Демонизация России: продолжение следует

В условиях турбулентных трансформаций мирового порядка, формирования новых центров силы, укрепления международных позиций России и обострения конкурентного соперничества за геополитические и геоэкономические цели воспроизводство русофобии, демонизация России в западном мире выходит на новый уровень.

Естественное стремление России, как любой страны, – защищать свои национально-государственные интересы, укреплять свое духовно-историческое наследие, расширять культурно-цивилизационное присутствие в мире – настороженно и подозрительно воспринимается в США и в безоглядно ориентирующихся на Штаты странах как некий маргинальный вызов всему человечеству и ценностным основам его цивилизационного развития. В высшей степени показательная целевая направленность доктринально-стратегических документов США, в которых демонизированная Россия совсем недавно уравнивалась с террористической организацией ИГИЛ по уровню враждебности, агрессивности и опасности для США, а также с болезнью Эбола как планетарной угрозы.

Русофобия органично, естественным образом, вписывается в рамки реализации американской доктрины геополитически ограниченного суверенитета, «сутью которого является отрицание прав независимых государств на обладание геополитическими интересами и предпочтениями, не согласованными с интересами Соединенных Штатов»[1].

Первоосновой исторически длительной демонизации России является русофобия – феномен системный: ценностный, мировоззренческий, политический, экономический, социокультурный. Поэтому ее нельзя понимать иначе как системную антитезу геополитической значимости России. Это исходно враждебное, априори предвзятое, рефлекторно неприязненное, всегда болезненно-подозрительное и уничижительное отношение к ней. Здесь важно различать два пласта проблемы: мелкие, сугубо внешние пропагандистские проявления демонизации России, рассчитанные скорее на внутреннее потребление в западных странах, на податливое массовое сознание, давно предрасположенное к ее восприятию как неизбежного зла, и опорные блоки русофобии, ее базовые компоненты, свойства и черты, характерные для глобально западной антироссийской политической рефлексии и совокупных практических действий.

История русофобии России, ее демонизации насчитывает много веков. Характеризуя их истоки, С.В. Лавров подчеркнул, что еще со времен Ивана Грозного «никто в мире не хотел сильной, уверенной в себе России»[2].

Свою деструктивную роль сыграла фальшивка – приписываемое Петру I завещание, в котором он будто бы настаивал на «божественном провидении вести русский народ к главенствованию в Европе». Первая версия «документа» сфабрикованного французскими дипломатами и политиками ряда других стран, появилась в 1756 г., а разоблачена лишь в 1879 г. Фальшивка сделала свое дело: восприятие русских как «дикарей с Востока», а России как потенциального агрессора и завоевателя укрепилось в Европе. Оценивая эту профессионально сработанную мистификацию, известный швейцарский общественно-политический деятель Ги Меттан писал: «Благодаря фальсификации завещания Петра Великого и многократному использованию впоследствии этого подложного “документа”, отныне этот застарелый страх получает новое воплощение, имя которому – Россия»[3].

Примечательная закономерность: именно в этот исторический период появляется нашумевшая книга А. де Кюстина «Россия в 1839 году», надолго ставшая ярким манифестом русофобии и демонизации России. В ней «агрессивный потенциал» России объясняется тем, что русский царь якобы объединил политическое искусство монгольского раба с честолюбивыми устремлениями господина, которому Чингисхан оставил в наследство задачу завоевания мира.

Центральный посыл А. де Кюстина – «раб, стоя на коленях, мечтает о мировом господстве». И вот – наглядная геополитическая перекличка с современностью, озвученная З. Бжезинским в 1987 г. в рекламной аннотации к переизданию этой книги в США: «Ни один советолог еще ничего не добавил к прозрениям де Кюстина в том, что касается русского характера и византийской природы русской политической системы»[4].

Политически бесцеремонное отношение Запада во главе с США к России отчетливо проявилось с самого начала 90-х годов. Об этом со всей критической прямотой высказался бывший премьер-министр Франции Л. Жоспен в своей недавней книге под красноречивым названием «Смутные времена»: «Надо признать, что в ходе транзита ведущие западные страны действовали нагло, а их экономисты, вызванные к постели больного, прописали жуткие лекарства. Расширение НАТО на Восток происходило без оглядки на гордость и опасения руководителей России. Развертывание американских противоракет вдоль российских границ – под мало-убеждающим предлогом иранской угрозы – было ошибкой»[5].

