Россия между «новым интернационализмом» и салафизмом

В отличие от Евразии географической, по границам которой возникли и развились древнейшие цивилизации, Евразия геополитическая была «открыта» в 20-х годах прошлого века русскими учеными-эмигрантами. По их мнению, большинство народов, заселявших земли лесной и степной зон от Тихого океана до Карпат (что примерно совпадало с территорией Российской империи начала ХХ века), связывало общее «бытовое исповедание», несовместимое с европейским рационализмом и меркантилизмом. «Последний евразиец» Лев Гумилев отмечал: «Объединенной Евразии во главе с Россией традиционно противостояли: на западе — католическая Европа, на Дальнем Востоке — Китай, на юге — мусульманский мир». (http://knigger.com)

Сегодня положение мало изменилось. Европа, несмотря на американское давление, скорее по инерции «противостоит» Евразии, но все таки не столь активно, как в прошлом, - ей приходится разбираться с собственными проблемами: спадом в экономике, центробежными тенденциями и «новым переселением народов» с юга и юго-востока. А вот Китай и мусульманский мир проявляют давно не виданную активность.

Pax Sinica versus Pax Americana

Примерно к III веку нашей эры границы китайского государства в целом совпадали с сегодняшними, не хватало разве что Тибета. Очертания Китая представляли собою округлое пятно с неровными краями и с вытянутой в сторону запада длинной «рукой», контролировавшей Великий шелковый путь вплоть до Ферганской долины. Сборы с товаров, уходивших по нему в Центральную Азию и дальше – в Европу, вносили немалую лепту в государственную казну. По тому же пути веками распространялись технологии и инновации, в том числе культурного и религиозного свойства. Причем, материальные ценности текли в основном с востока на запад, а духовные – наоборот. К XV-му веку политические пертурбации в Великой степи и Великие географические открытия привели к упадку караванной торговли и оживлению морской. Несколько позже в морскую торговлю Китай втянули европейцы, «вскрыв» самоизолировавшуюся было от внешнего мира страну двумя Опиумными войнами (вторая треть XIX века).

Сегодня на долю Китая приходится более 10% мировой торговли, и этот показатель продолжает увеличиваться. Несмотря на появившиеся проблемы, взрывной характер роста китайской политической и экономической мощи уже во многом обусловливает ход мировой истории. Поначалу сферу своих интересов Китай ограничивал странами, традиционно входившими в круг его культурного и политического влияния, - Кореей, Японией, Вьетнамом, Монголией, Сингапуром и Малайзией. Естественно было бы продолжать экономическую и культурную экспансию в Тихоокеанском бассейне, но Вашингтон дал понять Пекину, что этот регион он «зарезирвировал» за собой. Несмотря на откровенное несогласие с этим американским «проектом», Китай повернулся на запад.

Это движение облечено в форму инфраструктурного мегапроекта Нового шелкового пути до границ ЕС и Африканского побережья. Причем, если на старом Шелковом пути товары последовательно перепродавались, а на море господствовали сначала арабы, а потом европейцы, теперь китайцы решили взять процесс в свои руки. Принципиальной стратегией Пекина на этом направлении стало плетение т.н. «жемчужной нити» - системы портов, аэродромов и железнодорожных узлов. В 2013 г. один из основных хабов на этом маршруте - пакистанский глубоководный порт Гвадар - был передан под китайское управление.

Понятно, что речь идет не просто о логистике. Китайская экономика остро нуждается в сырье и энергоносителях, которыми богата Центральная Азия. Так что транспортные узлы станут опорными пунктами китайского влияния в Евразии и, скорее всего, «обзаведутся» чайнатаунами. Десятки миллионов хуацяо, уже расселившихся по планете, не теряют связей с прародиной, считая себя «частичкой Китая», даже если родились за его пределами и не имеют его гражданства. Традиционное китайское сознание гражданской принадлежности предпочитает происхождение предков.

Да и потекут по новому пути не только товары. Еще в 2009 году Китай принял на учебу в свои университеты почти 120 тысяч студентов из Африки, что в десять раз больше чем в 2000-м. (http://www.stoletie.ru/) Завтрашней африканской элите прививают культуру Китая, устанавливают с ней связи на будущее. И не только ей. Идеологическое обоснование новой внешней политики Срединного государства, получившее название «новый интернационализм», по словам профессора Сунь Жу из Китайского института современных международных отношений, «…явно свидетельствует о том, что наступает расцвет системы китайских ценностей. Суть «нового интернационализма» в том, что Китаю надо брать на себя большую международную ответственность, по мере сил предоставлять еще большую помощь развивающимся странам, прикладывать еще больше усилий для сохранения стабильного мирового правопорядка, исполнять еще больше обязательств и стремиться направить развитие международного порядка в справедливое и рациональное русло… «Новый интернационализм» требует, чтобы мы устранили перекос во внешней политике, в которой упор сейчас делается на материальную выгоду, и увеличили нашу нравственную вовлеченность в дела мира. Фактически, курс на интернационализм является отражением китайской системы ценностей в нашей внешней политике. Для основных ценностей социализма это возможность протянуть руку всему мировому сообществу». (http://www.geopolitics.ru/) Лаконичнее и откровеннее новую внешнеполитическую парадигму обосновал другой китайский учный - профессор пекинского Университета национальной обороны Лю Минфу: «В нашем столетии Китай должен стать первой державой мира. В противном случае усилиями США, борьба за лидерство с которыми неизбежна, он будет отброшен на обочину мирового развития». (http://www.echo.az/)

Похоже, что Китай готовится в будущем разделить с США и их союзниками «цивилизаторское бремя», а заодно и сферы влияния на планете.

Кстати, пока непонятно, намерены ли китайцы всерьез использовать российскую транспортную инфраструктуру. Пока они больше благодарят Россию за предложение сотрудничества, но, скорее всего, основная сухопутная ветка «Пути» пройдет южнее Каспийского моря. Чжао Хуашен, директор Центра по изучению России и Центральной Азии Фуданьского университета (Шанхай) на вопрос «Приведет ли проект (Нового шелкового пути – А.И.) к столкновению интересов России и Китая или станет перспективной сферой сотрудничества?», откровенно ответил: «Возможны оба варианта, и результат будет зависеть от того, как Россия и Китай договорятся». (http://russiancouncil.ru/)

Исламский фундаментализм: Крестовый поход «наоборот»

Если Китайская цивилизация спаяна единым разумом и единой волей, то мусульманский мир конфессионально и, следовательно, политически разобщен. В то же время ислам все активнее политизируется: государственной или официальной религией он уже провозглашен в 28 странах Азии и Африки.

К началу прошлого столетия стараниями западных культуртрегеров ислам был низведен во многом на уровень культурного наследия, перестав быть источником практического руководства для значительной части образованной и пропитанной духом позитивизма элиты колониального (или «подмандатного») мира. Этим во многом объясняется построение светской государственности в таких странах, как Турция, Иран, Египет, Сирия. Большинство остальных к середине XX века стали экспериментировать с концепциями «третьего пути», построенными на религиозных постулатах: «исламского социализма», «исламского государства», «исламского правления», «исламской экономики», «зеленой революции» и т. п. Таким образом, в общественном сознании мусульман уже тогда стало крепнуть убеждение в том, что путь к лучшей жизни пролегает именно через ислам.

Одновременно предпринимались в целом неудачные попытки создать панарабское государство, но Шестидневная война, Ирано-иракская война и Война в Персидском заливе окончательно похоронили веру в арабское единство, которому пришлось раствориться в единстве религиозном.

Глобализация наглядно демонстрировала разрыв в уровне жизни и в политическом влиянии между Западным (христианским) и мусульманским мирами. Неравенство было воспринято сначала интеллигенцией, а потом и массами населения не только как цивилизационный вызов Запада, но и как кара «свыше». Один из основополагающих постулатов ислама гласит, что Аллах не может допустить несправедливость по отношению к верующим в него. Значит, отсталость – наказание за неверие. Значит, нужно восстановить чистоту изначального ислама. Кстати, среди мусульманских стран и благоденствовала, и обладала политическим весом в тот период лишь Саудовская Аравия. Почему? Ответ очевиден: потому что сохранила изначальный (салафитский) ислам в форме ваххабизма. Ну а нефть – лишь награда за стойкость в вере.

В такой ситуации обращение к фундаментализму для многих и многих мусульман стало «естественным» и даже «единственным» ответом на вызов Запада. Причем на первый план вышли исламистские движения, отрицающие само понятие государства в пользу всемирной уммы. По терминологии Льва Гумилева, начался процесс формирования «мусульманского суперэтноса», острие пассионарности которого было направлено против Западного мира, воспринимаемого, прежде всего, как мир христианский. И фаза надлома этого этноса должна наступить еще очень и очень нескоро.

Современный джихад многими исламскими фундаменталистами воспринимается как ответ на Крестовые походы. Дело в том, что с точки зрения исламских фундаменталистов христиане – не более чем еретики, некогда исказившие послание Всевышнего, переданное им через Ису ибн Марьям. И их упорство в «заблуждении» вызывает раздражение, временами переходящее в ненависть. То же относится и к иноконфессиональным мусульманам, и к правительствам мусульманских стран, которые не разделяют идею участия в «священной войне». 

Россия тоже объявляется врагом этого по сути террористического мира: ведь она якобы «угнетает» миллионы мусульман, живущих на ее территории. Пусть даже и не угнетает, все равно положение их «ненормальное». Ведь по концепции джихада, мир состоит из трех частей. Во-первых, это «дар ал-ислам» — земли, находящиеся под властью мусульманских правителей. Во-вторых, это «дар ас-сулх» («область мира») — территории «неверных», платящих дань и подчиняющихся мусульманам в политическом отношении. И, в-третьих, «дар ал-харб» («область войны») — немусульманские страны, которые надлежит завоевать, причем отсутствие военных действий считается состоянием временным. Четвертого не дано. Так что по мнению фундаменталистов ситуация с российскими мусульманами «требует исправления». Всеми доступными средствами, включая активный терроризм.

* * *

Рассуждая о России, Генри Киссинджер как-то заметил: «Они (русские – А.И.) граничат с Китаем – это стратегический кошмар. Они граничат с исламом – это идеологический кошмар». (http://www.versia.am) Наверно, гуру геополитики многое преувеличил. На сегодня Китай – кошмар, скорее, для американцев. Но даже при всей самодостаточности, в одиночку противостоять США он еще долгое время не сможет и от союзов не отказывается. ШОС и БРИКС тому подтверждение. К тому же стратегические интересы Москвы и Пекина пересекаются на противодействии исламскому фундаментализму. Что до т.н. «исламского кошмара», то Россия не граничит с исламским миром, а вот уже несколько веков является и мусульманской страной тоже, причем лишь ничтожная часть российских мусульман подвержена «заразе» экстремизма.

В одном из последних интервью Лев Гумилев высказал убеждение в том, что «если Россия будет спасена, то только как евразийская держава», народы которой связаны «общностью исторической судьбы».(http://www.patriotica.ru) Вот об этой общности забывать, действительно, не стоит. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs