ENGLISHАрмен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Под руководством Сергея Александровича Караганова с участием ряда ведущих российских независимых и правительственных специалистов в области политики безопасности и ограничения вооружений был подготовлен доклад по итогам ситуационного анализа, презентация которого состоялась 21 мая 2019 года в МИД России. Тема доклада - «Новое понимание и пути укрепления многосторонней стратегической стабильности». Данное исследование интересно тем, что оно порождает очень важную проблему: поиск иных подходов в новых внешнеполитических реалиях. Можно в деталях или глобально спорить, но пришло время, когда наши интеллектуальные силы включились в дискуссию, чтобы найти пути к ответам на вызовы, которые нам бросают. Как замечательно говорил Бабель в своих «Одесских рассказах», отгораживаться от солнца ладонями невозможно.
Сергей Караганов, декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ: Зарождение идеи этого доклада и серии работ было связано с тем, что мы несколько лет назад пришли к мнению о неактуальности в России прежней внешнеполитической концепции, о ненацеленности нашей политики в будущее. И наша политика, и государственная стратегия находятся в таком состоянии, когда мы можем вырвать поражение из рук победы.
В предварительных размышлениях суть заключалась в том, что Россия должна иметь некие важные национальные идеи. Без национальной идеи страна рано или поздно гибнет. В европейских державах, которые достигли всего, остались идеи, которые уже не работают. Думаю, что в самое ближайшее время мы подойдем к тому, чтобы начать выдвигать долгосрочные идеи для внешней политики. Но сперва необходимо немного расчистить поле и разобраться с проблемами, которые нам достались от прошлого и которые мы до конца не понимаем. И это станет возможной ступенькой к будущей стратегии.
За те месяцы, которые прошли со дня публикации доклада, я не пересмотрел его выводов, хотя в некоторых из них глубоко не уверен, потому что мы «въехали» в абсолютно нераскрытую тему. Мы не опирались, как всегда это делали, на американские или иные интеллектуальные разработки. В 1970-1980-х годах вся наша внешнеполитическая и военно-политическая доктрина, а также ее составная часть - ограничение вооружений, которое до сих пор называется контролем над вооружениями, - опиралась на западные разработки 1950-1960-х годов.
Тогда мы делали некие ошибки, потому что были вынуждены оставаться в определенных рамках. А сейчас эти рамки нам не задаются, идет очень жесткая борьба. Раньше у нас было ощущение, что мы станем частью прогрессивного западного мира, а придя туда, оказалось, что его нет. Одно из достижений этого доклада заключается в том, что изначально мы решили не следовать в фарватере, а идти вперед, ломая лед. Естественно, что когда вы ломаете лед, царапины остаются.
Дмитрий Суслов, заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ: Бόльшая часть российской, американской или любой другой дискуссии по проблематике стратегической стабильности - это дискуссия о методах, то есть как осуществлять контроль над вооружениями более релевантно для решения современных задач. Мы в этом докладе отталкивались, и это была принципиальная позиция, не от того, как сделать старые методы более релевантными, а от новых задач. Мы наблюдаем объективную ситуацию, что угроза военного столкновения между великими державами растет. Отношения между ними носят конфронтационный характер: США - Китай, США - Россия. Качество политических элит в ведущих западных странах снижается.
При этом сами традиционные методы постепенно отмирают все в большей степени. Со времени выхода нашего доклада, кстати говоря, Договор по открытому небу стал еще одним возможным «трупом» в системе международной безопасности. И мы пытались, соответственно, думать над тем, чтό необходимо сделать сейчас, в нынешней международной обстановке, для того чтобы не допустить войны между ядерными державами и насколько традиционные методы контроля над вооружениями релевантны для решения этой задачи. Мы пришли к выводу, что они не очень релевантны.
Если говорить о каких-то макротезисах, то одним из таких концептуальных тезисов этого доклада является то, что мы разорвали знак равенства между стратегической стабильностью и контролем над вооружениями. Это не одно и то же. Все-таки стратегическая стабильность - это недопущение войны между ядерными державами, а контроль над вооружениями - метод решения этой задачи, который был применим на протяжении многих десятилетий, - традиционный контроль над вооружениями.
Сейчас это не так, с учетом изменения геополитической обстановки, в связи с фундаментальным изменением военно-технической ситуации в условиях мультиплицирования, размножения тех видов вооружений, с помощью которых мы можем нанести друг другу стратегический ущерб, и в связи с токсичной политической обстановкой между ядерными державами, которая не допускает, по крайней мере на сегодняшний день, выработку каких-то новых соглашений по контролю над вооружениями. Соответственно нет ни политической воли вырабатывать новое соглашение, ни даже методологии того, о чем договариваться, какими эти соглашения должны быть.
Традиционные соглашения базировались на идее количественного паритета с очень узкой группой вооружений - это ядерные боеголовки и средства их доставки. Сегодня об этом вести переговоры, во-первых, невозможно из-за международной политической обстановки. Даже если гипотетически мы начнем эти переговоры, то мы не договоримся с нашими визави и еще в большей степени ухудшим положение, то есть на выходе получим не плюс, а минус. Мы не знаем, каким образом нам надо договариваться в рамках новых гипотетических соглашений, потому что мы не знаем, как учитывать вместе с традиционными кибервооружения, высокоточные неядерные, космические, противоспутниковые вооружения, гиперзвуковые вооружения, по крайней мере часть из них. Традиционные методы не решают задачу предотвращения войны. Это, собственно, выводы, к которым мы пришли, анализируя эту ситуацию. Если же сегодняшняя ситуация фундаментально изменится - отношения между великими державами улучшатся, то часть традиционных методов будет работать.
А в условиях развития военно-технических средств в нынешней военно-стратегической обстановке, на наш взгляд, высока вероятность ядерной эскалации неядерного конфликта. Если в годы холодной войны главная угроза ядерной войны заключалась в неожиданном стратегическом ядерном ударе одной сверхдержавы по другой, то сегодня угроза заключается в эскалации неядерного конфликта на ядерный уровень. При этом неядерный конфликт, если он произойдет, будет носить непреднамеренный характер вследствие ошибок, киберопераций и прочее.
Соответственно, надо заниматься тем, чтобы предотвращать любое военное столкновение между ядерными державами, а для этого необходимо договариваться о правилах игры. Мы рекомендуем целый комплекс мер, чем надо заниматься сейчас с целью решения задачи, которая стоит перед нами. Контрмеры прописаны в четвертом разделе доклада, их много.
Первое, кибербезопасность. Второе, правила военного поведения в региональных театрах: Балтийское и Черное моря, Сирия. Там, где мы действуем с США и НАТО в едином оперативном пространстве. Третье, решение проблемы «серой зоны» - между войной и миром, так называемые гибридные войны, потому что именно они могут привести к значительной военной эскалации. Четвертое, вести диалог по вопросу стратегической стабильности в много- или разностороннем масштабе, то есть необязательно тройственный диалог (Россия - США - Китай) или диалог всех ядерных держав. Это может быть отдельный диалог: Россия - США, Россия - Китай, Китай - США, Китай - Индия и т. д. Пятое, правила игры по наиболее опасным с точки зрения эскалации вооружениям и военной технике: вооружения космического базирования, противоспутникого и высокоточного вооружения в неядерном оснащении.
С.Караганов: Мы прописываем в данном докладе еще один важный пункт. Контроль над вооружениями считался и считается безусловным плюсом. Одновременно есть и один минус. Он используется для прикрытия или оправдания гонки вооружений. Он выгоден той стороне, которая имеет конфронтационное преимущество, экономическое превосходство в первую очередь. Считаю, что нужно воздержаться от новых соглашений по ограничению и сокращению ядерного вооружения.
А.Оганесян:Мы говорим о том, что традиционные подходы не адекватны новым вызовам, но это вовсе не означает, что предложенные нетрадиционные методы будут эффективными.
Далее. На Потсдамской конференции Трумэн шепнул Сталину, что США создали оружие неслыханной мощности. Сталин позвал Берию и приказал ему ускорить работу по созданию нашего ядерного проекта. В итоге нами были созданы новые типы вооружений. Речь идет о том, что информированность и транспарентность может не только не снижать гонку вооружений, но и подстегивать ее. В связи с этим возникает вопрос: что делать с новыми типами вооружения, о которых говорил С.А.Караганов, ведь они вообще исключают возможность транспарентности? Например, использование искусственного интеллекта на поле боя. Кто будет раскрывать информацию применительно к сфере информационных технологий? Это касается и кибербезопасности в целом.
Евгений Бужинский, председатель ПИР-Центра: Я услышал и прочитал, что главные цели доклада направлены на то, как избежать войны. Это очень хорошая цель. А стратегическая стабильность - это средство как войны избежать.
Теперь, что касается термина «контроль над вооружениями». В Советском Союзе использовался термин «разоружение». В МИД был департамент по вопросам разоружения, сейчас его нет. В Министерстве обороны термин «разоружение» считался неприемлемым. Мы взяли американский термин «контроль над вооружениями».
Стратегическая стабильность должна, конечно, иметь основу. Контроль над вооружениями, безусловно, не равняется стратегической стабильности. Но это материальная основа для стратегической стабильности. Как добиться этой стабильности? С моей точки зрения, есть два пути. Первый - это сдерживание и взаимное устрашение. Это нормальное состояние между государствами, которые находятся в конфронтации или близки к ней.
Второй путь - это взаимное доверие, транспарентность, открытость, предсказуемость. Но это предполагает несколько иные отношения между государствами. Мы сейчас с США находимся в состоянии конфронтации более жесткой, чем в годы холодной войны. Знаменитое «доверяй, но проверяй» живет и сейчас и действует. Вы предлагаете выработать с американцами правила игры. Это иллюзия, мы не выработаем правила игры поведения на театрах военных действий или правила игры, как не допустить перерастания конфликта с применением обычных средств поражения
в ядерный.
Как военный человек, скажу, что если у нас будет вооруженный конфликт с США, то ни одна из сторон не позволит себе быть побежденной. Это означает, что эскалация неизбежна, перерастание конфликта с применением обычных средств поражения в ядерный - неизбежно. Применение тактического ядерного оружия приведет к глобальной катастрофе. Полностью согласен с бывшим министром обороны США Джеймсом Мэттисом, который сказал, что он не понимает, что такое тактическое ядерное оружие. Все ядерное оружие - стратегическое.
У американцев существует иллюзия, что они могут воевать на театрах с помощью тактического ядерного оружия, а сами будут сидеть между двумя океанами и спокойно за этим наблюдать. Пусть европейцев или азиатов бомбят. Именно поэтому В.В.Путин сказал, что на любое применение ядерного оружия последует ответ не по тому месту, откуда это оружие было применено, а по центру принятия решения. Сейчас американская система рушится полностью. Это идеология республиканской администрации.
Что касается «открытого неба» - это не контроль над вооружениями, это мера доверия. Но сейчас они приступили к демонтажу системы мер доверия в Европе. Если они выйдут из Договора по открытому небу, я абсолютно уверен в том, что РФ тоже выйдет из него по одной единственной причине: если американцы прекращают полеты над нашей территорией, они мало что теряют, ведь в рамках НАТО европейцы делятся информацией. Немцы, французы будут летать, и американцы будут иметь полный объем информации. Мы такого союзника не имеем.
Система контроля над ядерными вооружениями, меры доверия рушатся. Наиболее пострадавшими будут, конечно, европейцы. Они это все создавали, но, к сожалению, их американские союзники, партнеры и друзья действуют именно в таком ключе.
Но я уверен, что после очередной встряски все изменится. С чего начался контроль над вооружениями? С Карибского кризиса. Стали задумываться, зачем нам более 60 тыс. боезарядов, по 30 тысяч с каждой стороны. Зачем нам уничтожать эту планету по десять раз, одного раза вполне будет достаточно. Поэтому пошел процесс сокращения вооружений. Сейчас мы достигли по СНВ-3, или Пражскому договору, уровня 250-800, носителей, это как раз тот уровень, который необходим для ядерного сдерживания.
Не верю в многосторонний формат контроля над вооружениями, особенно ядерного. Причины простые. Любые переговоры по контролю над вооружениями - это переговоры равных или почти равных партнеров. Россия, США, Китай - единственные страны, у которых есть полноценная триада. По количественному фактору я, конечно, не верю китайским цифрам. Последние 25 лет китайцы публикуют во всех справочниках цифру - 300 боезарядов. Это вызывает сомнения. Они уверяют, что их производственные возможности имеют ограничители. Мы втроем еще можем договориться.
Но нет такого понятия, как «многостороннее ядерное сдерживание». У всех потенциальных участников разные цели. Нас волнует потенциал США и совокупный потенциал НАТО. Нас не очень волнует потенциал Китая. Наверное, Китай не очень волнует наш потенциал. Он больше озабочен потенциалом Индии и США, немного Пакистана. То есть многостороннее ядерное сдерживание невозможно.
Часто упоминается термин «транспарентность». Но транспарентность без верификации - пустышка. Вы можете сказать, у меня 100 и верьте мне на слово. Но мы не в том состоянии, чтобы верить на слово.
Плохо и отсутствие контроля над вооружениями. Всегда, особенно военные, склонны переоценивать противника. Я исключаю такую гонку вооружений, которая была в 1970-1980-х годах. Будет другая гонка вооружений - технологическая. Но лучше все же иметь то, что мы имеем. По моим личным наблюдениям, американские военные находятся в состоянии, близком к панике из-за того, что рухнул ДРСМД, что может быть не продлен СНВ-3. Они привыкли к обмену информацией. Поэтому верификация необходима.
Американцы сейчас высказывают мысли, что если не будет договора, то будем обмениваться информацией. Но нашей стороне тогда нужно менять внутреннее законодательство, потому что мы не можем делиться количественной информацией без ратифицированного договора. Если не будет договора, то американцы потеряют иммунитет. Для американца остаться без иммунитета - невозможно. Они привыкли к тому, что защищены.
Говорят, что нельзя контролировать новые вооружения. Можно. Комплекс «Сармат» идет на замену «Воеводе», это идет в зачет. «Авангард» - это тот же боезаряд, только планирующий блок, тоже идет в зачет. По крылатым ракетам можно найти выход. По крылатым ракетам наземного базирования у нас был ДРСМД. Уничтожили его, и инспекции закончились. Если бы инспекция существовала хотя бы эпизодически, то все было бы совершенно по-другому. Сложнее с ракетами морского базирования и новыми видами вооружений. Но выход можно найти. Переговоры должны быть паритетными. Система разрушится, возможно, это произойдет в ближайшие годы. Но будет новая встряска, и все равно мы этот процесс начнем.
Александр Савельев, главный научный сотрудник ИМЭМО РАН: В докладе обозначены те проблемы, которые надо решать. Первое - предсказуемость, обмен данными. Можем мы проверить данные без договора? Не можем. Нам собственное законодательство не позволит это сделать. Являясь участником переговоров, знаю, с каким скрипом обменивались данными до того, как был подписан договор, а условием было обменяться данными до заключения договора. В докладе говорится, что Договор СНВ-3 можно продлевать или нет, можно частично. Наверное, все-таки не получится частично продлить, потому что это единый документ, значит, нужны юридически обязывающие вещи.
Второй момент - равенство. Претензии к римлянам, которые придумали Римское право. У нас было одно соглашение, где этого равенства не было. Мы смогли добиться того, чтобы в международном соглашении было прописано, что мы имеем право на преимущество по подводным лодкам и т. д. В Конгрессе США начался большой скандал.
Если развивать тему, которая здесь представлена, по каждому пункту, то можно еще один доклад написать. Сейчас под термином «стратегическая стабильность» подразумевают самые разнообразные понятия. Не признаю никакого кибероружия, которое влияет на стратегическую стабильность. Не верю, что противоракетная оборона является дестабилизирующей системой. Это моя точка зрения, и я ее отстаиваю, пусть она не всем нравится. Особенно тогда, когда сравниваю противоракетную оборону с каской строительного рабочего, которому говорят, что его каска угрожает кирпичу.
Е.Бужинский: Почему появился Договор по ПРО 1972 года? Министр обороны Р.Макнамара говорил, что противоракетная оборона - это не защита от первого удара, это защита от ответного удара, которая создает иллюзию у нападающей стороны, что она может минимизировать ущерб.
А.Савельев:Это еще одно наше заблуждение. Да, Макнамара говорил это, а потом настаивал на развертывании противоракетной обороны. Я бы все-таки предложил как-то по-другому назвать стратегическую стабильность, чтобы не вводить в искушение критиковать авторов доклада. Может быть, международная стабильность. На мой взгляд, есть ложное толкование событий - Карибский кризис открыл нам глаза на то, насколько опасно это оружие. Ничего подобного. Карибский кризис открыл нам глаза на то, какая гонка вооружений началась. Договор ОСВ-1 был заключен в целях иметь предсказуемость исключительно на будущее. Исторические моменты здесь крайне важны. Иллюзии создаются очень часто.
Высказываю свою субъективную точку зрения. Мы вроде бы нормальная великая держава, а иногда чрезмерно перестраховываемся. Противоракетная оборона - какой ужас! Кибероружие - жуткое оружие! Это все иллюзии. Надо более скептически относиться к великим американским достижениям.
Василий Кашин, старший научный сотрудник Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ: Китайский фактор сильно влияет на американское поведение. Китай один раз в жизни сделал заявление о размере своего ядерного потенциала. Это было сделано МИД КНР в апреле 2004 года, когда они заявили, что из всех официальных ядерных держав китайский арсенал самый маленький. На тот момент это означало, что у китайцев меньше, чем у Великобритании, то есть меньше 192 развернутых боеголовок. С тех пор Китай ни одного заявления о количественном размере своего ядерного арсенала не делал, говорил лишь о минимально необходимом уровне и об обеспечении исключительно собственной защиты от ядерного шантажа и нападения. Все цифры, которые мы можем где-либо встречать, это западные экспертные оценки, которые сейчас подбираются примерно к 300 ядерным боеголовкам. Они основаны на накопившихся на протяжении многих лет сведениях. Знания о накопленных Китаем расщепляющихся материалах крайне не надежны, и сами американцы это признают.
Еще одна неизвестная переменная - это степень совершенства китайских боеголовок, сколько им нужно материалов на производство одной. Если говорить о ядерном тактическом оружии, мы, бесспорно, знаем, что оно проектировалось и шли активнейшие НИОКР-испытания в период противостояния с СССР. Был разработан и успешно испытан нейтронный боеприпас. Они отказались от его развертывания после того, как произошла нормализация отношений с Советским Союзом. Это делалось в 1960-1970-х годах с одной целью - бороться с советскими танковыми клиньями. И дальше эти многочисленные программы ракет с дальностью до 1 тыс. км были переориентированы на неядерное сдерживание в связи с проблемой Тайваня. С другой стороны, мы имеем дело с небывалыми масштабами вложения в НИОКР и инфраструктуру, связанную со стратегическими ядерными вооружениями.
Собственно говоря, 1 октября мы видели на параде, как одновременно прошли три семейства межконтинентальных баллистических ракет, которые синхронно производятся и совершенствуются. Ни у кого в мире нет трех семейств. У нас, наверное, в советское время не всегда одновременно выпускали три семейства, а у китайцев есть три семейства межконтинентальных баллистических ракет.
В соответствии с историческими данными, китайцы говорили в 1960-1970-х годах о своей приверженности минимальному сдерживанию. Это не соответствует действительности, потому что в те годы они вложили огромные средства в создание нескольких проектов других межконтинентальных баллистических ракет: мобильная ракета, ракета с глобальной дальностью по типу нашей орбитальной бомбардировочной системы. Они пытались это сделать, потратились и провалились. Вся их сдержанность, судя по всему, была вынужденной и связанной с ограничениями экономических возможностей и отсутствием просто должного технологического уровня.
Это сейчас преодолено, и мы имеем такой бесспорный факт, что их силы прежде всего направлены на увеличение боеголовок, которые они могут донести до США. Но мы не имеем никаких представлений о конечной точке роста этих сил. К чему они стремятся? При разговорах с ними их позиция остается прежней. Они допускают, что рост происходит и будет происходить, но настаивают на том, что это ответ на американский прогресс в системе ПРО и рост данных возможностей, на американский проект гиперзвукового оружия. Просто китайцам надо обеспечить выживаемость в таких условиях.
Далее, они настаивают на том, что любое их вступление в диалог по вопросу контроля над вооружениями возможно только тогда, когда стороны сблизятся по количественным показателям, а какой у них сейчас уровень, они не говорят. При разработках вооружений они демонстрируют интересные подходы. Например, на параде 1 октября мы увидели новый класс оружия. Они запустили в серию аналог советского проекта ракеты «Метеорит», крылатую высотную сверхзвуковую ракету средней дальности, на несколько тысяч километров. Есть семейство Dongfeng-5.
Впервые эта ракета появилась в начале 1980-х годов, это была очень несовершенная моноблочная ракета. Потом ей увеличили дальность - Dongfeng-5А. В 2015 году появилась Dongfeng-5В, у которой есть разделяющаяся головная часть с блоками индивидуального наведения - от четырех до шести блоков. Через некоторое время стало известно об испытаниях ракеты Dongfeng-5С, у которой было уже десять блоков. Такой комплекс средств преодоления ПРО - развивающаяся линия. Dongfeng-5С пока не развертывается. В 2006 году появляется на вооружении первая базовая семейства Dongfeng-31, которая почти может долететь до США. Потом появляется моноблочная ракета на довольно несовершенной установке трейлера, которая долетит до США.
В 2017 году была показана ракета, которая имеет многоосный транспортер, сделанный с помощью белорусов, Dongfeng-31АG уже имеет разделяющуюся головную часть. И Dongfeng-41 впервые появилась на военном параде 1 октября этого года - это семейство твердотопливных ракет с разделяющимися головными частями. Известны три типа, которые создаются: мобильный грунтовой, шахтный и железнодорожный комплексы. Все они прошли испытания.
До того момента, пока китайцы не достигнут должного уровня развития своих сил, они не будут говорить. И американцы не будут говорить, потому что им надо будет реагировать на рост китайских сил. То есть Китай в значительной степени определяет поведение США. При ситуации, когда Россия и Китай имеют настолько тесные отношения и оба враждебны США, это не способствует тому, чтобы американцы шли на какие-то меры, которые будут связывать им руки. Когда закончится рост китайских возможностей, допустим, к 2030 году, тогда, возможно, Китай и пойдет на раскрытие какой-то информации, при которой наступит определенность и можно будет о чем-то говорить.
Как раз вероятной причиной выхода США из ДРСМД является этот непредсказуемый количественный рост китайских МБР. И, скорее всего, конечной целью американцев будут являться ракеты средней дальности в ядерном снаряжении, чтобы иметь шансы «загасить» китайские МБР в начале конфликта. Против китайских ракет средней дальности они никогда не смогут соревноваться. У китайцев уже постоянно работают серийные производственные мощности предприятий с десятками тысяч рабочих. А американцы не делали их много лет.
Коротко о подходе китайцев к кибервойне. Это тоже очень важно. У китайцев есть доктрина интегрированных электронных сетевых операций. Она подразумевает комплексное использование операций в киберпространстве - традиционные РЭБ, огневое поражение информационной инфраструктуры противника для получения преимущества на раннем этапе конфликта. При этом в наступательной кибероперации они допускают их самостоятельное применение собственно перед началом боевых действий с использованием летального оружия, чтобы показать свою решимость деморализовать противника и получить более сильную переговорную позицию.
Другая причина возможного применения - это срыв переброски американских войск из других регионов мира в Азию. Они предполагают изначально бить по гражданской транспортной инфраструктуре. В сфере киберопераций возможно некое поле для выработки единых правил поведения. Если, к примеру, китайцы на начальном этапе конфликта развалят работу портов и аэропортов и получат кардинальное преимущество, то американцы решат воспользоваться какими-то летальными средствами, или наоборот.
Еще один важный момент по контролю над вооружениями в Азии. Для китайцев ракеты средней дальности - это не часть ядерного, а скорее, обычного потенциала. Они гипотетически допускают создание неблагоприятной политической среды для развертывания американских ракет средней дальности, к примеру в Японии или Южной Корее. С другой стороны, с какой стати этим должен заниматься только Китай, если ракеты средней дальности есть в Южной Корее, Северной Корее, Индии, на Тайване. В Японии скоро будут.
Олег Степанов, директор Департамента внешнеполитического планирования МИД России: Уважаемые коллеги, признателен за возможность выступить на «круглом столе» по тематике стратегической стабильности в развитие известного доклада, подготовленного под руководством С.А.Караганова.
Радует, что ведущие отечественные разоруженцы приложили свой богатый опыт и погруженность в проблематику, чтобы творчески подумать о перспективах поддержания стратегической стабильности и глобальной безопасности в современном контексте.
Ситуация в сфере стратегической стабильности ухудшается не первый год. Особенно негативная динамика стала заметна в последнее время. Как справедливо отмечается в докладе, впервые со времен холодной войны появились риски прямого столкновения государств, обладающих ядерным оружием, причем даже в ситуации отсутствия у сторон такого намерения.
Все это - на фоне довольно безответственного поведения отдельных наших партнеров. Они фактически блокируют каналы профессионального диалога, быстро расшатывают архитектуру контроля над вооружениями, создававшуюся десятилетиями. По их инициативе на наших глазах происходит последовательный слом договорных механизмов в сфере обеспечения международной безопасности и стратегической стабильности.
Чтобы не быть голословным, упомяну односторонний выход США из Совместного всеобъемлющего плана действий по урегулированию ситуации вокруг иранской ядерной программы и Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, за которым последовало испытание ракетных средств, ранее запрещенных по этому соглашению. Новой жертвой вскоре может стать Договор о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений, продлевать который американцы, по-видимому, не собираются, несмотря на наши неоднократные предложения начать разговор на эту тему. Тревожная ситуация складывается вокруг Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний.
Таким образом, может получиться, что в скором времени мы полностью лишимся международно-правовых инструментов, сдерживающих гонку ракетно-ядерных вооружений. Разумеется, подобное развитие событий ни в чьих интересах - надеемся, что это понимают и трезвомыслящие политики за океаном.
Наша позиция по данному вопросу хорошо известна: Россия будет в состоянии обеспечить собственную безопасность и безопасность своих союзников при любом развитии событий. Собственно, об этом сегодня на церемонии в Кремле заявил Президент В.В.Путин. Он, в частности, отметил: «Наша армия и флот доказали свою высокую готовность, и мы намерены наращивать оборонный потенциал… Это не повод для нас, чтобы кому-то угрожать. Напротив, мы готовы сделать все от нас зависящее для того, чтобы подтолкнуть разоруженческий процесс с учетом и наших новейших систем вооружений, задача которых заключается исключительно в том, чтобы гарантировать безопасность с учетом растущих для нас угроз».
И действительно, мы выступаем за возобновление полноценных переговоров об обеспечении стратегической стабильности и международной безопасности и рассчитываем на ответную готовность наших собеседников к серьезному заинтересованному диалогу.
В складывающейся ситуации особенно востребован интеллектуальный вклад экспертов в аналитическое сопровождение процесса принятия внешнеполитических решений. Это касается всех актуальных направлений внешней политики, но в особенности - с учетом складывающейся обстановки - вопросов стратстабильности. Разумеется, высказанные в докладе положения - прежде всего мнение самих экспертов, а не официальная позиция российских властей. Однако ряд озвученных выводов представляется весьма интересными, и не исключаю, что они могут быть учтены в нашей работе.
Разделяем мнение о необходимости дальнейшего введения в оборот широкого толкования понятия «стратегическая стабильность». На наш взгляд, и мы неоднократно это озвучивали, этот термин должен отражать всю совокупность факторов, влияющих на международную безопасность. В самом общем смысле - это такое состояние, при котором все ядерные державы будут стремиться не допустить действий, способных привести к созданию опасных дисбалансов в области ядерного сдерживания и повысить риски развязывания войны.
Это предполагает строгое следование нормам международного права, уважение интересов всех стран и народов, недопустимость вмешательства во внутренние дела других государств. Кроме того, дальнейшее ограничение стратпотенциалов, более высокий уровень доверия и предсказуемости, воздержание от таких шагов, которые воспринимались бы другими как угроза и вынуждали бы соответственно реагировать.
С.Караганов: Мы до конца не осознали, что в своей политике по сохранению собственной безопасности мы действительно подорвали основу 500-летнего господства Запада в мире в области политики, экономики и культуры. Надо привыкнуть к ситуации, что они уже не будут диктовать свои условия ни в чем. Мы обеспечили свою безопасность, тем самым изменили ход человеческой истории. Самый большой вклад СССР и России в мире был в том, что мы перестали быть частью Запада, мы лишили Европу и Запад в целом глобального доминирования. Самая большая их ошибка в истории ХХ века состояла в том, что Гитлер напал на нас и что они нам отказали во вступлении в НАТО.
Д.Суслов: Еще раз повторю, что контроль над вооружениями, их ограничение и сокращение не решают в нынешних условиях проблемы стратегической стабильности.
Наши разногласия не носят фундаментального характера, скорее всего, они носят инструментальный характер. Мы ни в коем случае не большевики. Мы не предлагаем все разрушить. Единственное, что мы предлагаем разрушить, - это синоним терминов «стратегическая стабильность» и «контроль над вооружениями». Архитектуру контроля над вооружениями мы не предлагаем разрушить, она сама по себе разрушается. Более того, мы хотим пока сохранить Договор СНВ-3. Мы говорим о нецелесообразности проведения новых переговоров и заключения новых соглашений.
Полностью согласен с Е.П.Бужинским. Вы подтвердили наше определение стратегической стабильности. Вы сказали, что любое военное столкновение между Россией и США приведет к ядерной войне. Это то, что прописано в нашем докладе. Поэтому мы рассматриваем стратегическую стабильность как такое состояние между Россией и США, которое позволяет предотвратить любое военное столкновение. Даже если предположить, что у нас сохранится контроль над вооружениями, если мы продлеваем Договор СНВ-3, возвращаем или сохраняется ДРСМД, это как-то повлияет на киберстолкновения между Россией и США? Никак не повлияет.
Более того, мы анализируем современную войну, и все российские и американские эксперты говорят о том, что если начнется война, первый удар будет нанесен киберсредствами. Это будет парализующий киберудар на начальной стадии. Как традиционный контроль над вооружениями позволяет предотвратить подобное событие? Никак. Поэтому мы и говорим, что в первую очередь надо предотвращать варианты столкновения между ядерными державами.
Полностью согласен с вами по поводу многостороннего контроля над вооружениями. Поэтому мы критикуем идею Трампа или Болтона о том, чтобы заключить трехстороннее соглашение по ограничению ядерных вооружений: США - Россия - Китай. Мы считаем, что США тем самым стремятся обосновать свой выход из СНВ-3.
Не понимаю, почему вы считаете, что невозможно многостороннее ядерное сдерживание? То, что невозможно многостороннее сокращение, - да, потому что здесь нужен паритет. Почему невозможно многостороннее ядерное сдерживание? Этому посвящена и последняя статья нашего доклада. Только оно позволяет сохранять мир и предотвращать войну. И в докладе объясняется, как крепить сдерживание.
Здесь я прихожу к транспарентности. На наш взгляд, частичная транспарентность необходима для сдерживания. Зачем, говорите вы, нам нужна транспарентность в отсутствии юридически обязывающих договоров нынешней архитектуры ограничения и сокращения вооружений? Для сдерживания. Если есть полное отсутствие информации о том, чем располагает другая сторона, то сдерживание слабеет. Необходима некая «серая зона» для того, чтобы сдерживание работало, потому что можно предполагать, что вероятный противник обладает бóльшим количеством боеголовок, чем другая сторона. Некая ясность необходима и для сдерживания. Мы предлагаем частичную транспарентность ради сдерживания.
А.Савельев: Следующий договор нужен, и он будет. Например, переговорный процесс по Московскому договору с американцами неофициально вело Министерство обороны. Это уникальный случай. Вся верификация шла через СНВ-1. Это не прописано в тексте договора. Транспарентность без верификации - это обман, это введение противника в заблуждение. А верификация без ратифицированного договора просто невозможна. До тех пор, пока у вас нет права снять чехол и посчитать, сколько боеголовок в арсенале, ничего не будет.
Многостороннее ядерное сдерживание. У каждой страны разные цели. Израиль не будет сдерживать Россию. Зачем нам сдерживать Индию? Пакистан, США, Францию, Великобританию - да. С Китаем мы тесно сотрудничаем, совместно делаем систему предупреждения о ракетном нападении. Если мы договоримся, что будем обмениваться данными, то стратегическая глубина сразу увеличивается, мы получим неоспоримые преимущества над американцами. Как такового многостороннего ядерного сдерживания нет. Думаю, что мы вернемся к контролю над вооружениями, потому что без него никакой стратегической стабильности не будет ни в узком, ни широком понимании.
В.Кашин: Хотел бы отметить, что соглашения по контролю над вооружениями заключались в условиях некоторой определенности в политике и стратегической сфере, то есть была ясна расстановка сил и были ясны позиции сторон. Надо понимать, что их сложно заключать, потому что в последующие десять лет ситуация может измениться самым непредсказуемым образом. У нас есть два фактора. Первое - это динамика развития ядерных вооружений в Азии, связанная с Китаем, в меньшей степени - с Северной Кореей и Индией. Она может выйти из-под контроля и принять самые причудливые формы.
Второе - это возможные изменения в военном деле в целом, связанные не только с кибер- , но и с искусственным интеллектом. Машинное обучение способно привести к уязвимости работы всех имеющихся систем, прежде всего мобильных комплексов и, возможно, атомных подводных лодок, то есть то, что изменит правила игры и сделает все соглашения бесполезными.
Еще один момент - это развитие автономных систем вооружения. Важно то, что имеется признание, в том числе американских коллег, что автономное оружие изменит всю военную экономику. То есть уйдут в прошлое сверхдорогие и высокотехнологичные системы оружия, которые пилотируются человеком, и начнется производство массовой примитивной системы оружия на базе гражданской технологии, которая доступна в готовом виде. Этот фактор давит на всех. Он означает, что через какое-то время мы сможем об этом говорить.
