Широкая поступь Китая на Африканском континенте

Фото: theafricanmag.com

Южно-Африканская Республика, Претория

Большой объем инвестиций в политически нестабильные государства Африки вынуждают Китай в последнее время наращивать присутствие своих сил безопасности и принимать активное участие в миротворческих операциях на континенте.

На 19 съезде Коммунистической Партии Китая в октябре прошлого года Си Цзиньпин заявил, что пришло время для китайской нации стать весомой силой, которая будет иметь большой авторитет на мировой арене в политической, экономической и военной сферах. На фоне заявления китайского лидера многие эксперты утверждают, что Африка используется Пекином как экспериментальная платформа для наращивания своего влияния в мире.

В Южноафриканском Институте Международных Отношений (SAIIA) синолог Крис Олден на мероприятии, посвященном выходу своей книги «Китай и Африка: построение мира и сотрудничество в сфере безопасности на континенте» (China and Africa: Building Peace and Security Cooperation on the Continent), заметил, что такое заявление противоречит традиционному китайскому принципу невмешательства в дела других стран. К. Олден является главным научным сотрудником в SAIIA и профессором кафедры международных отношений в Лондонской школе экономики и политических наук (LSE). В своей книге он отмечает, что за последние несколько лет Китай значительно нарастил силы безопасности в Африке. Вместе с тем, этот переход от прежней позиции невмешательства приблизил внешнеполитические цели Пекина к странам Запада, которые были задолго до него вовлечены в дело обеспечения безопасности на африканском континенте. Как заметил К. Олден, несмотря на то, что действия Китая идут в общем русле с политикой западных держав, китайские амбиции вызывают у них подлинную тревогу.

Тем не менее, китайцы активно показывают, что предпочитают сотрудничать с другими странами. Это особенно заметно на примере Джибути, где контингенты вооруженных сил Китая, США, Японии и стран ЕС расквартированы бок о бок на очень ограниченных территориях. Эксперты при этом обращают внимание на то, что и это явление может рассматриваться в Пекине с точки зрения предварительной «пробы» сотрудничества в сфере безопасности для будущей совместной работы китайских контингентов с другими странами по всему миру.

К. Олден объяснил, что быстрорастущая вовлеченность Китая в экономику Африки за последние два десятилетия заставила Пекин привыкнуть к непредсказуемой африканской политике, что привело, в конечном итоге, к увеличению, до этого ограниченного, присутствия сил безопасности для защиты своих граждан, работающих за рубежом, а также своих финансовых активов.

Китай начал увеличивать свое военное присутствие на африканской земле в 1998 году с принятия решения о выделении дополнительной финансовой поддержки ООН и с непосредственного участия в ее миротворческих операциях на континенте.

В книге описывается, что китайские инвестиции на ранних этапах экономического вовлечения оказались в разрываемых войной нестабильных странах, таких как Ливия или Судан, который впоследствии оказался расколот на две части и по сей день является одним из наиболее «горячих» очагов нестабильности в Африке. «Именно суданский кризис в начале 2000-х годов и множество нефтяных разработок подконтрольных Китаю стали переломным моментом для введения масштабных мер Пекина в области обеспечения безопасности своих активов», – отмечает К. Олден. Китай занял крайне активную позицию в этом вопросе, инициировав переговоры в Совете безопасности ООН, и даже настоял на передаче дела суданского президента Омара аль-Башира в Международный Уголовный Суд.

Китай был вынужден пойти на этот шаг также из-за беспокойства о своей международной репутации, на которую могли негативно повлиять действия Китая в Судане, особенно в преддверии Олимпиады 2008 года в Пекине. После обретения независимости Южным Суданом в 2011 году и нарастания напряженности с Хартумом, которая вылилась в ожесточенный конфликт, Пекин сыграл важную посредническую роль при обеспечении мирных переговоров. Затем Китай предоставил своих военнослужащих для контингента миротворческой миссии ООН в Южном Судане. Столкнувшись с непредсказуемостью Дарфура, который направил китайские силы в те районы страны, куда Пекин не рассчитывал попасть, а также после кризиса 2011 года в Ливии, где у Китая тоже были значительные нефтяные активы, Пекин был вынужден еще сильнее углубиться в вопросы миротворчества и безопасности.

Китайское руководство впервые пошло на такую меру как ввод своих сил, фактически, в частную зону, используя солдат в качестве частной вооружённой охраны, чтобы защитить некоторые из своих самых больших коммерческих активов в нефтяной сфере.

Китай увеличил поддержку миротворческой деятельности: финансирование и непосредственное участие в операциях Африканского Союза (АС), а также принял участие в операциях на территории Мали. Стоит отметить, что после китайского участия в восстановлении порядка в Либерии после гражданской войны, руководство страны признало Тайвань частью Китая.

Китай также усилил свою двустороннюю военную поддержку в Африке, состоящую из подготовки кадров и, что вызвало еще больше споров, поставок лёгкого стрелкового оружия. Китай стал третьим по объему поставщиком на континенте. К. Олден отметил, что, несмотря на участие Китая в миротворческих операциях, западные неправительственные организации оказывали давление на Пекин, чтобы он сократил продажу оружия, так как она разжигала конфликты.

К. Олден заметил, что участие Китая в обеспечении безопасности на море в Африке также возросло, начиная с участия китайского флота в международном морском патруле по борьбе с пиратством в Сомали в 2008 году. В 2015 году Китай пошёл дальше, создав морскую базу в Джибути и затем расширив там свое присутствие.

Заход китайского военного корабля в гавань Обоке (Джибути). Фото: agcnews.eu

Кобас ван Стаден, преподаватель кафедры по изучению средств массовой информации из Витватерсрандского университета, отметил на семинаре в SAIIA, что вмешательство Китая в Африку порождает в Пекине споры на тему отправки солдат в конфликтные районы. После того, как два китайских миротворца были убиты в Южном Судане и один в Мали в прошлом году, поднялся шквал недовольства в китайских социальных сетях. Некоторые спрашивают, как китайские военные вообще оказались в этих странах, в то время как другие требуют более жесткого ответа на случившееся. Ван Стаден считает, что требования китайцев отомстить за события в Южном Судане и Мали наглядно показывают, как Пекин видит свою роль на мировой арене. «Китай считает себя международным игроком, и это совершенно противоположно политике невмешательства, которая господствовала в прошлом», – сказал он.

К. Олден в свою очередь предположил, что уроки, полученные Китаем в Африке, могут быть применены к высокоамбициозной инициативе Си Цзиньпина «Один пояс - один путь». Так же как и в Африке, экономические интересы Китая по отношению к странам «Шелкового пути» распространяются на политическую конкуренцию, а также, вероятно, на необходимость обеспечения безопасности.

Таким образом, подводя итог, можно сказать, что широкий спектр китайских инициатив в Африке можно расценивать как, своего рода, «обкатку» способов и методов оказания влияния на страны континента. На основе полученных результатов, как полагают южноафриканские эксперты, в Пекине со временем выработают целые методики использования так называемой «мягкой силы с китайским акцентом». Их уже в обозримом будущем китайское руководство будет применять для выгодного ему влияния уже на более «серьезные» страны (например, на членов ЕС) при реализации вышеуказанных планов по опоясыванию всего мира «Одним поясом – одним путем».

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs