Советник генерального директора ЮНЕСКО Генрих Юшкявичус

А.Г. Оганесян: Добрый день! Гость нашей программы - Генрих Зигмундович Юшкявичус, советник Генерального директора ЮНЕСКО, вице-президент Международной Евразийской академии телевидения и радио, крупнейший специалист международного масштаба в области телевещания.

Кстати, мы сейчас находимся в помещении на Пятницкой, где энное количество лет, причем плодотворных, творческих, я бы сказал, напряженных, по крайней мере по тем изменениям, которые происходили тогда на Гостелерадио СССР, проработал наш гость. Это было на четвертом этаже. Он занимал высокую должность заместителя председателя Гостелерадио СССР и притом отвечал за всю техническую часть. Он попал в такие сложные моменты технического перевооружения телевидения и радио, что это, конечно, делает нашу передачу очень интересной в исторической ретроспективе.

И я хочу добавить, что он еще и член Федеральной конкурсной комиссии по телерадиовещанию. Человек, который выдает теле- и радиокомпаниям вещательные частоты для того, чтобы они осуществляли свою деятельность. Еще он входит в такой высокий суд, который решает, кому давать вещать, а кому не давать. Но это не функция цензуры, это функция лицензий.

У меня общий вопрос. Когда-то в начале семидесятых годов в США один из специалистов по СМИ с кафедры университета заявил студентам по поводу печатных изданий: "Скоро газет и журналов не будет - телевидение сожрет все". В семидесятые годы Вы были молодой, перспективный чиновник (я не побоюсь этого слова; мы его очень затаскали и заизбивали), который связал свою жизнь с телевидением, государственный служащий. Вам, молодому и амбициозному, тогда тоже не казалось, что Вы занимаетесь телевидением, которое угробит все остальные жанры?

Г.З. Юшкявичус: Нет, откровенно говоря, не казалось. Вообще, такое мнение, что журналы и газеты исчезнут, было менее распространено. Что было действительно, часто повторялось, что исчезнет кино, театры и радио. Это, конечно, не оправдалось. Я очень люблю театр. Я, даже когда работал здесь на Пятницкой, очень часто в 7 часов уезжал в театр, а потом возвращался в 11 часов и продолжал работать. Мы довольно много работали. И мне было ясно, что театр останется. И это, действительно, так. Сегодня театры полны.

Что касается кино. Сейчас уже многозальное кино создается всюду. Например, в Париже каждую субботу, воскресенье большущие очереди в кино. А что касается радио, то количество радиослушателей не уменьшилось, а увеличилось. Это можно объяснить, конечно, и тем, что многие слушают радио в машинах, когда едут на работу, с работы. И, вообще, радио не уменьшилось, особенно у тех людей, которые заняты интеллектуальным трудом, я бы сказал. Потому что они могут сидеть, что-то писать, телевидение смотреть не могут, а радио слушают.

А.Г.Оганесян: Значит, прогнозы не оправдались. Давайте перейдем к вопросам слушателей. Вот тоже нас возвращают в не столь отдаленное прошлое. Но это для кого как: 25 лет - не знаю, много это или мало. Наверное, в историческом плане не очень, а в плане личной жизни - приличный кусок. Говорят, что в 25 лет Вы уже отвечали за всю технику телевидения и радио в Литве. Откуда такие таланты? Почему Вы вообще решили посвятить жизнь телевидению? Что стало побудительным мотивом? И еще: Вы часто бываете на родине в Литве? Как там сейчас люди живут? Как оценивают отношения с Россией?

Г.З.Юшкявичус: Что касается того, что я очень способный. Мои способности не имели никакого отношения к тому, что меня назначили, как тогда говорили, большим начальником. Не было специалистов. Как говорят, на безрыбье и рак рыба. В Литве не было специалистов. Я окончил факультет телевидения и радиовещания Ленинградского электротехнического института. Когда я приехал, я был, конечно, редкий национальный кадр.

Кстати, мне сразу предложили быть начальником отдела в Министерстве связи. Я сказал "нет", потому что я понимал, что не надо сразу идти в бюрократическую работу. Тогда на меня рассердились и сказали: "Ах, так! Тогда пойдешь рядовым инженером в лабораторию". Но все равно жизнь сложилась так, что через два года я действительно стал членом коллегии и отвечал за развитие всего телевидения и радиовещания в Литве. Двадцать пять лет. Когда я сейчас вспоминаю, конечно, иногда делал много глупостей, но очень много и работал.

А.Г.Оганесян: Как говорится, кто не был молод, тот не был глуп.

Г.З.Юшкявичус: Что касается отношений Литвы и России. Я часто бываю в Литве. Я каждое лето отдыхаю в Литве, и зимой на Новый год еду в Литву. Большинство населения Литвы - за хорошие отношения с Россией, в этом нет никаких сомнений. И тот, кто бывает в Литве… Кстати, я отдыхаю в Паланге. Там летом сейчас бывает больше русских, чем было в советское время, потому что не надо путевок, они просто приезжают.

Как говорят, в каждой шутке есть доля шутки. Одного из переводчиков литовской литературы на русский язык (он живет постоянно в Москве, но также кое-что приобрел в Литве, в деревне) как-то спросили в Москве: "Скажи откровенно, как в Литве относятся к русским?" Он сказал: "Лучше, чем в России". Это, конечно, шутка.

А.Г.Оганесян: Я помню еще такое: "Каждый литовец литовцу литовец".

Г.З.Юшкявичус: Есть такие интересные случаи. Например, я знал одного товарища, который в советское время, я бы сказал, был действительно антирусски настроен. Такой крепкий литовский националист. И тут я вижу, как он общается с русскими: такой вежливый, такой милый. Я говорю ему: "Скажи, что случилось?" Он говорит: "Генрих, раньше они были оккупанты, а сейчас клиенты".

А.Г.Оганесян: Как Вы относитесь к спорной теме оккупации и прочего? Некоторые говорят, что надо потребовать с России компенсации. Другие говорят, что тут надо посчитать, кто кому больше сделал.

Г.З.Юшкявичус: Разговоры о компенсации – это несерьезные разговоры. В каждой стране есть политики, которые строят свое политическое кредо именно на отрицательном отношении к соседям. Такие есть и в Литве, и в России. Поэтому время от времени такие искусственные вопросы раздуваются. Например, насчет компенсации. Я считаю, что это придуманный вопрос. Каждому разумному политику понятно, что никакой компенсации не будет и быть не может.

Но есть и такие вещи, которые меня как литовца расстраивают и на российской стороне. Был День Победы. Мы говорим обо всем. И очень часто говорят о том, что в Литве есть "лесные братья" - это бывшее Сопротивление. Мало кто вспоминает, почти никто не вспоминает, что была 16-ая стрелковая советская дивизия, литовская, которая начала свой боевой путь под Орлом, которая воевала под Курском. В ней 16 героев Советского Союза и женщина, которая имеет три ордена Славы, что не так часто.

Или, например, такие ошибки. Михалков в своем фильме "Двенадцать" говорит про историю литовца-эсэсовца. Были эсэсовские отделения даже из белорусов, финнов, извините, из русских – не было литовских отделений СС. Немцы это очень не любили: закрыли филармонию, университет. Есть действительно сложные моменты в истории Литвы. После войны Литва больше потеряла людей в борьбе между собой: после войны не русские уничтожали литовцев – литовцы уничтожали литовцев. И это, конечно, очень печальная страница в истории Литвы.

А.Г.Оганесян: Когда был юбилейный парад Победы, шли разные подразделения. Что, литовцев не приглашали пройтись?

Г.З.Юшкявичус: Во всяком случае, я не слышал.

А.Г.Оганесян: Там же были батальоны из разных республик.

Г.З.Юшкявичус: Есть такой вопрос. Знаете, позвонили Михалкову, сказали: "Что ты там в "Двенадцать"? У тебя что, консультантов нет?". Он ответил: "Да, надо как-то".

А.Г.Оганесян: Ошибка, да. Меня немного удивляет такой абсолютно маргинальный посыл, но, тем не менее, когда говорят об оккупации, о том, что пришли освободители, чего не освободили? Все-таки Литва. Давайте повспоминаем. В представлениях советских людей это была одна из процветающих республик по отношению к другим, я имею в виду, с высоким уровнем не только образования, но и уровнем жизни, кстати, с лучшими продуктами питания, но это традиционно.

Когда мы берем период оккупации немцами, эта тема была сейчас затронута, ведь сохранились письма, обращения к руководству рейха с просьбой разрешить открыть университеты, издавать книги на литовском языке. А ведь на это (кстати, этот закрытый материал был опубликован) нужен циркуляр на высоком уровне. Не сам Гитлер. Это был Розенберг, насколько я помню. Но документ о том, что литовцам ни в коем случае не давать более чем ремесленного образования, всячески противиться изданию книг на литовском языке и даже периодической печати, есть. В Литве это осознают? Какого их отношение к таким обстоятельствам их национальной жизни?

Г.З.Юшкявичус: Я уже, конечно, немолодой, в 1940 году мне было 5 лет. Но я помню, когда пришла советская власть, когда, как тогда говорили, русские пришли. И я помню немецкую оккупацию. Должен сказать, что сейчас все прекрасно знают, что, когда немцы оккупировали Литву, была группа людей, которая решила создать независимое литовское правительство – да их в три дня прихлопнули! И это все закрылось. Потом действительно университет, консерватория – такая же была реакция.

Видите, когда говорят "Прибалтика", нет Прибалтики – есть Литва, есть Латвия и есть Эстония. И у них разная история и разные отношения. Рига была создана в 1202 году Орденом меченосцев. И она всегда была больше под немецким влиянием. Эстония – там Скандинавские страны.

У Литвы всегда были отношения с Россией и Польшей. Даже в Великом княжестве Литовском (от Балтийского до Черного моря) официальными языками были русский и латынь. А литовский язык как литературный начал развиваться уже только в XVII-XVIII веках. Это не принижает значимости литовского языка, но это говорит о том, у Литовского княжества были очень тесные связи с Россией. И если посмотреть историю, то, конечно, это было очень мощное и интересное государство, но связи с Россией были постоянными.

А.Г.Оганесян: Кстати, существенную часть российского дворянства составляли выходцы из Литвы. Многие известные фамилии были оттуда.

Г.З.Юшкявичус: Скоро будет отмечаться столыпинский юбилей, по-моему, даже в этом году. В Литве помнят Столыпина. Кстати, даже если в России иногда про Столыпина говорят такой-сякой, в Литве его помнят как очень прогрессивного человека. Кстати, свои реформы он обкатывал в Каунасской губернии.

А.Г.Оганесян: И некоторые опыты оттуда перенес на центральные губернии России. Спасибо. Вы все же не ответили на один вопрос: почему Вы вообще решили посвятить жизнь телевидению?

Г.З.Юшкявичус: Это немножко смешная история. Сначала было радио. В журнале "Литовский пионер" (мне было 10 лет) была опубликована статья, как самому сделать детекторный приемник. И я решил сделать. Сделал один, второй, третий, пятый, десятый – ни один не работал. Потом оказалось, что наушники от немецкого подбитого танка были неисправны. Но чтобы понять, что такое, я пошел в Дом пионеров. Так что, когда меня спрашивают, когда я начал заниматься радио, я отвечаю: "В возрасте 10 лет".

А.Г.Оганесян: Да, сначала радио - старшая сестра телевидения. Это обычный путь. Спасибо. Вопрос из Санкт-Петербурга. О Вас пишут следующее: "С 1990 года прошлого столетия по январь 2001 года Вы были ключевой фигурой в реформировании ЮНЕСКО". Ну, ключевая фигура, я скажу какая – заместитель генерального директора ЮНЕСКО. Даже не ключевая, а руководящая, я бы сказал. С 2001 года Вы советник генерального директора этой организации – тоже ключевая фигура. Очень высокая оценка. Расскажите, что подразумевается под реформированием ЮНЕСКО? Зачем это понадобилось? Как это происходило? Какова была Ваша роль? Кстати, у меня еще один вопрос. В связи с недавним переизбранием генерального директора, мы можем сказать, что реформа завершилась, или там происходят еще какие-то процессы?

Г.З.Юшкявичус: Реформа – это беспрерывный процесс. Но я скажу в чем…

А.Г.Оганесян: Не надо таких постулатов нашим слушателям. Нас слышат экономисты, разработчики программы. Не надо, не пугайте.

Г.З.Юшкявичус: Действительно, в ЮНЕСКО меня пригласил Федерико Майор (испанец), заместитель генерального директора по коммуникациям и информации. К технологии это не имеет никакого отношения – это средства массовой информации, это права журналистов, это свобода информации, библиотеки и архивы. Я пришел в тот период, который я бы назвал переломным, особенно в Восточной Европе, когда железная стена рухнула и можно было печатным органам… Я бы сказал, что от этой свободы некоторые так опьянели, что уже начали путать свободу со вседозволенностью.

А.Г.Оганесян: Вы сейчас придумали интересный неологизм, объединив понятия "Берлинская стена" и "железный занавес" - железная стена. А что?! Пожалуй, звучит. Рухнула железная стена…

Г.З.Юшкявичус: У нас было очень много работы, потому что, во-первых, не было опыта организации независимых телевизионных и радиоорганизаций. Общественного телевидения и радио не было – как правило, были только государственные, коммерческих тоже не было. Поэтому это был очень интересный период, и одновременно мы помогали развивающимся странам в развитии средств массовой информации.

Вторая часть - это архивы, библиотеки, Интернет - опять нетехнологическая часть. Например, этическая проблема в Интернете, которая остается по сегодняшний день... Возможности свободы информации в Интернете, где ее границы, то есть это тема, которой можно посвятить целую передачу.

Я работал все время с Федерико Майором. А потом генеральным директором был избран японец Коитиро Мацуура. Когда он пришел, финансовое положение ЮНЕСКО было довольно трудное: только дефицит по заработным платам был 25 миллионов долларов.

А.Г.Оганесян: В ЮНЕСКО долги по заработной плате?

Г.З.Юшкявичус: Да. Не хватало 25 миллионов, брали кредиты, но надо было как-то, как сейчас говорят, структуризировать это.

А.Г.Оганесян: А деньги платили?

Г.З.Юшкявичус: Да.

А.Г.Оганесян: Существенная разница.

Г.З.Юшкявичус: Проблема ЮНЕСКО была в том, что работало около двух тысяч человек, из них 200 были директорами. Директор – это очень высокий уровень. Генеральный директор, заместитель генерального директора, а после него уже директор. Конечно, это было много. Это была перевернутая пирамида. Он сказал: "Мне сказали, что вы человек с характером. Надо провести реформу". Реформа состояла в том, что из 200 директоров должно было остаться 90. Это было очень трудно.

А.Г.Оганесян: Там же еще разные страны.

Г.З.Юшкявичус: Конечно. В свое время я всегда говорил: "Как Дубчек пытался сотворить социализм с человеческим лицом, так я пытался в ЮНЕСКО провести реформы". Это было очень нелегко. Даже доходило до того, что один из работников, француз, объявил голодовку. Не потому, что я хотел снять его с директорского поста, а потому, что его не продвинул на директорский пост. В международной организации люди очень быстро становятся разбалованными. Я всегда говорил: "Чтобы уволить из ЮНЕСКО человека, проработавшего там 5 лет, нужно, чтобы он кого-нибудь убил. Иначе его не тронут". Человек приходит с энтузиазмом, а потом он чувствует, что он неприкасаемый и начинает не так уж хорошо работать.

Я тогда воспользовался тем, что бюджет на следующие два года был утвержден, и предложил, чтобы люди, переведенные на нынешнюю должность, до конца получали заработную плату, которую они получали. И так как в ЮНЕСКО было очень много пожилых людей, средний возраст был довольно большой, то за эти два года часть людей ушла на пенсию. Так мне удалось провести эту реформу.

А.Г.Оганесян: А что это дало?

Г.З.Юшкявичус: Экономию средств.

А.Г.Оганесян: И что? Они пошли на какие-то конкретные программы?

Г.З.Юшкявичус: Да.

А.Г.Оганесян: Что добавилось к деятельности ЮНЕСКО?

Г.З.Юшкявичус: У нас есть сектора: образование, культура, наука, социальные науки, коммуникации, информация. Кстати, бюджет ЮНЕСКО не такой большой.

А.Г.Оганесян: Меньше бюджета большого американского университета?

Г.З.Юшкявичус: Да. Бюджет ЮНЕСКО на два года - примерно 550 миллионов долларов. Это меньше бюджета среднего американского университета. Это же мировая организация. Поэтому ЮНЕСКО богато не деньгами, а, конечно, интеллектуальным потенциалом, который имеет. Бывают какие-то случаи, это было даже после Чернобыля, когда мы не знали, что делать с архивами? Они заражены радиоактивностью. Как надо: только тряпкой потереть, или это вообще пропало? Мы приглашали лауреатов Нобелевской премии – специалистов в этой области. Нам помогли разобраться с этим.

Мало кто знает, что ЮНЕСКО приостановила выдачу патентов на геном человека. В этом были заинтересованы некоторые фармацевтические компании Соединенных Штатов Америки. Но генеральный директор ЮНЕСКО Федерико Майор позвонил своим знакомым лауреатам Нобелевской премии, и это все приостановили. Это очень важно, иначе бы все…

А.Г.Оганесян: Генная инженерия шагнула неизвестно куда.

Г.З.Юшкявичус: И все лекарства, которые связаны с этим, наверное, стоили бы в 100 раз дороже.

А.Г.Оганесян: А сейчас как обстоят дела с этим? Удалось преодолеть этот отложенный мораторий, или он действует?

Г.З.Юшкявичус: Да. Никакого патента нет. И ЮНЕСКО очень много занимается этическими вопросами, особенно в отношении человеческого генома.

А.Г.Оганесян: Это важно. Вопрос из Вильнюса, родного для Вас города. "В возрасте 31 года Вы стали директором технического центра международной телевизионной организации"Интервидение". Это была совершенно новая ступень информационной интеграции в рамках социалистических стран со штаб-квартирой в Праге. Тогда же Вы наладили обмен телевизионными программами с "Евровидением". Как Вам вспоминаются те годы?".

Г.З.Юшкявичус: Очень хорошо. Во-первых, я был молодым. Во-вторых, когда я приехал в Прагу, мне сразу дали гораздо большую зарплату, чем та, которую я получал в Литве. В-третьих, я начал путешествовать по всему миру. Через три месяца после того, когда я приехал в Прагу, я должен был поехать в Мексику договариваться о трансляции Олимпийских игр оттуда. Моими партнерами стали генеральный директор BBC, президент NHK. Для меня это был не университет – это была академия.

А.Г.Оганесян: С Тедом Тернером Вы познакомились в Москве?

Г.З.Юшкявичус: Да, это произошло, когда я работал здесь, на Пятницкой. Для меня это было большой школой. Все делалось впервые. Впервые был большой объем трансляций из Мексики, с другого континента, в Европу. Была трансляция из Токио (правда, очень короткая). Были трансляции из Рима, Соединенных Штатов. Правда, это была одна полная программа. Это было не так просто согласовать, потому что мы хотели поднять тяжести и олимпийский футбол, а чехи хотели фехтование. В общем, был конфликт интересов. Но нам все удалось сделать.

В оперативной группе, которая там работала, были западный немец, француз, швейцарец, испанец и я. И вот мы впятером должны были все организовать. Мне дали чековую книжку на миллион долларов и сказали, что с этим надо обеспечить трансляцию на всю Восточную Европу и Советский Союз. Я впервые в жизни увидел чековую книжку. Что касается знаний специалиста, то я убедился, что у нас великолепно подготавливают кадры. Я был выше своих коллег на голову в области телевизионных технологий. Что касается финансов, я не боялся спрашивать.

А.Г.Оганесян: Тогда наладился обмен с "Евровидением"?

Г.З.Юшкявичус: Да, наладился обмен новостями между "Интервидением" и "Евровидением". Между прочим, сначала советское телевидение не брало новости из «Евровидения». Я встретился с заместителем председателя Гостелерадио Георгием Александровичем Ивановым. Я говорю, мол, почему вы не берете? А он говорит, мол, Генрих Зигмундович, это же западная пропаганда. Я говорю: "Вы берете картинку, а текст даете такой, какой хотите".

А.Г.Оганесян: Но ведь Ваша фраза про то, что на картинку можно накладывать любой текст, работает до сих пор.

Г.З.Юшкявичус: Да. Но, я думаю, международных новостей было не меньше, чем сейчас.

А.Г.Оганесян: Вторая часть вопроса слушателя из Вильнюса: "Помнится, именно тогда на телевидении и впервые в истории были показаны видеоповторы. Это были видеоповторы голевых ситуаций на Чемпионате мира по хоккею в Любляне". Кажется, это было в 1966 году. Я не ошибаюсь, что это новшество придумали в "Интервидении"?

Г.З.Юшкявичус: В данном случае ошибаетесь. Это придумала американская телевизионная компания, производящая видеомагнитофоны. Это показывалось в Соединенных Штатах и раньше. А в "Интервидении", "Евровидении" это увидели. Сначала у нас этого не было, и это было видно только при международных трансляциях. Потом у нас это тоже переняли.

А.Г.Оганесян: Из Нижнего Новгорода вопрос уже о другой Олимпиаде и подготовке к ее освещению – подготовка и проведение Олимпиады в Москве. "Что было самое интересное? Вы на телевидении знали о том, что на закрытии Игр появится олимпийский Мишка, который потом улетит в небо, или все до поры держали в секрете? Это был потрясающий момент. До сих пор его помнят".

Г.З.Юшкявичус: Да, это был потрясающий момент. Я знал, но многие не знали. У нас для этого была приготовлена камера, чтобы все это показать.

А.Г.Оганесян: Был построен дополнительно целый комплекс?

Г.З.Юшкявичус: Не только. Во-первых, надо было доказать, что нужны дополнительные студии и оборудование. Все говорили, что наша Останкинская башня самая высокая, и у нас самый большой в Европе Останкинский телецентр. Чего еще надо? Но у меня был опыт в Мексике, Мюнхене, Монреале, со всеми Олимпийскими играми до этого. Потом дали добро на строительство Олимпийского телерадиокомплекса. Но когда я принес в Госплан показать проект восьмиэтажного здания, они зачеркнули мне 4 этажа. Сказали, что площадь будет пустовать после Олимпийских игр. Но сейчас очень много дополнительного строительства. И еще был невероятно трудный момент. Было эмбарго в связи с войной в Афганистане. То есть, все оборудование должно было быть сделано отечественной промышленностью.

А.Г.Оганесян: Эмбарго как стимул технического развития?

Г.З.Юшкявичус: Да. Зачем нам надо было разрабатывать видеоленту, кинопленку? Но все это делалось. Тогда в камерах были такие трубки, которые делала только единственная фирма в мире - в Голландии. В Нальчике был построен завод, который делал эти плюмбиконы. Правда, зарубежные работали полторы тысячи часов, а наши – пятьсот, но все равно работали. Наши камеры были намного тяжелее, но зрителя это не интересовало. Для него было важно, что в телевизоре.

А.Г.Оганесян: Качество картинки?

Г.З.Юшкявичус: Да. Качество было хорошим.

А.Г.Оганесян: Есть вопрос того же слушателя, но уже об Олимпиаде в Сочи. "Как Вы думаете, что продемонстрируют наши телевизионщики? Будет ли что-то принципиально новое, например, какая-то мини-камера, встроенная в шлем саночника или хоккеиста?".

Г.З.Юшкявичус: Я думаю, что самое важное для Олимпийских игр в Сочи то, чтобы российские зрители увидели российских спортсменов. В ходе Олимпийских игр в Канаде, даже когда российские спортсмены были победителями, на трассе их не видели. Все время показывали норвежцев. Там работала команда "Евровидения", которая показывала своих.

Обязательно нужна специальная российская программа, которая будет показывать российских спортсменов вне зависимости от того, будут они победителями или нет. Но есть проблема. Впервые в истории Олимпийских игр европейские права получило не "Евровидение", а частная компания, которая требует невероятные деньги за право трансляции Олимпийских игр из Сочи от российского телевидения. До сих пор Россия не имеет права на трансляцию Олимпийских игр в Сочи.

А.Г.Оганесян: Время еще есть, но эту проблему, конечно же, надо решать.

Г.З.Юшкявичус: Да, но времени остается не так много. В Сочи я был в прошлом году. Я спросил, где будет радиотелевизионный центр? Его нет, его еще никто не строит. Между прочим, вместо того чтобы спланировать все уже сейчас, потом нам надо будет уже в готовых конструкциях прорубать каналы для кабелей и устанавливать комментаторские места. Кстати, все будет показывать телевидение высокой четкости. Это телевидение очень сильного освещения. Так же было в начале эпохи цветного телевидения, когда мы должны были поменять всю систему освещения в Лужниках.

А.Г.Оганесян: Спасибо. Может быть, нас услышат.

Г.З.Юшкявичус: Вряд ли. Но может быть.

А.Г.Оганесян: Известный дирижер, Народный артист Российской Федерации, лауреат Государственных премий Павел Леонидович Коган задает Вам вопрос. "Я хорошо помню, что многие годы Вы работали в должности заместителя председателя Гостелерадио СССР. Сейчас о Вас вспоминают так: "Он был пионером и цветного телевидения, и цифрового, и спутникового. Один из своих орденов он получил за осуществление космического проекта "Союз - "Аполлон". Расскажите, пожалуйста, как создавалось, например, космическое телевидение?".

Г.З.Юшкявичус: С космическим телевидением было непросто. Во-первых, в Байконуре был специально построен телецентр для передач. Но сами передачи были довольно сложные, потому что все было секретно. Когда запускался космонавт, я сидел у телефона и ждал, когда из Кремля мне позвонят и скажут, что можно об этом сообщить. И я тогда звонил в Останкино, и они сообщали. Не разрешали, пока космический корабль не сделает три витка вокруг Земли. А когда мы только запускали спутник, все зарубежные станции, которые занимались перехватом и слушали разговоры космонавтов с Землей, уже передавали, например BBC, что запущен спутник с космонавтом. А мы молчали. Было обидно.

Но когда был проект "Союз - "Аполлон", то мы были вынуждены вести прямую трансляцию полета и прямую трансляцию приземления. Напоминаю, что было эмбарго. Все оборудование (особенно учитывая условия секретности) должно было быть сделано отечественной промышленностью. Надо сказать, что хоть это было очень трудно, но было сделано. Можно было идти по легкому пути. Когда я встречался с американцами, они сказали, мол, господин Юшкявичус, давайте мы все возьмем на себя - показы и от нас, и от вас. Но вы же знаете гордость СССР – почему это американцы должны за нас показывать? Мы все сделали сами. Я получил орден Трудового Красного знамени. И я очень горжусь этой наградой.

А.Г.Оганесян: В вопросе Павла Леонидовича Когана содержится вопрос о цветном телевидении. Это было полностью воплощение Ваших идей?

Г.З.Юшкявичус: Систему SECAM выбирали до меня. Она была не лучшей. Правда, американская система NTSC была еще хуже, но система PAL была лучшей в Европе. Была разработана даже советская система, которая была бы принята во всей Европе, если бы мы не взяли SECAM.

А.Г.Оганесян: У французов?

Г.З.Юшкявичус: Да. Де Голля повезли на Байконур, показали запуск ракеты, он был впечатлен. После переговоров была договоренность, что он убирает военные базы НАТО из Франции. Он убрал. Но в пакете была и система SECAM. Я не знаю, правда это или нет. Говорят, кто-то из родственников де Голля имел лицензию на ту систему. Не буду утверждать. Но мы все-таки попали в SECAM, который не был хорошей системой.

А.г,Оганесян: Это было не вашим, а высоким политическим решением. Но практическое воплощение легло на ваши плечи?

Г.З.Юшкявичус: Потом было принято решение Центрального комитета и Совета министров ЦК КПСС по развитию цветного телевидения в стране. И меня, только приехавшего из Праги, назначили председателем Межведомственной комиссии по развитию цветного телевидения в Советском Союзе. В моей комиссии было очень много заместителей министров и военных. И хотя они были старше меня, но тогда был определенный порядок, и они слушались.

А.Г.Оганесян: Из Ярославля спрашивают: "Что нам даст цифровое телевидение?". Многие слышали эти слова, но мало представляют, что это будет означать в реальности. Вы как-то заметили, что внедрению цифрового телевидения в России мешают бюрократические проволочки. Мы очень долго запрягаем. Япония, Европа, США убежали далеко вперед. Мы внедрим его, а что это даст?

Г.З.Юшкявичус: В больших городах очень много это не даст, потому что в больших городах и так есть кабельное телевидение и большое количество программ. Но на 50 процентов территории страны есть только две программы. Цифровое телевидение может дать таким территориям около 14. Вот преимущество цифрового телевидения.

А.Г.Оганесян: А качество?

Г.З.Юшкявичус: И качество лучше. Цифровое телевидение дает возможность телевидения высокой четкости, которое дает изображение качеством даже лучше, чем 35-миллиметровое кино. С таким качеством можно показывать на большом экране. Например, в Париже я смотрел прямые трансляции телевидения высокой четкости на большом экране. Зал был полным, хотя билеты были не дешевыми. Кстати, я считаю ошибочным то, что при развитии цифрового телевидения в первом мультиплексе не предусмотрен канал телевидения высокой четкости. Также ошибкой было и то, что сначала не было предусмотрено регионального телевидения.

А.Г.Оганесян: Но это исправили.

Г.З.Юшкявичус: Да, потому что региональные средства массовой информации играют и будут играть все большую роль.

А.Г.Оганесян: Сейчас во главу РТРС (Российская телевизионная и радиовещательная сеть) пришел молодой, энергичный и опытный человек. Он был заместителем руководителя Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям. Это хорошо знакомый вам господин Андрей Романченко. Будем надеяться, что он сломает бюрократические препоны.

Г.З.Юшкявичус: В третьем мультиплексе уже говорят о телевидении высокой четкости.

А.Г.Оганесян: Пожелаем ему успеха. Вопрос из Германии: "Есть информация, что Вы по-прежнему продолжаете разрабатывать новаторские телепроекты. И один из последних ваших замыслов – 3D-телевидение, то есть объемное изображение на телеэкране. Если это так, расскажите, пожалуйста, об этом".

Г.З.Юшкявичус: Нет, это не так. Что касается 3D, пока я отношусь к нему довольно скептически. Но оно стало очень популярным после известного кинофильма. Я видел демонстрацию уже давно, фирма Samsung уже запустила телевизоры, но особенного эффекта нет. Я считаю, телевидение высокой четкости на немножко большем экране дает эффект не хуже, чем 3D. А в 3D возникают проблемы. Например, у нас с вами есть очки. Если центры в очках будут не совпадать с центрами наших зрачков, то у нас будет кружиться голова, будут неприятные ощущения. То же самое возникает даже при просмотре в кино.

А.Г.Оганесян: Но в кино проводят полтора часа, а у телевизора сидят обычно часами.

Г.З.Юшкявичус: Да. Потому что у двух камер, которые снимают, есть постоянное расстояние, и это расстояние необязательно совпадает затем с тем расстоянием, с которого вы смотрите.

А.Г.Оганесян: А есть ли все-таки какие-нибудь новаторские проекты, необязательно в технической части? Можно я раскрою некоторые секреты?

Г.З.Юшкявичус: Да. Вы моложе, Вы больше знаете.

А.Г.Оганесян: Спасибо. Вы обсуждали с руководителем литовского телевидения, можем ли мы (в лице канала "Культура") сотрудничать по производству фильма о Балтрушайтисе. Вами была подана идея выявить на историческом постсоветском пространстве таких людей, как Искандер, Матевосян, Расул Гамзатов и сделать некий сериал.

Г.З.Юшкявичус: В 1918-1919 годах в Петрограде выходил литовский журнал, в котором активно участвовал Балтрушайтис, известный поэт Серебряного века, друг многих поэтов в России. Кстати, потом он стал послом Литвы в Советской России и одновременно был председателем Союза писателей Москвы. Этот журнал начал выходить на литовском языке 20 лет назад в Литве. У меня и моих друзей появилась идея начинать издавать этот журнал на русском языке, потому что в России еще помнят Межелайтиса и других литовских поэтов. Но появились и новые поэты. В России появились новые писатели, о которых в Литве не знают, а в России не знают о литовских.

Пару месяцев назад в Доме журналиста был представлен первый номер литературного журнала на русском языке. Это интересный, интеллигентный журнал. Тогда возникла идея о том, что Балтрушайтис - очень интересная фигура как для российской литературы (он писал на русском языке в основном стихи), так и для литовской. Здесь был генеральный директор литовского телевидения и радио, я свел его с Олегом Добродеевым, и началось сотрудничество. Я надеюсь, что оно приведет к очень конкретным результатам.

Русский язык остается важным для этого пространства. Во время «холодной войны» Запад очень интересовался интеллектуалами и в России, и в прибалтийских государствах. Кончилась «холодная война» - интерес пропал. А сотрудничество между литовскими, российскими журналистами, писателями было всегда. Кстати, Межелайтиса никогда бы не выпустили, если бы не помощь российской писательской организации. Все считали, что он формалист, символист, но они сумели доказать, что это не так, и он получил Ленинскую премию.

А.Г.Оганесян: У нас есть 2 сложных вопроса. Я бы сказал, не столько и не только касающийся СМИ, сколько социально-политической сферы. Один – из Москвы, другой – из Нижнего Новгорода. "В течение последних пяти лет в среднем за сутки к телевидению стало обращаться на пять процентов меньше россиян. Это почти 7 миллионов зрителей. Возможно, оно демонстрирует людям что-то, что не похоже на реальную жизнь. Но тогда дело не в технике, а в телевизионной политике". Это первый вопрос, но он очень связан со вторым. Тут даже цитируется высказывание из Вашей статьи: "Налицо процесс усиливающегося отрешения СМИ и прессы от общества".

И далее вопрос примерно на ту же тему. Галина Силласте, доктор философских наук, заведующая кафедрой социологии в Финансовой академии, провела исследование "СМИ в сельском социуме. Конфликт гуманизма и насилия". Она задалась вопросом, какие сегодня ценности внедряет в сознание молодых людей наше телевидение. И вот результаты. "На первом месте – сила денег, затем – стремление добиваться своих целей любыми средствами, стремление к наживе, восхваление бандитов, преступных авторитетов, а честность и правдивость, как и доверие к людям, импонируют только четверти молодых людей". Как Вы это прокомментируете? Это из Вашей статьи в "Российской газете".

Г.З.Юшкявичус: Я скажу коротко. За последнее время сделано очень много. Например, появилась телевизионная программа "Вести-24". Я считаю, что это одна из лучших информационных программ в мире. Появилась детская программа. Когда-то "Спокойной ночи, малыши!" бросали с одной на другую программу и укорачивали, потому что во время нее нельзя было давать рекламу. Идет больше спортивных программ, хотя я не понимаю, почему в основной, я бы сказал, принципиальной программе "Время" вообще нет спорта. Насчет канала "Культура" можно спорить, но он тоже очень нужен.

Есть проблема – это жестокость на телевизионном экране. Я с полной ответственностью заявляю, что нигде в мире нет столько сцен жестокости, как на нашем канале "НТВ", который, вообще-то, профессиональный канал. Это приводит к тому, что многие люди, включив телевизор и увидев там человека с пистолетом, сразу его выключают, потому что им надоели стрельба и убийства.

Кстати, я считаю, что в том, что случилось на Манежной площади, есть большая вина и телевидения, которое показывает жестокость. На первом месте у нас показывают рекламу, красивую блестящую жизнь. Чтобы такую жизнь иметь, надо иметь большие деньги. По телевидению тебе показывают, что получить большие деньги ты можешь только насильственным путем.

А.Г.Оганесян: Но ведь это в Ваших руках? Вы выдаете вещательные лицензии.

Г.З.Юшкявичус: Да, я выдаю вещательные лицензии, но когда (Вы были тогда тоже на заседании, Вы были членом комиссии), я выступил против того, чтобы "РЕН-ТВ" в пятницу, субботу и воскресенье ночью показывали "эротические" программы… Они пользуются тем, что нет точного определения "порнографическое". В западных законах о СМИ не говорят "порнографическая", а говорят "непристойная" программа. Так вот, "РЕН-ТВ" – единственный, пожалуй, канал, который в прямом эфире незакодированно, показывает непристойные, эротические программы. Когда было голосование, я предлагал убрать их. Не дали.

А.Г.Оганесян: Мы не имеем права разглашать, кто как голосовал.

Г.З.Юшкявичус: Да. А почему? Потому что "РЕН-ТВ" за год, по-моему, дополнительно получает за рекламу в этих передачах около 15 миллионов долларов. Я за рыночное хозяйство и за рыночную экономику, но не за рыночное общество.

А.Г.Оганесян: Спасибо. Напомню, что в студии у нас был Генрих Зигмундович Юшкявичус, советник генерального директора ЮНЕСКО, вице-президент Международной Евразийской академии телевидения и радио, член Федеральной конкурсной комиссии по теле- и радиочастотам. Спасибо большое за ответы и интересную беседу.

Г.З.Юшкявичус: Я рад, что Вы меня пригласили. Спасибо.

А.Г.Оганесян: Спасибо. Успехов Вам!

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs