Ось «Москва – Дели – Пекин» - как единство противоречий

В современном мире ни одна, даже самая мощная, держава уже не в состоянии предотвратить процесс появления новых центров силы и геополитического притяжения. Одним из таких центров является Россия, которая в противостоянии с нажимом извне предпочла опереться на две крупнейшие азиатские державы - Индию и Китай. И немало аналитиков склонны считать, что именно эти три страны смогут совместными усилиями в недалеком будущем придать новую архитектонику многополярному миру.

Сформировать «стратегический треугольник  «Москва – Дели – Пекин» предлагал еще в 1998 году Евгений Примаков в бытность свою премьер-министром РФ. Тогда эта идея казалась не просто нереалистичной, но почти фантастической.  С тех пор многое изменилось. Начиная с 2001 года, отношения между «вершинами треугольника» вышли на уровень практической координации действий на фоне в целом успешно развивающегося экономического сотрудничества. В политическом лексиконе появилась даже аббревиатура РИК, обозначающая совокупность трех стран, общее население которых составляет 40% населения Земли и на долю которых приходится 20% мирового ВВП. (https://interaffairs.ru)

Тем не менее, это не формализованный союз, а интуитивное ощущение необходимости взаимодействия. По мнению вице-президента индийского исследовательского центра Observer Research Foundation Самира Сарана, например, «России необходимо создать сообщество в противовес атлантическим странам, Китаю — продвинуть свои экономические проекты, Индии — заручиться поддержкой в борьбе с терроризмом». (http://kommersant.ru)  Предположим все-таки, что участниками РИК движут не только эти интересы. В основе внешней политики трех держав лежит понимание того, что вся система мировой политики неизбежно трансформируется в сторону полицентричного мира, и, как результат,  их естественное стремление преобразовать систему международных отношений в соответствии с сегодняшними условиями.

Заинтересованность в налаживании более тесных связей с РИК демонстрирует и постсанкционный Иран. Устами своего министра обороны Хосейна Дехгана Тегеран декларировал, что «хотел бы поддержать идею о развитии многостороннего оборонного сотрудничества между Китаем, Ираном, РФ и Индией для противодействия целенаправленному движению по расширению НАТО на восток и размещению ракетного щита в Европе». (Цит. по: http://rusprav.tv)

Приходится констатировать, что если двусторонние российско-китайские и российско-индийские связи в целом обладают положительной динамикой, то между Индией и Китаем сохраняется довольно высокий уровень недоверия, хотя отношения между этими странами и идут к нормализации быстрее, чем ранее. Процесс этот ускорился с приходом к власти в Китае в 1989 году Дзэн Дзэминя. В начале и середине девяностых годов прошлого века был подписан ряд соглашений, призванных обеспечить мир и стабильность в приграничных районах, а в 2003 году Индия признала Тибет китайской территорией, а Китай признал Сикким частью Индии. В 2008 году стороны договорились об исключительно мирном решении пограничных вопросов.

Новый положительный импульс процессам сближения появился с избранием Нарендра Моди на пост премьер-министра Индии. Моди сразу же объявил, что «хочет отправить политические вопросы территориальных притязаний в корзину истории». (http://vpk-news.ru)  Что объединяет две страны? Прежде всего - опасность терроризма, в первую очередь – исламского. В обеих странах есть многочисленная мусульманская община и обе имеют политические и экономические интересы в Центральной Азии и Афганистане.

Впрочем, терроризм они иногда трактуют по-разному. Пример тому – неоднократное блокирование Пекином в Совбезе ООН резолюции по признанию террористом лидера пакистанской группировки "Джаиш-э-Мохаммад" Масуда Ажара, на чем настаивает Индия. По информации газеты The Indian Express, это решение китайских властей стало результатом консультаций с «представителями Пакистана». (http://kommersant.ru) Конфронтация Исламабада и Нью-Дели имеет давнюю историю. При этом Китай поддерживает Пакистан, которому отводит важную роль в формировании южной ветки своего проекта «Нового Шелкового пути».

Китай по-прежнему претендует на 35 тысяч квадратных миль штата Аруначал-Прадеш (в Китае его называют «Южным Тибетом»), а Индия – на 15 тысяч квадратных миль плато Аксай Чин в штате Джамму и Кашмир. Не решены проблемы демаркации границы и разграничения  трансграничных водных ресурсов, не снят с повестки дня тибетский вопрос. При том, что нынешний Далай-лама в 2011 году отошел от политической деятельности, оставив пост главы «Тибетского правительства в изгнании», но  его влияние на адептов ламаизма от этого не уменьшилось. В ответ на активизацию Китая на пакистанском направлении Индия развивает связи с Японией, чьи отношения с Китаем нельзя назвать дружескими. Не случайно именно Японии Нью-Дели предложил участвовать в создании логистической военной инфраструктуры в оспариваемом КНР горном районе Ладакха.

Еще один очаг напряженности – акватория восточной части Индийского океана, который Нью-Дели не без оснований считает зоной своих интересов и активно наращивает здесь военно-морские силы. Через Индийский океан проходит немалая часть ресурсов, снабжающих и китайское население, и китайскую промышленность. Гипотетическое блокирование Малаккского пролива, например, может сильно осложнить жизнь Срединного государства, и вероятность такого события оно старается предотвратить, также усиливая свое военное присутствие в этой зоне.

Серьезные вооруженные столкновения на индийско-китайской границе случались в 1962, 1967 и в 1987 годах. Сегодня соперничество двух держав распространилось на Вьетнам, Мьянму, Центральную Азию и Латинскую Америку.

На этом соперничестве старается играть Вашингтон. «Америка сумела изолировать Бразилию от России и Китая, и теперь она хочет сделать то же самое с Индией», — утверждает американский журналист Стивен Лендман. (http://inosmi.ru) По некоторым сообщениям, американские законодатели пытаются добиться присвоения Индии статуса партнера, сходного со статусами союзников по НАТО. А в апреле этого года министры обороны США и Индии договорились о взаимном использовании своих военных баз, что большинством экспертов рассматривается как шаг, направленный против китайско-пакистанского альянса. В Нью-Дели действительно опасаются растущей мощи Китая, и ряд западных СМИ уже утверждают, что Индия «оказалась в одной лодке с США», чтобы противостоять «китайской угрозе». (http://www.ng.ru)

У России сложились стабильные и даже дружественные политические отношения с Китаем и Индией, подкрепленные тесными экономическими связями, в которые, естественно, в последние годы свои коррективы внес мировой кризис. Важнейшими областями сотрудничества являются энергетика (в Китай мы поставляем углеводороды, в Индии строим АЭС) и военно-техническая сфера. Достаточно успешно развиваются связи в космической области, где азиатские державы пока отстают от России. В целом  структура российского экспорта на индийский рынок выглядит явно предпочтительнее китайского направления, где львиная доля приходится на торговлю нефтью и природным газом.

Но все складывается далеко непросто, особенно с Индией. Нужно признать, что все более явная прозападная ориентация внешнеполитического курса Нью-Дели, стремление к стратегическому альянсу с Вашингтоном и Токио противоречат интересам России. Негативные последствия вызвали недавние нарекания Индии на качество российской военной техники – наиболее резонансными стало выявление неполадок у самолетов и авианосца. Давно не слышно о реализации начатых было проектов совместного производства танков, боевых кораблей и самолетов. В результате все активнее развиваются отношения Индии в этой области с США и Францией.

Что до китайско-индийских противоречий, позицию Москвы сформулировал проректор Дипломатической академии Владимир Лукин: «Мы разделяем с Пекином и Дели многие подходы к мировой политической ситуации и, конечно, не хотели бы становиться в позицию выбора между ними в случае любого конфликта». (http://politrussia.com) Предположим, что серьезного конфликта в обозримом будущем не случится. Что дальше? Тренд на создание высокотехнологичной экономики в обеих азиатских державах приведет к тому, что Россия будет экспортировать в них еще больше сырья и продовольствия и еще меньше – промышленных и технологичных товаров, считают авторы исследования, проведенного  Всемирным банком. (https://iq.hse.ru) Добавим: если призывы к диверсификации российской экономики так и останутся призывами.

Конечно, во многом ситуативный союз России, Китая и Индии не означает ни отказа от национальных интересов его членов, ни от наработанных ими связей с Западом, ни автоматического разрешения давних или вновь возникающих противоречий. Понятно и то, что разница в культурно-исторических и политических традициях не позволит трехстороннему объединению выработать общую систему приоритетов и ценностей, в отличие от евроатлантической общности, которая в первую очередь на культурно-исторической основе и сложилась. РИК возник как противовес мировому доминированию Запада, и крен Индии именно в сторону Запада, а также его геостратегического союзника – Японии, к сожалению, не придает конструкции устойчивости.

В те времена, когда считалось, что «русский с китайцем братья навек», СССР не раз помогал гасить конфликты  в отношениях КНР и Индии. Можно понять осторожность, проявляемую Москвой сегодня в подходе к  проблемам между этими странами, – недавно даже фотоотчет американского посла в Нью-Дели о поездке в Аруначал-Прадеш вызвал недовольство Пекина.  Но в этой ситуации  есть смысл продолжить старую традицию  российского участия в процессе сглаживания противоречий между своими партнерами там, где это возможно.  Во-первых, больше просто некому, а во-вторых, раньше или позже это принесет свои дивиденды.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs