Вынужденное принятие неизбежного в стратегии США по урегулированию: от Вьетнама и Афганистана к Украине

Конец зимы - весна 2025 года богаты на юбилеи завершения участия США в важнейших военных и вооруженных конфликтах второй половины XX - первых десятилетий XXI веков. 50 лет назад, 30 апреля 1975 года, войска Демократической Республики Вьетнам заняли Сайгон. Это ознаменовало окончание индокитайских войн, полное обрушение военно-стратегических позиций США, которые выстраивались в 1965-1972 годах с опорой на масштабное использование их вооруженных сил (ВС) [1].

Пять лет назад, 29 февраля 2020 года, Белый дом заключил «сделку» с движением «Талибан» по Афганистану. Важнейшим условием соглашения стал вывод войск самих Соединенных Штатов, а также их партнеров из этой страны (к июлю 2021 г.). Почти два десятилетия (с конца 2001 г.) афганское направление оставалось наиболее масштабным вне зоны ответственности НАТО по объему используемых там ВС США, других государств - членов альянса [4; 5].

Эти юбилеи побуждают вновь и вновь задумываться над тем, когда и с какими конкретными результатами может завершиться поиск урегулирования столь сложного украинского вопроса. Он, как и исторически до него вьетнамский и афганский, остается нерешенным уже продолжительное время. Исполнилось десять лет с момента соглашения «Минск-2» (12 февраля 2015 г.) с участием России и Украины, гарантами которого выступили Германия и Франция¹. «Минск-2» не стал, вопреки первоначальным ожиданиям, «Дорожной картой» для урегулирования вооруженного конфликта на тогдашнем Востоке Украине.

Под урегулированием автор понимает ситуацию, когда в результате переговорного процесса удалось путем переговоров (исключительно или в итоге) устранить первопричины вспышек организованного насилия, добиться бессрочного прекращения огня и примирения сторон боевых действий. Регулирование - стремление поддерживать боевые столкновения на относительно небольшом, но отнюдь не нулевом, уровне, что в итоге практически неизбежно ведет к деградации обстановки, росту и расширению географии вспышек организованного насилия.

Существует силовое разрешение вооруженного конфликта, когда наличествуют попытки устранить первопричины исключительно насильственными методами, что в итоге загоняет ситуацию в тупик. Следует особо выделить принципиальную разницу между силовым разрешением конфликта, которое ведет лишь к деградации ситуации, и вынужденным применением силы, иногда масштабным, без чего в принципе невозможно обеспечить дальнейший прогресс в урегулировании.

На практике различия между тремя рассмотренными терминами отчетливы на примере украинского вопроса. Осуществив силовой захват власти 22 февраля 2014 года, новое руководство в Киеве стремилось добиться силового разрешения конфликта в Донбассе весной 2014 года. Невозможность достичь полного успеха обусловила учреждение «Нормандского формата» (с 6 июня 2014 г.). Германия и Франция, одни из ведущих «западных демократий», рассматривали его как площадку для демонстративно вынужденного взаимодействия с РФ, стремились обеспечить регулирование конфликта [12]. Это позволяло усиливать ориентированность Украины на Евро-Атлантическое сообщество, увеличивать ее военный потенциал, что делало возможным для нее вновь вернуться к варианту силового разрешения. То, что со стороны Германии и Франции речь шла именно о регулировании, подтвердило интервью А.Меркель в декабре 2022 года, через год после ее отставки². Не менее показательно отсутствие на переговорах с В.В.Путиным в Москве 15 февраля 2022 года (то есть примерно за неделю до начала СВО) заметной обеспокоенности у О.Шольца, сменщика А.Меркель, по поводу фактического прекращения работы «Нормандского формата» и отсутствия сдвигов в выполнении «Минска-2»³.

Напротив, РФ последовательно стремится урегулировать вооруженный конфликт и в более широком плане - украинский вопрос. Подтверждениями тому стало участие России в выработке «Минска-1» (сентябрь 2014 г.), «Минска-2», договоренностей в Стамбуле 29 марта 2022 года, которые украинские власти почти сразу дезавуировали в одностороннем порядке⁴. СВО России стала вынужденной и безальтернативной в условиях принципиальной неготовности руководства Украины, ведущих «западных демократий» к урегулированию [6].

Провозгласив задачи по денацификации и демилитаризации Украины, РФ использовала тактику контрпала при тушении надвигающегося пожара большой войны. Россия стремится резко повысить порог (набор условий для) применения силы на международной арене, без чего априори невозможно выстроить более справедливый миропорядок. Для этого РФ должна, во-первых, разгромить адептов ультрарадикальной идеологии - неонацизма. Во-вторых, доказать неэффективность и главное - нерезультативность силового давления на себя.

В данном случае оно происходит под эгидой ВСУ, с военно-людским наполнением от Украины, а вооружениями и военной техникой - во многом от самих «западных демократий». США, их партнеры стремились обеспечить свое доминирование на Украине, весовые стратегические позиции в западной и южной частях постсоветского пространства, тем самым искусственно максимально ослабить и исключить РФ из процессов в «домашнем» для нее регионе, в итоге безусловно преобладать в пределах Глобального Севера. При полном успехе это понятие стало бы синонимично термину «коллективный Запад».

Непосредственно сама Украина должна была превратиться из зоны нестабильности в вестернизированный в различных отношениях бастион стабильности, плацдарм для дальнейшего расширения влияния и присутствия. Исторически ранее аналогичные цели США и их партнеры преследовали в отношении Южного Вьетнама (по сути, после Второй мировой войны; полноценно с 1964 г. по первую половину 1970-х гг.) и Афганистана (в 2001-2021 гг.). Потому уместно подробнее остановиться на общих закономерностях вовлечения США в реальное урегулирование вьетнамского вопроса и афганской проблемы, чтобы постараться понять настоящее и будущее подхода США по Украине.

Формы использования США военной силы

Безусловно, между тремя рассматриваемыми сюжетами есть очевидные различия. Северный Вьетнам являл собой среднее государство, создавшее достаточно крупные обычные ВС (в основном наземные войска), но заметно уступавшие США технико-технологически [1]. «Талибан» в рассматриваемый период представляло движение без международного признания (более того, запрещенное во многих государствах). Формирования талибов нельзя назвать регулярными; они являлись в лучшем случае постоянными, относительно небольшими (несколько десятков тыс. бойцов), использовали в основном повстанческие (партизанские) тактики [4; 5].

Милиции ДНР и ЛНР, изначально создаваемые стихийно добровольцами, постепенно приобрели все черты регулярности. В условиях СВО данные объединения стали высокобоеспособными составляющими ВС РФ - прежде всего это 51-я гвардейская и 3-я гвардейская общевойсковые армии⁵ (развернуты к 2024 г. на базе 1-го армейского корпуса ДНР и 2-го армейского корпуса ЛНР соответственно). Российская Федерация располагает мощными конвенциональными силами (количественные и качественные характеристики которых, особенно сухопутных войск, морской пехоты и воздушно-десантных войск, заметно возросли в ходе СВО) и значительным современным потенциалом единиц ОМУ, их носителей.

Данные различия во многом предопределяли особенности форм использования военной силы со стороны США, их партнеров против незападного оппонента. Во всех трех случаях происходило обучение местных (официальных Сайгона, Кабула, Киева) сил безопасности, притом для ВСУ подготовка с 2022 года в основном осуществлялась на территории самих «западных демократий» (миссии Interflex и EUMAM Ukraine). Эти государства поставляли вооружения и военную технику, однако их ассортимент и объемы существенно различались. Южный Вьетнам получал в основном наземные ВиВТ, но широкой номенклатуры (вплоть до средних танков включительно) [1], официальный Кабул - в основном лишь легкие вооружения [4], Киев - обширную линейку, включая тяжелые танки, боевые самолеты и ракетные вооружения западного производства. Крупнейшими поставщиками к 2025 году были США⁶  и ФРГ⁷.

В Южном Вьетнаме задействовали (в 1965-1972 гг.) крупные массы войск США для проведения боевых операций; в Афганистане в 2001-2014 годах использовались также достаточно значительные силы (де-юре небоевая миссия ISAF и силовая операция «Несокрушимая свобода» (Enduring Freedom), в 2015-2021 годах - миссия «Решительная поддержка» (Resolute Support, RSM), включавшая лишь инструкторов и спецназ, но уже без войсковых контингентов⁸. Де-факто в расположение ВСУ были направлены от «западных демократий» инструкторы, советники, отдельные высококвалифицированные специалисты (особенно из ССО), однако де-юре этот факт отрицался. С февраля - марта 2024 года тайно, а затем и публично, особенно год спустя, стал рассматриваться вопрос отправки на Украину контингентов войск европейских государств - членов НАТО и ЕС.

Это иллюстрирует тенденции уменьшения объемов вовлечения ВС самих США и, напротив, увеличения - у их европейских партнеров по НАТО и ЕС. Так, Южному Вьетнаму после 1954 года практически всю поддержку по линии ВС оказывали США, а также ряд их региональных партнеров (особенно Южная Корея, Австралия) [1, c. 350-402], в то время как участие европейских «западных демократий» было почти нулевым. В Афганистане их вклад в рамках ISAF составлял 35-40%, несколько увеличившись для миссии RSM⁹. Притом континентальные европейские государства - члены НАТО, в отличие от США и в целом англосаксонских стран, обычно стремились избегать участия своих контингентов в боевых действиях, преимущественно «разгружая» Соединенные Штаты. В 2022-2024 годах европейские государства-партнеры приняли суммарно нагрузку, соизмеримую с США, по поставкам ВиВТ для ВСУ в целом, бóльшую, чем у Белого дома - по ряду категорий техники (прежде всего, танкам) и объемам подготовки украинских военных. Тем самым США небезуспешно увеличивают практическую нагрузку на союзников, оптимизируя использование собственных ресурсов, особенно войск, что характерно для англосаксонской стратегической культуры в целом [9]. 

Общие закономерности стратегии США по трем конфликтам

Однако по сравнению с различиями, заметны более многочисленные общие или схожие черты в развитии вьетнамского, афганского и украинского вопросов. Во всех трех случаях изначально преследовалась цель свести к нулю возможности присутствия незападного оппонента. Эта цель противоестественна, так как представляла искусственное выталкивание, ослабление, унижение акторов, которые были автохтонными для соответствующих пространств. Прежде всего данное положение относится к России. Для Отечества складывавшейся веками нормальностью были два состояния внешней политики: постепенное «собирание земель» и пребывание в положении, когда этот процесс успешно завершен (в последнем случае, по сути, всего два отрезка: 1815-1914 и 1945-1991 гг.).

В свою очередь, США и их партнеры делали ставку на ориентированные на себя силы (в Сайгоне, Кабуле, Киеве), ставя перед ними задачи обеспечить необратимое ориентирование страны на коллективный Запад, вестернизировать не только ее внешнюю политику, но и стратегическую культуру. Решающую роль де-факто должен был сыграть фактор военной поддержки от «западных демократий». Однако ни в одном из случаев не была стратегически достигнута победа или минимум точка невозврата в борьбе с незападным оппонентом. Как результат итоговая неудача характеризировала попытки США, их партнеров де-юре национализировать регулирование вооруженного (военного) конфликта. Это означало, что ответственность за ситуацию на местах перекладывалась в основе на внутренние власти и силы безопасности, лояльные Западу. Попытки формально национализировать процесс предпринимались параллельно с оказанием масштабной военной поддержки, но прежде всего до нее (во Вьетнаме и на Украине) и после. Однако внутренние вестернизированные акторы были не готовы, а главное, не способны успешно противодействовать автохтонным таковым. Результатом тяжелой борьбы становился выход на незападное в основе урегулирование, то есть действительная национализация процесса.

Вынужденное принятие этого со стороны США и их партнеров проходило последовательно пять основных этапов, как и в случае психологии конкретного человека.

