Журнал Международная жизнь - Глобальная система ПРО США - серьезный вызов безопасности России

Вашингтон подорвал стратегическую стабильность, заявив об одностороннем выходе из договоров о противоракетной обороне, о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, по открытому небу… разрушил создававшуюся десятилетиями систему мер доверия и контроля над вооружениями на европейском пространстве.

Из выступления Президента РФ В.В.Путина в ходе встречи с руководством МИД России 14.06.2024 [1].

Противоракетная оборона США с момента своего зарождения в конце 1940-х годов прошла сложный путь развития - от первых шагов по созданию системы с ограниченными возможностями (для прикрытия отдельных объектов и только на национальной территории) до формирования глобальной эшелонированной структуры, охватывающей как всю территорию США, так и стратегически важные регионы мира - Европу, Азию, Ближний Восток для защиты американских вооруженных сил, дислоцированных за пределами страны, союзников и партнеров США.

Противоракетный щит продолжает развиваться и эволюционировать в направлении наращивания наземного, морского, воздушного и космического потенциалов и заточен на достижение стратегической установки Вашингтона - обеспечение глобального, прежде всего военного, доминирования США и, как следствие, формирование будущего миропорядка, «основанного на правилах», вырабатываемых в Вашингтоне.

В Обзоре политики в сфере ПРО 2022 года Пентагон подтвердил курс на наращивание потенциала глобальной системы ПРО. Отметив нарастание ракетных рисков для США как в количественном, так и качественном выражении, он продолжает придерживаться установки на стратегическое сдерживание в отношении угроз, исходящих прежде всего от межконтинентальных баллистических ракет (МБР) КНР и России [6].

В настоящее время в глобальной системе ПРО США сформировались четыре сегмента: ПРО территории США, Европейского, Азиатско-Тихоокеанского и Ближневосточного регионов. Все сегменты различны по конфигурации, потенциалу, целям и степени готовности. Но в совокупности они работают на решение общей задачи - предотвращение нанесения неприемлемого ущерба безопасности США и обеспечение безусловной победы в ракетно-ядерном противостоянии. Устойчивость противоракетной системы повышается за счет ее эшелонированного построения, многократного дублирования огневых и разведывательно-информационных средств.

В состав континентального ракетного щита входят «наземная система перехвата на среднем участке траектории» (Ground-based Midcourse Defense, GMD), региональные системы (Aegis Weapon System) морского и наземного базирования и система перехвата МБР в конечной и средней фазах полета (Theater High Altitude Area Defense, THAAD).

Костяк GMD составляют 44 перехватчика шахтного базирования (Ground-based Interceptor, GBI): 40 размещены на Аляске и 4 - в Калифорнии. С 2028 года военные приступят к замене GBI на «перехватчики следующего поколения» (Next Generation Interceptor, NGI). К 2030 году на Аляске планируется установить дополнительно 20 противоракет. А в более далекой перспективе предполагается развернуть еще один позиционный район (на востоке США) и довести общее число противоракет до 104 единиц. Потенциал ПРО будет наращиваться за счет размещения дополнительных комплексов «Иджис». Количество военных кораблей с «Иджис» планируется увеличить с нынешних 49 единиц до 69 к 2030 году. На территории США находятся четыре батареи противоракетных комплексов (ПРК) THAAD.

Повышается эффективность разведывательно-информационного компонента. Наземный и морской сегменты системы раннего предупреждения о ракетном нападении (СПРН) состоят из загоризонтных РЛС AN/FPS-132, размещенных на территории США (Аляска, Калифорния, Массачусетс) и за ее пределами (Гренландия и Великобритания), а также из радара большой дальности LRDR (Аляска) и плавучего радиолокационного комплекса SBX (Тихий океан).

Формирующийся космический сегмент СПРН будет включать два взаимодополняющих эшелона высоко- и низкоорбитальных спутников. Основу «верхней» группировки составят космические аппараты (КА) с инфракрасными датчиками следующего поколения (Next-Generation Overhead Persistent Infrared System), которые заменят действующие приборы (Space-Based Infrared System). Наблюдение за поверхностью Земли будет обеспечено тремя спутниками на геосинхронной и двумя - на полярной орбитах. Запуск спутников намечен на период 2025-2029 годов. Нижний сегмент системы сформируют две «сети» малоразмерных КА («кубсатов») с высокочувствительными датчиками инфракрасного и оптического диапазонов. Первые восемь малоразмерных КА уже размещены на орбите в 2022 году.

С 2020 года ведутся работы по обеспечению защиты от крылатых ракет (КР) («Cruise Missile Defense of Homeland», CMD-H). В интересах ВМС США проектируется новый перехватчик морского базирования (Sea-Based Terminal Future Interceptor, SBTFI) для защиты военных кораблей от маневрирующих гиперзвуковых и крылатых ракет.

США активизируют реализацию концепции упреждающего поражения ракет противника в местах их старта (Left-of-Launch) с помощью новых видов оружия. Помимо разработки средств кинетического воздействия, ведутся исследования в области новейших технологий, в том числе оружия направленной энергии. Продолжаются работы по созданию компактных лазерных установок высокой мощности, предназначенных для борьбы с воздушными высокоскоростными целями на раннем этапе их движения. С 2022 года проводятся испытания двух лазерных систем наземного базирования мощностью 50 кВт и 300 кВт (первая предназначена для поражения БПЛА, вторая - КР). 50-киловаттными установками уже оснащаются боевые бронированные машины «Страйкер», а 300-киловаттные комплексы планируется устанавливать на транспортные тягачи HEMTT. С 2023 года проводятся испытания твердотельных лазеров авиационного базирования.

Решение о создании европейского сегмента ПРО было принято на лиссабонском саммите НАТО (ноябрь 2010 г.), на котором был одобрен «поэтапный адаптивный подход» к развитию глобальной системы ПРО США. По сути, его основные контуры уже сформированы. В акватории Средиземного моря размещены четыре эсминца с управляемым ракетным оружием (УРО) типа «О.Берк» ВМС США (Испания), оснащенные системой «Иджис» с противоракетами «Стандарт-3» модификации 1А. В 2026 году количество эсминцев планируется довести до шести.

В 2016 и 2024 годах были развернуты противоракетные комплексы (ПРК) наземного базирования «Иджис Эшор» в Румынии (н.п. Девеселу) с противоракетами «Стандарт-3» модификации 1В и в Польше (н.п. Редзиково) с противоракетами «Стандарт-3» модификации 2А. В составе ПРК находятся три установки вертикального пуска Мк 41 по восемь противоракет в каждой.

Разведывательно-информационные средства европейского сегмента включают стационарные РЛС в Великобритании и Дании, транспортабельные РЛС передового базирования в Турции и Израиле, РЛС на крейсерах и эсминцах УРО, многофункциональные РЛС в составе комплекса «Иджис Эшор» в Румынии и Польше, стационарные РЛС в Норвегии и космическая система SBIRS (Space-Based Infrared System).

Управление европейским сегментом находится под исключительной юрисдикцией американцев. Параллельно под стандарты ПРО США модернизируются и средства национальных систем ПРО стран-союзников. Более того, повышаются требования к наличию у союзников количества РЛС, зенитных ракетных комплексов (ЗРК), запасов зенитных управляемых ракет (ЗУР) и средств управления ПВО/ПРО [8].

С 2020 года развивается проект «Модульный наземный ЗРК» по совместным разработкам и закупкам средств ПВО/ПРО ближнего действия, малой и средней дальности. Начало совместного приобретения или разработки новых ЗРК намечено на 2026 год. В 2022 году запущена немецкая инициатива по созданию «Европейского небесного щита» (European Sky Shield Initiative), к которой уже присоединилось 21 государство.

На цели европейской ПРО будут работать и американские ракеты большой дальности, которые планируется разместить в Германии.

В Азиатско-Тихоокеанском регионе Вашингтон делает ставку на сотрудничество в области ПРО со своими союзниками - Японией, Республикой Корея и Австралией. При этом «тройка» помимо своих национальных систем ПРО размещает на своей территории объекты ПРО США.

В Вашингтоне намерены укрепить ПРО о. Гуам и разместить там более 20 противоракетных объектов в дополнение к действующей батарее THAAD и находящимся в прибрежных водах кораблям с системами «Иджис». Планируется повысить возможность расположенного на Гавайских островах испытательного комплекса «Иджис Эшор» и усилить его дополнительной РЛС.

В настоящее время ПРО Японии представляет собой эшелонированную систему, которая включает РЛС (семь РЛС FPS-3 и три РЛС FPS-5, работающие в X-диапазоне), наземный (16 батарей ЗРК «Пэтриот» с противоракетами РАС-3 - до 500 единиц) и морской (6 эсминцев с системой ПРО «Иджис») эшелоны, а также инфраструктуру боевого управления и связи.

Возможности ПРО Японии существенно усилены развернутыми на ее территории (американские военные базы) двумя радарами передового базирования AN/NPY-2 и пятью батареями ЗРК «Пэтриот» с противоракетами РАС-3. Помимо этого, у берегов Японии находится семь американских кораблей с системой ПРО «Иджис».

Республика Корея с 2006 года занимается созданием собственной системы ПВО/ПРО (KAMD - Кorea Air and Missile Defense), которая состоит в основном из морского компонента в составе трех эсминцев с системой ПРО «Иджис». Наземный же компонент включает восемь батарей ЗРК «Пэтриот» с противоракетами РАС-2. Его потенциал наращивается за счет южнокорейских батарей ЗРК М-SAM, а также восьми батарей ЗРК «Пэтриот» с противоракетами РАС-3, находящимися в распоряжении бригады ПВО США, дислоцированной на территории РК. С 2017 года также развернут комплекс ПРК THAAD с радаром AN/NPY-2 и двумя ПУ.

Сотрудничество США с Австралией в области ПРО базируется на межправсоглашении (2005 г.) о расширении совместных исследований по ПРО и развитию противоракетной системы. В рамках этого соглашения США получили доступ к австралийской РЛС «Jindalee» и развернули на территории этой страны несколько ретрансляторов для своей системы предупреждения о ракетном ядерном ударе (СПРЯУ). Австралия закупила три комплекта американской системы «Иджис», которые размещены на трех ее эсминцах.

Ближневосточный сегмент опирается на ПРО Израиля, средства противоракетной обороны стран - участниц Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), а также американские силы и средства наземного и морского базирования, находящиеся в регионе. Израильская часть сегмента лучше развита, более тесно сопряжена с американскими средствами слежения, контроля и целеуказаний и способна решать региональные задачи. Несмотря на совместные заявления США и стран ССАГПЗ об интеграции своих элементов ПРО, процесс этот идет весьма медленно.

Израиль обладает передовой эшелонированной системой ПВО/ПРО, произведенной как собственными силами («Iron Dome»), так и в кооперации с США («David’s Sling» и «Arrow»). Эта система является самой протестированной на практике и показывает неплохие результаты, однако она малоэффективна при отражении массированных ракетных ударов.

Противоракеты «Arrow-2» работают на заатмосферных высотах. Три батареи ПРК «Arrow» с противоракетами «Arrow-2» обеспечивают прикрытие большей части страны от ударов ОТР и БРСД. На малых высотах работает лазерная система «Железный луч», предназначенная для уничтожения ракет сверхмалой дальности (до 7 км).

Противоракеты «Arrow-3» предназначены для перехвата на высотах до 100 км. Эта система аналогична по характеристикам американской THAAD.

Системы «Праща Давида» и «Железный купол» способны уничтожать крылатые ракеты и реактивные снаряды дальнобойной артиллерии. Фактически они будут выполнять одновременно задачи ПВО. Все эти элементы планируется соединить в единый комплекс ПРО.

Возможности систем ПРО Израиля значительно усилены благодаря тому, что США передали своему союзнику мощный радар дальнего радиуса действия AN/TPY-2, который связан с сетью американских спутников и глобальной системой управления ПРО.

В ближневосточный сегмент глобальной системы ПРО США входят ЗРК «Пэтриот» РАС-3 (два - в Бахрейне, одиннадцать - в Катаре, одиннадцать - в Кувейте, девять - в ОАЭ); а также мобильная РЛС передового базирования в Катаре (максимальная дальность обнаружения целей - около 1500 км). По две батареи THAAD имеются в ОАЭ и Катаре. В период 2023-2027 годов США поставят Саудовской Аравии семь батарей THAAD (44 ПУ и 360 перехватчиков).

С 2023 года в регион возвращены для защиты американских контингентов батареи THAAD и несколько батарей ЗРК «Пэтриот» РАС-3. Кроме того, в акватории Персидского залива на ротационной основе несут боевое дежурство не менее двух американских кораблей с системами ПРО «Иджис» с противоракетами «Стандарт-3» модификации 2А (до 2500 км). На территории Турции (Кюреджик) и в Катаре (Эль-Удейд) развернуты мобильные РЛС раннего предупреждения AN/TPY-2 с фазированной антенной решеткой, предназначенные для обнаружения и сопровождения баллистических ракет и передачи соответствующих данных американским системам THAAD.

Американский ракетный проект по сути - воплощение «в металле» идеологии однополярного мира. В философском плане в формате стратегического сдерживания он ориентируется на допущение возможности победы в ракетно-ядерном конфликте и нацелен на минимизацию ущерба от действий противника. Как заметил аналитик Кеир Джил, США фокусируют свое внимание на противодействии баллистическим ракетам на различных этапах их полета, что требует ракетного оборонительного щита глобальной проекции и глобального присутствия [10].

ПРО США уже давно приобрела глобальный, эшелонированный характер и открытую антироссийскую направленность. Данный проект стал константой военно-политического курса американской элиты и получил однозначную поддержку со стороны военно-политических союзников и партнеров Вашингтона. Уже сейчас к нему подключились в той или иной степени почти 50 стран с общим экономическим потенциалом, превышающим половину глобального ВВП.

Проект как бы цементирует уже сформированные США многосторонние и двусторонние военно-политические альянсы и постепенно как магнит притягивает к себе все большее количество стран, стремящихся решать вопросы своей безопасности под прикрытием ракетного «зонтика» США. Вырваться из этой «золотой клетки безопасности» без риска остаться один на один перед ракетными вызовами практически невозможно.

США ежегодно вкладывают около 30 млрд долларов в свой ракетный проект, без учета средств союзников и партнеров. Перспективы повышения его эффективности в свете практической имплементации новых технологий пока еще до конца не прорисованы. Но то, что ставка делается на достижение полной неуязвимости от противника, очевидно. В свете объема инвестированных ресурсов трудно предположить, что США откажутся от своего детища в будущем. Это подтверждает и негативная реакция Вашингтона на многократные предложения российской стороны о разных формах взаимодействия на этом направлении [8].

Американская ПРО в нынешнем ее виде создает серьезную угрозу национальной безопасности России. Назрела необходимость проведения глубокого всестороннего анализа последствий развертывания глобальной ПРО США и ее дальнейшей эволюции для безопасности России (об этом говорят многие эксперты [3]) и выработки комплексной стратегии для купирования данной угрозы. При этом желательно, чтобы данная стратегия была вписана в долгосрочные цели развития страны, рассчитанные на десятилетия вперед, как минимум до 2050 года.

Реакцию России на американскую авантюру можно охарактеризовать как достаточно сдержанную. Она является своего рода рефлексом на навязываемую американцами парадигму действий и определяется принципом разумной достаточности. При этом границы «разумной достаточности» у нас четко не определены, а если и могут быть просчитаны, то скорее гипотетически.

Российской стороной модернизируются средства ядерного сдерживания, создаются новые системы стратегических вооружений, включая гиперзвуковые, для преодоления любых противоракетных заслонов, укрепляются разведывательно-информационный потенциал и системы раннего предупреждения. Приводится в соответствие с новыми реалиями позиция в отношении работавших когда-то договоренностей: приостановлено действие ДСНВ-3, Россия вышла из ДОВСЕ, ДОН, приостановила диалог с США по контролю над стратегическими вооружениями.

Как представляется, асимметричный ответ, о котором так много говорят в российском политическом истеблишменте, все же полностью не гарантирует полной защиты страны от ракетного нападения, а взывает скорее к разуму противника и рассчитан на его естественный инстинкт самосохранения перед угрозой полного уничтожения.

Но если говорить откровенно, то американские администрации никогда не считались с законными интересами России. Они уважают не силу закона, а закон силы. Поэтому когда США почувствовали, что Россия в 1990-х годах растеряла свой военный потенциал, они воспользовались этим незамедлительно.

Достаточно ли мер, принимаемых российской стороной? Вопрос далеко не праздный, и ответ на него может быть получен только опытным путем.

Речь сейчас не идет о создании полноценной национальной системы ПВО/ПРО, прикрывающей всю территорию страны и способной защитить не только критические военные и гражданские объекты, но и население России от всех видов ракетных и «дроновых» угроз. Это скорее вопрос далекой перспективы. В данный момент пока можно говорить только о серьезном наращивании асимметричного ответа.

При этом с учетом складывающейся в мире ситуации России придется полагаться исключительно на собственные силы и решать задачи по созданию национального противоракетного щита практически в одиночку. Потребуется максимальная мобилизация всего национального потенциала - и военного, и гражданского - для достижения этой цели. В лучшем случае наши союзники станут потребителями конечного продукта.

В новых Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания, одобренных президентом 19 ноября 2024 года, гарантированное сдерживание потенциального противника от агрессии против Российской Федерации отнесено к числу высших государственных приоритетов. Думается, что в свете Основ должны быть подкорректированы и другие доктринальные документы, включая Стратегию национальной безопасности Российской Федерации от 2 июля 2021 года и Военную доктрину Российской Федерации от 25 декабря 2014 года.

Наступает время переходить от бизнес-центричной модели внешней политики к «нациоцентричной», где во главу угла будут поставлены интересы всего общества и его безопасности.

Американская противоракетная затея подорвала основы контроля над вооружениями, разоружения и нераспространения (КВРН). Данный проект уже на протяжении многих десятилетий демонстрирует односторонний отход США от ранее признанной Москвой и Вашингтоном формулы о «взаимосвязи между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями», заложившей основу процессов сокращения СНВ и ограничений в области ПРО.

Разумеется, в идеальном мире в интересах укрепления международной и региональной безопасности было бы оптимально вернуться к двустороннему переговорному процессу между США и Россией, который затем должен быть трансформирован в многосторонний. Конечная цель переговорного процесса - увязать проблему ПРО в более общий комплекс вопросов, включая ограничение стратегических наступательных вооружений, ядерное нераспространение, договоренности в области экспорта ракетных технологий и компонентов, а также средств воздушно-космического нападения.

Дальнейшее развитие глобальной системы ПРО США по сути ставит крест на перспективах сокращения стратегических наступательных вооружений (СНВ) и сохранения стратегической стабильности на прежних условиях.

Уже вовсю идет гонка ракетных вооружений, ведется масштабная модернизация ядерных арсеналов и ракетных средств доставки ОМУ. Набирает обороты процесс милитаризации космоса, который в ближайшем будущем скорее всего превратится в еще одну арену военного противостояния. Не последнее слово здесь начинают играть новые технологии (искусственный интеллект, квантовые компьютеры и т. д.), которые могут кратно увеличить потенциал противника на стратегических направлениях, в том числе в области ПРО.

В складывающихся реалиях говорить о стратегической стабильности в ее классическом двустороннем контексте уже невозможно, если мы не хотим вогнать себя в очередную иллюзию. На международной арене появилось много игроков, которые влияют на глобальный ракетный расклад. Не исключено, что в нынешних условиях конфронтации с Западом с его открытой политикой нанесения России стратегического ущерба перед нами может встать вопрос об отходе от ограничений ядерных и ракетных арсеналов в пользу их количественного и качественного наращивания.

Одним из ответных шагов могла бы стать корректировка нашей позиции в отношении некоторых аспектов ДНЯО. В частности, можно было бы проанализировать и пересмотреть наши подходы к уже имеющимся наработкам, например к итоговому документу Обзорной конференции 2000 года. Потеря актуальности седьмого пункта его практических шагов, предусматривающего сохранение и укрепление Договора о ПРО и порушенного американской администрацией уже через два года после его принятия, привела к подрыву комплексного характера всего пакета.

Придется по-новому посмотреть и на все наши обязательства в области укрепления транспарентности и мер доверия, приостановить дискуссии по ядерным рискам и угрозам, которые становятся пустыми разговорами в условиях нарастания усилий западников по подрыву стратегических и нестратегических сил ядерного сдерживания (СЯС). Да и в целом другие направления КВРН должны быть более тесно увязаны с заявками США на глобальное доминирование. Сложно судить, насколько оправдана наша линия на сотрудничество с американцами только на тех направлениях, в которых они заинтересованы.

Глобальный ракетный проект, по сути, переформатирует контуры региональной безопасности, превращая прежние договоренности о неделимости безопасности, ненанесении ущерба безопасности других стран и т. д. в пустые политические декларации. Обесценены все договоры и договоренности, достигнутые в Евро-Атлантическом регионе за последние 50 лет. Реализуется антироссийский проект ПРО в Европе, антииранский на Ближнем Востоке, антикитайский и антисеверокорейский - в Азии.

Многополярность, на которую сейчас делает ставку российская дипломатия, борьба за влияние на глобальное большинство не решают принципиальных вопросов обеспечения реальной безопасности страны. Разумеется, сотрудничество в таких объединениях, как ЕАЭС, ШОС, СНГ, ОДКБ, АТЭС, АРФ и др., важно и должно продолжаться. Это расширяет возможности для маневра в сфере политики и экономики, позволяя минимизировать ущерб, наносимый России санкционным давлением США и их союзников.

Предложение Президента России В.В.Путина о создании единой системы евразийской безопасности с участием всех стран и объединений - правильное по своей сути и устремленное в будущее. Но даже его полная реализация и юридическое оформление новой архитектуры не дает нам полной гарантии безопасности в долгосрочной перспективе и не снижает важности национальных усилий по укреплению противоракетного потенциала страны.

Что касается внутренней политики, то и здесь надо серьезно пересмотреть наши текущие приоритеты и конкретные программы и скорректировать их должным образом через призму реальной ракетно-ядерной угрозы. Главное в нынешней непростой геополитической ситуации в мире - обеспечить выживаемость российского общества в любых условиях, в том числе ракетно-ядерного противостояния. Именно поэтому все программы, связанные с приоритетными направлениями развития страны, должны учитывать фактор безопасности, который целесообразно закладывать в основу любой будущей программы.

В ситуации, которая де-факто сложилась на сегодняшний день, мы стоим перед необходимостью мобилизовать все имеющиеся ресурсы на решение задач обороноспособности страны. При сохранении существующих тенденций приходится вести речь о важности ускоренного развития ВПК, его модернизации, прежде всего предприятий, производящих продукцию ракетного профиля. Необходимо возрождать гражданскую оборону, расширять стратегические резервы на случай масштабного конфликта, модернизировать систему оповещения о ракетных угрозах, предусматривать наращивание строительства укрытий и других объектов гражданской обороны.

Изучая материалы, посвященные ПРО, обращаешь внимание на то, что многие авторы пытаются найти изъяны в том или ином сегменте глобальной ПРО США. Тем не менее при анализе этой инициативы важно принимать во внимание максимальный потенциал этой системы, динамику ее развития и соответствующим образом выстраивать защиту против нее.

Как представляется, не стоит упускать из виду технологический процесс и его разноскоростное движение в странах Запада и в России. Западные коллеги рассчитывают, что на определенном этапе развития новые технологии обеспечат им преимущество на поле боя. Отсюда, видимо, такая бравада и самоуверенность в их заявлениях.

И наконец, нам надо перестать заниматься саморекламой и каждодневно говорить о том, какие мы сильные и хорошие в ракетной области. Преимущество в гиперзвуковом оружии является временным и скоро может быть утрачено. Важно правильно оценить потенциал противника. Стратегические дела не решаются на пропагандистском поле. Только кропотливая, серьезная и напряженная работа всех структур российского общества может обеспечить успех России в долгосрочном противостоянии с Западом.

Одним из главных уроков Великой Отечественной войны является неготовность на начальном этапе противостоять превосходящим силам фашистской Германии и ее союзников. В результате этого советский народ вынужден был платить высокую цену за наши недочеты и недооценку потенциала противника. Не хотелось бы, чтобы мы наступали на одни и те же грабли и допустили, чтобы подобная ситуация повторилась в будущем. В условиях, когда западное сообщество консолидируется на антироссийской основе и серьезно занимается поиском путей преодоления преимуществ нашей страны и наращивает свой ракетный потенциал для нейтрализации возможностей российских СЯС, мы обязаны сделать все возможное, чтобы не допустить изменений баланса сил в пользу Запада. От этого будет зависеть судьба России и всего Русского мира.

Источники и литература

Встреча Президента РФ В.В.Путина с руководством МИД России 14 июня 2024 г. // http://www.kremlin.ru/events/president/news/74285
Путин В.В.. Интервью Такеру Карлсону. 09.02.2024 // http://www.kremlin.ru/events/president/news/73411
Есин В.И. Американская и российская системы противоракетной обороны и стратегическая стабильность // Вестник Московского университета. Серия 25: Международные отношения и мировая политика. 2017. №4.
Козин В.П. Эволюция противоракетной обороны США и позиция России (1945-2013 гг.). М.: Российский институт стратегических исследований. 2013. 384 с.
2019 Missile Defense Review. Department of Defense United States of America / Office of the Secretary of Defense.
2022 Missile Defense Review. Department of Defense United States of America / Office of the Secretary of Defense.
Маяков И. Эволюция доктринальных установок США // Зарубежное военное обозрение. 2023. №9. С. 12-14.
М.Вильданов, Ф.Черенков, О.Оберстов. Перспективы развития европейского сегмента глобальной системы противоракетной обороны США // Зарубежное военное обозрение. 2023. №3. С. 3-9.
Лесков А. Состояние и перспективы интегрированной системы ПВО/ПРО НАТО // Зарубежное военное обозрение. 2023. №11. С. 3-8.
Strategic Studies Institute and US Army War College Press Russian Ballistic Missile Defense: Rethoric and Reality. 2015. Р. 73. ISBN 1-58487-689
https://topwar.ru/229767-jeffektivnost-zrk-zheleznyj-kupol-pri-massirovannyh-obstrelah.html
https://biblioteka.by/m/articles/view//США-И-СОЗДАНИЕ-СИСТЕМ-ПРО-НА-БЛИЖНЕМ-И-СРЕДНЕМ-ВОСТОКЕ
Автор допускает возможные разночтения по количественным параметрам элементов глобальной ПРО США и был бы признателен за возможные уточнения.