Более полувека мировая карта добычи углеводородов концентрировалась вокруг Ближнего Востока. Многие годы традиционный нефтегазовый меридиан проходил по оси: Ямал - Туркмения - Иран - Ирак - Кувейт - Саудовская Аравия. Однако сегодня мы наблюдаем кардинальное изменение ситуации: центр добычи нефти активно смещается в Западное полушарие. Новая энергетическая ось проходит от канадской провинции Альберта через американские штаты Северная Дакота и Техас, через Мексику, Венесуэлу и Бразилию.

За предыдущее десятилетие нефтеносные пески Канады превратились в один из крупных источников добычи «черного золота» не только для нее самой, но и для США. Сейчас добыча там достигла 1,5 млн. баррелей в день - это больше, чем экспорт нефти из Ливии до начала гражданской войны. Дальнейший рост добычи позволит Канаде занять пятое место в мире после России, Саудовской Аравии, США и Китая, опережая Иран.

Одновременно прорывы в разработке новых технологий геологоразведки и добычи позволили обнаружить гигантские месторождения нефти у южного побережья Бразилии, недоступные ранее из-за того, что находятся на большой глубине и почти под двухкилометровым слоем соли. А в Соединенных Штатах внедрение горизонтального бурения и технологии гидроразрыва пласта сделало рентабельным извлечение нефти и газа из малопроницаемых слоев.

В целом эти факторы радикально меняют мировой нефтегазовый рынок, что может привести к сокращению всего импорта углеводородов в Западное полушарие примерно наполовину, включая значительное сокращение импорта из стран Ближнего Востока и Западной Африки.

Произойдет и перенаправление нефтегазовых потоков с Запада на растущие рынки Азии, в первую очередь на рынок Китая, который по потреблению углеводородов уже в следующем десятилетии должен обогнать США. В результате азиатские экономики будут во все большей степени зависеть от стабильности поставок нефти и газа из стран Ближнего Востока. (При этом надо особо учитывать колоссальный углеводородный потенциал Ирана и Ирака, который непременно раскроется в условиях политической и экономической стабилизации.)

Влияет ли трансформация мирового нефтегазового рынка на геополитический расклад среди стран-производителей и потребителей углеводородов? Безусловно, но, как говорится, не в лоб, хотя нефтяные и газовые месторождения и транспортные коридоры довольно четко очерчивают новую стратификацию в геополитической мозаике планеты. В этой сфере активной экономической, политической и дипломатической деятельности существенное значение имеют и энергетическая транспортная система через территорию Российской Федерации, и различные энергетические проекты, которые очерчивают диверсификационные потоки на Европу и Азию.

Несмотря на различные цели и архитектуры действий, сегодня повсеместно педалируется  тема энергетической безопасности. При этом Евросоюз руководствуется документами  (см.: «Третий энергетический пакет»), которые, по разумению политиков ЕС, делают более жесткой конкуренцию, ударяют по монополизму поставщиков энергоресурсов.

Не столь деликатно  оправдывают свои геополитические амбиции американцы. Так, выступая недавно с лекцией в Джорджтаунском университете, госсекретарь Хиллари Клинтон заявила: «США заинтересованы в разрешении споров вокруг энергетики, в поддержании стабильности поставок энергоресурсов и рынков в период всех видов мировых кризисов, чтобы не допустить использования странами их энергоресурсов или близости к маршрутам их транспортировки для оказания давления на другие страны и предотвратить попустительство плохому поведению таких стран, но прежде всего в обеспечении безопасного, надежного, дешевого и устойчивого доступа американского народа к источникам энергии».

По поводу «плохого поведения» можно вспомнить претензии США к странам ОПЕК или опасения политиков Евросоюза относительно того, что Россия будет использовать энергетический диктат в международных отношениях, хотя благодаря реализуемым нами проектам в нефтегазовой сфере европейская энергетическая безопасность не только не ослабевает, но и приобретает еще большую устойчивость.

Все это важно учитывать, корректируя не только энергетическую политику, но и внешнеполитическую доктрину России в целом.

q

Не секрет, что на геополитические перемены серьезно влияет и повсеместное ухудшение ресурсной базы. Повсюду растет доля высоковязкой нефти (в мировой добыче она составляет в среднем 10%). При этом сама проблема снижения темпов добычи углеводородов не нова. Рано или поздно с ней сталкиваются все нефтегазодобывающие страны и регионы. Правда, у нас ситуация более сложная. Например, в 1975 году доля активных запасов нефти в Западной Сибири составляла около 90%, а трудноизвлекаемых - порядка 12%. Спустя 20-25 лет соотношение изменилось как 70% к 30%. Таким образом, объемы трудноизвлекаемых запасов выросли в три раза. На их долю приходится не менее 55-58% разведанных запасов России, три четверти которых сосредоточены именно в Западной Сибири.

Парадокс заключается в том, что одних ухудшение ресурсной базы заставляет терять некогда завоеванные позиции, а другим помогает утверждаться и экспансировать на мировом нефтегазовом рынке. Вот говорят: идет энергетическая революция (один лишь сланцевый газ чего стоит!). А для меня как для нефтяника революция - это то, что происходит, например, в Техасе, старейшем нефтяном районе мира. За последние пять-шесть лет в этом штате, не открывая гигантских месторождений, подобных нашему Самотлору, почти в два раза нарастили объем добычи. Благодаря тысячам мелких месторождений и малых компаний была увеличена добыча нефти с 50 до 100 млн. тонн. При этом стоимость газа для промышленных предприятий за тот же период «уронили» с 212 до 90 долларов за тысячу кубов. Вот это настоящая революция! Представьте, какой мощный экономический импульс получил Техас всего за несколько лет. И что, какое-то чудо произошло? Нет, конечно. Это закономерный результат целенаправленных, скоординированных действий центральной и региональной властей, учитывающих общемировые тенденции, которые уже очевидны или только предсказаны.

Кстати, со сланцами все не так просто. Например, бывший руководитель производства нефтяной компании «Shell» в США Дж.Хофмейстер считает, что оптимистические прогнозы недооценивают темпов истощения сланцевых месторождений: углеводороды поступают в большом количестве в первые месяцы бурения, а затем объем добычи уменьшается и выравнивается на более низком уровне. Чтобы поддерживать рост добычи, компаниям придется бурить множество скважин в темпе, «находящемся за пределами возможностей отрасли», заявил Дж.Хофмейстер.

Между тем в Европе больше обеспокоены экологическими последствиями ставки на сланцы. Уже в следующем году Европейская комиссия может предложить более жесткие правила по охране окружающей среды, касающиеся добычи сланцевого газа. Представитель Еврокомиссии Джо Геннон уверен: «Процесс добычи сланцевого газа может вызвать больше вреда в окружающей среде, чем традиционные способы».

Сланцевого газа в Европе немало. Но его добыча связана с применением химикатов, и Министерство по охране окружающей среды Германии намерено ограничить использование такого метода. Это, конечно, на руку России. Неслучайно заместитель председателя Комитета Государственной Думы по энергетике П.Завальный, принимавший участие в совместной поездке российских депутатов и членов Европарламента по объектам газодобычи северных месторождений, высказал твердое убеждение, что на ближайшие десятилетия альтернативы трубопроводному транспорту российского газа в Евросоюзе нет.

q

Не исключаю, что в отдаленном будущем потребность в нефти и газе может заметно снизиться, однако не стал бы говорить о завтрашнем дне. Вызов, безусловно, есть. Но заключается он прежде всего в том, чтобы твердо усвоить - наступила новая эпоха для функционирования нефтегазового комплекса, когда необходимо серьезно перестраивать его стратегический уклад.

В 2010 году экспорт природных ресурсов принес в российскую казну 394 млрд. долларов, из них 302 миллиарда - это нефтегазовая составляющая, причем нефть и нефтепродукты принесли 257 млрд. долларов. А несырьевые товары принесли только 10 миллиардов. Учтем еще, что мы импортируем оборудования  в два раза больше, чем производим.

Эту зависимость надо стремительно уменьшать. Политическое руководство страны точно определило: на фоне глобальных изменений, в том числе и в энергетическом секторе, мы должны кардинально ускорить процессы диверсификации национальной экономики и ее технологическое обновление. Кроме того, важно срочно сконцентрировать внимание на извлечении тяжелой нефти, разработке малых месторождений, добыче трудноизвлекаемых запасов углеводородов, повышении коэффициента их извлечения. Следовательно, требуется неотложная и напряженная работа по повышению эффективности всех компаний, внедрению новых технологий и передовой техники.

Не менее ответственен труд, формирующий отношения нефтегазового бизнеса и государства: инновации и эффективность производства немыслимы без властных, законодательных решений, обеспечивающих гибкую налоговую систему и дифференцированное стимулирование производителя - главного гаранта успешного экономического развития страны и, следовательно, усиления ее геополитических позиций.

Кроме того, трезвый анализ текущего состояния и перспектив нашей экономики показывает, что в ближайшие годы экспорт энергоресурсов (не только нефти и газа, но и каменного угля) должен быть существенно переориентирован на Восток. Иначе прежний объем доходов федерального бюджета и занятость населения в основных районах добычи не сохранить. Такая переориентация неизбежно столкнется с конкуренцией со стороны других производителей углеводородов: стран Ближнего и Среднего Востока, Австралии, а в перспективе и США. В этих условиях существенно возрастает значение восточного направления внешней политики Российского государства. Прежний акцент на первостепенное значение отношений с США и ЕС должен сочетаться с целенаправленными усилиями по налаживанию более тесного сотрудничества с Китаем, Индией и другими странами Азии.

Кстати, Институтом энергетической стратегии (г. Москва) по согласованию с правительством Казахстана подготовлена Евразийская энергетическая доктрина, определяющая принципы формирования общего энергетического пространства, сначала в рамках Экономического союза России, Казахстана и Беларуси с последующим подключением других стран СНГ, ШОС и ЕврАзЭС. Определяющим моментом этой доктрины является сочетание принципов национальной самодостаточности и независимости стран и общего целеполагания энергетической политики участников интеграции. Вторым моментом является создание общей транспортно-энергетической инфраструктуры, включающей как межстрановые нефте- и газопроводы, так и электрические сети и железнодорожные магистрали, которые могут замещать потоки углеводородного сырья на потоки переработанных энергетических продуктов. Создание Единой энергетической системы - это наиболее актуальный из стратегических проектов развития всей Евразии.

q

У нас есть Энергетическая стратегия России на период до 2030 года, определившая главные ориентиры развития энергетического сектора в рамках перехода отечественной экономики на инновационный путь развития. Но уже очевидна необходимость и в создании энергетической доктрины, содержащей в том числе четкие цели внешней и внутренней энергетической политики России. Причем внутренняя энергетическая политика, если она будет учитывать весь спектр географических и экономических различий, наблюдаемых от Калининграда до Камчатки, сыграет решающую роль в укреплении энергетической безопасности России и ее геополитического влияния.