ENGLISHВладимир Соколенко, заместитель директора Департамента внешнеполитического планирования МИД России, доктор политических наук: Департамент внешнеполитического планирования проводит заседания «круглых столов» на регулярной основе по наиболее актуальным вопросам российской внешней политики, мировой политики и мирового политического процесса. «Круглые столы» - это рабочий уровень взаимодействия МИД с научно-экспертным сообществом, площадка для рабочей обкатки новых идей и подходов, канал для продвижения наиболее интересных проектов во внешнюю политику.
Взаимодействие МИД с научно-экспертным сообществом, бизнес-сообществом, Московским патриархатом Русской православной церкви, гражданским обществом в целом работает на интересы российской внешней политики, являясь важным источником интеллектуальной мысли и существенно дополняя профессионализм работников дипломатической службы.
Центральным звеном этого взаимодействия является Научный совет при министре иностранных дел России, в который входят руководители ведущих научно-исследовательских институтов системы РАН, прежде всего Института мировой экономики и международных отношений, Института США и Канады, Института Европы, Института Дальнего Востока, Института востоковедения, Института Африки и Латинской Америки и др. С 1996 года работает Деловой совет - площадка для обмена мнениями представителей бизнес-сообщества. Важную роль играет совместная Рабочая группа по взаимодействию между МИД России и Московским патриархатом Русской православной церкви, сопредседателями которой являются с церковной стороны - митрополит Волоколамский Иларион, с мидовской - заместитель министра иностранных дел, статс-секретарь министерства Г.Б.Карасин.
Эти механизмы постоянно развиваются. Недавно в структуре РАН создано новое Отделение глобальных проблем и международных отношений - ОГПМО. Его работой руководит академик А.А.Дынкин. При ОГПМО создан Центр ситуационного анализа, который возглавляет академик Е.М.Примаков. В феврале 2010 года Президентом Д.А.Медведевым были подписаны распоряжения о создании двух неправительственных организаций - Российского совета по международным делам, задача которого существенно усилить «экспертный этаж» в механизме выработки основных направлений российской внешней политики, и Фонда поддержки публичной дипломатии имени А.М.Горчакова - для содействия интегрированию российских неправительственных организаций в международное НПО-сообщество.
Проблема деградации биосферы входит в «четверку» глобальных проблем современности, угрожающих человечеству, наряду с глобальными экономическими кризисами, ядерным оружием и конфликтами.
Как отмечал Генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун, выступая на «Золотой коллекции» «Международной жизни» 26 марта 2009 года, по запросу ООН ученые подготовили обстоятельный доклад по основным причинам глобального потепления. Они пришли к выводу, что потепление климата на планете по большей части вызвано поведением человека.
Академик В.И.Вернадский в работе «Научная мысль как планетарное явление», написанной им примерно в середине 30-х годов прошлого века, отмечал, что перед человечеством, «…перед его мыслью и трудом, становится вопрос о перестройке биосферы*(*Биосфера - сфера жизни, среда обитания homo sapiens и всех других видов органической материи; оболочка вокруг Земли шириной около 2 км в атмосферу и около 2 км в гидросферу.) в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого.
Это новое состояние биосферы, к которому мы, не замечая этого, приближаемся, есть ноосфера»**. (**Ноосфера, по выражению В.И.Вернадского, - последнее из многих состояний эволюции биосферы в геологической истории Земли. Ноосфера дословно - от греч. noos - ум и сфера, то есть сфера разума.)
В поразительно точном соответствии этим словам сегодня мы неумолимо приближаемся, причем действительно не замечая этого, к новому состоянию биосферы, управление которой, миллионы лет являвшееся исключительным атрибутом Высшего разума, берет на себя человек. В XXI веке его судьба, а вместе с ней и судьба жизни на Земле как феномена Вселенной, в решающей степени будет определяться поведением самого человека.
Что касается темы сегодняшнего заседания, то очевидно, что она имеет ключевое значение в современном мировом развитии. Вместе с тем степень осознанности этого значения учеными и политиками различно. Как отмечают наши ученые, биосферная проблематика пока не находит адекватного отражения в международной повестке дня.
Россия продвигает свои предложения по биосфероохранной тематике в международную повестку дня в различных форматах - в «восьмерке», «двадцатке», других международных организациях, включая ООН, ОБСЕ, ЮНЕСКО и др.
Было бы желательно, чтобы в процессе нашего заседания прозвучали конкретные предложения и рекомендации.
Юрий Израэль, президент Российской экологической академии, директор Института глобального климата и экологии Росгидромета и РАН, академик РАН: Климат имеет очень богатую историю. Формирование современного климата произошло примерно в 70-х годах прошлого века. Тогда начался совершенно четкий подъем температуры в среднем на один градус. Этот подъем связывается учеными с антропогенным воздействием - промышленным развитием, выбросами в атмосферу парниковых газов в огромном количестве. Если сегодня выбросы во всем мире принять за 100%, то промышленно развитые страны выбрасывают меньше половины - 47%. В том числе США - 19%. Китай уже обогнал США - 22%. Сложность в решении проблемы замедления выбросов парниковых газов заключается в том, что развивающиеся страны не хотят бесплатно уменьшать выбросы. При этом они говорят: западные государства развивали свою промышленность без каких-либо ограничений и стали развитыми странами, дайте и нам такую возможность. Сейчас международные организации, политические и научные круги придерживаются того, что пределом температурного изменения в сторону потепления являются два градуса.
Вместе с тем в ситуации, когда существует только один Киотский протокол, мы долгое время не сможем выйти на нужные нам параметры в современном климате. Российская Федерация готова участвовать в подготовке юридически обязывающего соответствующего международного соглашения и зафиксировать квотированное снижение выбросов парниковых газов до 2020 года в объеме более 30 млрд. тонн, что соответствует 25% сокращения выбросов за этот период. Есть целый ряд других возможностей, которые также могут привести к снижению объемов выбрасываемых в атмосферу парниковых газов и, соответственно, к снижению температуры до нормальной, то есть той, которая была в 70-х годах прошлого столетия.
Поэтому мы настаиваем на том, что нужно использовать и другие возможности и применять новые методы. Например, отражение прямого солнечного излучения, то есть отражение в космос части прямого солнечного излучения за счет мельчайших аэрозольных частиц, скапливающихся в нижней стратосфере. Крупные отражатели можно помещать в космическое пространство, но это дело будущего.
Мы с 2005 года силами нескольких институтов РАН, головной - Институт глобального климата и экологии, пробовали использовать мельчайшие аэрозольные частицы для остановки потепления климата. Были проведены соответствующие расчеты, использованы модельные камеры и начаты натурные эксперименты с искусственно создаваемыми аэрозольными слоями. Если бы нам удалось сократить прямое солнечное излучение на 1-2%, то мы бы сохранили современный климат без каких-либо других дополнительных средств.
Второе направление для достижения этой цели - это стимуляция поглощения газов за счет изменения отражающей способности земной поверхности - увеличение спектра отражающего инфракрасного солнечного излучения, а также закачивание газов в недра.
Третье направление - использование экологичных возобновляемых ресурсов энергии - гидроэнергетики, световой, солнечной энергии, биоэнергетики. Отдельным направлением остается использование атомной энергетики, которая не выделяет парниковых газов.
И последнее - исключение по возможности любых явлений и событий, ведущих к возможному изменению климата на Земле. К ним относятся земные возможности, связанные с правильностью проведения экономической политики, и внеземные предупреждение и снижение эффектов от падения крупных метеоритов и других небесных тел, которые могут привести к существенному изменению климата.
В 2008 году перед саммитом «G8+5» в Токио был проведен научный симпозиум с участием 13 президентов академий наук этих стран. От Российской академии наук я выступил с докладом. Было принято решение о необходимости продолжения исследований новых подходов и технологий, включая технологии биоинжиниринга, которые могут дать необходимый эффект в интересах сохранения стабильного климата, сокращения выбросов парниковых газов. Академии «G8+5» предложили организовать международную конференцию для обсуждения таких технологий.
Для кардинального обсуждения этих проблем полагаю целесообразным проведение в Москве всемирной конференции по стабилизации современного климата с использованием новых технологий. Идея проведения такой конференции поддержана Президентом Д.А.Медведевым.
Виктор Данилов-Данильян, директор Института водных проблем РАН, член-корреспондент РАН: Основные сферы, где разворачиваются процессы, угрожающие цивилизации, это, конечно, климат, пресная вода, судьба лесов, опустынивание, сокращение биоразнообразия. Вот пять главных направлений. О климате Юрий Антониевич рассказал. Над пресной водой, по-видимому, нависла угроза, поскольку лет через 20 наступит глобальный дефицит пресной воды и это станет основным фактором, сдерживающим не только развитие мировой экономики. Этот фактор окажется решающим для жизни двух третей населения Земли, которое к тому моменту будет на нашей планете. Все эти проблемы и процессы тесно взаимосвязаны. По климату и биоразнообразию имеются важные международные соглашения. Имеются соглашения и по опустыниванию, играющие определенную положительную роль. Однако до сих пор отсутствует сколько-нибудь удовлетворительное соглашение по лесам, хотя такой документ предполагалось разработать еще конференцией в Рио-де-Жанейро в 1992 году. Но этого не было сделано ни к 1992 году, ни к 1997-му, когда были в рамках ООН мероприятия «G8+5», ни к Йоханнесбургу в 2000 году, ни до сих пор. Нет адекватного, достаточно широкого соглашения по водным проблемам. Трудность в достижении необходимых соглашений обусловлена прежде всего экономическими причинами. Хотел бы сказать именно о них.
Во всех этих взаимосвязанных сферах нормализация положения, которая оставляла бы надежду на выживание, предполагает в качестве основного направления сокращение антропогенного воздействия на окружающую среду. Одно из препятствий - это необходимость отвлечения ресурсов от развития экономики в традиционном ее понимании и направления их на защиту биосферы. Вот в этом перераспределении и должна проявляться роль мировой политики.
Другое препятствие - это межгосударственная конкуренция, опасение, что отвлечение ресурсов на решение экологических и биосферных задач, что, с моей точки зрения, то же самое, повлечет ослабление конкурентных позиций данной страны в экономической, а возможно, и в других областях. Политическая арена в значительной степени стала маркетофобной. Поэтому современные государства очень ревниво следят за тем, чтобы усилия по заботе о биосфере были распределены в каком-то смысле равномерно между государствами. А надо еще определить, то есть договориться, в каком именно смысле здесь надо понимать равномерность. В качестве условия, необходимого для изменения такой неприемлемой ситуации, большинство экологов называют этическую трансформацию - некий сдвиг в общественном сознании, переход к новой системе ценностей, в которой экологические или биосферные ценности станут абсолютно приоритетными. Этическая трансформация могла бы быть результатом планомерной работы просветительского, воспитательного, образовательного характера. Но возникает вопрос: не наступит ли желаемый результат этой работы, то есть перемена в общественном сознании, тогда, когда обратить процесс деградации биосферы уже не удастся?
Хочу сказать, что имеются экономические возможности содействовать этической трансформации. Речь идет об открытии почти 100 лет назад Альфредом Пигу «интернализации внешних эффектов», то есть «запихивании» внутрь системы чего-то находившегося во вне.
Первым шагом к интернационализации методов интернализации вредных эффектов цивилизации явился Киотский протокол. Если А.Пигу видел два способа интернализации - корректирующий налог и корректирующие субсидии, - то сегодня на международном уровне понадобится третий способ (видимо, он может использоваться в разных формах) - в Киотском протоколе это взятие странами добровольных обязательств по лимитированию выбросов парниковых газов и принятию мер, направленных на снижение стока диоксида углерода (СО2) в экосистему. Такие обязательства открыли путь к формированию так называемого углеродного рынка. То есть к развитию рыночных отношений по поводу того, что никогда раньше не было объектом купли-продажи. А следовательно, к изменению всей системы рыночных оценок в сторону, благоприятную защите биосферы с позиций задачи Киотского протокола - сокращения общих выбросов парниковых газов в атмосферу к 2012 году на 5% относительно 1990 года.
В 2009 году, то есть за три года до истечения срока действия добровольных обязательств по Киотскому протоколу, оборот мирового углеродного рынка составил 136 млрд. долларов. Это более 8,2 млрд. тонн при пересчете на углерод. То есть на 8,2 млрд. тонн были сокращены выбросы благодаря действию механизмов Киотского протокола. Хочу подчеркнуть, что 8,2 млрд. тонн СО2 - это реальная величина, указывающая на то, что углеродный рынок состоялся. Состоялся как эффективный международный экономический механизм повышения экологической результативности затратного снижения антропогенного воздействия на экосистему планеты.
Какое отношение киотские механизмы имеют к общественному сознанию? С моей точки зрения, самое непосредственное. Если мы признаем, что для большинства в современной человеческой популяции решающее значение имеют рыночные реалии - деньги, нам не следует строить утопические прожекты насчет того, как обойтись без них или как их отменить и т.д. Надо попытаться использовать психологический стереотип, являющийся сегодня доминирующим в сознании людей: если нечто новое вовлекается в рыночный оборот, значит, оно имеет ценность. Так думает подавляющее большинство современных людей. И надо использовать это обстоятельство.
Главное то, что ценностный переворот в мире от осознания большой ценности денег к осознанию большей ценности биосферы надо начинать с работы с сознанием людей. Для этого необходимо этот вбитый в головы большинства современных людей постулат о рынке как абсолютном поведенческом индикаторе использовать в целях обеспечения биосфероразмерности политики цивилизационного императива
XXI века. Конечно, можно сказать, что такое предложение не лишено цинизма. Позвольте с этим не согласиться. С позиции утопического романтизма реализм почти всегда отдает цинизмом.
Поэтому все начинания и предложения, связанные с активизацией рыночных механизмов для решения экологических задач, надо поддерживать. Ведь хорошо известно, что одно из главных направлений критики Киотского протокола заключено в его слабой эффективности - недостаточности регулируемого им сокращения выбросов парниковых газов. Во-первых, не наивно ли ожидать достаточного сокращения всего за пять лет, если очевидно, что для этого потребуется несколько десятилетий. Во-вторых, не утопично ли было надеяться на возможность более жесткого соглашения, если и данное, мягкое лишь с огромными усилиями удалось сделать действующим, то есть обеспечить выполнение государствами-участниками условий его вступления в силу.
Вместе с тем, несмотря ни на что, протокол работает. Именно благодаря ему сформировался углеродный рынок, который, уверен в этом, станет прообразом множества отраслевых экологических рынков такого типа, в том числе и по воде, и по многим другим направлениям. Поэтому надо поддерживать и распространять механизмы типа «зеленых инвестиций», «чистого развития», «зеленого нового курса», «русского леса» и т.д. Надо поддерживать целевые «экологические фонды», которые у нас ухитрились ликвидировать в 2000 году, при том что они хорошо работали.
Такие меры и механизмы неизбежно приведут к повышению приоритета экологических мер в общественном сознании. При этом мы не должны забывать, что рыночно-экономические оценки не полностью отражают истинную ценность экологических полезностей, поскольку в глобальном масштабе они имеют бесконечную ценность для человечества. Ибо от их сохранения и воспроизводства зависит само выживание биовида homo sapiens. И если со временем, постепенно произойдет та этическая трансформация, которую с таким нетерпением ждут экологические реформаторы, то пусть преображенное человечество, исходя из своей новой системы ценностей, в какой-то момент задумается и спросит: а зачем нужны эти «рыночные бирюльки» в святом деле охраны биосферы? Отряхнем их прах с наших ног. Я буду аплодировать в этом случае.
Есть и сугубо нерыночные формы интернационального взаимодействия - это прежде всего международная экологическая экспертиза. Надо добиваться как можно более широкого ее применения для изучения и оценки всех проектов, последствия реализации которых затрагивают также и интересы не участвующих в этих проектах стран. Особенно важно запустить механизм такой экспертизы в отношении проектов гидротехнических сооружений в связи с тем, что именно вода станет лимитирующим фактором развития мировой экономики и уже сегодня является важнейшим экологическим фактором. Для начала это может быть один, относительно узкий по предмету, международный договор о международной экспертизе проектов гидротехнических сооружений, реализация которых затрагивает интересы нескольких стран.
Международная экологическая экспертиза, так же как и расширение сферы рыночных взаимодействий по поводу экологических проблем, может и должна не только решать конкретные природоохранные задачи, но и активно способствовать экологизации общественного сознания.
Елена Букварева, старший научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции им. А.Н.Северцова, кандидат биологических наук: Во второй половине ХХ века радикально изменились механизмы потребления биосферных ресурсов. В результате за последние 50 лет люди изменяли экосистемы быстрее, и интенсивнее, чем в какой-либо другой сопоставимый по времени период истории. Человек своей деятельностью основательно преобразовал биосферную систему - в два раза быстрее происходило потребление природных ресурсов, объем водозабора воды увеличился в четыре раза, мировая экономика выросла в шесть раз, производство продовольствия - более чем в два раза. Радикально изменился характер взаимодействия человека и биосферы. А это значит, что мы должны по-другому относиться к природной системе. Мы должны себя вести совершенно по-другому, чем до этого.
В центре внимания должны находиться природные механизмы регуляции среды. Это то, о чем почти никогда не думают политики и экономисты. А дело в том, что та среда, в которой человек может жить и в которой может развиваться цивилизация, создана и поддерживается непрерывным функционированием экосистем. Поддержание биохимических циклов вещества, формирование устойчивого гидрологического режима территорий и очистка воды, формирование плодородных почв, стабилизация среды в локальном, региональном и глобальном масштабах, поддержание газового баланса атмосферы и температуры, регулирующего климат. Все это функции природных экосистем, это функции живой природы. Природные потоки в десятки раз мощнее антропогенных выбросов. И если мы нарушим природную систему регуляции углеродного цикла, если нарушится функционирование экосистем, то даже небольшие колебания относительно общей мощности природных потоков смогут свести на нет все наши усилия по сокращению антропогенных выбросов.
Несмотря на это, современный человек продолжает планомерно уничтожать живую природу, разрушая природные экосистемы. Пока политики не могут остановить этот процесс.
На сегодняшний день треть суши занята существенно трансформированными экосистемами. И тревожные симптомы сбоев этой биосферной машины уже есть. Вот, например, в Китае после Второй мировой войны шла подготовка к экономическому рывку, и в это время было вырублено огромное количество лесов. В результате в 1990-х годах - и сейчас это продолжается - эрозия почвы приняла такие масштабы, что ее видно из космоса. Почва и грунт выносятся в океан с такой интенсивностью, что береговой линии не видно, а огромные пылевые облака достигают и Америки, и Европы в зависимости от направления ветра. Когда в конце 1990-х был подсчитан ущерб от уничтожения лесов в Китае, оказалось, что он составляет 12% ВВП этой страны на то время. Причем обратите внимание, что 92% этого ущерба обусловлено деградацией средообразующих функций уничтоженного леса. Это уничтожение лесов привело к сокращению осадков, потерям речного стока, опустыниванию, утрате плодородия почв, снижению транспортной емкости рек и т.д. И только 8% - это ущерб, который они получили от недополучения древесины.
Аналогичные процессы происходят в дельте реки Амазонки. Там сейчас тоже идет уничтожение лесов. Одна из огромных вырубок, которая тоже видна из космоса, имеет 260 км в поперечнике. В результате уничтожения лесов запускается разрушительная обратная связь - чем меньше леса, тем более сухим становится региональный климат; чем он более сухой, тем бóльшая вероятность пожаров; чем больше вероятность пожаров, тем меньше леса, и так эта петля замыкается, в результате чего происходят необратимые изменения сообщества на месте тропического леса. Там сейчас развиваются саванноподобные сухие сообщества, которые уже не регулируют региональный климат так, как это делали тропические леса. Климат в целом становится более сухим. Соответственно, исток рек в конце концов тоже уменьшается. Если так дальше пойдет, есть научные модели, которые показывают, что будут необратимые изменения климата и растительности в этом регионе, что выражается в увеличении частоты и силы засухи. Одна из них была в 2005-2007 годах. Бассейн Амазонки был объявлен зоной экологического бедствия.
Другая напасть, которая возникает при деградации средообразующих функций, - наоборот, чрезмерное количество воды. Это происходит тогда, когда уничтожаются леса и водно-болотные угодья в бассейнах рек. Это можно наблюдать и в Европе, и в США. Еще один пример - это ущерб от уничтожения прибрежных водно-болотных угодий, осуществляющих функцию сдерживания таких бедствий, как ураганы и цунами. Они задерживают, хотя и частично, но все же задерживают эту накатывающуюся волну воды и тем самым уменьшают ущерб, который приносит это стихийное бедствие. Исследования ученых показывают, что цунами в Индийском океане, ураган «Катрин» в США в 2005 году, повлекшие гибель людей и вызвавшие материальный ущерб, появились из-за того, что в этих регионах практически были уничтожены прибрежные водно-болотные угодья. Причем в США была специальная программа восстановления водно-болотных угодий в районе Орлеана, но была прекращена. Сейчас ее снова запускают. Наши лесные пожары этим и не только этим летом, торфяники, которые горят каждый год, - продолжение этих примеров. В засушливые годы торфяники вызывают уже катастрофическое течение процесса горения. Это не что иное, как результат свертывания водорегулирующей функции осушенных за прежние десятилетия болот.
Все это приводит к тому, что ущерб от дестабилизации природной среды становится значимым фактором мировой и национальных экономик. В некоторых странах он уже сопоставим или превышает прирост их ВВП и тем самым не дает этим странам стабильно развиваться. Если и дальше будет продолжаться такая тенденция дестабилизации природной среды, то в глобальном плане это приведет к тому, что она станет серьезным препятствием на пути дальнейшего экономического развития международного сообщества.
В последнее время растет осознание того, что средообразующие функции и природные механизмы регуляции среды являются экономически важными факторами. Подсчитано, что сохранение природных экосистем является более выгодным, чем попытка заменить их какими-то искусственными аналогами или затраты на возмещение ущерба от разных стихийных бедствий и нарушений этих средообразующих функций. Примеров много. Есть научные расчеты того, сколько стоит функция водно-болотных угодий, сколько стоит функция по предотвращению эрозий, сколько стоит функция по стабилизации речного стока, функция по очистке воды и т.д.
Возвращаясь к проблематике интернационализации процессов интернализации вредных для биосферы эффектов цивилизации. В рамках Киотского протокола сейчас сформирована и быстро развивается программа Reducing Emissions from Deforestation and Forest Degradation in Developing Сountries - REDD, нацеленная на сохранение лесов как природных хранилищ углеродов и, по сути, переводящая рынок торговли экосистемными услугами с регионального на глобальный уровень. Эта программа касается только тропических стран. К сожалению, Россия не является ее участником.
Об уникальной роли России. Роль России в современном мире, учитывая алармистские процессы, которые происходят с биосферой, совершенно уникальна. Дело в том, что именно у нас сохраняется крупнейший центр биосферной регуляции, именно на нашей территории сосредоточены основные массивы природных экосистем, которые еще продолжают исполнять исправно свои биосферные функции. Говоря о программе REDD, вызывает крайнее удивление, что в ней участвуют исключительно страны тропического региона, притом что наши экосистемы выполняют гораздо более важные климаторегулирующие функции, чем тропические леса. Именно на нашей территории хранятся крупнейшие запасы углеродов, в первую очередь в почве, торфе, мерзлоте. Они намного больше того, что могут поглотить и сохранить тропические экосистемы. Но мы почему-то в этом процессе не участвуем. Отсюда одна из актуальнейших задач - это продвижение на международной арене программы, аналогичной REDD, но ориентированной на сохранение наших экосистем, причем не только лесов, но и тундры, степей и болот.
Мы предлагаем в качестве одного из концептуальных подходов экологоцентрическую концепцию природопользования, которая была бы нацелена на то, что основным природным ресурсом, наиболее ценным и ключевым для человечества, является не то, что оно может из природы изъять, - то есть ни рыба, ни мясо, ни древесина, ни даже топливо, - а природные механизмы регуляции и стабилизации среды, ценность которых в полной мере нам еще предстоит осознать. Если эти механизмы будут нарушены, то никакая экономика не сможет развиваться. И именно Россия, которая обладает ключевым и наиболее мощным ресурсом биосферной регуляции, должна на международной арене продвигать механизмы, позволяющие этот ресурс адекватно оценить и учитывать. То есть мы должны активно участвовать в развитии и формировании рынка экосистемных услуг. Потому что именно мы в первую очередь в этом и заинтересованы.
Армен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Как быть с последствиями проявлений крайностей нашей цивилизации, выраженных, в частности, борьбой инструментами генной инженерии с нашими же «антропогенными безумиями»? Решать эту проблему можно крайне просто - нужна всемирная экологическая полиция. Сегодня мы имеем соотношение, с одной стороны, позитивизма - то есть человек может сам управлять биосферой в соответствии со своими потребностями, с другой - уже сейчас видна важность этики, другого отношения к природе, стремления к пониманию ее смысла, для чего она вообще существует вокруг нас.
Как вы относитесь к тому, что генномодифицированные продукты взаимосвязаны с экологическими проблемами окружающей среды. Уже сейчас просматривается важность того, о чем вы говорили. Нужно менять этику человеческого поведения вообще и значительно больше заниматься природоохранной деятельностью.
В.Данилов-Данильян: Я строго придерживаюсь принципа, который аналогичен презумпции невиновности в гражданском праве, - презумпции экологической опасности. Не делай того, в безопасности чего ты не уверен. Эра изобретательства завела человечество в тупик. 50 млн. химических веществ в настоящее время известны человеку. 5 миллионов находят промышленное применение. И только примерно 50 тысяч достоверно исследованы на последствия для здоровья человека и окружающей среды. Вместо этого «курса» на изобретательство должна, наконец, наступить эра анализа и прогноза. Это означало бы усиление внимания к фундаментальной науке. Чтобы анализировать и прогнозировать последствия, надо досконально знать законы природы.
Е.Букварева: Можно я тоже добавлю. Принцип такой: эффективно управлять можно только тем, чей механизм функционирования понятен. А во всех моделях, где дело касается климата, много неопределенностей. Там есть блоки моделей - и чисто физические, и химические. И они взаимодействуют между собой. Там есть блок, который соединяет климатические параметры и биоту*.(*Биота - живые организмы флоры и фауны.)
И этот блок - один из наименее разработанных в научном плане. Мы не знаем, как эта обратная связь будет функционировать, как изменится функционирование биоты при изменениях климата и как функционирование биоты, в свою очередь, влияет на климат. Это есть одна из наименее изученных сфер, и все генно-инженерные проекты как-то влияют в глобальном масштабе на функционирование климатической системы и биоту. Сейчас нет однозначных моделей, которые позволят предсказать реакцию биоты на эти изменения. Например, были проекты и эксперименты по удобрению океана, чтобы там водоросли активнее размножались и быстрее поглощали углекислый газ. В результате оказалось, что во многих случаях там размножаются токсичные одноклеточные водоросли, которые отравляют и разрушают морскую экосистему в этом районе.
В.Данилов-Данильян: Вот Елена Николаевна не успела сказать. Зачем нужно биоразнообразие? Биоразнообразие - это основа приспособляемости адаптации биоты. К этим самым изменениям, которые сейчас происходят в биосфере, биота вынуждена будет адаптироваться. Причем оно проявляется на двух уровнях - на уровне изменения структуры географического распределения организмов (по встречаемости) и на уровне видообразования. И для того, и для другого абсолютно необходимо биоразнообразие. Говорят, что на Земле было жарче, чем будет, если температура поднимется не на два градуса, а даже на шесть градусов. Да, было жарче. Но тогда была другая биота. Эта биота приспосабливалась 100 млн. лет к этим температурным изменениям. И у нее был полный потенциал адаптации. А сейчас биота больна, она подорвана человеком. Сейчас скорость сокращения биоразнообразия по крайней мере в тысячу раз выше, чем в любое известное полеонтологам и изученное ими время. Эта патологическая биота просто уже не в состоянии приспособиться к серьезным изменениям. Вот как стоит эта проблема.
Олег Калимулин, консультант Отдела внешних церковных связей Московского патриархата Русской православной церкви (МП РПЦ): Русская православная церковь в лице Отдела внешних церковных связей с этого года активно и основательно занимается экологической проблематикой. Впервые в своей истории церковь решила определиться по всему комплексу экологической проблематики. Для церкви это дело в общем и целом новое: экология - это та сфера, где у нас нет ничего порушенного, где у нас просто ничего не было раньше. То есть это та сфера церковной работы, которая создается на пустом месте, она создается с нуля.
Никогда ранее ни церковь, ни общество с такими вызовами не сталкивались. Дело в том, что здесь мы не можем обращаться к опыту прошлого, к опыту, например, Византии, к традиционному опыту и вообще к какому бы то ни было опыту. Здесь мы вынуждены только формировать свое отношение к этому новому вызову времени. И церковь не может не дать на него своего ответа.
Сейчас мы в Отделе внешних церковных связей приступили к подготовке концепции экологической деятельности РПЦ. После того как эта работа будет закончена, концепция будет вынесена на Архиерейский собор для утверждения, после чего она станет обязующим документом церкви. У нас пока нет какого-то окончательного проекта. Процесс только начат. В этой работе участвует достаточно большое количество людей - священнослужителей и церковных ученых.
Хотел бы коротко остановиться на основных тезисах концепции, поскольку очевидно, что кроме научного аспекта, о котором здесь много говорилось, для нас еще важно и богословское и морально-этическое осмысление того, что происходит у нас в экологической сфере.
Прежде всего хотел бы подчеркнуть, что церковь воспринимает природу как творение Божье, в котором все мы живем и частью которого являемся. Она воспринимает человека не как пользователя, а скорее как хранителя природы, как возделывателя и гаранта. То есть церковь считает человека ответственным за сохранение творения, которое ему досталось от Бога для передачи будущим поколениям людей. В этом контексте мы считаем исключительно важным эколого-этическое воспитание. При этом мы понимаем, что современная психология людей, основанная на идее непрерывного экономического роста, по своей сути является потребительской. А идея о приоритете материалистических ценностей по отношению к духовным в общем и целом тупиковая, о чем сегодня красноречиво свидетельствует кризис и биосферы, и общества. Использовать то, что сотворено не нами, а досталось нам от Бога, исключительно для наживы достаточно опасно, даже для тех людей, которые на этом наживаются. К этому можно отнести качество воды, воздуха, почвы, продуктов и т.д. Поэтому в церковной концепции мы будем призывать к серьезному научному изучению того, что происходит сегодня вокруг нас, к последствиям, которые привнесут экологические изменения как в жизнь государств и обществ, так и конкретного человека.
В этой связи мы планируем проведение специальных консультаций с российским научным сообществом. Наша концепция будет опираться на богословское и этическое осмысление с привлечением ресурса российской науки, содействия работе церкви со стороны наших ученых, экспертов и дипломатов. Поэтому я призываю всех участников сегодняшней встречи к этому. Думаю, в будущем Отдел внешних церковных связей, вероятно, в лице отца Филиппа (Рябых) будет обращаться к вам за таким содействием, и я заранее прошу вашего братского и дружеского отношения к запросам церкви.
Еще один аспект. Мы будем обращать внимание на литургическую часть, потому что литургическая традиция церкви действительно по сути - сельскохозяйственная: существуют многочисленные моления о сельском хозяйстве, урожайности, крестьянском труде. Сейчас центр жизни переместился в города. Очевидно, что мы должны литургически это тоже как-то воспринимать и отражать в церковных проповедях. Также, вслед за изменяющимися реалиями в экологической сфере, у нас планируются и литургические изменения, нововведения в связи с планируемой экологической деятельностью. По этому направлению работы церковь будет открыта к любым контактам и взаимодействию как со светскими организациями внутри России, так и за рубежом. Например, с ЮНЕСКО или другими международными организациями. Она уже ведет эту работу на межцерковном уровне, с нашими братскими православными церквями и просто христианскими партнерами на Западе. Уже сейчас у нас есть общие проекты. В будущем мы планируем активизировать эту работу, для чего нам кроме богословского и этического понимания проблемы необходима научная подпитка.
Валерий Неронов, вице-президент Международного координационного совета по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера», заместитель председателя Российского комитета по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера», главный научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции им. А.Н.Северцова: Прежде всего, хотел бы отметить, что международным форумам по биоразнообразию наши СМИ уделяют очень мало внимания. Российские ведомства, которые отвечают за свое участие в Конвенции по биоразнообразию, вообще никакого внимания не уделили этому. Мы не знаем итогов поездки нашей делегации в Нагойю, принятых там решений. Мы опять провалим это дело, так как уже заканчивается международный год биоразнообразия, по всей видимости, также ничего не сделаем и для Года лесов (2011 г.), который очень выгоден нам. Права Елена Николаевна в том, что мы действительно имеем особую биосферную функцию. Тут же внесу справку, в чем не права Елена Николаевна, когда она говорит о том, что Китай теряет 12% ВВП за счет сведения лесов. Всемирный союз охраны природы приводит другие цифры: Китай является единственной страной в мире, который на 12% увеличил территорию своей лесопокрытой площади. Они сейчас не рубят свои леса, а получают миллиарды прибыли от того, что создали огромное количество лесопромышленных комплексов вдоль нашей границы. Можно видеть, как на Дальнем Востоке трейлер за трейлером вывозят наши и ясень, и дуб, и кедр. А мы сейчас будем тратить 50 с лишним млн. долларов на спасение тигра, которому есть нечего, потому что экосистему уничтожили. И в этом плане Нагойя сыграла свою роль.
Недавно вышла Европейская экологическая стратегия. И там ключевым тезисом является задача «восстановления экосистем», для того чтобы возобновить те самые биосферные функции. Оказывается, что в Европе масса заброшенных земель. У нас ведь тоже много заброшенных земель. Но мы даже не думаем, как их восстанавливать. Мы не считаем, во что это восстановление выльется. Мы потеряли столько лесов и торфяников, что это даже подсчитать уже невозможно. Думаю, что мы с Виктором Ивановичем к этому вопросу еще вернемся на ближайшем форуме, который будет в следующем году.
Теперь о роли программы «Человек и биосфера». Так получилось, что ее создали после знаменитой конференции «Проблемы биосферы» в 1968 году три крупных представителя нашей Академии наук - академики Юрий Антониевич Израэль (он присутствует здесь), Иннокентий Петрович Герасимов и Владимир Евгеньевич Соколов. И вот с 1974 года я фактически являюсь исполнительным директором этой программы на добровольных началах, а последние десять лет - вице-президентом Международного координационного совета по программе ЮНЕСКО «Человек и биосфера».
В 1974 году между СССР и США было заключено межправительственное соглашение, которое подписывали Л.Брежнев и Р.Никсон. В нем было записано, что обе страны вносят свой вклад в эту программу и создают на своей территории биосферные резерваты как особые лаборатории для изучения глобальных природных экосистемных процессов, о чем говорила Е.Н.Букварева. Сейчас США имеют 47 биосферных резерватов, мы - 39. Сейчас, когда после смены Буш - Клинтон - Буш в США все полностью разрушилось - у них даже нет комитета программы «Человек и биосфера», - я предложил бы подготовить новое соглашение в рамках «перезагрузки» взаимоотношений. Надеюсь, что к 40-летию программы «Человек и биосфера» в мае 2011 года, может быть, что-нибудь и получится.
Хотелось бы, чтобы МИД обращал внимание на такого рода важные мероприятия, соглашения и в них активно участвовал. На такие «круглые столы» нужно приглашать не только ученых, которые всего лишь патриоты и делают все, что могут, а представителей наших отраслевых министерств, которые за это отвечают. Беда в том, что, как видно, они и в международных форумах не участвуют, и не принимают решений по проведению таких мероприятий в России. В 2003 году, после многих лет борьбы нашей страны за пятое приложение к Конвенции по борьбе с опустыниванием, его наконец-то удалось подготовить. Но до сих пор конвенция нами не ратифицирована. За это время мы теряем чернозем, плодородные почвы, сельхозугодья. По всей видимости, так будет и дальше. После долгого молчания Россия присоединилась к ФАО. Теперь в ФАО есть наш посол, сейчас посылаем туда еще несколько сотрудников. Но где наш национальный комитет, где наши эксперты, которые занимались бы этой проблематикой? Ведь ФАО действительно готова оказывать нам техническую помощь. Но с нашей стороны ничего не делается.
Или взять, к примеру, Международную программу по экосистемам, одним из разработчиков которой я был. Сколько не писал в Министерство природных ресурсов, что нам нужна эта программа, что мы должны оценить состояние наших экосистем, ничего не было сделано. Благодаря усилиям Центра охраны природы был разработан проект по оценке экосистем в Алтай-Саянском экорегионе. Сейчас он заканчивается, и есть ощущение, что опять все замрет. А Китай - активный участник этой программы - перекачивает к себе нашу воду - в итоге мы теряем озеро Балхаш, реку Амур и т.д. Благодаря сотрудничеству с Соединенными Штатами мы разработали компьютерную программу по инвентаризации биоразнообразия. Несмотря на трудности, мы все-таки добились того, что все наши охраняемые территории были внесены в этот огромный перечень из шести томов, где все наше биоразнообразие отражено в охраняемых территориях. Но права Елена Николаевна в том, что до тех пор, пока мы не будем решать проблему биоразнообразия вне охраняемых территорий, мы ее не решим. Сейчас пытаюсь доказать, что у нас, в России, разработан модельный закон по биосферным резерватам. Тем не менее Белоруссия приняла свой закон по охране этих резерватов, где все расписано, хотя в Белоруссии только три биосферных заповедника. Белоруссия является одной из активнейших участников программы «Человек и биосфера». Наши же 39 биосферных резерватов все нелегитимны, потому что у нас не принят соответствующий закон и их бедные сотрудники, которые на энтузиазме продолжают работать за 5 тыс. рублей в месяц, ничего не могут сделать.
То есть фактически ничего значимого в пользу ведущей роли России в биоохранной сфере не делается. До тех пор пока Россия не будет у себя что-нибудь проводить, прав на международное взаимодействие у нас будет очень мало. Нас будут все время «задвигать». Просил бы Комиссию РФ по делам ЮНЕСКО и других участников дискуссии обратить на это внимание, с тем чтобы каким-то образом подобную ситуацию в корне изменить.
Ольга Тынянова, главный редактор журнала «Пространство и время»: Небольшая реплика. Была упомянута проблема образования. Социум подчиняется только социальным законам. Почему? Потому что это входит в общественное сознание со школьной, а затем институтской скамьи. Институтская скамья, пожалуй, самая ответственная. Потому что с нее люди пойдут непосредственно в управление, в СМИ. До сих пор история преподается по учебникам, где не упоминается ничего об экологических катастрофах, являвшихся причиной гибели многих цивилизаций. А между прочим, известно, что сведение лесов было одной из главных проблем, вызывающих кризисы локальных цивилизаций. За последние 2 тыс. лет человек свел больше 40% лесов.
Поэтому мне представляется важным, во-первых, по итогам заседания нашего «круглого стола» подготовить статью о необходимости прописания этой темы в законодательной базе. У нас законов масса, но они не исполняются. Нужно больше думать о механизмах их реализации. Во-вторых, международное сотрудничество в последнее время также обретает образовательные приоритеты. Например, арктическая стратегия развития Норвегии выстроена на образовании, в том числе на экологическом, и ориентирована на задачи продвижения в международную ткань норвежских экологических приоритетов. Кого обучают норвежские вузы? В том числе и молодежь, проживающую в Мурманской области. Но даже это с нашей стороны продвигается с трудом - Мурманский государственный педагогический университет уже который год не может пробить гранд на экологическое образование в Норвегии для своих студентов по изучению проблем взаимодействия природной и техногенной сред.
В.Соколенко: Резюме представляется простым. Впервые в истории человечества центральной проблемой существования цивилизации становится конфликт человека и природы, антагонизм между цивилизацией и биосферой. Надо из него выходить. В сухом остатке нашей дискуссии два пути: первый - инновационно-капиталистический. То есть надо попытаться решить проблему в рамках существующей цивилизационно-культурологической ценностной системы, сохранения либерально-капиталистических приоритетов цивилизационной культуры, которая формирует отношение к биосфере, к сожалению, как к «кладовой», из которой и вытекает «потребительская психология». При этом понимание цивилизационного и общественного прогресса основано на антропоцентризме - задаче удовлетворения растущих потребностей человека, по-прежнему остающейся «святой коровой». Но здесь проявляется пока кажущаяся непреодолимой проблема безразмерности и неуемности человеческой страсти к наживе и накопительству и как следствие - хищническому отношению к биосфере. Ресурсы Земли не бесконечны. Ветка, на которой сидит человечество, трещит. Другой ветки нет. Минус этого пути состоит в том, что невозможно решить проблему, не устранив ее источника. А ее основным источником является выработка исторического ресурса, имеющего двухтысячелетнюю историю монетаристской культуры современной цивилизации, а также не сбалансированные с задачами сохранения окружающей среды антропоцентристские приоритеты ее дальнейшего развития. Повестка дня мировой политики остается ориентированной на интересы глобального капитала - главного потребителя биосферы, ее ресурсов. В результате мы имеем те проблемы в сфере защиты экосистем и биосферы в целом, о которых обстоятельно и порой образно говорили выступавшие.
И второй путь, который просматривается в международной научной дискуссии и все больше набирает обороты, - ноосферная концепция. Это смена нынешней парадигмы цивилизационного развития, переход от антропоцентризма к биосфероцентризму - отношению к биосфере как высшей ценности общественного развития, как к «храму». Эта концепция предполагает восстановление сбалансированности материальных и духовных приоритетов в развитии человека и общества.
На данном этапе многим она представляется утопией в силу соответствующей запрограммированности психологии современного человека, который, как отмечал Виктор Иванович, нуждается в «этическом перевоспитании».
Пока мы можем лишь наблюдать всевозрастающую актуальность вопроса, как все же выходить из этого антагонизма. Отсутствие убедительного для всех универсального ответа на этот вызов современности представляется существенным стимулом к тому, чтобы мировая интеллектуальная мысль работала более активно.
Многое зависит от России. Объективно Россия, обладающая сегодня мощным ресурсом биосферной регуляции общепланетарного масштаба, оказывается в положении лидера международного сообщества, заинтересованного в том, чтобы задача сохранения окружающей среды обитания человека стала политическим приоритетом развития международной повестки дня. Сегодня - это безусловный объединительный ресурс, императив сохранения двухкилометровой оболочки вокруг Земли, в которой теплится феномен жизни в холодной Вселенной. Мир рассчитывает на Россию.