1. Отрицание, то есть фактический полный отказ признавать интересы и возможность обеспечить присутствие у незападной стороны в зоне конфликта. Во Вьетнаме это отрезок между двумя индокитайскими войнами (1954-1964 гг.), в Афганистане - период деятельности ISAF до резкого увеличения ее мощи (2001-2010 гг.), на Украине - от силовой смены власти (февраль 2014 г.) до начала СВО, то есть в каждом случае восемь-десять лет.
2. Гнев - фаза, когда военная поддержка США, их партнеров достигала максимальных значений, четко декларировалась цель в ходе боевых действий нанести стратегическое поражение оппоненту, то есть выбор силового разрешения. Во Вьетнаме это в 1965-1969 годах, в Афганистане - в 2011-2014 годах, при ISAF; аналогичное явление при смене формата миссии (силы Resolute Support) - в 2015-2017 годах; в случае Украины - с февраля 2022 года до января 2025 года. В каждом случае отрезок гнева составлял три-четыре года, требуя серьезного напряжения военного потенциала США (без их готовности полноценно перейти к мобилизационной модели развития), сочетаясь с постепенным пониманием невозможности разгромить оппонента.
3. Далее наступал этап торга. США инициировали старт переговоров, когда поддерживаемая ими сторона вооруженного конфликта де-факто уже вступила в состояние критического ослабления, будучи безусловно неспособна победить. Иными словами, возникал системный кризис избранной модели формальной национализации урегулирования (вьетнамизации, афганизации, украинизации). Однако де-юре данные явления еще не были заметны или, как минимум, выражены достаточно отчетливо. Во всех перечисленных случаях США инициировали и вели переговорный процесс с незападным оппонентом в национальном качестве, без участия партнеров, особенно европейских, лишь информируя их о промежуточных результатах и общем итоге. Эта тактика была нацелена на укрепление позиций Соединенных Штатов в отношении других «западных демократий», притом Белый дом демонстрировал переход от лидерства к гегемонии.

Во всех трех случаях полноценный переговорный процесс инициировала именно администрация президента-республиканца, притом сам он (Р.Никсон, Д.Трамп как 45-й президент и вновь он как 47-й) демонстрировал повышенную решительность и реализм. Переговоры США с Северным Вьетнамом стартовали в Париже 15 марта 1968 года, однако полноценный переговорный процесс начался, правильнее сказать, 21 февраля 1970 года, уже при администрации Р.Никсона, в которой государственным секретарем и одновременно советником президента по национальной безопасности был Г.Киссинджер [11]. 

Готовность США перейти к урегулированию (на деле - с сохранением надежды на регулирование) выступала органичной частью планов ужесточить систему сдерживания одного или нескольких системных оппонентов. Так, переговоры с Северным Вьетнамом администрация Р.Никсона сочетала с попытками установить контакты с КНР, подготавливая заметное повышение эффективности конфронтации с Советским Союзом [3, с. 224-300]. Прекращение ассигнований на Афганистан, вывод оттуда военных инструкторов и спецназа (весьма ценный функционально компонент ВС) позволял создать из них резерв с последующим использованием для поддержки Украины¹⁰, а также властей на Тайване (уже при администрации Дж.Байдена, во втором случае - в небоевых формах) [8], то есть ужесточить конфронтации с РФ и КНР. Инициируя переговоры по «украинскому вопросу», администрация Д.Трампа рассчитывает ослабить стратегические связи РФ с КНР (и КНДР), обеспечить свободу маневра ресурсами собственными и части партнеров для усиления сдерживания Китая как важнейшей для США задачи [2; 7]. 

Важно понимать, что фаза торга занимает по времени лишь часть переговорного процесса - по протяженности большую (до 80%), до глубокого промежуточного разочарования в нем у США. Так, в случае вьетнамского вопроса этот период составлял более 33 месяцев или почти три года (с конца февраля 1970 г. до начала декабря 1972 г.), афганской проблемы - девять месяцев или менее года (с декабря 2018 г. до августа 2019 г.). По Украине отправными точками стали официальные телефонные консультации президентов РФ В.В.Путина и США Д.Трампа 12 февраля 2025 года¹¹. Вопреки обычной практике, лишь после этого значимого контакта на высшем уровне последовали таковые на высоком: телефонные разговоры министра иностранных дел России С.В.Лаврова и государственного секретаря М.Рубио 15 февраля, двусторонняя встреча в Эр-Рияде 18 февраля 2025 года¹².

В период торга США были согласны идти навстречу незападному оппоненту прежде всего по частным вопросам. Принципиальное значение имела готовность свернуть военную поддержку, но это в основном отвечало объективным национальным интересам самих Соединенных Штатов, позволяя им оптимизировать использование собственной ресурсной базы. Главное состояло в том, что Белый дом считал возможным и необходимым обеспечить полноценную жизнеспособность и конкурентоспособность лояльной Западу стороне конфликта, закрепить ее в весьма сильном положении, оформив это де-юре.

Закономерно, что такой подход не встречал поддержки у незападной стороны: как принципиально, так и вследствие того, что ориентированный на Запад актор продолжал ослабевать в военном отношении и в целом. В свою очередь, США стремились не допустить этого или хотя бы ретушировать, часто идя на нехарактерные для предшествующих этапов ведения боевых действий решения. Так, на индокитайском ТВД ими стали вторжения достаточно крупных сил США в Камбоджу (1970 г.) и Лаос (1971 г.) [1, c. 605-645]. Однако качественная смена тактик, не сопровождаемая кардинальными изменениями в стратегии, не приносила США необходимого результата.

4. Тогда наступала фаза депрессии. Белый дом демонстрировал разочарование переговорным процессом, когда поставленный перед неприемлемыми для себя условиями незападный актор не принимал их. После отъезда северовьетнамской делегации из Парижа 13 декабря 1972 года Соединенные Штаты провели мощные так называемые рождественские бомбардировки ДРВ 18-29 декабря 1972 года [1, c. 650-708]. В сентябре 2019 года Д.Трамп заявил, что переговоры с «Талибаном» мертвы, а США усилили давление с использованием спецназа [4].

На практике, однако, переговорный процесс не заходил в тупик: возникала лишь иллюзия этого. Она исчезала в условиях решительности незападной стороны настойчиво отстаивать свои интересы и дальнейшего изменения обстановки в зоне боевых действий в свою пользу. Уже вполне отчетливой для всех становилась несостоятельность - собственно военная и в целом в широком плане - актора, ориентированного на США, их партнеров. Оказывая жесткое давление на оппонента, Белый дом вынужденно готовил коренные изменения в своей стратегии. Фаза депрессии, будучи сама по себе непроста для незападной стороны, итогом имела резкое увеличение возможностей для нее. Являясь острым, этап был непродолжительным: в случае вьетнамского вопроса - месяц, афганской проблемы - два-три месяца.

5. Этап вынужденного принятия со стороны США общего успеха незападной стороны конфликта. Соответственно, сам он приближался к действительному урегулированию. Данная фаза включала возобновление переговоров и их завершение. Важнейший результат - соглашение, включавшее положения о прекращении огня, стратегическом уходе «западных демократий» во главе с США. Даты данных договоренностей: по Вьетнаму - 27 января 1973 года, Афганистану - 29 февраля 2020 года. Направляемый США актор де-юре оставался. Однако он окончательно становился «хрупким» изнутри; условия соглашения задавали рамочные условия для обрушения этой стороны конфликта. Сначала, особенно до фактического свертывания основ стратегического присутствия США, их партнеров, данный процесс проходил медленно, но темпы постепенно и неуклонно нарастали.

Во Вьетнаме это отрезок с февраля 1973 года по февраль 1975 года (два года), в Афганистане - с марта 2020 по июнь 2021 года (менее полутора лет), включая принятое после паузы окончательное решение новой администрации Дж.Байдена имплементировать «сделку» с «Талибаном». Далее наступал период стремительного обрушения стороны конфликта, лояльной США, когда незападный актор проводил стратегические операции или наступления, имевшие их признаки. Разгромные удары Северного Вьетнама и Вьетконга завершились за два месяца (с 1 марта по 30 апреля 1975 г.) [1, c. 738-761], «Талибана» - за несколько большее время (Кабул занят 15 августа 2021 г.) [4; 5].

Подход администрации Д.Трампа к весне 2025 года: не идти далее стадии торга

По состоянию на февраль 2025 года эволюция позиции США по украинскому вопросу достигла лишь стадии торга. Белый дом весьма заинтересован в том, чтобы ограничиться только ею, не допуская для себя фаз депрессии и тем более принятия. Иллюстративно стремление администрации 47-го президента США не только скорее начать переговоры с РФ, но и, главное - придать им форсированный характер, убыстренно выйти на соглашение. Официально подтвержденный телефонный разговор президентов РФ и США состоялся всего через три недели после инаугурации Д.Трампа, притом, при его предшественнике диалог был в «ледяном» состоянии. 47-й президент США очертил желательные сроки выхода как минимум на предварительные договоренности - условные 100 дней. Учитывая негативный для них опыт во Вьетнаме и Афганистане (тем более, что во втором случае «сделку» выработала первая администрация Д.Трампа), Белый дом стремится предупредить критическое, до состояния «хрупкости» и обвала боевых порядков, ослабление Украины как вестернизированной стороны конфликта, в том числе через смену ее руководства.

Это особенно важно для упрочения значимости США перед их европейскими партнерами, то есть укреплении позиций Соединенных Штатов в западной части Глобального Севера. О значимости именно последней задачи для администрации Д.Трампа свидетельствует открытая постановка им вопросов о приобретении о. Гренландии и вхождении Канады в состав США¹³ (здесь задачей минимум видится гармонизация усилий канадской стороны с Белым домом по Арктике в соответствии с интересами последнего). При определении стратегического веса на Глобальном Севере все более значимым критерием становится масштаб и география присутствия на Крайнем Севере [10].

Очевидно, что по украинской проблематике РФ и США предстоит полноценный переговорный марафон. Скоростной характер его преодоления может привести к тому, что де-факто не будут всесторонне отработаны все ключевые проблемные сюжеты с принятием четких обязательств со стороны США и «западных демократий». Примером может служить форсированное решение германского вопроса 9 февраля - 12 сентября 1990 года, когда были очень заметно попраны объективные национальные интересы Советского Союза, во многом из-за ошибок тогдашнего руководства во главе с М.С.Горбачевым [13].

В определенной мере другим примером стали переговоры, приведшие к соглашению «Минск-2» 12 февраля 2015 года. Речь при таком раскладе будет идти не об урегулировании, а регулировании, что не снимет в основе угроз для обороны и безопасности РФ, практически неизбежно приведет к их обострению, масштабированию в будущем. Иными словами, Россия сможет достичь только частичного и, главное, обратимого (могущего быть утраченным) успеха, но отнюдь не убедительной победы.

Какие принципиальные возможности военного характера могут оказаться востребованными США, что сделает этап торга завершающим?

В отличие от Вьетнама и Афганистана, на территории Украины отсутствовали войска США. Информационно может быть обыграна гипотетическая возможность ввести их (что сделал ряд СМИ с интервью Дж.Д.Вэнса изданию «The Wall Street Journal» от 14 февраля 2025 г.). Однако крайне сложно ожидать, что эта потенциальная опция станет реальностью. Такое решение противоречит непосредственно логике Д.Трампа рационализировать использование, сберегать ресурсы США и желанию избежать риска мировой войны.

США могут вернуться к вопросу о возобновлении поставок вооружения и военной техники Украине, особенно если заключат с ней «сделку» по редкоземельным металлам и (или) с целью повлиять на позицию РФ. Вместе с тем, если США вновь продолжат передавать ВСУ ВиВТ, едва ли это будут объемы, соизмеримые с таковыми в 2022-2024 годах, - напротив, они будут заметно менее интенсивными и масштабными. Кроме того, вряд ли США пойдут на увеличение дальности и ударной мощи поставляемых образцов. Причины указанных положений те же, что и обуславливающие нецелесообразность отправки войск Соединенных Штатов на Украину.

Больше вероятность того, что туда будут введены контингенты войск ряда европейских «западных демократий». Эту инициативу обсуждали в закрытом режиме (Великобритания) и открыто (Франция) еще с февраля - марта 2024 года, резко активизировав проработку год спустя. В Афганистане контингенты европейских стран - участниц НАТО (самые крупные у Германии, Италии, Великобритании) не были в принципе согласны остаться при условии вывода войск Соединенных Штатов. Сейчас на декларативном уровне данная готовность выше, однако на практике координация с США практически неизбежна (пусть и неафишируемая).

В случае реализации решение ряда стран - участниц НАТО направить контингенты на Украину могло бы информационно представлено как воплощение на практике «стратегической автономии» европейских государств-членов, де-факто в координации с США. Однако утраты и риски, которые последуют за появлением группировки в несколько десятков тысяч военнослужащих на Украине, весьма велики. РФ недвусмысленно обозначает готовность вынужденно бороться вооруженным путем с этими войсками, вне зависимости от того, под какой эгидой они будут введены: НАТО, ЕС или «коалицией желающих» (что наиболее вероятно). Факты самого наличия данной группировки, ее потерь, постановки вопроса о ротации и тем более подкреплении создадут для США больше сложностей в переговорах с РФ, чем возможностей повлиять на позицию России. В конечном итоге такой сценарий лишь приблизит позицию Белого дома к фазе депрессии (и принятия), а не отодвинет от нее.

Инструментами давления на РФ могут стать введение новых санкций (что наносит обоюдоострый урон) и временное прерывание переговоров, включая эмоциональные публичные комментарии со стороны руководства США. Такие их действия и заявления скорее всего будут свидетельствовать о переходе к этапу депрессии.

Объективным национальным интересам РФ безусловно соответствует старт переговорного процесса с США - по возобновлению полноценных политико-дипломатических контактов (как неотъемлемой составляющей конфронтационного взаимодействия), как и по украинскому вопросу. Однако потребностям Соединенных Штатов это отвечает в неменьшей мере, чем России, о чем следует постоянно помнить.

РФ должна довести процесс урегулирования до этапа принятия неизбежного со стороны США, притом де-юре могут поддерживаться отдельные признаки того, что это более ранняя фаза торга. Таковыми будут сохранение части прежней Украины (прежде всего ее западных областей) как вестернизированного актора, с сохранением его ориентированности на евроатлантическое сообщество и возможностью вступить в ЕС (но не НАТО).

Учитывая опыт урегулирования вьетнамского и афганского вопросов, в целом для отстаивания своей позиции РФ более выгоден относительно динамичный, но отнюдь не гоночный характер переговорного процесса. Это обусловлено сложностью и многоаспектностью важнейших для России вопросов - «собрать земли» (с закреплением этого де-юре), разгромить и дискредитировать неонацизм, вложенную в него военную поддержку от «западных демократий».

Притом наблюдается тенденция сокращения продолжительности переговорного процесса. Если по Вьетнаму он в основе продолжался 35 месяцев или почти три года (считая с февраля 1970 г.), по Афганистану - 15 месяцев или менее полутора лет.

Высокий профессионализм современной российской дипломатии обеспечивает ей возможность полноценно отстаивать объективные национальные интересы и в условиях форсированного переговорного процесса. В данной связи особенно значимо максимально результативно обыгрывать фактор готовности и способности Вооруженных сил РФ провести стратегическую операцию или, более вероятно, двух-трех в недалекой по времени ситуации, когда ВСУ критически ослабнут. Как показывает опыт наступлений Северного Вьетнама и Вьетконга в марте - апреле 1975 года, «Талибана» весной - летом 2021 года, такие операции ведут к быстрому разгрому уже надломленного (качественно и количественно) противника, очень серьезным территориальным изменениям.

Подобное стратегическое наступление было бы крайне болезненным для США и партнеров самим своим фактом, аналогией с ситуацией 1975 и 2021 годов. Особенно важно, что, в отличие от них, стратегическая операция ВС РФ будет проходить непосредственно вблизи евроатлантического сообщества, а не на значительном удалении от него. Потенциально обыгрывание всех данных положений может привести к требуемому результату в урегулировании без самого проведения крупномасштабного наступления ВС РФ, но лишь одним созданием такой возможности. Тем более, что во Вьетнаме и в Афганистане данные операции проходили уже после принятия США (в виде соглашения) незападной основы урегулирования.

Операция по вьетнамскому вопросу оказала заметное влияние на конфигурацию возникшего позднее Глобального Востока, а по афганской проблеме - Глобального Юга. Урегулирование в соответствии с объективными интересами РФ украинского вопроса позволит дооформить и укрепить незападную часть Глобального Севера. Последняя во многом определяется его готовностью и способностью успешно бороться с мощными ультрарадикальными течениями, которые возникали на историческом Западе (прежде всего, германский нацизм) или были связаны с «коллективным» Западом (неонацизм на Украине с 2014 г.) [10]. Общий успех СВО - полноценное урегулирование украинского вопроса - станет важнейшим вкладом РФ в формирование более справедливого миропорядка.

Дерадикализация Украины вкупе с отказом Запада от противоестественной стратегии по исключению РФ из процессов на постсоветском пространстве приведут к заметному повышению порога (условий для) применения силы, более сбалансированного представительства интересов государств Мирового большинства. Отстаивать ради этого позиции в ходе переговорного марафона с США намного легче и одновременно ответственнее в год самого важного юбилея - 80-летия Победы в Великой Отечественной войне.

¹Полный текст Минских соглашений // РИА-Новости. 12.02.2015 // URL: https://ria.ru/20150212/1047311428.html (дата обращения: 20.02.2025).

²Merkel Angela. Hatten Sie gedacht, ich komme mit Pferdeschwanz? // Die Zeit. 07.12.2022 // URL: https://www.zeit.de/2022/51/angela-merkel-russland-fluechtlingskrise-bundeskanzler (accessed 20.02.2025).

³Пресс-конференция по итогам российско-германских переговоров // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/67774 (дата обращения: 07.02.2025).

⁴Выступление Президента РФ В.В.Путина на встрече с руководством МИД России, Москва, 14 июня 2024 г. // URL: https://mid.ru/ru/foreign_policy/news/1957107/ (дата обращения: 20.02.2025).

⁵См., например: Командованию и личному составу 51-й гвардейской общевойсковой Донецкой армии // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/letters/75144 (дата обращения: 20.02.2025).

⁶U.S. Security Cooperation with Ukraine // URL: https://www.state.gov/bureau-of-political-military-affairs/releases/2025/01/u-s-security-cooperation-with-ukraine (accessed 20.02.2025).

⁷Diese Waffen und militärische Ausrüstung liefert Deutschland an die Ukraine // URL: https://www.bundesregierung.de/breg-de/aktuelles/lieferungen-ukraine-2054514 (accessed 20.02.2025).

⁸NATO and Afghanistan // URL: https://www.nato.int/cps/en/natolive/107995.htm (accessed 20.02.2025).

⁹Рассчитано на основе: NATO and Afghanistan // URL: https://www.nato.int/cps/en/natolive/107995.htm (дата обращения: 20.02.2025).

¹⁰Secretary Antony J. Blinken at a Press Availability // U.S. Embassy & Consulate in Spain and Andorra. 23.12.2022 // URL: https://es.usembassy.gov/secretary-antony-j-blinken-at-a-press-availability-3/ (accessed 20.02.2025).

¹¹Телефонный разговор с Президентом США Д.Трампом // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/76259 (дата обращения: 20.02.2025).

¹²Выступление и ответы на вопросы СМИ министра иностранных дел РФ С.В.Лаврова по итогам переговоров с представителями администрации США, Эр-Рияд, 18 февраля 2025 г. // URL: https://mid.ru/ru/foreign_policy/news/1998294/ (дата обращения: 20.02.2025).

¹³Press gaggle by President Trump Aboard Air Force One En Route to Miami, Florida // URL: https://www.whitehouse.gov/remarks/2025/01/press-gaggle-by-president-trump-aboard-air-force-one-en-route-to-miami-florida/ (accessed 20.02.2025).

Источники и литература

1. Дэвидсон Ф.Б. Война во Вьетнаме. М.: Изографус, Эксмо, 2002. 818 с.
2. Васильев В.С. «Холодная война» между США и КНР: роль и интересы Великобритании // Актуальные проблемы Европы. 2024. №4. С. 125-143.
3. Киссинджер Г. О Китае. М.: Астрель, 2013. 635 с.
4. Мачитидзе Г.Г. США - Афганистан: крах асимметричного альянса // Международные процессы. 2022. №4. С. 23-36.
5. Новикова О.Н. Четвертая афганская война Великобритании // Актуальные проблемы Европы. 2022. №4. С. 213-233.
6. Сидоров А.Ю. Россия и Запад после начала СВО: к вопросу о новом качестве противостояния // Международная жизнь. 2023. №12. С. 22-33.
7. Сидоров А.Ю. Отношения США и Китая при администрации Дж.Байдена: новый этап противостояния // Актуальные проблемы Европы. 2024. №4. С. 27-48.
8. Трунов Ф.О. Динамика противостояния США с КНР и позиция европейских государств // Актуальные проблемы Европы. 2024. №4. С. 7-26.
9. Трунов Ф.О. Особенности подхода к «игре резервов» в англосаксонской стратегической культуре // Экономические стратегии. 2024. №6. С. 118-123.
10. Трунов Ф.О. Россия как объединительное начало для Глобального Востока и Глобального Севера: препятствия и возможности // Международная жизнь. 2024. №8. С. 8-19.
11. Kissinger H. Diplomacy. N.Y.: New York Press, 1994. 912 p.
12. Menon R., Rumer E. Conflict in Ukraine. The Unwinding of the Post-Cold War Order. Boston, London: Boston Review Book, MIT Press, 2015. 220 p.
13. Plato A. The End of the Cold War? Bush, Kohl, Gorbachev and the Reunification of Germany. London: Palgrave Macmillan, 2015. 454 p.