Разрешим ли северокорейский ракетно-ядерный кризис?

Напряженность вокруг Корейского полуострова - одна из нынешних главных угроз международной безопасности. Появление ракетно-ядерного оружия у Северной Кореи внесло серьезный новый момент в вопрос глобальной стратегической стабильности. Прежде в период холодной войны единственным инструментом контроля над стратегическими вооружениями были отношения Москвы и Вашингтона. Сегодня положение дел в мире радикально изменилось. Новые ядерные державы - Индия, Пакистан, Израиль, КНДР - вне зависимости от того, признают или не признают их таковыми члены первоначальной ядерной «пятерки» ДНЯО, не находятся под контролем ни Вашингтона, ни Москвы, ни Пекина и действуют по собственному усмотрению.

В основе нынешнего полицентризма ядерного распространения - региональное соперничество. Индия создала свой ядерный арсенал в качестве противовеса Китаю, Пакистан - как противовес Индии, Израиль - как щит от арабских государств. Ни одно из названных государств, однако, не замахивается на глобальное верховенство, и поэтому их ядерный статус воспринимается в мире без излишнего ажиотажа.

Иное дело с Северной Кореей. Региональный мотив - многолетнее противостояние между двумя корейскими государствами - КНДР и Южной Кореей сыграл свою определенную роль и в появлении ракетно-ядерной программы Пхеньяна. Но у этой программы есть одна существенная особенность. В отличие от индийско-пакистанского и арабо-израильского противостояний в межкорейское противостояние оказались прямо вовлечены Соединенные Штаты, с 1953 года связанные с Южной Кореей Договором о взаимной обороне. Поэтому Пхеньян изначально разрабатывал свою ракетно-ядерную программу не против южного соседа, а для защиты от потенциального удара США в возможной новой межкорейской войне.

На первых порах ядерные разработки Пхеньяна особого беспокойства у США не вызывали. Но с появлением у КНДР в середине 2010 годов межконтинентальных баллистических ракет Северная Корея стала третьей после Китая и России страной в мире, которая в состоянии нанести удар по материковой части Соединенных Штатов, что сильно изменило положение дел. Прежде, решись США вмешаться в новый вооруженный конфликт на Корейском полуострове, это обошлось бы им лишь потерями среди своего воинского контингента, размещенного в Южной Корее. Сейчас же подобная акция в рамках военного союза с Сеулом обернулась бы разрушением крупных американских городов.

Это обстоятельство вызвало крайне напористое стремление Вашингтона «денуклеаризировать» Северную Корею, в отличие от весьма мягкого отношения американцев к ядерным приготовлениям Индии и Пакистана, не говоря уже об Израиле.

Ракетно-ядерная программа Пхеньяна опасна, но не только для Вашингтона. Превращение Северной Кореи в ядерную страну существенно подрывает всю нынешнюю систему ядерного нераспространения. Скажем, Иран в соответствии с Совместным всеобъемлющим планом действий 2015 года (СВПД) согласился ограничить свою ядерную программу в обмен на отмену санкций и реинтеграцию в мировую экономику. Но если СВПД, из которого уже вышли США, окончательно распадется, то уже ничто, даже возможные военные удары США или Израиля, не остановит Иран перед тем, чтобы стать ядерной державой.

Ракетно-ядерная программа КНДР оказывает свое воздействие и на позиции соседей по региону. Мало кто помнит, что военными ядерными разработками на Корейском полуострове первым занялся в 1970 году не Пхеньян, а Сеул. И эта программа вполне может быть восстановлена. Все необходимые элементы создания собственного ядерного оружия есть также  у Японии и Тайваня. Можно ли исключить, что в случае отхода США от двустороннего соглашения с кем-то из союзников в Азии по так называемому «ядерному зонтику» возникнет своего рода цепная реакция, когда получение ядерного оружия одним из государств будет приводить к запуску аналогичных программ у его соседей. Растет и вероятность попадания такого оружия в руки террористических организаций типа того же ИГИЛ.

Вторая проблема в том, что грань между оборонительной и наступательной политикой очень зыбка. Сейчас КНДР не планирует ни на кого нападать, ядерное оружие ей нужно для защиты. Но есть ли гарантия, что в будущем Пхеньян не захочет применить силу в отношении Сеула, считая, что ядерные ракеты защитят его от вмешательства США на стороне Юга?

Вопрос и в том, насколько безопасно организовано хранение северокорейских ядерных зарядов, не может ли произойти сбой компьютера или другого рода инцидент, способный вызвать потенциальный вооруженный конфликт, в котором может быть применено оружие массового уничтожения.

Ядерная проблема Корейского полуострова непосредственно касается России. И дело не только в подрыве Пхеньяном режима нераспространения. Северокорейские ядерные и ракетные полигоны находятся на расстоянии пары сотен километров от нашей границы. Такое положение нас не устраивает. Нам не нужны вблизи наших границ ни ядерные, ни ракетные испытания. Ни вообще бряцание оружием, кто бы им ни занимался.

Вот почему наша страна в 2003 году совместно с КНР, КНДР, Республикой Корея, США и Японией вошла в состав участников шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Корейского полуострова. Совместное заявление «шестерки» от 19 сентября 2005 года содержало конструктивную основу для движения не только к обеспечению безъядерного статуса Корейского полуострова, но и к общему оздоровлению обстановки в регионе. Его выполнение обеспечило бы достижение политических и экономических решений, способных сделать Северо-Восточную Азию регионом мира, безопасности и сотрудничества.

О чем конкретно шла речь в этом документе? О намерении КНДР отказаться от ядерного оружия, а также всех существующих ядерных программ и в сжатые сроки вернуться в режим ДНЯО и МАГАТЭ. О заявлении США о том, что они не располагают ядерным оружием на Корейском полуострове, не имеют намерений нападать на КНДР или вторгаться на ее территорию с применением ядерного или обычного оружия. Об общей готовности США и КНДР официально уважать суверенитет друг друга, мирно сосуществовать и предпринимать шаги по нормализации отношений в двусторонней сфере. О приверженности шести сторон содействовать прочному миру и стабильности в Северо-Восточной Азии. О согласии участников переговоров заняться выработкой компромиссной формулы, которая открыла бы для КНДР в будущем возможность реализации мирных ядерных программ, включая создание легководного реактора. О принятии сторонами консенсусного принципа осуществления достигнутых договоренностей - «обязательство в ответ на обязательство, действие в ответ на действие». Достигнутые договоренности, будь они претворены в жизнь, могли бы предотвратить развитие многих опасных процессов, набравших силу на Корейском полуострове за последние полтора десятилетия. Однако эти договоренности оказались в подвешенном состоянии. Не все участники переговоров, и прежде всего США, оказались готовы к их выполнению.

Сегодня роль главного борца с северокорейской ядерной программой взял на себя Президент США Д.Трамп. В 2017 году с трибуны Генеральной Ассамблеи ООН он прямо пригрозил физически уничтожить КНДР, если та не откажется от ракетно-ядерного оружия. Однако нежелание союзников США ввязываться в новые американские авантюры в Корее, которое наглядно проявилось в Ванкувере в январе 2018 года на встрече министров иностранных дел государств, чьи войска воевали в Корейской войне 1950-1953 годов на стороне Юга в составе так называемых сил ООН в Корее, заставили его сменить тактику. Результат - два северокорейско-американских саммита и часовая встреча Трампа и Ким Чен Ына на демаркационной линии между КНДР и РК в Пханмунджоме.

На них с обеих сторон были сделаны заявления о намерениях предпринять усилия для достижения стабильности и мира на Корейском полуострове, не подкрепленные, однако, какими-то реальными делами.

Причины этого понятны. «Полное, проверяемое и необратимое» ядерное разоружение, о котором уже много лет говорит американская сторона, - абсолютно нереалистичное и политически невозможное требование. Для Пхеньяна ракетно-ядерная программа - щит его безопасности, и этот щит он просто так не отдаст. Уникальность ядерной проблемы Корейского полу-
острова в том, что в данном случае речь идет не об обеспечении некоего баланса ракетно-ядерных потенциалов двух противостоящих сторон, который бы ограничивал угрозу конфликта, как это было прежде в случае с СССР и США. Задача в том, чтобы убедить государство, создавшее ядерное оружие в качестве единственного щита своей безопасности от удара ядерной сверхдержавы, отказаться от этого щита в обмен на международные гарантии сохранения неприкосновенности своих границ и своей независимости. Северокорейское руководство знает о том, как Запад отблагодарил ливийского лидера М.Каддафи за добровольный отказ от ядерной программы, и не желает для себя повторения его судьбы.

США попытались надавить на Северную Корею санкциями. Но оказалось, что против Пхеньяна санкции не работают. По нескольким причинам, первая из которых - Китай. Он, как Россия и США, недоволен размыванием режима нераспространения, и если бы стал проводить жесткие экономические санкции в жизнь, мог бы реально задушить Северную Корею, ведь до 90% всей северокорейской торговли сейчас - это торговля с Китаем.

Но на политику Китая на Корейском полуострове оказывают влияние дополнительные факторы, многие из которых, с точки зрения Пекина, куда важнее, чем угроза нераспространения ядерного оружия.

Китай рассматривает расстановку сил в Северо-Восточной Азии прежде всего через призму своего противостояния с США. Старания Вашингтона наполнить новым содержанием американо-японо-южнокорейское военное партнерство воспринимается в Пекине как окружение Китая. В этих условиях поддержание на плаву КНДР имеет для Китая стратегическую ценность. Китаю не нужен внутриполитический кризис в Северной Корее, который привел бы к гражданским беспорядкам, потокам беженцев, бесконтрольному вывозу ядерных технологий и компонентов других видов оружия массового уничтожения. Кроме того, Китай не видит в ядерной программе КНДР непосредственной угрозы для себя. Северокорейское ядерное оружие воспринимается Пекином в первую очередь как проблема США и их союзников. Вот почему Китай, с одной стороны, добросовестно участвует в санкциях технического характера и пресекает попытки северокорейцев получить доступ к материалам и комплектующим для ракетно-ядерной программы, а с другой - продолжает торговать с КНДР, в том числе в обход санкций.

Проблема слишком серьезна, чтобы подходить к ней по-ковбойски, с позиции «все и сразу». Но американский истеблишмент - и Трамп как наиболее ярый проводник его интересов - стои́т именно на этом. А поскольку «все и сразу», то есть немедленное и полное ракетно-ядерное разоружение КНДР, невозможно по определению, Трамп использует диалог с Ким Чен Ыном не столько для решения проблемы, сколько для продвижения собственного «пиара», стремясь убедить американского избирателя в том, что в противодействии северокорейским ядерным приготовлениям он превзошел всех своих предшественников.

Так первым сингапурским саммитом с северокорейским лидером в июне 2018 года Трамп ставил целью прежде всего повысить рейтинг свой и Республиканской партии перед ноябрьскими выборами 2018 года в Конгресс США, заявив напуганным северокорейской ракетно-ядерной программой американцам, что Обама-де с этой угрозой ничего поделать не смог, а он, Трамп, как бы это ни было ему неприятно, и встретился, и договорился с «ракетчиком» из Пхеньяна. И он своего добился - никто не спрашивал, в чем конкретно достигнутые договоренности, которых, по сути, ни в чем и не было. По Сингапуру для американского избирателя важна была телевизионная картинка - Президент Трамп «пришел, увидел, победил», и эта картинка тогда сработала.

Ханойский же саммит нужен был Трампу с прицелом на начало в США президентской кампании, в которой он рассчитывает переизбраться на второй срок. Поэтому по северокорейской ракетно-ядерной проблеме, как и по другим острым внешнеполитическим вопросам, ему надо было представить американскому общественному мнению конкретный весомый результат.

Говорят, что в Ханое, в отличие от Сингапура, некая сделка могла быть заключена. По некоторым данным, северокорейцы тогда предложили закрыть Ядерный научно-исследовательский центр в Йонбене в обмен на полное снятие экономических санкций, но Трамп под давлением «ястребов» в своем окружении, прежде всего одиозного помощника по национальной безопасности Болтона, от такого предложения отказался.

Главный аргумент американских противников предложенной Пхеньяном сделки заключался в том, что, пойдя на подписание с КНДР соглашения, которое не предусматривает полного отказа Северной Кореи от ядерной программы, США, по сути, признали бы КНДР де-факто ядерным государством. В Вашингтоне также полагают, что согласие на снятие с Пхеньяна санкций ООН было бы просчетом с необратимыми последствиями. Китай и Россия, которые в 2016-2017 годах в целом поддерживали в Совбезе ООН позицию США по КНДР, в нынешних условиях, несомненно, проголосовали бы за отмену санкций, но выступят ли они за их восстановление, если такая проблема возникнет в будущем?

Сейчас после рукопожатия с Ким Чен Ыном в Пханмунджоме и изгнания Болтона Трамп, похоже, все-таки хочет подписать с Пхеньяном какой-то документ по типу предложенного северокорейцами в Ханое, который можно было бы представить избирателям как «соглашение о денуклеаризации Северной Кореи». Но, естественно, такое «соглашение» главной проблемы бы не решило. Пхеньян сохранил бы не только все уже имеющиеся заряды и средства доставки ядерного оружия, но и способность производить как некоторое количество урановых зарядов, так и ракеты. Оно, правда, имело бы смысл в качестве первого шага на пути к созданию режима ограничения ядерных вооружений на Корейском полуострове.

Однако готов ли Ким Чен Ын идти на какие-то соглашения с Трампом в нынешней ситуации, когда у последнего не лучшие отношения с Конгрессом США и отнюдь не ясные избирательные перспективы? В интересах Кима повременить с любыми конкретными договоренностями, чтобы застраховаться от ситуации, когда преемник Трампа откажется от принятых обязательств подобно тому, как сам Трамп сегодня выходит из договоров, заключенных его предшественниками, таких как договоры по ПРО и РСМД с нашей страной и ядерная сделка с Ираном.

Пхеньяну нужны гарантии безопасности, и он, похоже, готов обсуждать многостороннюю систему таких гарантий. Неслучайно Ким Чен Ын после четырех саммитов с Си Цзиньпином, трех - с Мун Чжэ Ином и двух с половиной - с Трампом (если считать рукопожатие в Пханмунджоме) в апреле этого года направился во Владивосток на саммит с В.Путиным, а затем начал поговаривать и о саммите с С.Абэ. По сути, речь идет о возвращении в той или иной форме к шестистороннему формату обсуждения существующих проблем и выработке системы гарантий.

Достижение позитивных подвижек в деле решения вопроса о ракетно-ядерной программе КНДР возможно лишь на основе поэтапного подхода, который предусматривал бы сначала ограничение, а затем сокращение и в конечном счете ликвидацию обсуждаемых вооружений. Понятно, что, поскольку ядерный статус КНДР внесен в Конституцию страны, для Пхеньяна тема отказа от ядерной программы в настоящий момент выглядит не подлежащей обсуждению. Но что, если начать с соглашения между США и КНДР при участии других стран «шестерки» о закрытии Ядерного научно-исследовательского центра в Йонбене в обмен на снятие экономических санкций?

Или разделить переговоры по ракетной и ядерной программам КНДР? Скажем, Ким Чен Ын объявляет мораторий на ракетные запуски и ядерные испытания, который, по сути, уже действует, ведь с ноября 2017 года никаких испытаний не было, прекращает разработку МБР, замораживает производство ядерных материалов, открывает свои ядерные объекты для международных инспекций и дает гарантии нераспространения ракетных и ядерных технологий. А Вашингтон, Сеул и Токио в ответ на это официально признают КНДР, устанавливают с ней дипломатические отношения, обмениваются посольствами, ограничивают военную деятельность у ее границ, сокращают и в конечном итоге снимают санкции и предоставляют финансовую помощь.

Но согласится ли принять это американский политический истеблишмент? Он, похоже, пока не осознал, что если не вести с северокорейцами предметный, равноправный и отвечающий взаимным интересам безопасности диалог, то в будущем придется каким-то образом учиться жить с ядерным Пхеньяном, как в свое время США учились жить с ядерной Москвой и ядерным Пекином.

При нынешнем широком и детальном обсуждении северокорейского ядерного кризиса как бы «за кадром» остается другой - межкорейский кризис, когда одна корейская нация почти три четверти века разделена на два отдельных государства. Ракетно-ядерная программа КНДР, как уже отмечалось, была принята Пхеньяном для предотвращения потенциального удара со стороны США в случае межкорейской войны. Устранение угрозы такой войны сняло бы и угрозу американского удара по КНДР, которой Пхеньян оправдывает свои ракетно-ядерные разработки. Поэтому межкорейская нормализация способна дать мощный импульс решению ядерной проблемы.

Главный результат состоявшихся в последние два года межкорейских и северокорейско-американских саммитов состоит в том, что и Вашингтон, и Сеул примирились с существованием КНДР и приняли в отношении ее политику мирного сосуществования. Вместе с тем они пока не ведут речи о том, чтобы признать статус КНДР как суверенного государства, законность и конституционность ее руководства.

В Пхеньяне, кстати, также не признают конституционности Республики Корея. С точки зрения северокорейского правительства, Южная Корея - это территория, оккупированная Соединенными Штатами, на которой действует марионеточный и не имеющий легитимности режим. Вместе с тем в Пхеньяне уже принимали глав этого «режима» - Ким Дэ Чжуна в 2000 году, Но Му Хёна в 2007-м и трижды Мун Чжэ Ина в 2018 году. Но ни Ким Чен Ир, ни Ким Чен Ын никогда не бывали в Сеуле, несмотря на сделанные им с южнокорейской стороны официальные приглашения.

Дело в том, что южнокорейский Закон о национальной безопасности трактует Северную Корею не как страну, а как антигосударственную организацию, и, окажись кто-нибудь из Кимов на юге, согласно букве этого закона, он должен быть немедленно арестован как военный преступник. Говорят, что в свое время либерал Ким Дэ Чжун собирался переступить этот одиозный закон, чтобы провести ответный визит в КНДР после Пхеньянского саммита 2000 года, принесшего ему Нобелевскую премию мира, но этому воспрепятствовали консервативные силы в Национальном собрании, вооруженных силах и государственном аппарате РК. Внутриполитическое положение Мун Чжэ Ина сегодня по разным причинам сложнее, чем у Ким Дэ Чжуна. Поэтому Ким Чен Ыну, похоже, вряд ли удастся в ближайшее время увидеть Сеул, несмотря на все добрые слова, сказанные в его адрес Президентом РК на межкорейских саммитах.

Нельзя сказать, что в ходе межкорейских саммитов 2018 года не было предпринято усилий к разрядке напряженности между КНДР и РК. Выделю два момента. Во-первых, подписанное в ходе Пхеньянского саммита министрами обороны двух стран Соглашение о выполнении Пханмунчжомской декларации в военной сфере. Это принципиально новый и главное - практический шаг к снижению военной напряженности. Укрепляются меры доверия между военными, открываются каналы связи - стороны собираются принять все меры, чтобы не допустить в любом из пространств каких-либо столкновений и конфликтов с применением военной силы. Это тем более важно, поскольку РК в своем собственном качестве не подписывала Соглашение о перемирии в Корее 1953 года.

Во-вторых, привлекло внимание намерение лидеров двух государств подать заявку на совместное проведение летней Олимпиады 2032 года. То есть РК признала, что не рассчитывает, как это было все последние годы, на падение режима в КНДР и что Север и Юг будут раздельно существовать и через 15 лет.

Примечательно, однако, что вместе с тем в рамках Министерства общественной администрации и безопасности Республики Корея продолжает действовать так называемое Управление пяти северных провинций. Согласно позиции властей Республики Корея, оно служит легитимной администрацией территорий, «временно находящихся под управлением КНДР». В управлении работают пять губернаторов провинций с аппаратом и несколько десятков начальников уездов. Кроме того, в резерве находятся начальники всех поселков, волостей и городских районов Северной Кореи.

Для межкорейской нормализации крайне важно перевести отношения между КНДР и РК в двусторонний формат. Решать вопросы мира и войны между двумя корейскими государствами должны сами эти государства.

Откровенно противоестественным выглядит положение, когда в военном противостоянии с КНДР формально находится не Республика Корея, а ООН как сторона Корейской войны. Соглашение о перемирии 1953 года со стороны сил, противостоявших Корейской народной армии и китайским народным добровольцам, было подписано от имени так называемого Командования сил ООН в Южной Корее в составе воинских контингентов 16 государств под началом США, то есть в конечном счете от имени ООН.

Но это соглашение означало прекращение лишь военных действий, а не состояния войны, и поэтому ООН до сих пор де-юре пребывает в состоянии войны с КНДР, что выглядит по меньшей мере странно, поскольку КНДР с 1991 года - полноправный член ООН.

Настало время принять декларацию Совета Безопасности ООН, в которой необходимо заявить, что Корейская война была страницей прошлого, что СБ ООН эту страницу закрывает и, соответственно, отпадает нужда в Командовании сил ООН в Корее. При этом присутствие американских войск в Южной Корее должно регулироваться исключительно межгосударственными договоренностями между Республикой Корея и США.

В связи с межкорейскими саммитами 2018 года неоднократно всплывал вопрос о необходимости заменить Соглашение о перемирии в Корее 1953 года мирным договором. При этом существует значительный разброс мнений относительно того, какие государства должны быть участниками этого договора.

Наверное, нужно исходить из следующего. Соглашение о перемирии 1953 года не было межгосударственным документом. Его подписали командующие вооруженными силами, участвовавшие в Корейской войне, - глава правительства КНДР Ким Ир Сен, командующий китайскими народными добровольцами и главнокомандующий войсками ООН американский генерал. Представитель Южной Кореи, следуя указанию тогдашнего Президента страны Ли Сын Мана, подписывать соглашение отказался. Таким образом, ни Республика Корея, ни США, ни Китай в государственном качестве в соглашение о перемирии вовлечены не были. Более того, США и Китай как государства и не участвовали в Корейской войне. Американские войска воевали в составе международного контингента, направленного в Корею решением Совета Безопасности ООН, а китайские - в качестве добровольцев.

С учетом названных обстоятельств мирный договор на Корейском полуострове должен быть договором двух суверенных независимых государств - КНДР и Республики Корея, возможно, при гарантиях пяти постоянных членов Совета Безопасности ООН - России, Китая, США, Англии и Франции.

Добиться полного доверия между противостоящими сторонами на Корейском полуострове вряд ли возможно в обозримом будущем, но некоторая степень уверенности в действиях друг друга - это уже вполне достижимая и необходимая цель.

Северокорейское ядерное досье - одна из немногих проблем международной политики, по которой между основными игроками существует почти консенсус. В то же время у каждого государства, так или иначе причастного к проблеме, помимо общего нежелания видеть Северную Корею ядерной державой, есть и свои специфические цели и интересы, которые зачастую противоречат друг другу и мешают координации действий.

При всем этом, однако, ситуация вокруг северокорейской ядерной программы отнюдь не представляется тупиковой. Задача в том, чтобы привести единодушие по решению проблемы  военной ядерной программы КНДР всех заинтересованных сторон - США, России, Китая, Южной Кореи и Японии - к активным совместным действиям на практике.

От того, как пойдут дела вокруг ядерной проблемы Корейского полуострова, во многом зависит будущее не только Северо-Восточной Азии, но и всего Азиатско-Тихоокеанского региона, да и развитие общемировых процессов.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs