Постсоветский суверенитет: путь к процветанию или деградации?

Позвольте отреагировать на сказанное о том, что мы идем от цивилизованного развода к цивилизационному. А прежде хочу внести предложение: именовать постсоветское пространство пространством исторической России. Это определение уже приживается. По поводу сказанного мудрым и опытным Григорием Алексеевичем Рапотой, который глубоко знает события начала 1990-х годов, подчеркну, что поражен его оценкой руководителей трех союзных республик, которые сами произвели этот ядерный взрыв в нашем государстве, разорвав его на части, и были в растерянности от содеянного. В целом разделяю эту оценку. Ведь несмотря на бесконечные переговоры, формирование единой и целостной интеграционной системы и компактного по времени процесса, реинтеграции на нашем историческом пространстве так и не произошло. Перейду далее к своему докладу.

Сразу хочу сказать, что у меня вопросов к нынешней ситуации больше, чем ответов, что вполне естественно. Мы еще находимся на перепутье, откуда идут дороги в разных направлениях.

Прежде всего, хочу поблагодарить А.Г.Оганесяна за то, что он 12 лет кряду последовательно проводит бесценную с научно-политической и информационной точек зрения конференцию, посвященную исследованию тектонических процессов, происходящих на пространстве исторической России. Эта работа, по-моему мнению, должна быть собрана и систематизирована в единый аналитический труд о результатах и нерешенных проблемах нашего общего 30-летнего периода, начиная с волюнтаристского и политически поспешного разделения России (в формате СССР) на отдельные государства, которое происходило без оценки политических, экономических, демографических, гуманитарных, межэтнических и иных последствий, в том числе и для самой России как стержневого государства нашей цивилизационной системы, именуемой в геополитике Русским миром. Подчеркну, что это объединение многонациональное и многоконфессиональное. Оно не может отождествляться с этническими или религиозными подходами.

Прошло достаточное количество лет, чтобы дать оценку сложившейся постсоветской конфигурации и проанализировать складывающиеся для нас тенденции, рассмотреть многовариантность развития обстановки при формировании нового мироустройства.

Не претендуя на полноту анализа, хотел бы дать несколько зарисовок.

Почему гражданское общество в СССР, в подавляющем большинстве выступившее в 1991 году за сохранение Союзного государства, не встало на его защиту, когда речь зашла об отказе от Союза и формировании Содружества (СНГ)? Ответ, на мой взгляд, ясен. Я уже был достаточно зрелым человеком и все произошедшее хорошо помню. Новые власти нас убеждали, что речь о разделе Союза не идет. Меняется только форма союзнических отношений. Вспомним, что даже финансовая система после 1991 года оставалась в течение нескольких лет единой и рубль продолжал быть общей валютой. Страны, которые стали суверенными и независимыми, жили в этой зоне и ожидали, что наконец стабилизируется ситуация и в короткий срок сложится объединение на новой основе.

Вместе с тем востребованность перемен в обществе была высокой, что и настраивало людей на то, что перемены нужны, что все делается правильно. Этим и воспользовались авторы развала страны, включая подстрекателей разрушительных процессов в лице Запада, который и был, на мой взгляд, главным выгодоприобретателем. Лишь три прибалтийские республики, в которых прочно взяли верх поддержанные Вашингтоном и Брюсселем местные националисты, были нацелены на выход из объединения и переход на любых условиях в западные интеграционные союзы. Но и они, несмотря на радикальную антирусскую политику, при том что в Латвии и Эстонии около 25% населения тогда были объявлены негражданами, в напряжении ждали, как на их циничный антирусский курс отреагируют Россия и местные русские и русскоязычные жители.

Россия не только отреагировала весьма вяло, но и убеждала русских в Прибалтике, что все наладится, что не надо поднимать волну активного сопротивления, все должно быть тихо и спокойно. Конечно же, русское население Прибалтики прислушивалось к настроениям в Москве. Более того, в расчете на укрепление сотрудничества с объединенной Европой уже в начале 2000-х годов российское руководство, по существу, согласилось со вступлением Прибалтики в ЕС и НАТО, выразив в официальных заявлениях надежду на то, что это будет способствовать упрочению мира и стабильности в Европе.

В диалоге с евроструктурами, в которых мне тоже довелось участвовать, нас заверяли, что Прибалтику обязательно приобщат к высоким европейским демократическим стандартам: уважение прав национальных меньшинств, их языков, культуры и образования будет способствовать нейтрализации той политики, которую мы сегодня называем «позорной политикой негражданства». Как вскоре стало ясно, эти заверения были очередным обманом, прикрывающим военно-политическую и экономическую экспансию ЕС и НАТО в отношении постсоветского пространства.

Похожие тенденции возобладали в начале 1990-х годов в Грузии и Молдавии. Однако практически сразу они привели к военным конфликтам. Там население, близкое к России, пророссийское, русскоязычное и русскокультурное, сразу выступило против националистического курса властей. В этих странах произошел раскол, вызвавший распад их государственности. Из них вышли и фактически обособились территории, которые были не согласны с антироссийской политикой. Кульминацией многолетнего поощрения Западом бандеровского радикального национализма на Украине и последовательного формирования там нашими оппонентами «антиРоссии» стал госпереворот в Киеве в 2014 году. Безусловно, он дал начало развалу украинской государственности, который, убежден, еще не завершен.

Очевидно, что нарастают тревожные процессы турбулентности в Центральной Азии. Местной этнократией поощряются антирусские и антироссийские настроения в Казахстане, где русское население еще велико (около 25%), особенно на севере, западе и востоке. В ряде областей Казахстана оно составляет большинство, а в некоторых городах - подавляющее большинство. Объявленное намерение о переводе казахского языка на латиницу и постепенное аннулирование официального статуса русского языка, боюсь, в перспективе сделают неприемлемой ситуацию в этой стране для значительной части жителей, считающих родным русский язык.

Очевидно, что для Русского мира представляет опасность и идеологический дрейф элит ряда центральноазиатских государств, становящихся адептами концепции создания Великого Турана. При поощрении Эрдогана эта тенденция активно набирает обороты, а его пассионарность сильно влияет на страны Центральной Азии и Азербайджан. Анкара успешно продвигает свою идеологию нового пантюркизма. Сегодня мы часто слышим: один народ - два государства, завтра мы услышим: один народ - пять государств. И далее по нарастающей, в том числе и в отношении российских республик? Это в турецком политикуме является ощутимо поощряемой темой после прошлогодней карабахской войны.

Наконец, особняком стоит тема развития событий в Белоруссии и вокруг нее. Уже в апреле 2022 года мы будем праздновать в 25-й раз День единения Белоруссии и России, а в конце этого года, 8 декабря, - 22-ю годовщину со дня подписания Союзного договора. В этих документах есть целый план, предполагавший, что до 2006 года процесс завершится. Подписаны многочисленные соглашения. Напомню, что тогда к Союзу желали присоединиться и другие государства, не только Молдавия и Абхазия, но даже и Сербия. Все эти факты зафиксированы. Не будем разбираться почему, но этого не случилось.

Может ли в таком виде выглядеть в современном мире интеграция? Если бы так дела шли в Евросоюзе, то он был бы столь же рыхлым, как и наше Содружество.

Берет верх интеграция или деградация постсоветского пространства? С учетом расколов и развалов многих бывших республик СССР и незавершенности этих процессов, думаю, что скорее преобладает второй тренд.

Пример реальной и полноценной постсоветской и разносторонней интеграции пока что один. Он произошел семь лет назад. Это воссоединение Крыма с Россией. Формально Крымское государство было независимым несколько дней. Как таковое оно было признано Россией. Оказавшись под угрозой этнической чистки и войны, оно попросило о защите. Законные исполнительные органы власти и Парламент Республики Крым обратились к РФ законным путем, в соответствии с конституционными и международными нормами. И тогда произошла реальная интеграция.

С другой стороны, Крым - это лакмусовая бумажка того, как на самом деле идет наша интеграция в ЕАЭС и ОДКБ. Как повели себя наши интеграционные партнеры в связи с воссоединением Крыма с Россией? Даже в Союзном государстве России и Белоруссии одна его часть стала утверждать, что де-юре Крым не российский. А российский он де-факто. Такую позицию, что де-факто Крым российский, признают даже НАТО и США, поскольку это очевидная реальность. Поэтому чего-то «прорывного» в формуле белорусской стороны, как мне представляется, не просматривается. Отношение к территориальной целостности России, юридическому признанию российского статуса Крыма сегодня коренной вопрос, определяющий перспективы интеграционных процессов на постсоветском пространстве.

Почему столь невелики интеграционные достижения?

Почему нарушены временные регламенты и зафиксированные сроки воссоединения?

Как долго Евразийский экономический союз может оставаться только экономическим, на чем, в частности, настаивает Казахстан?

Значит ли это, что интеграционный процесс остановится, ограничившись экономическими договоренностями, к выполнению которых можно двигаться бесконечно долго?

В заключение напомню, что Президент России В.В.Путин назвал русский народ самым большим разделенным народом. При этом замечу, что он оторван от своей страны вместе с большей частью той земли, на которой он исторически проживал и проживает. Для России принципиально важно, как решать эту проблему, особенно если угрозы этнической чистки будут нарастать.

Есть ли у наших интеграционных партнеров понимание того, что такое Русский мир? Думаю, его нет даже в ближайших государствах, где живут белорусы и малоросы. Не сформировав целостную концепцию цивилизационного понимания Русского мира, мы и не можем представить ее нашим ближайшим друзьям и цивилизационным партнерам. Считаю, это одна из первейших задач, определяющих успех интеграции.

Уважение территориальной целостности государства или право народа на самоопределение? Это еще одна нерешенная дилемма, которую перед нами поставил Крым. Пока четких разграничителей применения этих двух принципов в рамках документов ООН нет. В Ялте в октябре 2020 года на нашей конференции, посвященной 75-летию ООН, мы выработали свои предложения и договорились провести конференцию на данную тему: как должны взаимодействовать эти два, на первый взгляд, взаимоисключающих принципа, в какой ситуации применяется один, а в какой ситуации - другой.

В общих чертах конференция пришла к выводу, что когда есть угроза войны, этнической чистки, когда грубо и массово нарушаются права компактно проживающего национального меньшинства - языковые, культурные, религиозные и другие, - то это меньшинство имеет право на самоопределение путем демократических процедур, как это было в Крыму. Если же все права соблюдаются и защищаются, то тогда имеет приоритет принцип уважения территориальной целостности государства.

Коротко об Украине. Услышав фразу президента: «Пока не знаю, что делать с такой Украиной», многие поняли, что это не позиция бездействия. Президент размышляет, какой вариант действий употребить в отношении такой Украины, которая игнорирует любые «красные линии» и создает угрозу нашей безопасности, как принято говорить, экзистенциальную угрозу. И этот «момент истины» для поглощенной националистическим угаром украинской власти, видимо, скоро настанет.

Есть ли надежда восстановить нашу традиционную цивилизационную семью? В последние годы сформировались страны, которые не без влияния извне избрали путь нетрадиционной цивилизационной ориентации. Нынешняя бандеровская Украина, Грузия ушли из своей традиционной семьи, восточно-христианской цивилизации, которая складывалась веками. Есть ли у нас надежда их вернуть? Человеческое сообщество, сообщество индивидуумов, и международное сообщество живут по одним законам. Если возникли тенденции поощрения нетрадиционной ориентации людей, то они будут экстраполироваться на международный уровень. Им придется оказывать длительную разнообразную помощь, чтобы вернуть к традиционному образу жизни. Но противодействие, в том числе извне, будет, судя по всему, ожесточенным.

Возникли индивидуумы-трансгендеры, значит, появятся и страны-трансгендеры, которым изменили их сущность, в которой они возникали как государства и жили на протяжении веков. Такие «трансгендерные операции» в отношении ряда стран и народов уже проводятся.

Таким образом, мир вступил в новую эпоху радикального переустройства. Нынешняя ее фаза пока еще не дает полного представления о нашем дальнейшем развитии. Поэтому неслучайно ряд поставленных мною вопросов остались без ответов. Эти ответы нельзя поспешно формулировать, но недопустимо и медлить с ними. Особенно это касается нашего евразийского цивилизационного дома, где пока еще преобладают традиционные ценности.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs