Корпоративный налог: новый рычаг межгосударственной борьбы?

В ходе саммита «Большой семерки» его участники поддержали инициативу США о введении минимальной ставки корпоративного налога для всех стран мира. Другая часть инициативы предусматривает «дополнительную систему обложения транснациональных компаний налогом по месту получения прибыли». Кто выиграет, а кто проиграет от такого решения, в случае его претворения в жизнь?

По замыслу инициаторов, глобальная налоговая инициатива должна включать в себя два компонента. Во-первых, речь идет о наиболее прибыльных ТНК, которым будет предписано платить налоги во всех странах их операционной деятельности. А не только в юрисдикциях, где зарегистрированы их головные офисы. Предлагается распространить эту норму на крупнейшие компании, балансовая прибыль которых превышает 10 процентов в год. Их прибыль, превышающая 10-процентный показатель, будет перераспределяться для налогообложения в странах фактической операционной деятельности.

Во-вторых, все страны, которые поддержат инициативу, будут обязаны установить у себя минимальный уровень налога на доходы головных юридических лиц, штаб-квартиры, международных корпораций – не менее 15 процентов. Таким образом, планируется остановить как нынешнее соревнование между странами, которые пытаются привлечь ТНК под свою юрисдикцию посредством снижения налоговых ставок, так и порочную практику крупнейших компаний мира, которые «экономят» сотни миллиардов долларов, продавая свои товары и услуги через филиалы, зарегистрированные в «налоговых гаванях».

Несмотря на широкую политическую и общественную поддержку самой идеи о том, что «гиганты должны платить справедливые налоги», инициатива G7, как ожидается, вызовет жаркие споры. К примеру, большинство стран ЕС больше заинтересованы в первой части предложенных мер. В то время как США - во второй.[i] В июле предложения G7 должны быть рассмотрены государствами, входящими в «Большую двадцатку». Пока не высказали официальной позиции крупнейшие экономики мира, включая Аргентину, Бразилию, Индию, Южную Корею, Россию, Саудовскую Аравию и Китай. Во всех этих государствах ставки налога на прибыль выше предложенного порога. В целом, в рамках ОЭСР предстоит согласовать интересы и вовсе 139 стран.

Технически, крупнейшие западные экономики могут установить единую ставку налога на свои компании единолично. Тем более что даже в рамках нынешней инициативы, США заявляют о желании «ввести для зарубежных операций американских компаний и более высокую ставку - 21%»; причем – на доходы в каждой иностранной юрисдикции по отдельности. С другой стороны, любое государство, пошедшее по пути односторонних мер, рискует подорвать конкурентоспособность национальных компаний. А также получить многочисленные иски с обвинениями в нарушении норм ВТО. Подобные опасения исторически выступают препятствием на пути попыток универсализации корпоративного налогообложения. Таким образом, критически важной для будущего инициативы оказывается поддержка со стороны G20.

Между тем, неясных моментов достаточно много. К примеру, завышенными могут оказаться ожидания от будущих доходов. «Российская газета» приводит оценки ОЭСР, согласно которым «предлагаемые изменения в налогообложении обеспечат поступление в бюджеты стран дополнительно 50-80 млрд. долл. в год». А «порог» в 10 процентов позволяет избежать новых налогов, скажем, такому мастодонту, как Amazon, чья официальная чистая прибыль составляет 7,5 процентов. Наиболее же серьезные дискуссии вызывает вопрос о долгосрочных выгодоприобретателях предлагаемых изменений.

Наиболее очевиден выигрыш для крупнейших экономик мира, где ТНК получают львиную долю доходов, и, соответственно, прилагают наибольшие усилия к «налоговой оптимизации». Оптимисты полагают, что многие бедные страны также получат прибавку в бюджет, «хотя и не столь значительную, как самые богатые».

В явном проигрыше от инициативы, на первый взгляд, должны оказаться немногие. Прежде всего, речь идет о «налоговых гаванях», а также странах, привлекающих инвестиции посредством низких ставок корпоративного налога. Многие «офшорные зоны» находятся в юрисдикции Великобритании. Лондон, на словах, приветствует инициативу Вашингтона. Возможно, рассчитывая «в обмен» получить ускорение процесса согласования двусторонней сделки о свободной торговле. Серьезный удар может быть нанесен по Гонконгу, через который, на данный момент, в КНР поступает порядка 70 процентов всех иностранных инвестиций.[ii]

Под угрозой оказываются и несколько европейских государств. Ирландии корпоративный налог приносит пятую часть всех налоговых поступлений бюджета. Глава местного Минфина призвал «уравнять возможности» небольших государств и ведущих экономик, позволив первым привлекать инвестиции посредством более низких налогов. Люксембург и Нидерланды, первоначально выступавшие противниками инициативы, изменили точку зрения, поскольку «изыскали новые возможности», суть которых пока не раскрывается.

Среди членов ЕС опасения высказывают Венгрия, Кипр и Мальта. А глава Минфина Польши Косьциньский также заявил, что «его ведомство выступает против глобального налога для корпораций». «Мы не хотим, чтобы в каждой стране необходимо было платить одинаковую ставку глобального корпоративного налога, потому что тогда Польша потеряет конкурентное преимущество, глобальные фирмы не захотят инвестировать в нашу страну».[iii] Не готова принять текущий вариант инициативы и Швейцария.

Более подробный анализ показывает, что в нынешнем виде инициатива отвечает в первую очередь интересам США. И это лишь один из новых экономических рычагов, которые пытаются ввести США в попытке приобрести неконкурентные экономические преимущества. Большинство ТНК, которые она может затронуть, базируются в Америке. Поэтому, к примеру, Вашингтон может выступить с требованием, чтобы они платили налоги на операции в других странах не в местные, а в американский бюджет. США могут поставить вопрос о пересмотре соглашений об избежании двойного налогообложения, используя в качестве «дубинки» угрозу увеличения импортных пошлин.

Не ясно также, в чей бюджет пойдет разница между ставкой единого международного налога и налогами, которые фактически уплачены в конкретной стране. Другие страны будут принуждены повышать налог на прибыль у себя дома, поскольку иначе разница будет поступать в бюджет США? Кому достанутся налоги компаний, зарегистрированных за границей, но котирующихся на американских биржах, либо имеющих значительную долю американских акционеров? Наконец, существуют обоснованные подозрения, что Вашингтон будет готов «делиться» дополнительными доходами от глобального налога только с ближайшими союзниками. То есть имеет места попытка создать дополнительный финансовый стимул для друзей, и новый инструмент экономического давления – для «врагов Америки».

Второй весомый аргумент против налоговой инициативы G7 – категорическое требование для стран, которые присоединятся к ней, отказаться от введения национальных «цифровых налогов» на международных IT-гигантов. В этом случае среди главных пострадавших может оказаться Европейский Союз. Руководство ЕС активно продвигает идею установления «цифрового налога» на услуги, которые оказывают европейским потребителям крупнейшие американские технологические компании. Большинство стран ЕС поддерживают усилия Еврокомиссии. А разногласия с США по этому вопросу уходят корнями в эпоху Обамы.

Еврокомиссия уже несколько лет добивается принятия единого подхода к обложению цифровых услуг в рамках ЕС. Ряд государств-членов по-прежнему выступают против. Франция и Германия пытаются, с разной степенью успешности, принять регулирующее законодательство на национальном уровне. Предполагается, что национальные налоги могут быть отменены, только после подписания универсального международного соглашения в области налогообложения цифровых сервисов, разработка которого ведется в настоящее время под эгидой ОЭСР.

Теперь же Вашингтон, в обмен на обещание «поделиться» доходами от дополнительных налогов с ТНК, одновременно требует от всех будущих участников сделки отказаться от введения национальных цифровых налогов. Угрожая, в противном случае, возобновить санкции, лишь «приостановленные» Офисом торгового представителя США «на время проведения переговоров по вопросам международного налогообложения».

Наконец, третий аргумент «против» касается опасений беднейших стран мира. По данным The Economist, беднейшие государства, в бюджете которых доля доходов от налога с компаний, в среднем, в два раза больше, чем у богатых, считают инициативу «слишком запутанной, негибкой и несправедливой». Так, африканские страны выступают за налогообложение всей прибыли ТНК, а не только доли, превышающей заданный порог. Звучат требования существенно расширить перечень компаний, попадающих под действие инициативы. Не вызывают доверия и предлагаемые юридические механизмы для разрешения споров. Наконец, беднейшие страны справедливо опасаются окончательно потерять возможности для привлечения инвесторов, если лишаться права предлагать им налоговые льготы.

В широком геоэкономическом контексте инициатива Байдена, как представляется, может рассматриваться в рамках борьбы вокруг трансформации нынешней модели глобализации. Так, несмотря на то, что всё больше «незападных» стран стали выходить на первые роли в качестве главных конкурентов для западных компаний, капитал продолжает аккумулироваться преимущественно в странах, эмитирующих мировые резервные валюты. В ответ, в Азии и Евразии формируются новые политико-экономические альянсы, призванные обеспечить устойчивый экономический рост вне зависимости от характера отношений со странами Запада.

С другой стороны, после глобального финансового кризиса 2008-2009 годов и «развитые страны вплотную подошли к важнейшей дилемме: повышение налогов в условиях современной глобализированной экономики вызывает массовое бегство капиталов».[iv] Глобализация в своем нынешнем изводе позволила крупнейшим экономикам достичь пика, однако теперь она же стремительно ставит под угрозу их конкурентоспособность. Как отмечал журнал «Эксперт» в июне прошлого года, «либерализация экономики начала угрожать самим основателям правил мировой торговли, которые они сами же теперь и нарушают». Пандемия подталкивает многие государства если не к самоизоляции, то к проведению более суверенной налоговой политики. Что в еще большей степени угрожает «сверхприбылям» ведущих стран.

Другая тенденция, которую, по-видимому, пытается затормозить Байден, состоит в фундаментальном изменении архитектуры глобальной экономики, сложившейся после Второй мировой войны. С тех пор доля США в мировой экономике упала вдвое, в лучшем случае – до 25 процентов. «Внешнеэкономические противоречия и национализм приводят к возрождению роли hard power…. Это вызывает всё более конфронтационную позицию США, и приход к власти Байдена здесь ничего не изменил». В этой связи США окончательно отказываются от роли «главного международного двигателя свободной торговли».[v] А Байден продолжает линию Трампа на протекционизм. Только более изощренными методами.

Сторонники инициативы G7 настаивают, что борьба с помощью «мягкой силы» финансовых инструментов «лучше», чем столкновение посредством hard power. И даже «лучше», чем нынешние торговые и тарифные «войны».[vi] Оппоненты – что цель США состоит в мобилизации ресурсов для полноценной «холодной войны» с Китаем. Для чего пора вернуть все деньги, до которых сможет дотянуться Вашингтон, обратно в Америку. В том числе, вероятно, и во внутренние американские офшоры.

Борьба между ведущими экономическими центрами мира не ослабевает. Она принимает всё новые, зачастую, более завуалированные формы. В то время как прямое силовое столкновение несет риски неприемлемого ущерба для всех сторон, основным «оружием» в противостоянии XXI века становятся тарифы, налоги и контроль над финансовыми потоками.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs