ENGLISHОдобрение новой Стратегической концепции (СК) НАТО на саммите этой организации в Лиссабоне в ноябре 2010 года и принятие там же заявления Совета Россия - НАТО (СРН) дали обильную почву аналитикам как у нас в стране, так и за рубежом для рассуждений на тему: что все это значит и чего стоит ждать в перспективе? Тональность высказываний и оценок представителей российского политологического сегмента - неоднородная: от весьма оптимистичных, причем в отдельных случаях даже с элементами эмоциональности (в отношениях Россия - НАТО начинается новый этап, открывается новая глава, стороны берут новый старт и т.д.), до подчеркнуто сдержанных (новая СК НАТО принципиально ничем не отличается от предыдущих, и поднятая в связи с ее принятием пропагандистская волна абсолютно неоправданна). Истина же, как водится, где-то рядом, и для того чтобы к ней приблизиться, целесообразно посмотреть на отношения Москвы и альянса максимально прагматично, без заранее сформулированных выводов.
Для начала хотелось бы высказать одну мысль, которая может показаться не имеющей прямого отношения к теме настоящей статьи. Почему СССР и шире - Организация Варшавского договора (ОВД), с одной стороны, и НАТО - с другой, несмотря на десятилетия военного противостояния в период холодной войны, в основе которого лежали фундаментальные идеологические противоречия, не перешли «роковой черты»? Ответ очевиден: потому что ни одна из сторон никогда не стремилась к войне и все их усилия имели в конечном итоге одну и ту же цель: избежать глобальной конфронтации через сдерживание потенциального противника. Во время холодной войны такая формула взаимоотношений была, вероятно, единственно возможной, а посему вполне оправданной.
С тех пор мир серьезно изменился, причем, как принято считать, в лучшую сторону. С исчезновением СССР и ОВД, около 20 лет назад, прекратилось глобальное противостояние двух социально-политических систем и сама вероятность возникновения мировой термоядерной войны, как общепризнано, уменьшилась на порядок, став чисто гипотетической. Тем не менее философия сдерживания противника - действительно потенциального или более вымышленного, чем реального, - к сожалению, не утратила своего значения даже тогда, когда от нее на словах как будто давно отказались. Приходится констатировать и то, что сохранилось взаимное недоверие, в отдельных случаях весьма глубокое, между теперь уже Россией и НАТО. Причем такое недоверие не является каким-то абстрактным понятием, а вполне конкретно затрагивает различные уровни социально-политического среза общества - от части правящих элит до, как говорится, широких слоев населения. Насколько можно судить, в армейской среде и силовых структурах подобные настроения проявляются не менее, а даже более рельефно, чем в гражданском обществе.
Тенденция эта обоюдная, характерная для обеих сторон. Вероятно, для ее объяснения применительно к собственным реалиям у наших западных коллег найдутся свои аргументы. Но есть они и у российской стороны, причем не надуманные, а вполне обоснованные.
Чем занималась НАТО на протяжении двух последних десятилетий, когда с военно-политической карты мира исчез ее главный противник, для противодействия которому в конце 1940-х годов и был создан Североатлантический союз, и как все это виделось из Москвы?
Начнем с расширения альянса, которое так и хочется охарактеризовать как «безудержное». Блок увеличился на 12 новых членов, вобрав в себя, по сути дела, всю Центральную и Юго-Восточную Европу, включая значительную часть Балкан, а также Прибалтику, и его границы вошли в прямое соприкосновение с рубежами России на обширном географическом пространстве от Балтийского до Черного морей. На территориях ряда «новичков» возводятся объекты военной инфраструктуры НАТО, нацеленные, несмотря на отговорки и объяснения, против России. Разве главные действующие лица глобальных политических процессов в конце 1980-х - начале 1990-х годов могли представить себе нечто подобное даже в самых смелых фантазиях? Едва ли. Во всяком случае, как доподлинно известно, в руководстве СССР рассчитывали на сдержанность Североатлантического союза в вопросах количественного роста и географической экспансии. Для подтверждения этого приведем выдержку из интервью главы российского правительства В.В.Путина газете «Коммерсантъ»:
«А на самом деле все очень просто: как в быту. Нам сказали одно, а сделали совершенно другое. Причем в полном смысле этого слова надули! В ходе вывода войск из Восточной Европы генсек НАТО сказал нам, что СССР, во всяком случае, должен быть уверен в том, что НАТО не будет расширяться дальше существующих на сегодня его границ. Ну и где же это все? Я так и спросил их. Им ответить-то нечего. Обманули самым примитивным образом. И кстати говоря, к сожалению, я должен это констатировать, и я без стеснения произнесу то, что сейчас скажу вам вслух: вот в такой большой политике такие элементы, как минимум элементы надувательства, встречаются нередко, и мы вынуждены это учитывать»1.
Если представить описанную выше картину в виде шахматной партии, то на наших глазах развивается ее миттельшпиль, когда идет борьба за пространство и занятие стратегически важных позиций. Не искушенному в премудростях древней игры наблюдателю некоторые ходы в этой части партии могут показаться не совсем понятными, а посему малозначительными. Но это не так. По итогам миттельшпиля фигуры выстраиваются таким образом, чтобы быть готовыми к решающим действиям в концовке партии - ее эндшпиле. В новой Стратегической концепции альянса промежуточные итоги этой части партии охарактеризованы следующим образом: «В настоящее время Евро-Атлантический регион находится в состоянии мира, и угроза нападения обычных вооруженных сил на территорию НАТО мала. Это является историческим достижением политики мощной обороны, евроатлантической интеграции и активного партнерства, которой НАТО руководствуется на протяжении уже более половины столетия» (Раздел «Условия безопасности», п. 7 СК). А в разделе «Открытые двери» прямо сказано, что «расширение НАТО существенно способствовало укреплению безопасности стран-членов» (п. 27 СК).
Но если посмотреть на результаты указанного процесса с российского угла, то его оценка будет иной. Продвижение НАТО на Восток отнюдь не укрепило безопасность России, а, наоборот, создало для нас массу новых проблем, причем совершенно нежелательных для поступательного развития наших отношений с Западом.
В главном стратегическом документе альянса записано, что цель НАТО состоит в создании «единой и свободной, разделяющей общие ценности Европы» (п. 27 СК). Как можно судить, подавляющее большинство граждан России не возражает против этого. Цель - хорошая. Однако предложенный натовцами рецепт ее достижения - путем интеграции в конечном итоге всех желающих европейских стран в евроатлантические структуры (п. 27 СК) - видится из Москвы продолжением абсолютно неоправданной в современных условиях (очень мягко выражаясь), а точнее - просто порочной линии альянса. К чему она рано или поздно приведет, какими могут быть последствия этого чисто конъюнктурного курса для безопасности Европы? Ответить на этот вопрос с высокой степенью вероятности сложно. Во всяком случае, разброс возможностей реально велик. А это порождает дополнительные неопределенности, которые, на наш взгляд, не нужны ни нам, ни НАТО.
Расширение НАТО на Восток - это всего лишь один из тревожных примеров, причем, объективно говоря, не самый актуальный на данном этапе, поскольку на ближайшую перспективу Североатлантический союз, видимо, исчерпал ресурсы для своего «экстенсивного» роста и на какое-то время возьмет в этом деле паузу. Но от этого данный пример не становится менее значимым. Ведь НАТО никогда не сомневалась и не сомневается теперь в абсолютной правильности всего того, что она делала и делает.
А помимо расширения в последние 20 лет в практике НАТО было немало других действий, которые не совсем одинаково или даже по-разному видятся из Брюсселя и Москвы. Взять хотя бы миротворческий (с сильным силовым компонентом) опыт НАТО в Боснии или чисто военную (причем без санкции Совета Безопасности ООН, а посему нелегитимную с точки зрения международного права) акцию альянса против СРЮ. Эти операции НАТО на территории бывшей Югославии, финальным аккордом которых, если смотреть в обобщенном виде и исторической ретроспективе, стало самопровозглашение независимости Косова и признание этой независимости большинством членов альянса, никогда не воспринимались россиянами с сочувствием и симпатией. Интуитивно они не чувствовали в действиях НАТО необходимой беспристрастности и справедливости. Убедительным подтверждением правильности такой оценки стала однозначно прогрузинская позиция альянса в ходе августовских событий 2008 года на Кавказе, когда Североатлантический блок, в одночасье забыв о своих же собственных постулатах по поводу защиты прав человека и гуманитарного права, закрыл глаза на кровавые преступления тбилисского режима в Южной Осетии, встав грудью на его защиту. В тот момент отношения России с НАТО достигли пика своего падения.
На Западе уже довольно давно запущен в оборот пропагандистский тезис о том, что Россия (а прежде СССР) является непредсказуемым государством, которому не следует в полной мере доверять и от которого можно ожидать каких-то неадекватных действий. Но так ли это обстоит в реальной, а не сильно мифологизированной жизни? Мои попытки припомнить, когда же мы действительно не выполнили своих международных обязательств, ничего не дали. Наоборот, Россия (а до нее СССР) как раз держат свое слово. Чего не всегда скажешь о Западе.
Уже после лиссабонского саммита альянса благодаря откровениям WikiLeaks широкую огласку получил еще один весьма примечательный эпизод. Речь идет о восприятии в Европе и США России в качестве государства, представляющего угрозу странам Балтии. Результатом подобной оценки России стало включение в начале прошлого года в план по обороне Польши «Орел-защитник» трех Прибалтийских государств - Латвии, Литвы и Эстонии. Этот план предусматривает, что в случае вооруженного нападения на любую из стран «четверки» для их защиты будут выдвинуты девять натовских дивизий, в том числе из США, Великобритании и Германии, а порты на севере Польши и в Германии будут использованы для приема американских и британских военных кораблей. Как сообщалось в «Независимой газете», британская «Гардиан», ознакомившись с депешами постпреда США в НАТО Айво Даалдера и других дипломатов, утверждала, что «Вашингтон и его союзники впервые после окончания холодной войны составили секретный военный план по защите уязвимых частей Восточной Европы «против российских угроз»»2.
Комментируя эту ситуацию, министр иностранных дел РФ С.В.Лавров подчеркнул:
«Мы, конечно, обратили на это особое внимание, прежде всего по двум причинам. Как следует из опубликованных материалов, эти планы стали разрабатываться где-то в декабре прошлого [2009] года, то есть ровно в тот момент, когда мы провели первое после длительного перерыва заседание Совета Россия - НАТО (на уровне министров иностранных дел), на котором было принято решение оживить, возобновить нашу работу. Второй аспект заключается в том, что одобрены эти планы были, судя по всему, в Лиссабоне, то есть опять на той же площадке, где наряду с саммитом Североатлантического альянса состоялся саммит Россия - НАТО и где Президент РФ Дмитрий Медведев вместе с руководством НАТО одобрил важные документы, гласящие, что мы рассматриваем друг друга как партнеры и не видим друг у друга угрозы»3.
В упомянутой выше статье в «Независимой газете» приводится ответ «источника в альянсе» на вопрос «НГ» «Считают ли в НАТО Россию угрозой?» - «Страны Североатлантического союза в разы превосходят Россию по финансовому могуществу и населению. О какой угрозе может идти речь?» - бодро заявил «источник», и едва ли стоит сомневаться в том, что в этом случае он был вполне искренен. Так где же проходит граница между реальной политикой НАТО и ее пропагандистским обеспечением? Хотелось бы все же это понять. И соответствующие пояснения желательно услышать не от комментаторов и экспертов, а от официальных представителей НАТО.
В новой Стратегической концепции утверждается, что «НАТО не представляет угрозы для России. Наоборот, - говорится в СК, - мы хотим видеть подлинно стратегическое партнерство между НАТО и Россией, и мы будем действовать соответственно, ожидая от России взаимности» (п. 33). В Совместном заявлении Совета Россия - НАТО это положение получило дополнительное развитие и конкретизацию: «Мы будем работать в направлении достижения подлинно стратегического и модернизированного партнерства, основанного на принципах взаимного доверия, транспарентности и предсказуемости, с целью способствовать созданию общего пространства мира, безопасности и стабильности в Евро-Атлантическом регионе».
Тезис о необходимости наращивания и углубления стратегического партнерства между Россией и НАТО, безусловно, является позитивным и обнадеживающим симптомом. Другое дело, почему к стратегическому партнерству на новом уровне приходится подступать со столь значительным отставанием во времени?
Как показывает прежний опыт, Североатлантический альянс проявляет высокую степень активности в развитии отношений с Россией (а до этого СССР) только тогда, когда видит в этом для себя прямой интерес. Так было два десятилетия назад, когда менялась геополитическая карта Европы и альянс ради реализации своих целей был готов (как теперь мы знаем, в значительной степени на словах) дать любое обещание Москве. Известную аналогию той ситуации мы можем усмотреть и сегодня.
В этом смысле обратим внимание, по крайней мере, на два видимых невооруженным взглядом обстоятельства. Первое - предстоящий вывод значительной части натовского военного контингента из Афганистана. Заинтересованность Североатлантического союза во взаимодействии с Россией на афганском треке в этой связи будет только возрастать. На Западе прекрасно понимают, что афганская кампания, которая на начальном этапе складывалась вполне удачно, затем потеряла для западной коалиции былую моральную и военно-политическую привлекательность, став тяжелой обузой, причем без реальных перспектив на достижение окончательной победы в обозримом будущем. В этом смысле несколько «провисает» тезис из концепции альянса о том, что «НАТО располагает уникальными средствами регулирования конфликтов, включая единственную в своем роде способность развертывать и обеспечивать мощные воинские силы в зоне боевых действий» и тем самым может вносить незаменимый вклад в международные усилия по урегулированию конфликтов (п. 23 СК).
Имея собственный богатый афганский опыт, мы, возможно, в гораздо большей степени, чем кто бы то ни было, понимаем сложность действий в этой стране. Поэтому в России не могли не обратить внимания на пассаж из п. 21 концепции, в котором альянс заявляет, что «будет, совместно с другими международными структурами, предпринимать активные действия в преддверии и в ходе кризисов, а также после их завершения, чтобы способствовать совместному анализу, планированию и проведению местных мероприятий, которые позволили бы максимально увеличить сплоченность и эффективность комплексных международных усилий».
Все это - в целом правильные и перспективные мысли, практическое воплощение в жизнь которых могло бы приносить солидные положительные результаты. Реальным контрагентом НАТО по стабилизации ситуации вокруг Афганистана, вне всякого сомнения, могла бы быть ОДКБ, имеющая большой опыт работы в прилегающих к Афганистану регионах, в частности, на антинаркотическом направлении. Приходится только сожалеть, что НАТО пока предпочитает не замечать ни самой ОДКБ, ни ее стабилизирующих усилий, делая ставку на сотрудничестве с членами этой организации на индивидуальной основе. А ведь ОДКБ неоднократно предлагала альянсу свое сотрудничество. О том, почему Североатлантический союз предпочитает такую тактику, остается только додумывать. Хотя, если не лукавить, смысл натовской линии ясен любому мало-мальски подготовленному и беспристрастному наблюдателю.
Другое очевидное обстоятельство - это необходимость договориться с Россией по проблеме ПРО. Если сделать этого не удастся на взаимоприемлемой для России и НАТО основе, то ситуация в Евро-Атлантическом регионе вновь начнет отсчет времени назад. Президент России Д.А.Медведев ясно обрисовал подобную перспективу в своем послании Федеральному Собранию РФ (30 ноября 2010 г.): «… в ближайшее десятилетие нас ждет следующая альтернатива: или мы достигнем согласия по противоракетной обороне и создадим полноценный совместный механизм сотрудничества, или же (если нам не удастся выйти на конструктивную договоренность) начнется новый виток гонки вооружений. И нам придется принимать решение о размещении новых ударных средств. Совершенно очевидно, что этот сценарий был бы очень тяжелым»4.
Убежден, что в НАТО отдают себе отчет в этом, равно как и хорошо понимают, что без создания комплексной ПРО с участием России сама идея эффективной европейской противоракетной обороны лишается всякого смысла и становится практически неосуществимой. Реальный прогресс по тематике ПРО мог бы стать наилучшим подтверждением содержащегося в Стратегической концепции альянса утверждения, что «сотрудничество НАТО с Россией имеет стратегическое значение» (п. 33), что «безопасность НАТО и России тесно взаимосвязана и что прочное и конструктивное партнерство, основанное на взаимном доверии, прозрачности и предсказуемости, оптимально соответствовало бы интересам нашей безопасности» (п. 34). Успех проекта европейской ПРО, как отметил С.В.Лавров, «помог бы радикально преобразовать весь комплекс отношений в регионе в соответствии с требованиями времени, другими словами - осуществить решительный поворот к созданию неделимого евроатлантического и евразийского сообщества безопасности на пространстве от Ванкувера до Владивостока»5.
Со своей стороны подчеркнем, что достижение договоренности по ПРО или ее отсутствие станут своего рода лакмусовой бумажкой на ближайшее будущее относительно реальных намерений сторон, и прежде всего Североатлантического союза. Никто не ставит под сомнение, что выработка приемлемых для сторон развязок потребует от них серьезных усилий. Но важен настрой, желание договориться, которые не останутся незамеченными ни на экспертном уровне, ни обществом.
При выстраивании отношений России и НАТО необходимо раз и навсегда уйти от алгоритма конъюнктурности, стремления обыграть или, что еще хуже, обмануть своего партнера. Подобное сотрудничество должно приобрести действительно долгосрочный, честный, взаимовыгодный, предсказуемый и стабильный характер, основываться на современном партнерстве и концепции неделимости безопасности. Только в этом случае удастся постепенно преодолеть настороженность к нему в обществе, переломить ситуацию, создать необходимые условия для формирования устойчивого климата взаимного доверия, без которого российско-натовские отношения по-прежнему будут напоминать качели, движущиеся попеременно то в одну, то в другую сторону.
В Совместном заявлении СРН говорится, что у нас (России и НАТО) «важные общие интересы и мы сталкиваемся с общими вызовами». Это положение, как представляется, имеет ключевое, фундаментальное значение. Современный мир, к сожалению, весьма нестабилен. Количество глобальных угроз для всего человечества постоянно растет. В этих условиях консолидация ответственных членов мирового сообщества в интересах решения общих задач приобретает абсолютно безальтернативный характер. Хотелось бы надеяться, что принятая на саммите НАТО в Лиссабоне Стратегическая концепция-2010 не осядет со временем в анналах истории международных отношений в качестве одной из многочисленных деклараций о благих намерениях, а станет реальным Рубиконом в отношениях альянса с Россией, знаменующим их переход на новый, более высокий уровень равноправного и эффективного взаимодействия не только в интересах наших стран и народов, но и мира в целом.
1Коммерсантъ, №158/П (4458), 30.08.2010 // www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=1495411
2Холодная война по балтийскому сценарию // Независимая газета, № 266 (5179), 08.12.2010.
3http://top.rbc.ru/politics/09/12/2010/512150.shtml
4Послание Президента Д.А.Медведева Федеральному Собранию РФ // www.kremlin.ru/news/9637
5Лавров С.В. Внешняя политика России - вклад в укрепление международной безопасности и стабильности // Дипломатический ежегодник 2010 г. // www.mid.ru/brp_4.nsf/0/23C893D21E07CC33C32578070022D376
