Михаил Швыдкой: «Моя задача предъявить миру то новое, что рождается в России»

Фото:  Вадим Шульц

Специальный представитель президента Российской Федерации по международному культурному сотрудничеству и Посол по особым поручениям МИД России, бывший министр культуры (2000–2004 гг.) Михаил Швыдкой в интервью журналу «Международная жизнь» рассказал о том, подлежит ли культура трансформации, можно ли навязать с помощью мягкой силы чужие ценности, какие текущие задачи стоят перед российским правительством в области культуры и многое другое.

Международная жизнь: Михаил Ефимович, для того, чтобы приступить к обсуждению проблем такого сложного явления как культура, необходимо разобраться с терминологией. Как известно, у термина «культура» существует множество определений. Какое можете предложить Вы, если рассматривать культуру в контексте международных отношений?

Михаил Швыдкой: Культура для меня – это некая ценностная система, которая содержит фундаментальные, базовые гуманистические ценности и запреты. Культура – это система табу, определяющая человеческую жизнь. Культура – это та сфера человеческой деятельности, в результате которой человек очеловечивается. С этим можно спорить, но история показывает, что выживают только те народы, которые придерживаются определенной системы ценностей, например, в отношении старости и детства. Такие ценности вырабатывает здоровое человеческое сообщество само по себе. И в этом смысле традиции гуманизма, которые были заложены еще в античности и реинкарнированы в эпоху Возрождения, представляют собой феномен, который мы сегодня называем «человеческой культурой».

Международная жизнь: Если культура – это система табу, то подлежит ли она трансформации и развитию?

Михаил Швыдкой: В культуре всегда есть незыблемые ценности, но она может развиваться благодаря искусству. Культура состоит из запретов, а суть искусства заключается в преодолении этих запретов. Трансформации подвергаются художественные формы нашего осмысления мира. Искусство расширяет границы известного. То же самое делает и наука. Интересно отметить, что, когда в конце XIX века произошел взрыв нового научного знания (кардинально изменилась психиатрия, химия, физика), то произошли изменения и в искусстве. Вслед за выдвижением Альбертом Эйнштейном теории относительности, Генрик Ибсен, Морис Метерлинк, Антон Чехов открывают совершенно новую систему драмы, в которой причинно-следственные связи зачастую нарушены. Когда в физике исчезает материя и возникает понимание, что искать истину надо на другом уровне – на уровне квантовой физики, искусство теряет предметность, и вместе с этим уходят импрессионисты и постимпрессионисты, которые честно пытались запечатлеть мир. Не стоит искать грубых параллелей, но все те вещи, которые происходят в авангардном искусстве и которые происходят вне классической физики – они близки друг другу. Культура, как некая ценностная система, должна вбирать в себя новое, иначе она умрет. Стагнация в данном случае предполагает деградацию. Если культура не хочет деградировать, она должна неизбежно трансформироваться и расширять свои представления о мире и человеке.

Международная жизнь: Может ли расширяющееся знание разрушить базовые культурные ценности и принципы того или иного народа?

Швыдкой: Очень сложный вопрос. На эту тему сегодня спорят либералы и консерваторы. Например, мы считаем, что семья – базовый принцип. Один из фундаментальных принципов христианства. Но были дохристианские религии, которые предполагали совершенно иную форму отношений в социуме. Здесь возникает много вопросов, так как, получается, что мы хотим выдать некую систему ценностей за конечную. Также важно понимать, что современная толерантность по отношению к разного рода меньшинствам имеет свои естественные ограничения в разных обществах, и нужно быть крайне деликатным к тому, что принято у того или иного народа. Принимая права меньшинств, надо помнить, что у большинства тоже есть права. В этом плане все сегодня крайне зыбко. Безграничность должна быть ограничена. Все, что хорошо для Европы, не всегда хорошо, например, для мусульманского Востока. Важно проявлять деликатность в понимании национальных особенностей. Хотя, надо сказать, что фундаментальные гуманистические ценности у разных народов достаточно схожи.

Международная жизнь: Можно ли навязать в культурном плане что-либо другой нации?

Швыдкой: Это большая иллюзия, что в культуре можно что-либо навязать. Культура того или иного региона (страны или этноса) либо способна вобрать в себя какие-либо элементы чужой культуры, либо она их отторгает. Например, я считаю, что не стоит бояться того, что русский язык будет полностью англизирован. В свое время он не был ни офранцужен, ни онемечен, несмотря на то, что многие иностранные слова (например, «рандеву» или «вахта») вошли в лексикон русского языка. Поэтому не надо этого бояться. Русский язык – это очень мощная система, так же, как и русская культура в целом. Навязать силой вообще ничего нельзя.

Международная жизнь: Нельзя навязать даже при помощи мягкой силы?

Михаил Швыдкой: С моей точки зрения, мягкой силы не существует. Если мягкая, то не сила, если сила, то уже не мягкая. Этот термин придумал в свое время заместитель министра обороны США Джозеф Най, и во многом он слукавил. На мой взгляд, манипулировать отдельными людьми –  вполне реально, а вот культурой всего народа – просто невозможно. Японцы не стали американцами даже несмотря на сильное культурное влияние США, оказываемое с конца Второй мировой войны. Японцы все равно остались японцами с их глубокими культурными традициями. Так же и французы не стали американцами, и немцы не стали американцами, хотя и существовал послевоенный план Маршалла, и повсеместно распространялось американское влияние через тот же Голливуд и т.д. Временное увлечение европейцев американской массовой культурой? Да. Какие-то увлечения молодежи? Да. Но не более того. Я в данном случае марксист, поэтому считаю, что бытие определяет сознание, а не наоборот. Думать, что так легко можно манипулировать сознанием – это большая ошибка. Органическая культура отторгает все, что ей чуждо.

Международная жизнь: В эпоху глобализации единственное средство идентификации нации – это культура. При этом представляется, что, например, Китай, борющийся с последствиями глобализации, больше озабочен сохранением «лица нации», чем страны Европы. Согласны ли Вы c этим?

Михаил Швыдкой: Китай – великая страна, которая через 30-40 лет, если не случится каких-то непредвиденных обстоятельств, станет первой экономикой мира. Это страна с огромным влиянием и тысячелетней историей. Надо понимать, что Китай борется не с глобализацией, он борется с американской массовой культурой, и происходит это по идеологическим соображениям. Китай – это все-таки страна, где руководящая роль принадлежит коммунистической партии. Стоит отметить, что Америка и американская массовая культура – это разные, в общем-то, вещи. Если вы приедете в американскую глубинку, то увидите церковь в центре города, а то и пять различных церквей, а также белое население, у которого по пять или по шесть детей. Эта страна в высшей степени религиозная, никакого отношения к космополитичному и пестрому Нью-Йорку или к Голливуду не имеющая. А если говорить о европейских государствах, то, например, у Франции есть Франкофония, которая занимается сохранением французского языка, влияния и традиций. В Америке не едят столько багетов, сколько их едят во Франции. Сегодня мы имеем дело как раз с другим трендом – с экономической, технологической, финансовой глобализацией, но не с культурной. Наоборот, люди стараются сохранять свою идентичность. Так, в самый разгар глобализационных процессов фризы сказали, что они хотят быть фризами (национальное меньшинство, проживающее на территориях Нидерландов и Германии). В общем, я думаю, что люди, наоборот, цепляются за культуру, чтобы сохранить свою идентичность. Хотя есть проблема с визуальной точки зрения. Когда я нахожусь в студенческой аудитории в Варшаве, в Москве, в Нью-Йорке или Берлине – она одинакова. Студенты одинаково одеты, пользуются одинаковыми гаджетами. Все одинаковое! Исключение составляют только ортодоксальные евреи с пейсами и в шляпах, или мусульманки в хиджабах. Однако при всей своей схожести люди все равно хотят быть азербайджанцами, грузинами, армянами, русскими, татарами и т.д. Я думаю, что сегодня это желание сильнее, чем когда бы то ни было. 

Международная жизнь: Следующий вопрос на достаточно далекую перспективу. Может ли глобализация способствовать появлению общемировой культуры или глобальной универсальной культуры?     

Швыдкой: Мировая культура существует уже сегодня, а вот унифицированной мировой культуры не будет никогда. Мировая культура существует в своем многообразии, и это ее прелесть. Мировая культура - это достояние всего человечества. В ее основании лежат фундаментальные гуманистические ценности, которые связаны с ценностью человеческой жизни, с продолжением жизни, с ценностями взаимоотношений между людьми. Вот эти вещи базовые, а дальше уже начинается проявление национальных культурных особенностей. Взаимодействие внутри мировой культуры происходит с середины 60-х годов XX века, когда начались интенсивные миграционные процессы. Я не имею в виду только художественную культуру. Представители разных народов живут бок о бок. В международных корпорациях работают самые разные сотрудники. Французские режиссеры ставят спектакли в Америке, американские – в Европе, русские – в Италии и т.д. Я уж не говорю о музыкантах. Четверть музыкантов в «Метрополитен-опера» – русские (поют русские, дирижируют русские, ставят русские). Сегодня это нормально. Три главных режиссера в московских театрах – это литовцы. Курс в русском театральном институте набирают вместе македонец Иван Поповски и литовец Римас Туминас, и при этом они являются носителями русской театральной традиции. Вот вам пример, что произошло за последние 40-50 лет. Это и есть процесс формирования мировой культуры.

Международная жизнь: Складывается впечатление, что массовая культура, которая сегодня полностью коммерциолизирована, вытесняет культуру элитарную. Нужно ли что-то в этой ситуации делать, если да, то что?

Швыдкой: Когда говорят о массовой культуре, я вспоминаю слова великого русского историка Василия Ключевского, который однажды сказал: «Массовая культура хороша уже тем, что отвлекает человечество от чего-то еще более худшего». Надо понять одну простую вещь. Массовая культура была всегда. Низовая, ярмарочная, народная культура – это культура, которая создается народом и для самого себя. Массовая культура – это своеобразный трансформер культуры фольклорной. Бои гладиаторов – это тоже массовая культура. Сегодня человечество все-таки сделало большой шаг в своем развитии. Вместе с тем противостояние массовой и элитарной культуры было всегда, просто оно в разное время принимает те или иные формы. Хуже другое. Хуже то, что высокая культура очень коммерциолизировалась сама по себе. Сегодня происходит «облегчение» элитарной культуры. Происходит омассовление культуры и в этом большая проблема.

Международная жизнь: Какую политику ведет сегодня российское правительство в сфере культуры? Какие задачи стоят в области международного культурного сотрудничества?                      

Швыдкой: Три года назад была принята Концепция культурной политики Российской Федерации, утвержденная Президентом. Понятно, что для России развитие культуры – это одна из стратегических задач. При этом важно понимать, что культурная политика в России должна быть не просто политикой, направленной на сохранение и развитие культуры, а, в первую очередь, должна быть обращена к гражданам России, и это существенный момент. Пушкин написал замечательную фразу: «Публика образует драматические таланты». Именно так, а не наоборот. От качества публики очень многое зависит. Я уже сказал о том, почему происходит омассовление культуры. С одной стороны, это, вроде, хорошо – культура привносится в массы, но, с другой, когда три тенора поют не в «Ла Скала», а на стадионе, они поют соответствующий репертуар. То есть, качество культуры все равно зависит от общественного контекста. Если хочешь понравиться толпе, ты должен быть понятен, и ничего с этим сделать невозможно. В обществе всегда есть определенное соотношение людей, желающих развлечений, культуры облегченной и культуры по-настоящему сложной. Репертуар филармонии сегодня – это Штраус, Вивальди, Чайковский. Это все деликатные вещи, здесь никого нельзя судить. Вообще, культурное просвещение – это очень тонкое и медленное дело. Поэтому позиция российского правительства очень простая – нам надо воспитывать людей, которые смогут жить в современном мире, сложно его воспринимая и сложно отвечая на те вызовы, которые в нем есть. В этом серьезная проблема. Потому что только культура может научить человека комплексно, глубоко и многообразно воспринимать мир. Что касается нашей внешней культурной деятельности, то у нее, с моей точки зрения, есть одна очень непростая проблема. Когда мы говорим о том, что русская культура победоносно шагает по миру, – все правильно. Русская культура в мире воспринимается в высшей степени позитивно, и нет страны, где бы балет Большого театра, опера Мариинского театра, концерты Плетнева, Мацуева, Спивакова не оказывали огромного эмоционального воздействия. Балет, опера, классические произведения, классическая живопись, классическая литература (Пушкин, Толстой, Достоевский, Чехов) – вот наше основное достояние, которое мы предъявляем миру сегодня. Однако мы не привозим в должном объеме современное искусство.  Моя задача, как человека, который за это отвечает, предъявить миру то новое, что рождается в России - новое искусство, новую науку.

Международная жизнь: А есть ли у нас сегодня то новое, которое по своей глубине и сложности сравнимо с русским классическим наследием?

Швыдкой: Сложно сравнивать современных художниковс Микеланджело, но они современные, и это очень важно. Чехов не сразу стал классиком, сначала он был современным писателем. Поэтому мы очень стараемся, чтобы в любых проектах существовала весомая доля современного искусства. Есть хорошая литература.  16 марта открывается Парижский салон, на котором будут представлены работы новых российских писателей: Евгений Водолазкин («Лавр», «Авиатор»), Гюзель Яхина («Зулейха открывает глаза»), Захар Прилепин и другие. Это люди, которых читают сегодня. Эта литература, с моей точки зрения, отражает сегодняшние искания человечества. Есть ли среди них Толстые? Не могу сказать. Это выяснится лет через сто. У современных писателей есть одно достоинство – они современные, а современники всегда к нам эмоционально ближе. Мы стараемся, чтобы была современная живопись, современная музыка. В кинематографе тоже, безусловно, есть что показать. Если взять картины последних лет, то в Китае, например, большой успех имел фильм Ф.Бондарчука «Сталинград». Большой успех имеют картины Звягинцева, Сокурова, Хлебникова, Лебедева. Не могу сказать, что в производстве большого кино мы достигли каких-то невероятных высот, но моя позиция здесь очень простая: мы не выиграем в соревнованиях с американцами, если будем делать американское кино. Это надо запомнить. Тем не менее, мы делаем большое кино и совсем неплохо, самый последний пример – «Движение вверх». Одна из задач сегодняшнего международного сотрудничества – представлять современную Россию. Мы не только страна традиционных консервативных ценностей. Мы не только страна храмов и монастырей, Чайковского и Глинки. Есть современное искусство, современная наука, новые технологии, и мы не должны сами себя считать ущербными в отношении того, что происходит в сегодняшнем мире. 

«Международная жизнь»: Михаил Ефимович, большое спасибо за интереснейшее интервью!

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs