ENGLISHОДНИМ ИЗ НАИБОЛЕЕ интересных примеров комплексной стратегии политико-военного плана (включавшей в себя дипломатическую, политико-пропагандистскую активность и конкретные программы развития систем вооружений и научно-технической базы под них) была стратегия "асимметричного ответа" на американскую программу Стратегической оборонной инициативы (СОИ), выдвинутую Президентом США Рональдом Рейганом в 1983 году.
Рейган 23 марта 1983 года предложил создать систему, которая могла бы "перехватить и уничтожить стратегические баллистические ракеты прежде, чем они достигнут нашей территории или территории наших союзников". Рейган призвал американских ученых побыстрее "создать средства, которые лишили бы ядерное оружие его мощи, сделали бы его устаревшим и ненужным". Двумя днями позже Белый дом издал директиву по национальной безопасности №85, которая предусматривала административное и финансовое обеспечение программы СОИ. В частности, она учреждала Исполнительный комитет по оборонительным технологиям, который возглавил Пол Тайер.
16 января 1984 года Рональд Рейган подписал директиву №119 об ускоренном осуществлении научно-исследовательской программы в рамках СОИ. А 27 марта того же года министр обороны США Каспар Уайнбергер учредил, основываясь на рекомендациях специального комитета, Организацию по осуществлению СОИ (SDIO) во главе с генерал-лейтенантом Джеймсом Абрахамсоном. Были определены направления, по которым должны идти исследования. Речь, в частности, шла о разработке приборов для обнаружения, сопровождения селекции и оценки степени поражения стратегических ракет в любой из фаз их полета на фоне ложных целей и помех; о разработке ракет-перехватчиков стратегических межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) другой стороны; об исследованиях в области создания различных разновидностей оружия направленной передачи энергии (лучевого); о создании развернутых в космосе спутников-перехватчиков МБР и БРПЛ; о разработке качественно новых систем управления и связи; о создании электромагнитных пушек; о разработке более мощной по сравнению с "Шаттлом" транспортной космической системы.
Вскоре эта ниокровская программа начала интенсивно реализовываться, особенно в части всякого рода демонстрационных испытаний*. (* 10 июня 1984 года были проведены в Тихом океане испытания по перехвату МБР на высоте 160 км.
6 сентября 1985 года инфракрасный химический лазер с расстояния 1 км уничтожил закрепленную на Земле вторую ступень МБР "Титан". Ряд американских ученых высказывали сомнения в практической ценности эксперимента и указывали на его пропагандистскую сторону.
27 июня 1986 года осуществлен перехват в атмосфере цели, имитировавшей вражескую боеголовку.
11 сентября 1986 года был имитирован перехват ракеты на разгонном участке. 4 ноября 1987 года ракетой "Пэтриот" была перехвачена цель, имитировавшая советскую ракету СС-23.)
Компоненты "асимметричной стратегии" советской стороны разрабатывались в ряде научно-исследовательских центров страны - как в Академии наук СССР, так и в ведомствах (среди последних особо следует отметить разработки ЦНИИМАШ Министерства общего машиностроения СССР во главе с Ю.А.Мозжориным и В.М.Суриковым; ЦНИИмаш при этом тесно взаимодействовал и с 4-м ЦНИИ Минобороны, и рядом других научно-исследовательских институтов МО СССР, а также с институтами АН СССР).
Большая работа по формулированию концепции и стратегии "асимметричного ответа" на междисциплинарной основе была проделана группой ученых и специалистов во главе с вице-президентом АН СССР академиком Е.П.Велиховым, которая велась как в закрытом, так и в открытом вариантах. Это было уникальное междисциплинарное сообщество, которое включало в себя физиков, математиков, химиков, инженеров-ракетостроителей, специалистов по космическим аппаратам, политологов, экономистов, профессиональных военных*. (* В число этих ученых на ранних этапах входили как ряд членов Академии наук СССР (Ж.И.Алферов, Ю.В. Гуляев, В.И.Гольданский, Н.В.Карлов, Г.А.Николаев, Ю.А.Осипьян, Н.А.Платэ, Б.В.Раушенбах, К.Ребане, Р.З.Сагдеев, В.Е.Фортов и др.), так и другие ученые.)
Надо отметить, что в то время в СССР было немало влиятельных сторонников "симметричного" подхода к решению проблемы ответа на американскую СОИ. В силу этого "идеология" и конкретные формулы асимметричного ответа далеко не сразу были приняты на вооружение.
Сущность "асимметричного ответа" сводилась прежде всего к тому, чтобы в условиях даже развертывания США многоэшелонной противоракетной обороны (в том числе с космическими эшелонами) с использованием многообразных, в том числе упомянутых "экзотических" средств противоракетной обороны (включая различные виды оружия направленной передачи энергии - ускорители нейтральных частиц, лазеры на свободных электронах, эксимерные лазеры, рентгеновские лазеры и пр., электродинамические ускорители массы (ЭДУМ) - "электромагнитные пушки" и др.), обеспечить возможность в ответном ударе нанести "неприемлемый ущерб". Для этого рассматривались самые разнообразные сценарии массированного применения ядерного оружия первой другой стороной с попыткой максимально действенных обезоруживающих и "обезглавливающих ударов", выводящих из строя прежде всего стратегические ядерные средства оппонента и его систему управления. Важную роль играло моделирование с использованием ЭВМ.
В рамках стратегии "асимметричного ответа" на американскую СОИ предусматривался широкий комплекс мер как по повышению боевой устойчивости советских стратегических ядерных сил (СЯС) (неуязвимости межконтинентальных баллистических ракет, ракетных подводных крейсеров стратегического назначения, возможностей по выводу из-под потенциального удара стратегической авиации, повышению надежности системы боевого управления СЯС, выживаемости системы государственного управления в целом и др.), так и по их способности преодолевать многоэшелонную противоракетную оборону.
В единый комплекс были собраны средства и процедуры военно-стратегического, оперативного и тактического порядка, дающие возможность обеспечить достаточно мощный ответный удар возмездия даже при самых неблагоприятных условиях, сложившихся в результате массированных упреждающих ударов по Советскому Союзу (вплоть до применения системы "мертвой руки", предусматривающей автоматический запуск уцелевших после упреждающего удара противника шахтных МБР в условиях нарушения централизованной системы боевого управления). Важно было не просто все это разрабатывать и иметь "на черный день" (который мог стать "последним днем" для обеих сторон), но и в определенной (дозированной) мере в тот или иной момент продемонстрировать оппоненту, используя искусство "стратегического щита". Причем надо было это делать так, чтобы это выглядело убедительно как для "политического класса" другой стороны, так и для специалистов, в том числе экспертов высочайшей квалификации по проблеме стратегической стабильности в целом и по ее отдельным техническим и оперативно-стратегическим компонентам, которые сразу же распознали бы любые натяжки, элементы дезинформации и т.д. (Следует отметить, что такого рода американское научно-экспертное сообщество по своей численности, по ресурсному обеспечению многократно превосходило советскую сторону; нам приходилось это компенсировать повышенной интенсивностью работы.)
По этим вопросам в США был накоплен целый пласт комплексных междисциплинарных научных разработок, значительная часть которых публиковалась и свободно циркулировала как в этом сообществе, так и за его пределами. К этому сообществу примыкала и группа журналистов, овладевших этой проблематикой, игравших большую роль в формировании общественного мнения. С нашей стороны такие журналисты присутствовали в минимальном количестве. В СССР практически не было традиции открытых публикаций на такие темы, в которых приводились бы результаты собственных научных исследований и разработок. В лучшем случае имелось несколько работ по исследованию американских взглядов на проблемы ядерного сдерживания и стратегической стабильности (среди них прежде всего выделялись разработки А.Г.Арбатова и возглавлявшейся им группы ученых в ИМЭМО АН СССР).
В закрытых исследованиях по проблемам ядерного сдерживания (институтов Генерального штаба Вооруженных сил, РВСН, ЦНИИМАШ, секции прикладных проблем АН СССР, в "Арзамасе-16", в г. Нежинске) политико-психологические вопросы затрагивались весьма редко.
Меры стратегии "асимметричного ответа" включали в себя также специальные средства и способы противодействия противоракетной обороне противника (контрПРО). Были выявлены ряд особо уязвимых компонентов потенциальной противоракетной обороны США (прежде всего в космических эшелонах), которые могли бы выводиться из строя не только посредством прямого физического поражения, но и средствами радиоэлектронной борьбы (РЭБ). К активным мерам данного вида были отнесены различные средства наземного, морского, воздушного и космического базирования, использующие в качестве поражающего воздействия кинетическую энергию (ракет, снарядов), лазерные и другие виды высокоэнергетических излучений. Отмечалось, что активные контрмеры особенно эффективны против элементов космических эшелонов противоракетной обороны, которые в течение длительного времени находятся на орбитах с известными параметрами, что значительно упрощает задачу их нейтрализации, подавления и даже полной физической ликвидации.
Так, например, отмечалась уязвимость по отношению к широкому набору активных контрмер системы космических боевых станций другой стороны. Так как космические станции в соответствии с их главной задачей должны были быть ориентированы на поражение стратегических баллистических ракет, то специально созданные малые ракеты различных видов базирования, применение которых могло бы сочетаться с различными мерами маскировки, рассматривались в качестве действенного средства уничтожения таких станций. Такие малые ракеты должны были бы обладать высокой тяговооруженностью для быстрого прохождения атмосферы и сокращения до минимума активного участка траектории. Они также должны были быть защищены от воздействия лазерного облучения. Отмечалось, что аналоги таких средств в СССР уже существуют.
В разработках советских ученых говорилось о том, что весьма эффективным средством активного противодействия для вывода из строя одновременно большого количества космических боевых станций могли бы быть так называемые "космические мины" - спутники, выводимые "на орбиты, близкие к орбитам боевых станций другой стороны, и оснащенные достаточно мощным боезарядом, подрываемым по команде с Земли. Подобные "мины" могли бы оснащаться взрывателями различного типа, в частности реагирующими на тепловые нагрузки или механическое воздействие.
В качестве активных средств противодействия рассматривались и наземные лазеры большой мощности. Создание таких лазеров существенно проще, чем тех, которые предназначены для космических боевых станций с целью их использования для уничтожения баллистических ракет в полете. В противоборстве "лазер против ракеты" и "лазер против космической платформы" преимущество может быть на стороне последнего. Это объясняется целым рядом факторов. Во-первых, космические боевые станции являются более крупными объектами для лазерного поражения, чем МБР (БРПЛ), что облегчает задачу наведения на них лазерного луча и их поражения. Во-вторых, число таких станций было бы значительно меньшим, чем количество объектов - МБР (БРПЛ) или их боеголовок, подлежащих уничтожению во время их массового пуска и полета. Это практически снимает проблему сверхбыстрого перенацеливания лазерного луча. В-третьих, космические боевые станции находятся в поле зрения наземной лазерной установки в течение длительного времени, что позволяет значительно увеличить время экспозиции (до 103 с), следовательно, снизить требования к ее мощности. Кроме того, для наземных установок гораздо менее существенны присущие космическим системам ограничения по массе, габаритам, энергоемкости, КПД и т.д.
В одном из отчетов данной группы советских ученых во главе с Е.П.Велиховым также говорилось о том, что высокоэффективным средством активного противодействия боевым станциям могут стать препятствия на орбитах их движения, создаваемые облаком мелких объектов ("шрапнели"), движущимся таким образом, чтобы его относительная к станции скорость была достаточно велика. Наиболее привлекательной мишенью в данной схеме противодействия могут стать такие уязвимые элементы лазерных боевых станций, как баки с топливом, энергосистемы, отражающие зеркала. Распыление на орбите небольшого облака даже микроскопических частиц может создать на поверхности отражающего зеркала дефекты, препятствующие фокусировке лазерного луча космических боевых станций другой стороны.
Отмечалось, что при использовании оружия, реализованного на наземных эксимерных лазерах с зеркалами на геостационарной и низких орбитах, эффективной мерой противодействия, помимо выведения из строя наземного лазера, может быть также распыление легких материалов с большим коэффициентом поглощения лазерного излучения непосредственно в зоне базирования зеркала или лазера.
Что касается выбора возможной меры противодействия развертыванию в космосе рентгеновских лазеров с накачкой от ядерного взрыва, то здесь необходимо отметить следующее. В соответствии с одной из концепций СОИ американской стороной предполагалось выводить их на орбиты в самый последний момент с помощью ракет, размещаемых на подводных лодках (ПЛАРБ). Такие ПЛАРБ было бы необходимо держать в водах Мирового океана, ближе к границам СССР (с территории США вывод на орбиту лазеров по упомянутой концепции был бы малоэффективным вследствие большого времени их доставки на высоты, оптимальные с точки зрения эффективности поражающего воздействия лазерного луча на летящие МБР). Расчеты показывали, что даже наиболее тяговооруженные ракеты-носители не могут при запуске с территории США обеспечить время вывода лазера на необходимую высоту (до 3 тыс. км) до момента завершения активного участка траектории полета стартовавших МБР (БРПЛ) другой стороны. Поэтому, в частности, в рамках программы СОИ рассматривались схемы размещения рентгеновских лазеров на ракетах подводных лодок с районами патрулирования в северной части Индийского океана или акватории Норвежского моря.
Отмечалось, что весьма уязвимыми в космических вооружениях будут являться системы обнаружения и наведения противоракетной обороны другой стороны. Задача их "ослепления" в рамках программы контрПРО может быть решена в том числе путем проведения ядерного взрыва в верхних слоях атмосферы. Наконец, традиционные меры радиоэлектронной борьбы, примененные против космических эшелонов широкомасштабной ПРО, способны существенно повлиять на ее эффективность.
В соответствующем отчете советских ученых делался вывод: "Краткий обзор возможных мер нейтрализации и подавления широкомасштабной ПРО с развернутыми в космосе эшелонами ударного оружия показывает, что далеко не обязательно ставить задачу ее полного уничтожения. Достаточно ослабить такую ПРО путем воздействия на наиболее уязвимые элементы, пробить в этой так называемой обороне "брешь", чтобы сохранить неприемлемую для агрессора мощь ответного удара".
Параллельно с разработками по "асимметричному ответу" на СОИ в рамках деятельности данной группы советских ученых велись исследования по проблемам климатических и медико-биологических последствий ядерной войны, а также по мерам адекватного контроля за отсутствием подземных испытаний ядерного оружия. Эти исследования проводились практически параллельно с тем, что делалось в тот период американскими и западноевропейскими учеными, которых очень серьезно встревожила воинственная риторика Президента Рейгана, общее ухудшение советско-американских отношений после периода разрядки - периода, когда кооперационными усилиями советской и американской сторон удалось добиться серьезного укрепления стратегической стабильности. Серьезный научный труд по математическому моделированию климатических последствий ядерной войны был подготовлен группой ученых Вычислительного центра АН СССР во главе с В.А.Александровым (куратором этой работы был директор ВЦ АН СССР академик Н.Н.Моисеев).
Немаловажные исследовательские работы по климатическим последствиям ядерной войны с натурными экспериментами были осуществлены учеными Института физики Земли АН СССР Г.С.Голицыным, А.С.Гинзбургом и др. Что касается медико-биологических последствий ядерной войны, то они анализировались в труде группы ученых во главе с академиком Е.И.Чазовым1.
Авторы концепции "асимметричного ответа" изначально исходили из того, что противостояние двух стратегий в этой важнейшей сфере национальной безопасности СССР и США носило политико-психологический (по терминологии последних лет - виртуальный) характер.
Одна из важнейших задач состояла в том, чтобы убедить сторонников СОИ в США, что любой вариант создания широкомасштабной, многоэшелонной ПРО не даст США сколько-нибудь значимых ни военных, ни политических преимуществ. Соответственно, ставилась задача воздействия на "политический класс" США, на американский "истеблишмент национальной безопасности" таким образом, чтобы не допустить выхода США из советско-американского Договора об ограничении систем противоракетной обороны 1972 года, который к этому времени и в политико-психологическом, и в военно-стратегическом плане уже прочно зарекомендовал себя как один из краеугольных камней по обеспечению стратегической стабильности. Он в том числе играл важную роль в предотвращении гонки вооружений в космосе, накладывая важные ограничения на создание тех систем, которые можно было бы использовать как противоспутниковое оружие.
При рассмотрении той или иной политической ситуации (при выработке стратагемы) всегда присутствует элемент упрощения (тенденция к упрощению) картины - рассмотрение противостоящей стороны как некоторого целого, монолита. Это особенно было свойственно советскому политическому сознанию, находившемуся под воздействием идеологизированных представлений как о собственной политической системе, так и о политической системе США.
Но к этому времени в отечественной политологии был достигнут значительный прогресс в изучении США. При проведении исследований учитывались и работы по этой проблематике американских ученых, экспертов, в том числе под эгидой Национальной академии наук (НАН) США, Федерации американских ученых, Союза обеспокоенных ученых, ряда авторитетных научных центров. Во многих работах приводилась отработанная аргументация (основанная на серьезных расчетах, экспертных знаниях) против создания эшелонированной системы противоракетной обороны. Разработки американских ученых активно использовались противниками и сторонниками СОИ в развернувшейся острой политической борьбе в США по этому вопросу.
Разработчики стратегии "асимметричного ответа" и их сторонники имели в виду и то, что инициаторы СОИ в США стремятся открыть дополнительный фронт советско-американской гонки вооружений, учитывая, что при симметричных усилиях сторон по созданию противоракетной обороны в экономическом плане неизбежно проиграет Советский Союз, имеющий значительно менее сильную экономику. Детальные разработки экономической стороны вопроса были весьма затруднены из-за сложной системы цен на военно-техническую продукцию в Советском Союзе.
К моменту объявления СОИ стороны обладали по 10-12 тыс. ядерных боезарядов только на стратегических носителях, плюс имелись многие тысячи боезарядов оперативно-тактического и тактического назначения (в том числе так называемые "средства поля боя" - боеприпасы для ствольной артиллерии 152 и 155 мм, имевшиеся на вооружении обеих сторон).
Это был и период бурного развития высокоточного дальнобойного оружия в обычном снаряжении, появления неядерных боезарядов повышенного могущества, что отмечал, в частности, еще заместитель министра обороны СССР (по вооружению) генерал армии В.М.Шабанов2.
Уже тогда в США возник вопрос об оснащении неядерными боезарядами не только крылатых ракет (КР) большой дальности, но и МБР, а также (чуть позже) БРПЛ. Обе стороны к этому времени добились весьма серьезных результатов по повышению точности МБР, по повышению неуязвимости боезарядов наступательных средств по отношению к средствам их перехвата. Рост точности снова поставил вопрос об уязвимости ряда компонентов СЯС, системы боевого управления.
Огромные средства вкладывались в развитие сил и средств противолодочной борьбы, но развитие подводных стратегических ракетоносцев все время уходило вперед (еще в 1970-х годах произошел скачкообразный рост дальности для БРПЛ, многократно расширивший акватории для боевого патрулирования атомных подводных ракетоносцев).
Паритет считался достигнутым к началу 1970-х, когда СССР и США примерно сравнялись по числу средств межконтинентальной дальности доставки. США, начав на несколько лет раньше оснащать свои МБР и БРПЛ разделяющимися головными частями (РГЧ), при этом многократно превосходили СССР по числу развернутых боезарядов на стратегических носителях.
В 1980-х годах СССР начал модернизацию своих средств средней (промежуточной) и меньшей дальности (как в Европе, так и на восточном - китайском прежде всего - направлении). При этом происходила замена моноблочных баллистических ракет средней дальности (БРСД) на систему "Пионер" (СС-20) с тремя РГЧ индивидуального наведения. В ответ последовало решение США и НАТО о размещении БРСД "Першинг-II" и КР наземного базирования. Короткое подлетное время "Першингов-II", их высокая точность и повышенная способность к поражению высокозащищенных целей (в том числе подземных командных пунктов) повышали степень угрозы для всей системы государственного и военного управления СССР.
Н.В.Огарков был против количественного равенства по боезарядам на межконтинентальных носителях. Он считал достаточным для СССР иметь 2-2,500 тыс. ядерных боезарядов. С таким количеством, по его оценкам, можно было бы выдержать упреждающий удар и нанести "неприемлемый ущерб" в ответном ударе. Этот вопрос был одним из предметов его конфликта с членом Политбюро министром обороны Д.Ф.Устиновым. Огарков также пытался добиться "более сдержанного" отношения к созданию новых систем стратегических вооружений только потому, что их создавали США. В беседах с автором в начале 1990-х годов Н.В.Огарков говорил, что, по его мнению, военно-стратегическое равновесие с США в условиях конца 1970-х - первой половины 1980-х годов (и далее), в принципе, вполне можно было бы обеспечить, и не создавая некоторых комплексов. Огарков стремился к оптимальности в развитии СЯС ради наращивания усилий в области создания новейших средств связи и боевого управления, обычных средств вооруженной борьбы, особенно "умного оружия", появление которого в США назвали "революцией в военном деле"*. (* "Умное оружие" стало символом американского триумфа в войне в Персидском заливе, в ходе проведения операции "Буря в пустыне" в 1991 году, хотя его реальный вклад в решение боевых задач был значительно меньшим, чем это было распропагандировано СМИ. Резко увеличились масштабы применения "умного оружия" в развязанной США войне в Ираке в 2003 году. Основы такого триумфа США и их союзников закладывались задолго до событий 1991 года, еще в 1970-х годах, сразу же после вьетнамской войны. Наиболее динамичным периодом разработки и испытания новых систем вооружений в США была вторая половина 1970-х годов. Основные прорывы в этой области связывают прежде всего с деятельностью заместителя министра обороны США Уильяма Перри, гражданского ученого и инженера высочайшей квалификации, пользовавшегося большим доверием и уважением как министра обороны США Гарольда Брауна (известного физика), так и ведущих деятелей Конгресса США.)
К сожалению, Н.В.Огарков проиграл в противостоянии по этим принципиальнейшим вопросам военной стратегии и военного строительства своему непосредственному начальнику, члену Политбюро ЦК КПСС министру обороны СССР Д.Ф.Устинову (получившему от Л.И.Брежнева при назначении этого фактически гражданского человека на министерский пост звание Маршала Советского Союза) и своему первому заместителю, Маршалу Советского Союза С.Ф.Ахромееву, который активно поддерживал Д.Ф.Устинова**. (** Следует также иметь в виду и глубокий конфликт между Д.Ф.Устиновым и Н.В.Огарковым относительно ввода советских войск в Афганистан в 1979 году, чему Огарков противился сколько мог, что по тем временам было с его стороны весьма мужественным поступком.) Этот проигрыш Н.В.Огаркова Д.Ф.Устинову дорого стоил Советскому Союзу, который продолжал гонку вооружений, соревнуясь с США по всем направлениям, имея по крайней мере вдвое меньше ресурсов, чем Соединенные Штаты. Изматывание СССР в этой гонке вооружений (в том числе в ядерной сфере) стало одной из важнейших причин краха советской экономики к концу 1980-х годов и развала советского государства.
Стратегия "асимметричного ответа" в конечном итоге была официально принята советским руководством и продекларирована публично. Но произошло это не вдруг, как уже отмечалось выше, потребовались значительные усилия для того, чтобы убедить именно в ее правильности. На практике она реализовывалась далеко не однозначно - многое, как выяснилось позднее, делалось и в симметричном порядке.
Выдвижение Президентом Рейганом Стратегической оборонной инициативы было воспринято значительной частью высшего советского руководства не просто негативно (как она вполне того заслуживала), но весьма нервно, чуть ли не истерично3. Она рушила только-только сложившуюся картину мира, картину обеспечения стратегической стабильности у далеко не молодого руководства страны, с трудом усвоившего новую информацию, новые построения. Уровень технической компетенции в верхушке госаппарата (за исключением ВПК Совмина СССР, части Госплана и отдела оборонной промышленности ЦК КПСС) был весьма невысок. (Вспомним, что советскому руководству непросто далось понимание дестабилизирующей роли систем противоракетной обороны4 в конце 1960-х - начале 1970-х годов, озвученное во время советско-американской встречи на высшем уровне в Глазборо в 1967 году, когда председатель Совета министров СССР А.Н.Косыгин отверг логику и предложения министра обороны США Р.Макнамары.) Сыграли свою роль и рейгановские заявления о Советском Союзе как об "империи зла", и действия США по активной поддержке моджахедов в Афганистане*. (* Этому в немалой мере способствовало то, что вопреки внешнему доминированию макнамаровских идей обеспечения "взаимного гарантированного уничтожения" обе стороны на деле активнейшим образом развивали средства поражения СЯС другой стороны, "способность к ведению ядерной войны", имея в виду прежде всего возможность поражения СЯС другой стороны, ее "обезоруживания". Сегодня можно с уверенностью сказать, что если в риторике относительно возможности "победы" в крупномасштабной ядерной войне представители СССР (военные) подчас превосходили США, то в разработке разнообразных дестабилизирующих средств упреждающих ударов, как правило, пионерами были США. В начале 1980-х годов в американских публикациях появились многочисленные "утечки" информации о различных вариантах "обезглавливающих ударов" по СССР со стороны США.) Инстинктивно многие государственные и партийные руководители, военачальники, как и в прошлые годы, были более склонны к действию "острие против острия", к принятию стратегии симметричных мер (хотя в это время уже ширилось и углублялось понимание того, что очередной тур гонки вооружений с разработкой и производством сверхдорогостоящих систем на новых физических принципах окажется неподъемным для СССР).
Целый ряд советских специалистов (в том числе военных) в кулуарах говорили о том, что в СОИ много блефа ("вся она блеф"). Но мало кто решался сказать об этом четко и определенно даже на закрытых совещаниях по этой проблеме.
В целом эта стратегия "асимметричного ответа" политически сработала. Американская сторона не стала в тот период выходить из Договора по ПРО, финансирование программы СОИ не получило тех масштабов, на которые рассчитывали ее сторонники.
В период первой администрации Б.Клинтона СОИ тихо изъяли из числа программ военного ведомства, хотя многие направления НИОКР в области ПРО в США продолжали развиваться.
В ходе выступлений советских ученых, военных специалистов в различных американских аудиториях неоднократно поднимался вопрос: почему, если вы так уверены, что своими асимметричными мерами нейтрализуете многоэшелонную систему ПРО, вы так рьяно выступаете против этой системы? Ответ состоял в следующем: во-первых, мы не хотим гонки вооружений и в асимметричном варианте, ибо она тоже достаточно обременительна; во-вторых, в силу особой значимости политико-психологического фактора (особенно в условиях кризисных ситуаций) крайне опасной может оказаться даже иллюзия неуязвимости (от ослабленного ответного удара), которая может появиться у руководства страны, обладающей широкомасштабной ПРО*. (* Перспективы построения группировки российских СЯС и других сил и средств ядерного сдерживания в определенной мере зависят от структуры и состава той системы противоракетной обороны, которую в США предполагают иметь на обозримую перспективу. Так что особую важность представляет серьезный научный (многовариантный) прогноз развития систем ПРО в США на 20-30 лет вперед и более.
В различных официальных и полуофициальных документах, в частности, просматривается возвращение к идее создания космического эшелона (эшелонов) ПРО в добавление к эшелонам наземного (а также морского и воздушного) базирования. Основная задача ударных средств космического базирования состоит в обеспечении перехвата баллистических ракет наземного и морского базирования на начальном, разгонном участке их траектории, когда они представляют собой наиболее крупную и уязвимую цель. Для преодоления этого свойства особое значение имеют баллистические ракеты с укороченным разгонным участком (этими качествами, в частности, обладают новейшие российские МБР "Тополь-М" и РС-24). Такие иллюзии в условиях кризисной ситуации могут способствовать движению вверх по "лестнице эскалации" в ядерном противостоянии с попытками обеспечения эскалационного доминирования.
Этот вопрос вновь стал актуален в свете попыток администрации Дж.Буша-младшего создать многокомпонентную систему ПРО и одновременно развивать стратегические наступательные вооружения в таком направлении, чтобы они в совокупности уменьшали способность России к ответному удару (не говоря уже об обладающем значительно (на порядок) меньшим ядерным потенциалом Китае)5.
1 Чазов Е.И., Ильин Л.А., Гуськова А.К. Ядерная война: медико-биологические последствия. Точка зрения советских ученых-медиков. М., 1984; Климатические и биологические последствия ядерной войны (под. ред. Е.П.Беликова). М., 1986.
2 Кокошин А.А. В поисках выхода. Военно-политические проблемы международной безопасности. М., 1989.
3 Как пишет в своих воспоминаниях академик Г.А.Арбатов, Президент США Р.Рейган, оценивая такую реакцию советских руководителей, считал, что "…не может быть уже так плохо оружие, против которого столь ожесточенно протестуют русские". По обоснованной оценке Г.А.Арбатова, такой всплеск истерии с советской стороны только убеждал Вашингтон, что "мы СОИ боимся" (Арбатов Г.А. Человек системы. М., 2002, с. 265.
4 В конце 1950-х - начале 1960-х годов и в США, и в СССР велись интенсивные работы по развитию систем противоракетной обороны, в том числе с использованием на перехватчиках боевых частей (БЧ) с ядерным боезарядом. Это было, в частности, одной из наиболее приоритетных работ известного КБ-11 в г. Сарове (позднее - ВНИИЭФ). Одновременно советские ядерные оружейники разрабатывали боевые части для баллистических ракет стратегического назначения, способные выдержать воздействие поражающих факторов ядерного взрыва ракет системы противоракетной обороны противника (Куличков Г.Д. ВНИИЭФ. Исторический очерк. 1946-1992. Саров: РФЯЦ - ВНИИЭФ, 1998, с. 92).
Следует отметить, что одновременно с созданием "классических" систем ПРО еще на рубеже 1960-1970-х годов у ряда советских ученых и специалистов возникла идея использования нетрадиционных видов оружия, основанных на новых физических принципах, например, зарядов и пучков заряженных частиц для поражения боеголовок на участке подлета к цели. Работы в этой области начались, но оказались бесперспективными и через некоторое время были свернуты. Немыми свидетелями этих усилий стали пустые сооружения на полигоне около озера Балхаш, по поводу которых в США позже регулярно поднимался шум.
Примерно в то же время, то есть за десять лет до СОИ, под влиянием достижений в области космической техники в СССР появились концепции космической ПРО. Впервые с такой идеей выступил академик Г.Будкер, но она подверглась критике со стороны академиков Л.Арцимовича и Б.Константинова и была отвергнута. Другой вариант космической ПРО (с использованием ракет-перехватчиков из космоса) предложил академик В.Челомей. Свою идею он доложил Л.И.Брежневу, но после обсуждения на самом высоком уровне и жесткой борьбы эта идея была также отвергнута. По справедливому замечанию академика Е.Велихова, эти дискуссии создали определенный иммунитет у советской научной общественности к идеям "звездных войн".
5 Нельзя не отметить появления с американской стороны "пробных шаров" относительно состояния ядерного стратегического баланса, изменяющегося, по оценкам соответствующих авторов, весьма радикально в пользу США. В том числе обращают на себя внимание статьи К.Либера и Д.Пресс (особенно их статья в "Интернэшнл секьюрити"). (Lieber K.A., Press D.G. The End of MAD? The Nuclear Dimension of US Primacy.//International Security, Spring 2006, vol. 4, рр. 7-44.) Такого рода "пробные шары" нельзя недооценивать.