В том же критическом ключе характеризует современную внешнюю политику Запада авторитетный французский политолог Паскаль Бонифас, по словам которого «[Запад] шокирует и дестабилизирует, приводя даже в бешенство, когда другие страны заявляют о своих собственных национальных интересах, что мы считаем грубым и недопустимым». И далее: «Наше ощущение превосходства не только нетерпимо для других, но и опасно для нас самих, поскольку чревато непростительными и дорогостоящими ошибками»[6].

Очередной виток демонизации России, пока еще не максимально выраженный, вызван недавней попыткой обновления концепции «жесткой силы» в интерпретации ее родоначальника Дж. Ная, специфической разновидностью которой названа «острая сила» (sharp power). Это понятие впервые ввели в политологический и международно-политический оборот в конце 2017 г. К. Волкер и Д. Людвиг – авторы доклада Национального фонда в поддержку демократии, учрежденного Конгрессом США. Отсюда его четко профилированная идеологическая, политическая и информационная направленность. «Острая сила» проецируется целевым образом на авторитарные режимы, под которыми подразумеваются прежде всего Китай и, конечно же, Россия. Им приписывается стремление распространить свое влияние на внешнем геополитическом контуре не при помощи «мягкой силы», т.е. увеличения собственной привлекательности и убеждения в этом населения и элит других стран, а за счет базовых взаимосвязанных компонентов «острой силы» – подрывной деятельности, запугивания и давления. Это – новое как даже не забытое старое в американской стратегии сдерживания России (Китай – отдельная тема).

Отечественные аналитики, выделяя первопричину болезненно-конфронтационного отношения коллективного Запада к России, фокусируют внимание на том, что именно она оказалась на острие сопротивления Западу в целом и, конечно же, США в особенности. Поэтому Вашингтон пытается найти решение проблемы путем выбивания России из игры как слабейшего, по их мнению, звена в тандеме Россия-Китай. «Средством достижения данной цели выбрано стремление сначала изолировать и нейтрализовать первую, чтобы, в конечном счете, со всей мощью обрушиться на Поднебесную»[7]. 

И прямо, и опосредованно, в зависимости от геополитической и геоэкономической конъюнктуры русофобия насыщенно подпитывает нынешнюю санкционную сверхактивность Запада, прежде всего США, которая, как показывает жизнь, сразу же дублируется Евросоюзом и аналогичными акциями других американских союзников.

Не нуждается ни в каких комментариях подписанный Д. Трампом в 2017 г. закон «О противодействии противникам Америки посредством санкций», нацеленный на Россию, которой в 184-страничном документе отведено 98 (!) страниц.

С откровенно антироссийского угла Западом активно политизируется борьба с ковидной пандемией. Известные достижения России в создании вакцин минимизируются или замалчиваются. Длительная задержка регистрации Евросоюзом регистрации «Спутника V» – убедительное тому доказательство.

Все более наглядно проявляется политизация процессов в международном олимпийском движении. Ее активизации объективно способствуют деструктивные импульсы, исходящие из США в адрес России, системное санкционное давление на нее со стороны американского руководства, причем, при разных президентах. На летних Олимпийских играх в Японии отчетливо проявилась интернационализация внутренних проблем США. Как образно выразился один из читателей The Wall Street Journal, имея ввиду скандальное обострение расового противостояния в стране, «Мы по-прежнему фавориты в синхронном стоянии на одном колене»[8].

Таким образом, демонизация Западом России со всеми вытекающими последствиями искусственно сохраняет и постоянно воспроизводит на новой или обновленной основе дестабилизирующий потенциал русофобии в мировой политике и международных отношениях. Главным противовесом русофобской демонизации России, мегарегулятором противодействия ей может быть только инновационное саморазвитие России, ее реально значимый геополитический статус, способность адекватно и эффективно реагировать на новые угрозы и вызовы современности. И, отдавая дань великому русскому языку с его тонкой многозначностью и богатейшими нюансами и подтекстами, добавлю: чушь надо пороть.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs