ENGLISHАрмен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Сергей Алексеевич, наступил конец года, время подведения итогов. Как вы оцениваете год прошедший?
Сергей Рябков, заместитель министра иностранных дел России: В целом год был неплохим, жаловаться не приходится. Но остались «хвосты», которые тянутся в новый год. И прежде всего - тематика ПРО. От этой проблемы не избавимся, пока мы либо не договоримся, либо не реализуем набор мер военно-технического характера, о которых 23 ноября объявил Президент Д.А.Медведев.
А.Оганесян: На эту тему есть вопрос из Москвы: «Введение в строй РЛС в Калининграде - это сигнал готовности России дать адекватный ответ на угрозу со стороны ПРО США? Что, эпоха «перезагрузки» в российско-американских отношениях закончилась?»
С.Рябков: Никогда я не был сторонником употребления термина «перезагрузка», хотя он неплохо вписался в медийное пространство с подачи американцев.
Следует отметить, что у нас не было иллюзий относительно наших отношений с США: на каком-то этапе трудности будут давать о себе знать.
«Перезагрузка» - это, в принципе, одномоментный процесс, она не может продолжаться бесконечно. Но мы рассчитываем, что проблемы в области ПРО не разрастутся до той степени, когда в наших отношениях с США начнется реальный откат, реальное глубокое похолодание, не говоря уже о каком-то «ледниковом» периоде.
А.Оганесян: Какова суть нашего ответа в случае размещения американцами ПРО в Европе?
С.Рябков: Суммарно и коротко - мы калибруем свои меры военного характера в зависимости от того, что будет реализовываться американцами. Мы не раскручиваем гонку вооружений, мы реагируем на происходящее. Первые шаги сделаны. РЛС в Калининградской области введена. Президент Д.А.Медведев упомянул также о возможности развертывания в Калининградской области ракетных комплексов «Искандер». Я хотел бы подчеркнуть, что смысл идеи, лежащей в основе обращения президента, - это подтолкнуть американцев к переговорам. Если не получится, то последуют другие меры, вплоть до выхода из договора об СНВ. Мы не хотели бы этого развития.
А.Оганесян: Вопрос из Москвы: «Существует вот какое мнение. Действительно, по периметру наших границ, вплоть до Арктики, НАТО и США в первую очередь расставляют ударно-ядерные силы, а для блокирования ответного удара создают ПРО. Но, может быть, это дежа вю 1980-х годов с той давней страшилкой «Звездных войн», которая оказалась блефом, но СССР гонки вооружений не выдержал? Вот и сейчас США провоцируют Россию на новую гонку вооружений, чтобы мы надорвались в очередной раз?»
С.Рябков: Хотел бы отметить, что мы не фиксируем процессов, о которых сказано в самом начале этого вопроса о размещении по периметру России дополнительных ядерных сил. Наоборот, новый договор по СНВ - это инструмент сокращения и ограничения стратегических наступательных вооружений. Американцы придерживаются твердо и последовательно положений этого договора, надо отдать им должное.
Мы понимаем то, что имеется определенный риск такого развития по спирали, когда один негативный шаг вызывает ответ, за ним следует новый шаг с другой стороны и т. д.
Доверие в отношениях - это большая проблема. За последние годы доверие укрепилось и есть результаты, но достаточно ли это доверие и достаточна ли позитивная динамика, чтобы не было возврата к прошлому, нам пока неизвестно. Если мы сможем договориться по вопросам ПРО на какой-то компромиссной основе, тогда будет сделан огромный, я не преувеличиваю, огромный шаг в русле укрепления доверия. Если мы договориться не сможем, начнет работать логика контрмер. И тогда другая сторона должна будет решать, что ей ближе: остановиться и найти какой-то баланс интересов либо опять предпринимать что-то, чтобы нивелировать контрмеры. И это будет не наш выбор. Мы не хотим новой гонки вооружений.
В день президентского обращения Д.О.Рогозин, постоянный представитель России при НАТО, на пресс-конференции в Интерфаксе сказал, что в ответ на американский фазированный адаптивный подход мы предлагаем фазированный адаптивный ответ. Это абсолютно точно. Мы не должны выходить за грань. Мы будем на аптекарских весах выверять свой ответ.
А.Оганесян: Вопрос из Санкт-Петербурга: «Жесткая российская линия может подавить политику «перезагрузки» Б.Обамы, предусматривающую уступки в целях сотрудничества с Москвой. Мы что, настолько наивны, что надеемся найти со временем более сговорчивого партнера с американской стороны? Какие риски следует избегать России при выстраивании отношений с США сегодня?»
С.Рябков: Не думаю, что надо оперировать категориями уступок друг другу, говоря об отношениях с США. Начнем с того, что и у нас в стране отношения с Америкой и в Америке отношения с Россией - это предмет повышенного внимания политиков, политологов, аналитиков, СМИ. Когда смотришь на этот предмет сквозь увеличительное стекло, видишь все изъяны, которые сложно «припудрить». Уступки бывают неизбежны. В отношениях России и США они возможны только исключительно на взаимной основе, когда каждая страна взвешивает, чтó она приобретает в результате такой уступки. Считаю, что новый договор по СНВ - это классический пример сбалансированного пакета компромиссов. Мы не сдали свои фундаментальные интересы, кое в чем мы обеспечили защиту наших интересов лучше, чем до сих пор. То же самое я могу сказать и о США. Это звучит, может быть, для человека, который не варился в этом котле, несколько неправдоподобно. Уверяю всех, что это именно так. Твердость же, которую мы проявляем в вопросе ПРО, - это ответ на непоколебимую позицию США в этой сфере.
Ну что ж, стороны не могут договориться по какому-то одному конкретному вопросу, но это не значит, что мы вообще не можем двигаться вперед.
А.Оганесян: Из Санкт-Петербурга вопрос: «В последнее время многие СМИ отмечают, что отношения США с Пакистаном, важнейшим внешнеполитическим партнером, терпят крах. Смогут ли США исправить ситуацию?»
С.Рябков: Мы дали официальный комментарий, мы считаем, что, все, что ведет к дестабилизации обстановки в этом крайне взрывоопасном регионе, нужно исключить. Кроме того, двусторонние отношения США с Пакистаном - это очень сложная материя, они многослойные, в них бывают подъемы и спады.
Очень непросто развивается ситуация в целом ряде пакистанских провинций. Мы знаем, какое внимание со стороны США уделяется всей этой проблематике. Хотелось бы, чтобы вопросы, относящиеся к американо-пакистанским отношениям, не резонировали негативно далеко за пределами этого района. Особенно сейчас, когда Афганистан находится в тяжелейшей и крайне чувствительной переходной фазе, когда предстоит изменение сферы ответственности за безопасность в этой стране таким образом, что Международные силы содействия безопасности будут сокращаться.
Только что прошла конференция в Бонне (пакистанские представители ее бойкотировали), на которой министр иностранных дел России С.В.Лавров представил программу дальнейших мер по улучшению обстановки. Россия, думается, будет и дальше играть возрастающую роль в этих процессах. У нас с Исламабадом достаточно плотный диалог: проводятся встречи на высшем уровне, на других уровнях также идет работа. Ведется диалог с американцами по всем этим аспектам. Не хотелось бы, чтобы происходили сбои, подобные тому, который привел к столь масштабной человеческой трагедии, которая произошла в Пакистане.
А.Оганесян: Из Нижнего Новгорода вопрос: «Недавно США объявили о решении не предоставлять России ежегодной военной информации, не выполнять ряд обязательств по ДОВСЕ. Как сегодня МИД оценивает перспективы этого договора?»
С.Рябков: Если в двух словах, то перспективы у ДОВСЕ мы не видим вообще никакой. Мы считаем, что этот договор безнадежно устарел и на смену ему должен прийти совершенно новый режим контроля над обычными вооружениями в Европе. Такой режим, который в полной мере соответствовал бы произошедшим на континенте за последние два десятка лет сдвигам в сфере безопасности - сдвигам совершенно разноплановым, включающим в том числе и расширение НАТО на Восток, приближение НАТО к нашим границам. Непередача или передача информации в рамках ежегодного обмена данными, как это было устроено ДОВСЕ, - это вопрос, который решается самими натовцами. Нам все равно, будут или не будут давать эту информацию.
А.Оганесян: Спасибо. Вопрос слушателя: «Как относятся США к организации новой политической геометрии БРИКС? Насколько на западе считаются с БРИКС? Не рассматривают ли БРИКС как противостоящую структуру?»
С.Рябков: США проявляют значительный интерес к тому, что происходит в этом формате. Не буду за американскую сторону излагать какие-то оценки деятельности БРИКС, это просто мой вывод из текущего общения с американскими коллегами, да и с партнерами по БРИКС тоже. БРИКС за последние годы существенно укрепился, начинаясь как структура, которая в основном рассматривает вопросы финансово-экономического характера. Сейчас БРИКС приобрел гораздо более диверсифицированный характер, набор вопросов расширен, политические темы постоянно присутствуют, а это значит, что БРИКС как объединение все весомее и считаться с ним приходится. Страны БРИКС - это определенное неформальное объединение, элемент складывающейся многополярной международной системы и сетевой дипломатии. Мы думаем, что в конечном счете США, да и другие западные страны, будут воспринимать БРИКС как данность и будут считаться с этим объединением, вести консультации, обсуждать вопросы, искать компромиссы. Это в общем-то естественно.
А.Оганесян: Некоторое удивление вызвал тот факт, что страны БРИКС, столь разные, нашли сходные позиции в отношении Ливии и Сирии. Как этого удалось добиться?
С.Рябков: Анализ международной ситуации подводит к выводу, что страны, входящие в БРИКС, объективно сближаются в оценках происходящих процессов. Северная Африка, Ближний Восток - в ряду таких примеров. Недавно в Москве прошли очень важные консультации по этому региону на уровне министров иностранных дел. Согласована позиция, принят документ. Что для России здесь существенно? Мы за последнее время видим, что страны НАТО, группа государств, в которые входят и США, и Франция, и Великобритания, и целый ряд других стран, их единомышленников, проявляют поразительную легкость в отношении основ международного права. Если проследить весь период с конца 1990-х годов до нынешнего момента, за это время этими странами создано очень много прецедентов и на Балканах, и на Ближнем и Среднем Востоке, где, по сути, каноны международных отношений в том виде, как они складывались на протяжении десятилетий, были отброшены. Страны БРИКС при всех различиях подходов к международным делам, при всех нюансах в правозащитной сфере придерживаются мнения, что демократия и приверженность праву в международных отношениях не в меньшей мере важна во внутренней жизни государств. Таков императив международных отношений, и странно, что это приходится объяснять, иногда прибегая к праву вето в Совете Безопасности ООН.
А.Оганесян: Вопрос из Калининграда: «19 ноября на острове Бали С.В.Лавров и Х.Клинтон обменялись нотами в связи с заключением Российско-американского соглашения об упрощении визовых формальностей. В чем суть этого соглашения?»
С.Рябков: Если коротко, то главное в нем - это переход к более широкому применению многократных виз, то есть расширено количество категорий, которым выдаются многократные визы, и продолжительность действий многократных виз тоже увеличена до трех лет.
А.Оганесян: Кого охватывает это увеличение?
С.Рябков: И ученых, и журналистов, и студентов, и бизнесменов. Категории, по сути дела, охватывающие весь спектр тех обменов, которые у нас осуществляются. Туристические обмены - это отдельная статья. Но хочу сказать, что мы не должны на этом остановиться, когда будет ратифицировано соглашение. Мы должны двигаться дальше в направлении безвизового режима.
А.Оганесян: Из Германии вопрос: «Какие существуют озабоченности в отношении иранской программы вооружения у России и США? В чем состоят различия, в чем общность подходов?»
С.Рябков: Общность состоит в том, что мы испытываем возрастающую озабоченность по поводу происходящего в иранской ядерной программе. Мы считаем, что и Ирану, и Международному агентству по атомной энергии нужно совместными усилиями сделать гораздо больше, чтобы постараться избавиться от всех неразрешенных вопросов. Мы считаем, что режиму ядерного нераспространения был бы нанесен огромный удар, если бы появились свидетельства, что Иран реализует военную ядерную программу. Пока свидетельств этого, по оценке Российской Федерации, нет. США же считают, что восстановить доверие к иранской ядерной программе можно только путем наращивания санкционного давления на Иран - дальнейшего безостановочного, безоглядного наращивания санкционного прессинга на Иран, с тем чтобы изменить его политику и заставить его, по сути дела, пойти на уступки. Мы считаем этот путь тупиковым. Под давлением, под нажимом Иран никогда не пойдет ни на какие уступки. Санкции же чреваты дестабилизацией обстановки. Мы считаем это крайне рискованным процессом. По нашему мнению, нужно приложить максимум усилий, чтобы договориться.
А.Оганесян: Спасибо, из Донецка вопрос: «Почему Россия не доверяет представленному сессии Совета управляющих МАГАТЭ документу по иранской ядерной проблеме?»
С.Рябков: Вопрос не в том, верим мы или не верим, вопрос в том, что в этом документе нового, зачем он вообще появился? Те сведения, которые собрали воедино авторы доклада и представили к ноябрьской сессии Совета управляющих МАГАТЭ, были очень давно известны. Но если негатив и проблемы сложить вместе и изложить на 20 листах, то образуется некий политический комулятивный эффект. Происходит разогрев сюжета именно в тот момент, когда появились признаки готовности у иранцев пойти на продолжение переговоров, чтобы заняться серьезно теми предложениями, которые внесла Российская Федерация. То есть давно известные сведения были использованы как политический инструмент для срыва переговорного процесса. Вот это нас не устроило, мы об этом прямо заявили руководству МАГАТЭ, мы считаем, что Агентство, профессиональный и беспристрастный орган, не может позволять втягивать себя в эти политические игры.
А.Оганесян: Вопрос из Светлогорска: «Как вы оцениваете итоги развития отношений России с латиноамериканскими странами в уходящем, 2011 году?»
С.Рябков: Отношения с латиноамериканскими странами в целом развиваются неплохо. У нас продолжилась работа по проектам, которые разрабатываются ряд лет с такими странами, как Бразилия, Аргентина, Куба, Никарагуа, Венесуэла и др. В качестве примера хотел бы назвать тему поставок российского оборудования на гидроэлектростанции в Эквадоре. Подписаны документы, найдено финансирование, идут поставки. Есть перспектива для продолжения участия в соответствующих тендерах. У нас целый ряд примеров работы и по вертолетам, и по диверсификации импорта из Латинской Америки. «РУСАЛ» хорошо разворачивается и в Гайяне, и на Ямайке, это серьезный вклад в общее укрепление, в том числе и нашего политического присутствия в регионе. С Кубой идут интересные процессы, в том числе в сфере нефтегазодобычи. Компания «Yota», которая занимается разработкой и внедрением сетей мобильной связи четвертого поколения, утвердилась в Центральной Америке. Через Никарагуа возможен выход в соседние страны, это коммерческий проект, это не что-то на основе донорства. Но донорство тоже есть - поставка зерна в качестве гуманитарной помощи в Никарагуа и на Кубу. Политический диалог очень активен. 7-8 декабря в Москве состоялось важное мероприятие - заседание комиссии высокого уровня с Венесуэлой. 12-13 декабря в Мехико прошло заседание Межправительственной комиссии Россия - Мексика, тоже интересное мероприятие, с неплохими результатами.
А.Оганесян: Из Минска вопрос: «Сегодня в центре своей стратегии США видит Азиатско-Тихоокеанский регион. Х.Клинтон заявила, что будущее геополитики определится в Азии. Возможно ли сотрудничество США и России в АТР, или опять нам предстоит конфронтация?»
С.Рябков: А мы уже довольно эффективно сотрудничаем, в том числе в рамках АТЭС. В этом году - американское председательство, в будущем - российское. Они нам передают дела.
Мы неплохо работаем в рамках азиатского Регионального форума АСЕАН вместе с США. Не может быть российско-американское присутствие везде поводом для соперничества. У нас есть определенные трудности, они неизбежные, но это совсем не то, что было в прошлом, в период глобального противостояния.
А.Оганесян: Вопрос из Риги: «Возможно ли создание крупного военно-политического блока под эгидой США в АТР? Будет ли направлен такой блок против Китая и России?»
С.Рябков: Мы против блоковых подходов. Против - это не дипломатическое слово, но я его употребляю, потому что оно наиболее адекватно отражает суть подхода. Считаем, что время блоков прошло. Есть американо-японский союз, особые отношения между США и Австралией, США и Республикой Корея. США заявляют о намерении развивать эти союзнические отношения, в сфере безопасности в том числе. Есть конкретные действия. Это, например, решения о дислокации в Австралии достаточно крупного контингента. Блоков не видно, есть многосторонние форматы диалога и взаимодействия по каким-то вопросам.
Россия давно предложила разработать коллективные механизмы решения проблем безопасности, например в Северо-Восточной Азии, включая проблематику, связанную с определенными мерами доверия. Это перекличка с тем, что делалось в других регионах, но это не автоматическое перенесение каких-то прецедентов в другой регион. Потому что это было бы упрощенчеством заниматься такими проблемами. Мы должны совместно найти решение, которое устроит всех.
А.Оганесян: Мы встречаемся накануне Нового года. Я хотел бы напоследок попросить вас высказать свои пожелания.
С.Рябков: Мы заканчиваем разговор азиатской темой. Наступающий Год Дракона, как говорят китайские коллеги, - довольно сложный. Люди, которые рождаются в этот год, - часто незаурядны, но жизнь их сопряжена с преодолением каких-то трудностей, и вообще для многих Год Дракона - это год потрясений. Хотел бы пожелать меньше потрясений, а чтобы побольше рождалось детей и чтобы дети и родители в этот год и во все последующие были счастливы.
