Правовые, культурные и исторические аспекты в истории Франции и Бретани

Фото: geographyofrussia.com

Когда летом 1978 года в Версале прогремели взрывы, современное французское общество впервые столкнулось с проблемой бретонского национализма. Древняя провинция Бретань полтора тысячелетия была независимым государством, вплоть до ее аннексии Французским королевством в XVI  веке. Доктор юридических и исторических наук Луи Меленнек – специалист по истории Франции и, в частности, Бретани. В своем интервью он освещает некоторые правовые и исторические аспекты произошедшего объединения двух стран, отголоски которого слышны еще и поныне.

Александр Артамонов. Доктор Луи Меленнек, Вы известны своими работами в области истории Бретани, а также своей правозащитной деятельностью. Недавно в региональной бретонской прессе вышла Ваша очередная статья под названием «Франция – отнюдь не страна прав Человека». Не могли бы Вы подробно рассказать о сути Вашей публикации?

Луи Меленнек. Да, я готов доказать, что, вопреки расхожему мнению, Франция вовсе не является страной соблюдения прав Человека. Речь идет о выгодном коммерческом бренде, который, образно говоря, Франция запустила в оборот начиная с 1789 года. Париж также упорно распространяет мнение, что именно благодаря Франции человечество узнало о том, что такое права Человека. Тогда же Францию начали называть «страной свободы».

В то же время наша провинция, Бретань, является истинной родиной прав Человека, так как именно на этой земле равноправие между мужчиной и женщиной, например, соблюдалось уже с античных времен. Причем речь не идет о каких-либо предположениях, но о точно установленных объективных исторических фактах. Подтверждение оным можно найти, в частности, в трудах Гая Юлия Цезаря. Уже тогда, в первые века нашей эры, бретонская женщина имела право владеть имуществом наравне с мужчиной. Она обладала правом приобретать и продавать. Кроме того, даже в браке она сохраняла право распоряжаться своим приданым, а также обращаться к правосудию и свидетельствовать перед судом. Также женщина обладала правом проходить воинскую службу и занимать руководящие должности вплоть до главы государства. Так как по роду своей деятельности я сочетаю исследования в области истории и социологии, то должен отметить, что положение женщины, как правило, свидетельствует о цивилизованности  того или иного общества.

В то же время тогда, в большинстве западноевропейских государств женщины в те века подвергались систематической сегрегации, трудно не заметить, насколько лучше был их правовой статус на территории государства Бретань. Конечно же, бретонцы справедливо гордятся этим историческим достижением. Тем не менее, мы не склонны считать себя исключительными, так как в те давние времена, наряду с нашей цивилизацией, существовали и другие матриархальные культуры. В том числе, могу назвать, например, некоторые государства, существовавшие тогда на юге Китая. Естественно, ничего подобного не существовало тогда на территории остальной Франции. Кстати, на мой взгляд, половое неравенство не полностью преодолено французским правительством даже в 2017 году.

Теперь, беря тематику прав Человека несколько шире, можно сказать, что, к сожалению, Французская революция 1789 года привела прямо к обратному эффекту: массовым убийствам, попранию традиционных прав и свобод населения. Я не являюсь сторонником монархии. Как историк, я понимаю, что в конце XVIII века французская монархия изрядно обветшала и нуждалась в явном обновлении. Но революция этому отнюдь не поспособствовала – более того, только усугубила существовавшее положение вещей. Последовавшие же после 1789 года режимы, то есть Наполеоновское правление и Реставрация, так и не смогли развить во Франции  институт прав Человека. Отметим, тем не менее, что в эпоху Наполеона I еще предпринимались робкие попытки наделить население некими гражданскими правами, но эти намеченные реформы не удались, а их автор был изгнан за пределы Франции.

И только в 1870 году очень робко права Человека наконец-то заявляют о себе. Считаю, что и в 2017 году правозащитникам есть чем заняться у нас, так как права Человека по-прежнему не соблюдаются полномасштабно.

АА. Но, дорогой доктор, пока что мы с Вами затронули только равенство между мужчиной и женщиной. Не могли бы Вы как-нибудь проиллюстрировать Вашу мысль о соблюдении со стороны средневековой власти гражданских прав простолюдинов? Под простолюдинами я понимаю сословия, входившие в Генеральные штаты, то есть крестьян, коммерсантов и других представителей неблагородных сословий. И так как Вы настаиваете на более высокой правовой культуре Вашей провинции, не могли бы Вы провести сравнительный анализ между Бретанью и Францией в эпоху Средних веков?

ЛМ. Ну что же, я еще раз настаиваю, что между X и XV веками Бретань представляла собой, безусловно, более развитое государство, чем тогда еще отдельная от нее Франция. В конце XV века  социальный прогресс был насильственно прерван четырьмя последовательными нашествиями французских войск, что в дальнейшем, привело к аннексии этого герцогства. Остановимся на этих моментах несколько более подробно.

Вся история Средневековья проходила под знаком централизации власти. Процесс был запущен в эпоху Людовика XI. Постепенно Париж пришел к абсолютной монархии, при которой никто не имел право оспаривать субъективные решения государя. Он имел даже право единоличного  утверждения смертных приговоров. Тем временем, в Бретани правовой механизм работал совершенно иначе.

Не исключено, что исторические и социальные различия между двумя культурами напрямую связаны с островным происхождением бретонского этноса, который пришел на материковую часть Европейского континента с юга Англии. Таким образом, наша бретонская цивилизация разделяет социальную эволюцию нордических европейских цивилизаций, а не французской континентальной культуры.

В ту эпоху, о которой мы говорим, во главе Бретани стоял правитель, который, в течение двух веков, носил королевский титул.  В дальнейшем, королевский титул был отменен. После этого правитель Бретани назывался герцогом. На латыни это означает «выборный руководитель». В те времена Бретань еще была суверенным государством и субъектом международного права. Герцог был высокой договаривающейся стороной в отношениях с королем Франции.

АА. Можно ли было уточнить идет ли речь о герцоге, как военачальнике? Так как на латыни dux означает именно выборного или назначаемого военачальника.

ЛМ. Я бы не придерживался столь строгой терминологии, так как обозначение должности претерпело за века существенную эволюцию. Дериватами от dux являются и венецианский дож, и итальянский дуче и т.д. Часто люди, носившие этот титул, действительно имели воинские прерогативы. Но, тем не менее, это не было обязательным условием занятия должности. В то же время герцог Бретани был также и верховным главнокомандующим герцогства.

Возвращаясь к сути вопроса, следует уточнить, что тогда герцог получал верховную должность, но не власть. Он имел право первого голоса при принятии судьбоносных решений и, бесспорно, олицетворял государство, но опирался на кабинет министров и его руководителя, канцлера. Также любопытно отметить, что в основе власти правительства лежал национальный консенсус. В генеральные советники, как тогда называли в Бретани министров, избирались исключительно квалифицированные кадры – как правило, юридического профиля. Все решения правительства проходили обязательное одобрение у мэрий городов страны, духовенства и крупных землевладельцев. Если провести сравнительный анализ, то можно отметить, что в те времена во Франции парламент отсутствовал. На мой взгляд, и сейчас эта инстанция работает довольно пристрастно, в отличие от древне-бретонского аналога. Бретонский парламент обязательно собирался на генеральную ассамблею каждый год или один раз два года. Заметьте, что речь идет о Средних веках!

Необходимо отметить, что после аннексии Французским королевством герцогства Бретань произошел некий откат назад, от цивилизованности в дикость, приблизительно на 5-6 веков. До того, как произошло объединение двух субъектов международного права, в Бретани властвовал полный аналог аристократической демократии. Так, например, за 2 года до аннексии, в 1485 году, герцог Бретани лишился права назначать судей. Фактически судейское сословие принудило его выбирать из списка кандидатов, который судьи представляли правителю. Здесь вполне виден эмбрион современной демократической системы.

АА. Насколько мне известно, даже после аннексии Бретани, в этой исторической провинции сохранялся собственный территориальный парламент вплоть до Французской революции 1789 года?

ЛМ. Да, Вы правы. Если же обратиться собственно к истории произошедшего тогда территориального объединения, то более всего оно напоминало завоевание самой Франции Германией в 1940 году. Вплоть до самой аннексии, которая была осуществлена вопреки воле большинства бретонцев, Французское королевство традиционно занимало враждебную позицию относительно Бретани. В 1532 году, после состоявшегося объединения было все же достигнуто соглашение о сохранении за Бретанью ряда привилегий и традиций, свойственных этому герцогству. Но далее, в течение многих столетий, Париж пытался ограничить автономию своей новой провинции и ее режим самоуправляемости. Так, изначально  Бретань даже оговорила себе право оставить собственных герцога, канцлера и региональное правительство.  В дальнейшем, династическая линия герцогов была упразднена, равно как и должность. Потом пришел черед и местному режиму самоуправления.

Тем не менее, парламент провинции Бретань был сохранен и функционировал вплоть до 1789 года. Национальное Собрание Бретани включало представителей всех сословий. В прерогативы парламента, собиравшегося один раз в 2 года, входило голосование законов Французского королевства для их утверждения на территории Бретани, равно как и утверждение режима налогообложения. Конечно, французский королевский двор пытался всячески ограничить эти свободы, но бретонцы жестко отстаивали свою территориальную автономию.

Необходимо также отметить, что, согласно отчету министра центрального французского правительства Неккера от 1788 года, Бретань платила в центральную казну налогов в 2 раза меньше, чем другие французские земли. Все это было плодом постоянной борьбы бретонских политиков за право на самоопределение. Кроме того, после кончины Короля-Солнце, Людовика XIV, правление которого отличалось авторитаризмом, бретонцы сумели отвоевать и оговорить дополнительные привилегии. Так, начиная с 1715 года, они фактически превращаются в территориальную автономию с местным правительством.

После прихода к власти революционеров в 1789 году, Бретань была разгромлена и поставлена на колени: у нее отобрали правительство и парламент. Бретань лишилась также особого режима налогообложения. Начались систематические гонения, направленные против языка и самобытной культуры этой древней области Европы. Подобно североамериканским индейцам бретонцы были подвергнуты настоящему промыванию мозгов: им запретили не только изучение родной истории и культуры, но их также лишили  права говорить на родном языке! Такое правило неукоснительно соблюдалось еще в ХХ столетии. Если в школе дети говорили на национальном языке, то их подвергали наказанию. Духовенству также запретили использовать бретонский язык в ходе богослужения. Так был реализован культурный геноцид, плоды которого мы продолжаем пожинать уже в XXI веке. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs