печатной прессы и телевидения, которые в свое время цензурировалось если не государством, то, по крайней мере, своими редакциями, сейчас эта цензура исчезла. Вы можете меня не опубликовать в СМИ, но создать свой блог и писать там все, что я хочу, мне никто не может запретить. Поэтому мы имеем дело не с каким-то особым всплеском, а просто с выходом того, что было в «подполье», в «подземелье», с выходом наружу. За счет новых технологий эти мнения, сомнения, какие-то идиотские теории, которые раньше оставались уделом городских сумасшедших, и в лучшем случае их обсуждали две бабушки на лавочке, - сейчас они становятся предметом обсуждения огромных масс людей, вплоть до споров, расколов в обществе, а порой даже и гражданских войн.
Мы не имеем дело ни с чем новым, попытки фальсифицировать историю Великой Отечественной войны предпринимаются в политических целях, причем они идут, как снаружи, так и изнутри тоже, потому что внутри страны есть разные политические группы, которые по-разному видят будущее страны, соответственно они это будущее по-разному экстраполируют в прошлое. Если уж говорить об этой ситуации, то это – политический мотив. Но точно такой же политический мотив был у Бисмарка, когда он фальсифицировал Эмсскую депешу (1870 г.). Ему нужна была франко-прусская война, - случилась франко-прусская война на основе фальсификации, фейка. Это было задолго до нашего времени, это было в последней трети XIX века, но это не было чем-то новым даже тогда, т.е. никто не было шокирован, все зафиксировали: «Бисмарк фальсифицировал, ну и что»? Даже скандала не было, просто прошла война.
Сейчас мы имеем дело с тем же самым, просто за счет новых технологий мы стали свидетелями того, чему раньше были свидетели только дипломаты, политики, очень узкий круг людей. Сейчас все это выплескивается непосредственно в общество. Более того, сейчас за счет того, что общественное мнение стало использоваться как политический фактор, как например, мы говорим нашим партнерам: «Почему вы не можете этого сделать, это же всем выгодно – и вам, и нам»? – Они говорят: «А у нас общественное мнение “против”». Значит, мы тоже умеем формировать общественное мнение, и когда они у нас спрашивают: «Почему вы не можете этого сделать?», - мы отвечаем: « У нас общественное мнение “против”».
Видите, общественное мнение стало политическим фактором. Теперь воздействие на общественное мнение стало инструментом политики, как внешней, так и внутренней, чего раньше не было, потому что мнение хоть крепостных, хоть свободных крестьян, хоть фабричных рабочих, - никого не волновало ни в XIX, ни в начале XX вв. На политику влияло мнение определенного класса людей, которые составляли обычно 1-2 процента от общества, которые собственно были политическими профессионалами, причем, из поколения в поколение, и которые этой политикой занимались. Все остальные были страдательной частью, на них политика отыгрывалась.
Сейчас наоборот – каждый человек вольно или невольно является соучастником политики, потому что, как сегодня (на конференции) было сказано, каждый человек – средство массовой информации. «Я пишу, я думаю, я комментирую, я – СМИ, в зависимости оттого, какое количество людей ко мне прислушивается». Но пять-таки, есть заводская малотиражка, есть колхозная газета, рассчитанная на 100-200 человек, а есть общенациональная газета, которая покрывает миллионы, как это когда-то было. Так же и сейчас: есть человек как средство массовой информации, к которому прислушивается 15-20 человек, а есть человек, к которому прислушиваются миллионы. Все они являются частью общества, каждый со своими «тараканами» в голове и этих «тараканов» экстраполируют дальше. Мы не можем сегодня с этим не считаться, но самое главное, - мы не можем с этим и бороться. Это настолько же бессмысленно, как стрелять из пушки по воробьям. Мы можем этим процессом только управлять. Если появилась такая технология, то мы можем ею только управлять, использовать в своих целях, делать из неправды правду, переформатировать ее. Да, конечно, это искусство. И да, конечно, это не каждому дано. Но так и Леонардо да Винчи мог быть не каждый. Даже Пушкин умел рисовать, но Пушкин не нарисовал Мону Лизу. Так и здесь: все люди умеют передавать информацию, все люди умеют получать информацию, но не все люди умеют управлять информацией.
Почему же тогда фейкньюс как явление вошло в международную повестку?
Потому что впервые столкнулись, кстати, не столько в международную повестку, сколько в российскую, потому что в России с конца 90-х господствовала тотальная цензура в Советском Союзе, которая четко форматировала информационное пространство. Все 90-е годы российскому обществу вообще было не до информации, оно выживало. И только с середины 2000-х, ближе к 2010-м гг., когда общество немножко покрылось жирком, у него появилось время на то, чтобы подумать, порефлексировать о том, кто я есть, к чему стремлюсь, куда иду, что мне в этом деле мешает, то тогда оно стало обращать внимание на современные технологии. В это время случился еще и бум, Интернет, его появление – это конец 90-х, а в каждый дом он вошел уже к середине 2000-х, и то не в каждый, сейчас заходит в каждый. Начало и середина 2000-х это расцвет социальных сетей, дальнейшее их распространение, и вот в этот момент общество столкнулось с валом возможностей. И люди, которые привыкли к тому, что они могут открыть газету и прочесть одну правильную истину, в которой невозможно сомневаться, потому что другой нет, они вдруг столкнулись с сотнями, тысячами истин. И общество стало, извините, «колбасить», оно стало задавать вопросы: «Вы там, наверху, вы понимаете, что происходит, почему нам кричат, что нам нужна идеология, нам нужно то, нам нужно сё?». Люди хотят вернуться в нормальное состояние, когда - открыл газету, включил телевизор, тебе сказали, как надо правильно думать, и ты больше не рефлексируешь, собираешь грибы, точишь детали, ловишь рыбу. А сейчас человек погружается, погружается и погружается в это огромное информационное пространство и не может выбрать.
Любой человек не квалифицирован, чтобы отличать правдивую информацию от ложной, он может только верить. Поэтому мы сталкиваемся с тем, что какую бы мы информацию не распространяли, у нас есть половина «верующих» и половина «не верующих». Большая часть антиваксеров были атеистами, но в последнее время они активно цитируют «Апокалипсис». Это совпадает с их актуальной повесткой, они начинают это активно цитировать, хотя не стали верующими. Сейчас мы сталкиваемся с засильем информационного шлака, в котором люди просто не могут разобраться, но никуда от этого не денутся, они все равно в этом будут жить.
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
